***
Что делать в позднее воскресное утро, если за окном хмурая осень и дождь льет как из ведра? Вот и Чимин тоже не знает. Каникулы уже через полторы недели, но того самого предвкушения долгожданного отдыха, нет и в помине. Хочется иметь мягенький мурчащий комок под боком и, наконец, начать готовиться к скорым контрольным, которые и так занимают большую часть мыслей. Но, к сожалению, такого удовольствия у рыжего нет и приходится довольствоваться обычным старым пледом и кружкой горячего чая. А вот, контрольные былого страха уже не навевают, просто стало немножечко плевать. Плевать на поплывшие оценки. Плевать на учителей, которые умоляют уже взяться за ум и начать работать, как раньше. Плевать на одноклассников, которые странно косятся на привычно прикрытые рукавами школьной формы запястья. Неужели догадываются? Плевать на постоянную травлю с младшей школы. Просто плевать уже на всё. Если в один прекрасный день у тебя отнимают мечту, к которой ты стремился всю свою жизнь, то тебе становится как-то немножечко поебать на всё. Поэтому ты просто сидишь и смотришь в окно, не понимая, что же ты сделал не так, где оступился. Почему, в один прекрасный момент, тебе запретили делать то, чем ты жил. Flashback — Но папа... — Рот закрой, я ещё не закончил, — мужчина лет сорока пяти, стоя посреди кухни продолжает свою речь. — Ты больше не будешь заниматься этим. — Н-но почему? — тихо всхлипывает Пак, сидя за кухонным столом. — Я хочу заниматься танцами, папа. Мужчина стремительно приближается к столу, за которым сидит сын, продолжая говорить уже громче: — Я сказал ты будешь адвокатом и точка! — следом слышится громкий удар об стол, заставляющий вздрогнуть не только Чимина, но и мать стоящую в дверях. — Пойми, Чимин, так будет лучше, — произносит она неуверенно. — Да кому лучше-то? — снова всхлипывает парень, смотря на родителей. Неужели они не понимают, что они только что отобрали у него смысл жить. — Поднимайся в свою комнату и не смей выходить из неё пока не осознаешь мою правоту! — кричит отец, снова подходя ближе. Юноша поднимается со стула, глотая слёзы обиды и выходит из кухни. — Мелкий гадёныш, — слышит он злое отцовское вслед. End flashback***
Казалось бы, что может быть больнее? Оказалось, что может. Что делать, если твоим лучшим другом стало холодное лезвие, которое хоть как-то напоминает тебе, что ты всё ещё жив? Чимин предпочёл бы прямо сейчас утонуть где-нибудь в реке Хан, чем жить так дальше. Отец всё чаще кричит на него, когда он зарекается о танцах, забывая, что это его родной сын. Поэтому сейчас, стоя в мужском туалете, он просто наблюдает за тем, как стальное лезвие приятно холодит кожу левой руки. Делая один неглубокий порез, из которого тут же начинает течь струйка алой жидкости, он печально улыбается и понимает, что долго это продолжаться не может и в один прекрасный день он всё же сделает с собой что-нибудь. Наплевав на всё и бросив окровавленное лезвие в карман школьных брюк, парень тянется к рюкзаку, стоящему у его ног. Доставая оттуда пачку бинтов, юноша перематывает окровавленное запястье. Следом, убрав все следы своего преступления, он с чистой совестью удаляется из помещения. А что делать дальше? Это не поможет помириться с родителями или убедить их разрешить ему снова заниматься танцами. Чимин не знает, что будет дальше.