***
Грудную клетку изнутри обхватывает отчаянье. Парень чувствует, как оно острыми зубами вцепляется в куски плоти, чуть ниже рёбер и, с особой животной жестокостью, сдирает их. Перед глазами всё ещё стоит разъярённое лицо когда-то родного отца, что никак не хочет стираться с памяти. Внутри теперь оглушающе пусто, кажется, отчаянье добралось до сердца, забирая последние надежды на спасение. Скопившиеся слёзы белой пеленой заслонили глаза, мешая разглядеть приближающуюся фигуру в чёрном. Тэён жалобно мяукает, когда об него разбиваются солёные капли, но Чимин уже его не слышит. Он будто в вакууме заперся в своей вселенной, где с огромной скоростью рушится бережно построенный мирок, в котором он жил все эти годы. Теперь Пак погибает вместе с ним. Шорохи и хруст битого стекла становятся всё ближе. Фигура, чуть наклонившись над парнем, останавливается. Чимин не поднимая головы, продолжает пребывать на развалинах своего мирка, глотая слёзы. — Эм… Чимин? Это ты? — спрашивает обеспокоенный хриплый и такой знакомый голос. Чимин открывает глаза, но пелена слёз всё ещё мешает нормально рассмотреть силуэт. Тогда он осторожно вытягивает руку, натягивая толстую ткань толстовки на свои маленькие пальчики, и тянется ими к лицу, вытирая слёзы. — Юнги-хён? — узнаёт его наконец рыжеволосый, поднимая заплаканное личико на сколнившегося над ним старшего. Мин опускается на колени перед забившимся в угол парнем, осторожно обнимая его личико своими холодными руками и заглядывает в его заплаканные глаза. — Что случилось, малыш? — шепчет мятноволосый, осторожно отпуская чужое лицо и кладя свои ладони на согнутые колени Пака. Чимину стыдно за такое проявление эмоций перед почти незнакомым человеком, но сейчас ему просто нужна поддержка. Он резко подаётся вперёд, заключая старшего в объятия. От старшего пахнет табачным дымом и чем-то смутно — знакомым и родным. Он размеренно дышит в шею, поглаживая младшего по спине. Всё выглядит таким донельзя правильным, а ведь они не друзья даже. Прерывать этот долгожданный момент близости не хочется совершенно, но дрожащий Тэён, скребущийся о кофту хозяина, так не считает. Немного отстранившись, Мин повторяет свой вопрос, продолжая нежно поглаживать спину рыжеволосого. Чимин болезненно сглатывает, вспоминая обрывки недавно произошедшей ссоры. И, казалось бы, сказать об этом так просто, но слова даются ему сложнее из-за снова подкатившей к нему истерики. — Я…я не знаю, хён, — младший снова всхлипывает. Сознание медленно начинает плыть, погружаясь во тьму. Он не слышит последующих фраз мятноволосого, в глазах мутнеет и тело Пака обмякает в руках Шуги.***
Пак еле разлепляет глаза после долгого сна. Липкий страх снова накатывает на него волнами. Понимание того, что он находится в незнакомом доме, отрезвляет. В эту же минуту, он слишком резко и энергично вскакивает с постели, в ответ на что его тело начинает несильно дрожать. Голова отзывается сильной болью, а в глазах на минуту темнеет. Чимин обессиленно валится на спину, пытаясь хоть немного утихомирить свой организм, или попытаться вспомнить то, что было вчера. Чимин снова поднимается, на этот раз медленно, держась за спинку той самой кровати. Он боязливо оглядывается по сторонам, делая вывод, что что-то снова пошло не так. Чимин хмурится, спуская ноги на тёплый серый ковёр, и пытается вспомнить события вчерашнего вечера. Воспоминания обрывками мелькают в его памяти. Ссора с отцом, его пропитанные ненавистью серые глаза, заплаканное лицо матери. Холод бетонного пола в неизвестном ему заброшенном здании, приятно гармонирующие с его холодным и зарёванным лицом, тёплые руки хёна. На этом моменте воспоминания резко обрубаются, будто память стёрли. Как бы усердно юноша не пытался что-то вспомнить — ничего не выходило. Комната в которой он очнулся оказывается довольно просторной: большое окно, занавешенное шторами из чёрной плотной ткани; шкаф с одеждой, а сбоку от него — компьютерный стол, уваленный стопками каких-то важных бумаг. Из всей этой кипы выделяется лишь учебник по анатомии, которую ненавидят все учащиеся их школы — сдать на отлично невозможно. Небольшое темного-синего цвета кресло стояло возле небольшого книжного шкафа, доверху забитого вещами. Вся верхняя полка этого шкафа была уставлена альбомами известных групп, следующие две, как и стол, завалены бумагами, остальные же книгами, Паку совершенно не знакомыми. Завершает это всё двуспальная кровать, заправленная в угольного цвета постельное бельё. В комнате стоит давящая тишина, что заставляет парня боязливо поёжиться. Где он, чёрт возьми, находится? Выглянуть за дверь спальни, что будто отделяет помещение от другого мира — жутковато. Может его сталкер действительно оказался маньяком? Рыжеволосый бы ещё достаточное время выдумывал себе различные ужасы встречи с этим самым загадочным сталкером, если бы не жалобное мяуканье по ту сторону двери. Пак трясёт головой, отгоняя от себя ужасные мысли, и робко подходит к двери. Может всё гораздо проще? Тёплая маленькая ладонь ложится на ручку двери, легонько на неё надавливая и, внутрь заглядывает рыжий лохматый комок шерсти. Тэён радостно трётся об ноги хозяина, просясь на руки. Пак удивлённо вскидывает брови, не убирая ладонь с ручки двери. Он уже успел позабыть о своём маленьком питомце, боясь упустить малейшую деталь в обрывках своих воспоминаний. Неужели он настолько перенервничал, что потерял сознание? Чимин усмехается и медленно приоткрывает дверь шире, хуже быть уже точно не может. Высунув рыжую макушку и проверив коридор на наличие жизни, он несмело выходит из спальни. Однако, никого не застаёт. Тэён покорно плетётся следом, поглядывая на хозяина своими чёрными глазками-бусинками. В коридоре тоже стоит мрак, почти не отличающийся от той давящей пустоты, что была в комнате. Лишь тонкая полоска тускловатого света, пропускаемая небольшой щелью двери напротив, разрезает темноту. Пак медленно ступает босыми ногами по холодному паркету в сторону той самой загадочной двери. Досчитав до трёх Чимин делает вдох-выдох и отворяет дверь, робко заглядывая внутрь помещения, оказавшегося кухней. Парень проходит внутрь оставляя дверь незакрытой, из-за чего по полу гуляет лёгкий сквозняк. Внимание привлекает немного помятый на вид, мятноволосый парень с кружкой крепкого кофе в руках. Он сосредоточенно смотрит на город, что постепенно оживляется после долгого сна. Точнее продолжает бодрствовать, поправил бы мятноволосый. Немногие знают, что Сеул не спит никогда, особенно ночью, ведь тогда его улочки наполняются мутными личностями, а бары и клубы — разгорячёнными пьяными телами. Чимин замирает на месте, разглядывая профиль парня, признав в нём Мин Юнги. Его кожа кажется совсем прозрачной в свете луны, что скоро уйдёт из поля зрения, глаза же наоборот — угольно-чёрные. Тонкие бледные пальцы слабо сжимают ручку кружки, из которой старший периодически делает глоток. Почему-то, именно сейчас, в голове всплывают слова младшего брата, что просил быть осторожным. Ведь перед ним стоит никто иной, как Мин Шуга — лидер главной шайки школы, про которого ходит немало грязных слушков. Но эти мысли тут же испаряются, стоит старшему обернутся и приподнять уголки губ в подобии улыбки. — Привет, — голос хриплый из-за долгого молчания. Мин опирается о подоконник поясницей, с интересом наблюдая за наверняка растрёпанным и, теперь уже заспанным видом младшего. — П-привет, хён, — неловко сипит в ответ рыжеволосый, садясь на стул и опираясь локтями о поверхность стола, кладя будто чугунную голову на раскрытые ладони. Старший ставит кружку с кофе на подоконник и медленно, боясь потревожить итак запутанные мысли паренька, присаживается на стул напротив него. Чимин робко поднимает глаза на Мина, украдкой рассматривая изящные черты лица. На минуту захотелось прикоснуться к гладкой молочной коже, но парень тут же одёргивает себя — это неправильно. Рыжеволосый нервно закусывает губу и вглядывается в карие глаза старшего. Юнги, видя метания младшего, протягивает руку вперёд, аккуратно вороша итак растрёпанные рыжие волосы, что теперь ещё больше походили на гнездо. — Чимин-и, — нежно шепчет старший, — расскажи мне, что случилось. — ненавязчиво просит он. Чимин упирается взглядом в гладкую поверхность стола, вновь вспоминая причину своей истерики. Слёзы снова застилают глаза. Старший хмурится, виня себя за неумение общаться с людьми. Он, без раздумий, накрывает маленькую чужую ладошку своей, нежно поглаживая. Снова они встречаются при не совсем подходящих обстоятельствах. Чувствуя ласковые прикосновения хёна, Чимина будто прорывает. Он рассказывает всё, начиная с самой первой серьёзной ссоры с отцом, впервые оголяя свою душу почти незнакомому человеку. Шуга, не надеявшийся на такой скорый ответ, опешил. В лёгкой панике он открывает и закрывает рот, сильнее сжимая ладошку Чимина. Тонсен не останавливается, взахлёб рассказывая всё, что тревожило его душу столькие годы. Мятноволосый порывается встать и крепко обнять сжавшегося мальчишку, глотающего слёзы, но хриплый срывающийся голос замолкает и комната погружается в тишину. Младший просто замолкает, болезненно выдохнув. Он благодарен Шуге хотя бы за то, что тот его выслушал и не оставил одним. На душе вдруг стало чуточку легче. Сердце старшего болезненно колет, от осознания того, что это очаровательное чудо было лишено ласки все семнадцать лет своей жизни. Взгляд метается от дорожек слёз на нежных щёчках, до пухлых вкровь искусаных губ. В голове целый ворох мыслей и не все они в рамках дружеского общения. — Ну, ты это… Не плачь больше, ладно? — тихо прохрипел мятноволосый, чеша затылок. Да уж Юнги мастер утешения. Неловко улыбнувшись, он чуть склонил голову, смотря на вновь зажавшегося парня. Чимин сжимается ещё больше, низко наклонив голову над столом и тихо угукнув. Ему ужасно стыдно за свою слабость, за слёзы свои блядские, за язык слишком длинный. Пак думал, что ещё больше проебаться в этой жизни уже невозможно. Но Судьба — сука изворотливая, покажет всем, кто в ней сомневается, что грязи нахлебаться ты сможешь ещё больше, чем успел. А если, особенно ей не понравишься, то так и останешься гнить на самом дне, если и его своей природной удачей не пробьёшь. Они продолжают вот так сидеть в кромешной тишине ещё минуту, пока их не прерывает звонок мобильного Юнги. Сейчас Мин, как никогда раньше, желает убить Хосока. Просто за то, что испортил ему такой момент. Однако, трубку придётся взять. Это же Хоуп, всё равно не отвяжется. Неловко отрывая свои руки от небольших ручек Чимина, он сбрасывает вызов, переходя в мессенджер.Кому: Натуральный натурал Ты, как обычно, не вовремя.
От кого: Натуральный натурал Почему сбросил? Ты не один?Кому: Натуральный натурал Я с Чимином.
Пишет Юнги, и кажется только тогда вспоминает о присутствии младшего. Чимин сидел смирно, неловко потупив свой взгляд в пол, словно не зная, куда ещё его деть. Растерянный Чимин выглядит мило, однако долго сидеть так, в тишине они не могут. Шуга начинает говорить первым. — Ты не голоден, Чимин-и? — спрашивает он, вырывая Пака из раздумий. Он немного медлит, прежде чем кивнуть, и тогда смущённо отворачивает голову, покрываясь румянцем. Чимин-и. Так нежно его ещё никто не называл. На лице у Юнги играет полуулыбка. Его безумно умиляет такой смущённый вид парня. Однако, он заставляет себя перестать смотреть на него. Бросив короткий взгляд на включённый экран телефона, он быстро прочитывает, что ему там накатал Хосок. Сообщение началось удивлённым смайлом, а закончилось стандартной фразой "расскажешь потом поподробнее". Юнги пишет короткое "ок", и выключает телефон, откладывая его на подоконник. — Можем сходить в кафе. Как ты себя чувствуешь? — Нормально. — скромно отвечает Пак, вновь смотря в глаза Мину, — У меня нет с собой никаких денег, так что, думаю, лучше перекусить тут. Если ты не против. — неловко произносит Чимин, вновь пряча взгляд. — Если тебе так удобней, то, хорошо. Я только смотаюсь на пару минут в магазин, закуплюсь. Ладно? — Чимин кивает, поднимая взгляд. — А ты пока можешь принять душ. Вещи можешь взять у меня в гардеробе, на полке. Любые. — тепло улыбаясь договорил он. Чимин кивает. — Спасибо, хён. — говорит парень, немного поднимая уголки губ в смущённой улыбке. Юнги смотрит на него, ощущая непередаваемую радость. Он видит такую улыбку младшего впервые, но надеется, что увидит её снова, и не один раз.