Diary of love

Ноги болели, голова раскалывалась так, что хотелось лезть на стенку, а лучше просто умереть. Иногда он мечтает отстраниться от той жизни, в которой сейчас находится, чтоб хотя бы элементарно выспаться и отдохнуть, что уж говорить о толпах вечно преследующих Сонмина девиц. Ему надоело. Сукира, где за Мином следят сотни глаз фанаток, от которых спасает лишь стекло, пугает. Он всё чаще чувствует себя загнанным зверем, ну или просто участником малобюджетного шоу, сценарий которого застрял поперек горла. Надоело. И снова стрелки часов уходят за полночь, а он, в компании Реука, только переступил порог общежития, погружаясь в темноту и спасительную тишину, редко перебиваемую стуком чашки о столешницу – полуночники ЫнХэ опять устроили распитие его чая. Сонмин не злится, просто сил на это уже нет. Кивая им головой в знак приветствия-прощания и, путаясь в своих же ногах, парень направляется в комнату, искренне надеясь не застать так давно осточертевшую ему картину. Желание рушится в один момент, когда из-под двери немного проглядывает тусклая полоска света. «Он никогда не изменится, во всяком случае, не для меня» - мелькает в сознании, раня не хуже новенького ножа. Больно, обидно и противно, будто чувства душат голыми руками… Сонмин, набрав полные лёгкие воздуха для успокоения, всё же делает шаг вперед, открывая злосчастную дверь. Банки из-под газировки и пакетики чипсов как обычно украшали их письменный стол, а в свете экрана ноутбука чётко различалась фигура виновника потери нервных клеток хёна. - Кю-а, я дома, - кидая сумку на пол, Мин просто падает на кровать в полубессознательном состоянии. – Как прошел твой день? – этот вопрос становится обыденностью, которая исключила из него чувства и искренний интерес. – Мне роль в мюзикле предложили, - и снова в ответ тишина. Который раз, который день и год Кю не замечает возвращения Мина, играя в свои дурацкие игрушки. Ли не обидно, нет. Это уже нельзя выразить такими словами. «Может, я мазохист или Кюхен сделал меня таковым… ничего уже не понимаю! Почему не могу уйти? Накричать? Изменить или измениться самому?! И это тоже надоело! Осточертело так, что хочется вырвать наружу всё, что скопилось за годы этой псевдо жизни» - кажется, что голова готова взорваться, разбив все внутренние стены на мелкие кусочки, выкинув всё… всё, что так не по силам поменять. - Бесит! – выкрикивает Мин, кидая в спину макнэ подушкой, отчего тот задевает банку «колы», которая в момент заливает клавиатуру. - Сбрендил? – страшно, ведь его глаза горят адскими огнями, обещая уничтожить хёна или то, что от него осталось за то время что они вместе. – Ты понимаешь, что натворил? – Кю срывается на крик, переводя взгляд с Минни на погасший экран. - Я? Я? Я что натворил? Кю-а, да ты глаза открой и посмотри, во что мы превратились? – Мин окидывает руками комнату, себя и, напоследок, тыча пальцем в младшего. - Что тебе опять не так? – Кю старается не сорваться, ведь он так и не сказал Мину, почему никогда не выпускает из рук именно этот лэптоп. - Мне не так? Всё не так! Мне осточертело разговаривать с тишиной, когда ты упиваешься своими игрушками. Когда ты последний раз говорил мне что-то приятное? Когда целовал меня просто так, не желая затащить в постель? - Мин кричал от обиды на человека, ради которого когда-то поступился всеми принципами и устоями, а сейчас даже поцелуи приходилось выпрашивать. - Ты сейчас похож на истеричную бабу, - Кю как всегда усмехается, растрёпывая рукой волосы. – Отнесёшь завтра ноут в ремонт, а сейчас кончай психовать и пойдём спать, - Кюхен ложится на кровать, отодвигаясь к самой стенке, символично отгибая уголок одеяла для старшего, как всегда стараясь этим жестом закончить скандал, который так и норовил разбить и так хрупкую вазу отношений. - Ремонт? – Мин растягивается в улыбке, скопированной давно у макнэ, и легким движением руки открывает окно, отправляя ноутбук в полёт во мрачную пустоту. – Готово! – кажется, Сонмин горд собой, но сердце только предательски ноет. - Ты охренел? Совсем умом тронулся, придурок? – младший срывается на визг, а в глазах мгновенно скапливается влага. – Урод! – Кюхен плачет, не громко, не навзрыд, но по лицу бегут солёные дорожки, а Мину противно от того, что какая-то игрушка вызывает в Кю больше эмоций чем он. – Ненавижу, - последнее, что порвало все нити между ними. - Убирайся, - Мин говорит спокойно, не запинаясь, не дрожа голосом. – Собирай свои вещи и переезжай в комнату, где раньше жил Йесон. - Мин, послушай, - Кю пытается повернуть назад, но там только ловко выстроенный тупик. - Я наслушался тебя за столько лет, что ты мне трепал нервы своими выходками. Хватит! – голос настолько холодный, что снег казался бы спасительным теплом, выпади он сейчас за окном, и не важно, что на дворе лето. - Минни, прости меня, я… - Я не хочу слышать и слушать тебя, Чо Кюхен, - блондин настроен решительно, во всяком случае он пока что верит в это и свои силы. - Не надо, прошу… - Я переночую у Реука, а тебя и твоего хлама чтоб к утру тут не было, иначе он отправится вслед за твоим компьютером, - это последнее, что сказал Мин покидая комнату, в которой когда-то они сбрасывали все маски, отдаваясь своей любви без остатка. Им обоим сейчас невыносимо больно и страшно, ведь склеить такие мелкие осколки вазы почти нереально… Всю ночь Сонмин спал плохо, точнее он очень старался уснуть хоть на пять минут, но сердце болело настолько сильно, что хотелось захлебнуться в собственной горечи, чтоб утром не встретить взгляд любимых усталых глаз. Он любит его и всегда любил, но сделав сегодняшний, шаг стал словно немного свободней, вот только нужна ли она ему эта свобода? Глупо, но людям нужно от кого-то зависеть, ведь тогда в чём смысл жизни, если в ней нет ничего кроме душевной пустоты. Комната, в которую он кинулся в первую очередь, поражала своей пустотой, отчужденностью, будто оттуда выкачали весь солнечный свет, который раньше был неотъемлемым атрибутом, а сейчас… пусто, как и внутри самого парня. Кю ушел, впервые в жизни послушал хёна и выполнил его дурацкий приказ, о котором старший сейчас жалел так сильно, что готов был упасть на колени, моля короля своего сердца о помиловании, но вспыхнувшие картины прошлого сказали «Стоп». - Я сильный, я смогу, - фраза, сказанная самому себе, фраза разбившая пустоту, фраза, в которую он и сам не верит с того момента, как попал в плен прекрасных темно-медовых глаз. Сонмин первый раз с того момента даёт волю слезам, понимая, что теперь он один, совсем… без него. Ноги не держат, но Мин основательно списывает это на бессонную ночь, опускаясь на колени, а потом и вовсе сворачиваясь калачиком на мягком белом ковре. Ли научился плакать тихо, почти беззвучно роняя слёзы боли, но сейчас хотелось кричать и биться в истерике… Хотелось, но ровно до того момента, пока взгляд не остановился на каком-то предмете завалившемся под кровать. Сейчас в руках Сонмина было то, о чём он не догадывался семь лет, что для него дороже всего золота мира, – дневник Чо Кюхена. Без фальши, показухи и лжи…