У друзей тоже бывает срок годности.
***
Так или иначе смерть придёт за каждым в своё определённое время. Мы не властны над этим временем, разве что кроме некоторых людей. И всех этих людей я знаю как свое второе имя. Смерть может быть доброй, душевной, но никак не милой. За свою маленькую жизнь я похоронила много близких и родных мне людей. Со смертью не играют, но вы попробуйте объяснить это маленьким детям, которые хотят властвовать даже над смертью. Имена этих детей вам уже давно известны, разве что кроме одного — Маркус Ляхтич. Квартет или избранная четвёрка? Ни то, ни другое, они — монстры, жаждущие человеческих слез и страха. Даже когда ты смотришь новости и там выскакивает слово маньяк — ты не боишься так, как боишься встречи с ними. Первый раз они они позволили напасть на меня в мой же день рождения, то есть 7 июля. Это было не просто нападение — это было посвящение меня в крысята, после которого у меня остался шрам, ужасный шрам. Я не хочу снова переживать все эти ужасные для меня времена, я просто расскажу все вкратце, чтобы вам не было так страшно, как было мне тогда. Я просто сидела спокойно на лавочке и разговаривала с Лианой, когда четверо уродов подошли к нам. Алекс схватил меня за волосы, а Захарра со всей дури ударила меня по носу, так сильно, что вся моя любимая белая футболка оказалась в крови. — Беги, — сказала я Лиане, плача. Фэш повернулся и посмотрел на неё, но ничего не сказал, лишь только когда она уже бежала, он крикнул: — Беги, крыса, беги, пока можешь! Я даже не пыталась сопротивляться, это просто бесполезно. Меня били ногой в живот, также били битой по голове, что все кружилась и начинало тошнить. Почему нельзя просто стать врагами и просто не разговаривать? Нет, так они понизят свою самооценку, мы лучше будем бить человека — человека, который им ничего не сделал… ну, может, почти. А дальше они потащил меня на поле, к костру. А пока вы думали, что Марк такой пушистый зайчик, он не терял время, а нагревал железяку, которой сделает мне метку в виде креста на всю оставшуюся жизнь. Таким образом, меня можно назвать началоположником крыс, потому что именно с этого дня люди стали делиться на крысят и обычных детей, за которыми никто не гнался и не охотился. Они, как всегда, в своём репертуаре: просто ушли, бросив меня, можно сказать, подыхать как скотину. Теперь я всегда была начеку, бег на километр за 10 секунд стал для меня нормой. Мы всегда убегали от монстров втроем: я, Маар, Лиана. Обычно, чтобы запутать своего преследователя, мы разбегались в стороны — сначала я сварачивала налево, потом Лиана убегала направо, и последним бежал Маар — таким образом, что сворачивал резко назад. И даже эти погони не влияли на нас — мы оставались такими же добрыми и хорошими людьми. Мне было совсем непонятно, откуда у моего милого друга, у моего Лешки, возросла так ненависть ко мне. Да, я толкнула, я обидела своего лучшего друга, но только потому, что хотела защитить от него мою подругу — подругу, которая научила меня быть девочкой. Мне пришлось это сделать! Пришлось, просто пришлось! И вот все снова началось повторятся, как в немом фильме: я бегу, но в этот раз уже одна. Меня снова ловят, бьют, но в этот раз уже что-то новенькое — меня тыкают лицом в компостную кучу. И вот, дорогой мальчишка или дорогая девчонка, мы дошли с вами до того момента, как я лежала недалеко от заброшенного детского садика. Как всегда, все тело болело, на коже стали появляться различные синяки и гематомы, которых раньше почти не было. Смотрю на руку — длинная-предлинная царапина… Наверное, это всё сделала тупая куцехвостая немка с красивым и необычным именем Захарра. И даже не понимаю почему, но вся моя ненависть была направлена только на неё. Ни на Алекса, ни на Фэша, ни даже на этого придурка и ублюдка Ляхтича, а именно на Захарру Драгоций. Я размышляю о прошлом, о будущем. Для себя точно решила, что обязательно уеду из этого ужасного, но в какой-то мере и прекрасного города далеко-далеко, где меня никто не найдёт, разве что кроме бабушки. И вот снова меня сломали пополам, как игрушку. Но где же та стерва, которая жила во мне до семи лет? Она каким-то чудесным образом пропала, просто исчезла, растворилась. Он поменял мой характер, он поменял всю мою никчемную жизнь. Плача и ругая себя за то, что посмела дать ему поменять мой характер, не заметила, что прямо перед моим лицом склонилось личико с серыми глазками-пуговками. — А что ты здесь делаешь? — я даже в миг забыла про нашу вечную войну. Сейчас я была даже в какой-то степени рада. — Да так, ничего, просто мирно лежу и подыхаю — ты мне мешаешь это делать, — весёлое лицо сразу же стало серьёзным. Она подала мне руку. Шок. Но зачем она это делает? Зачем помогает своему врагу? Но я сразу вспомнила слова: «Враг моего врага — мой друг» Теперь Рознев мой враг, худший враг. Нам следует объединиться, чтобы вместе бороться с этим Алексом. Алексей. Алекс. Мой бывший друг, мой худший враг, но в то же время — любимый мальчик. Мальчик, которого я любила ещё в детстве и люблю сейчас, несмотря на нашу вражду. Я его ненавижу, но эта ненависть влечёт, притягивает к нему. И когда он в очередной раз гонится за мной, хочется остановиться, молча повернуться и поцеловать его в пухлые губы, чувствуя привкус мятной жвачки. Всё получилось ну очень уж странно! Вчера мы были лучшими друзьями и красивой парой, сегодня — злейшие враги. Может, это Захарра специально настраивает его против меня? Или Фэш… да, Фэш: это он втирает Алексу дичь, какая я плохая, а все из-за того, что когда-то я причинил ему боль. Сердце, голова — все разрывается на мелкие кусочки, вот-вот и я здесь сдохну. Ужасно болит живот, да, к тому же — какая печаль! — у меня кровоточащая рана на ноге. Мы больше никогда не будем друзьями, по крайней мере лучшими… да, лучшими. — Диан, мне надоело вести эту вечную борьбу с тобой, давай хотя бы перед моим отъездом мирно попрощаемся. Не будем враждовать. Она задумалась: видимо, эти мысли тоже вертелись в её голове. Несколько долгих минут Диана задумчиво молчала, после чего решительно ответила: — Меня часто посещали эти мысли, — Фрезер подтвердила мою догадку, нервно перебирая пальцами край коротенькой юбочки. — Но я не хотела тебе говорить этого: думала, что ты не за что не захочешь со мной дружить… у тебя же был этот, Рознев. Меня всю переполнила радость: наконец-то между нами растаяла ледяная стена — теперь она разрушена полностью. Ничего не сказав, медленно подошла ближе и обняла крепко-крепко, как свою родную сестру, которую никогда не видела. Мы уже подходили к дому, когда я закричала. Мой вопль был, наверное, слышен на другом конце города. Я увидела её — мёртвую собаку. Я поняла: это всё он, убийца и живодёр. Плачу, а Диана меня обнимает за плечи, утешает. Если бы она знала, знала, как мне тяжело пришлось предательство друга, да ещё какого — лучшего! На крик выбежала бабушка, испуганно она металась, чтобы спрятать труп далеко от меня. На земле лежала записка… Я знаю, кому она адресована. Мне. «СДОХНИ, ТВАРЬ! СДОХНИ, КАК ЭТА СОБАКА!» Я снова кричу и хвастаюсь руками за рот, как бы прикрывая его. Быстро кладу лист бумаги в карман, делая вид, что всё нормально. Нет, все плохо — очень плохо! Всё, больше с ним я не увижусь, разве что только через пять лет, когда все раны заживут, но останутся большие и заметные рубцы. Я обнимаю Диану, как свою вторую лучшую подругу: мы теперь не враги — друзья. Захожу в свою маленькую комнатку, заваливаюсь на кровать и плачу от обиды и безысходности. В дверь постучали: — Можно? — не отвечаю, просто молчу, как всегда. — Василиса, я думаю, это какой-нибудь несчастный случай. Не надо волноваться, когда-нибудь мы все умрём, как эта собака. Бабушка Марта садиться на мою кровать и гладит меня по голове, приговаривая: — Ничего страшного не случилось, если Бог захотел, чтобы эта собачка умерла, — значит, так надо. — Ба, я больше так не могу, можно я уеду из этого города к папе? Мне здесь не нравится. В итоге бабуля соглашается и звонит моему отцу. К счастью, он согласился приютить меня у себя. Всё хорошо, всё отлично, даже супер! Послезавтра за мной должен приехать какой-то водитель отца. Я просто визжу от радости. Но в какой-то степени я не хочу уезжать, мне нравится здесь, несмотря на то что именно здесь мой лучший друг превратился в злейшего врага. На следующий день я решаюсь позвать друзей на тортик, так сказать: устроить прощальный вечер перед отъездом. Я надела своё самое любимое и красивое платье из какого-то лёгкого материала; приготовила салат и купила тортик, ну и, конечно же, не обошлось и без уборки. Где-то в три часа дня пришли мои друзяшки Диана, Маар и Лиана. Я хотела позвать Римму и Цзию, но потом решила, что они мне таковыми и не являются. Первым пришел Маар с небольшим букетом цветов. Было очень приятно. Я поблагодарила его и, обняв по-дружески, прошептала: — Передай ему, что он ублюдок, которого свет не видел. Маар с неохотой, но все же согласился и сел на мою кровать. После подошли Диана и Лиана, подарив мне пять книжек. — Буду читать их холодными вечерами, когда нечего будет делать, и буду вспоминать вас. А дальше мы практически ничего не делали, только ели, ели и ещё раз ели. В общем, вечер прошёл спокойно и без происшествий — правда, я боялась, что на обратном пути моих друзей встретит Алекс и его компания, а этого надо было избежать. Я так не хотела отпускать дорогих мне людей, что, в последний раз обнимая Фрезер, вцепилась в неё и не хотела отпускать. Но они ушли. Утром я проснулась от протяжного звука будильника — тупой китайский экземпляр! И вот я уже выхожу на улицу и подхожу к чёрной иномарке. Посылаю бабушке грустный прощальный взгляд и сажусь в машину. Не хочу уезжать и покидать своих любимых старых друзей и врагов, здесь стало всё так привычно, что я совсем позабыл о смерти мой мамы; но, с другой стороны, есть непреодолимое желание увидеть жизнь совсем в другом русле, где стоят огромные дома — коттеджи, где чисто и красиво, где нет Алекса. Я чувствую, что там меня ждут небывалые приключения, которые обязательно со мной произойдут. Летаю в облаках, не замечая того, что мы уже отправились в свой дальний путь. Шофёр молчит, молчу и я, но потом говорю: — Извините, а долго мы будем ехать? — ответа на вопрос не последовало. Ну ладно — значит, очень долго.***
Мне выделили маленькую комнату на втором этаже. В доме было очень тихо. Появлялось такое чувство, будто никого там и в помине не было. Я здесь жила уже день, но так никого кроме слуг и не видела: может, папочка вовсе обо мне позабыл? Насколько я знаю, у моего отца до моей мамы была ещё одна жена, у которой от него родились близняшки — мальчик и девочка. Оказалось, что мои родственники жили в коттеджном посёлке с соседями-иностранцами. Вчера нянька Азалия дала мне такую сумму денег, что у меня чуть не случился разрыв сердца от радости, когда увидела в своей руке 5000 рублей! Боже мой! И вот я пошла в обувной магазин, чтобы купить себе пару новых кроссовок. На улице - везде - были слышны разговоры на разных языках: и на английском, и на французском, и даже на моем нелюбимом языке — немецком. Здесь, конечно, было очень хорошо, но там, в Подмосковье, было лучше и как-то… тише, что ли? Внизу хлопнула дверь, послышался громкий смех. Я вскочила и побежала на первый этаж. — О, а это, наверное, наша новоиспечённая сестрёнка? — сказала светловолосая девочка примерно лет 14-ти. У неё оказался красивый и звонкий голосок, не такой, как у меня. Рядом стоящий парень присвистнул, увидев меня, за что получил крепкий подзатыльник от сестры. Чувствую, что с сестричкой мы не подружимся.