В этом мире неверном не будь дураком: Полагаться не вздумай на тех, кто кругом. Трезвым оком взгляни на ближайшего друга — Друг, возможно, окажется злейшим врагом.
***
Ветхие, ужасные дома везде; я спокойно себе иду, даже не понимая, что это чёртов сон. Небо здесь окутано тревогой и смертью, вороны поют свою похоронную, забытую песню. А я иду, не боюсь ничего и дохожу до края обрыва. Внизу — лава, впереди — бескрайняя синева, ведущая в мир спокойствия. Мне всё равно, что там, внизу, я хочу в спокойный мир, где нет всех этих дурацких Драгоциев, где нет никого, только мы вдвоём. Я набираю силы и делаю смелый шаг вперёд, но уже поздно, я падаю. Вы все не правы, вы хотите, чтобы я умерла, а я хочу взлететь, словно птица, и улететь в те края, где греет круглый год солнце. Вы все падаете, а я взлетаю, взлетаю, как птица. Я просыпаюсь и резко сажусь, во рту непривычный вкус кислятины. Тянусь за стаканом и жадно пью прохладную воду. В комнате свежо, чуть-чуть прохладно и очень тихо, лишь слышно приглушённое тиканье настенных часов, висящих в соседней комнате. Непонятный звук за окном, и в мою комнату кто-то залезает. По виду сразу можно понять, что это был человек, а точнее — ребёнок. Низкий рост, довольно крупная фигура. Теперь я смогла рассмотреть на голове два куцых хвостика. Интересно, что ей здесь понадобилось — не красть же она пришла? На всякий случай я вскакиваю и хватаю уже опустевший стакан. — Ruhig [Спокойно (нем)], — шепчет такой знакомый голос мне почти на ухо. Так близко, что становится противно. Этот неприятный голос, чуть-чуть хриплый и достаточно низкий для девочки. Она неприятна мне и внешне, и внутренне. Больше всего бесит в ней эта гордыня, с которой она никогда не расстаётся. И всё было бы хорошо, если бы, возможно, она не пришла ко мне в ту ночь. — Зачем пришла? — мой голос звучал довольно громко и жёстко, и эти слова раздались эхом в моей голове. Повисла долгая-предолгая пауза. Она хочет мне ответить - её выдают глаза - но она продолжает молчать и молчать, пока не раздался грохот, и в комнату не ввалился Алекс (его я узнаю из тысячи). — Прости за столь поздний визит, но нам нужна твоя помощь, — Рознев потёр переносицу. Мда, интересно, что за помощь? Я думаю: если пойду, тогда бабушка любым способом узнает, где я была, ну не умею я врать! А если останусь, то проживу хотя бы день без скандалов и приключений. Выбор предстоял очень сложный. Почему всегда послушная Василиса должна выполнять все требования бабушки? Я не хочу следовать правилам, которым я следовала раннее, я хочу разрушить стереотипы и пройтись по ночному городу, где светят только фонари. Набираю через нос воздух и, громко выдыхая, говорю: — Чем вам помочь? — Алекс приободрился, но тут же погрустнел под взглядом боевой Захарры. Мы с Алексом вообще не общались с того дня, как случилось его примерение с Фэшем. Я не хотела мешать их дружбе, я бы попросту была там лишней. Да, к тому же, не хотелось встречаться после всего с Драгоцием. Всё случилось как-то странно и непонятно, но почему же враги сразу же смогли найти общий язык? Этого мне не понять до сих пор, как бы я не напрягала свой мозг, которого, может, и вовсе нет. Вместо ответа они сказали, чтобы я оделась и тихо вышла на улицу. Я никогда не видела Алекса столь грустным. Обычно он весь сиял, от него исходил позитив, который всегда меня удивлял. На улице дул неприятный северный ветер. Небо было усыпано звёздами, словно маленькими-маленькими песчинками, а желтоглазая хищница-луна предстала предо мной как всегда — властной царицей. Я спрыгнула на мягкую землю, придавив при этом кустик клубники — бабушка меня точно прибьёт или застрелит из револьвера. Я дышала редко, холод сковал все моё худенькое тело, не позабыв и о голове. Немка указала своей накачанной рукой, мол, иди сюда. Мы шли в сторону камня, дорога сейчас была тихой и безлюдной, было слышно только приглушённое уханье совы. Ещё раз взглянув на карманные часы и убедившись, что сейчас поздняя ночь, я перелезла через забор и оказалась на небольшом участке. Ночью всё казалось совсем иным: дерево, по которому мы лазили днём, теперь казалось страшным монстром из кинематографа. Я подошла ближе и увидела знакомый силуэт: достаточно высокий, худой, и лишь волосы, создающие на концах кольца, выдавали этого, как мне тогда казалось, прекрасного парня двенадцати лет. Я забралась на камень. Он оказался настолько близко, что я чувствовала исходящий от него запах перечной мяты и любимый мною запах лесных ландышей. — Мы нашли раненую собаку, и нам нужна твоя помощь. Ты же вроде говорила, что умеешь ухаживать за животными, — сказал Алексей, и я только что увидела, что на коленках у Драгоция лежал маленький щеночек, который почти не двигался. Жалость наполнила всё моё маленькое детское сердечко, так что хотелось плакать, глядя на эту трогательную картину. Я всегда любила животных больше, чем этих неблагодарных людей, хотя сама же относилась к такому типу. Я осторожно взяла щеночка себе на руки, боясь сделать ему больно. Осмотрев бедное животное, я сказала: — Нам нужен бинт или какая-нибудь тряпка, чтобы перевязать кровоточащую рану. — Ну вот и хорошо, вы с Фэшем пойдёте к нам домой за бинтом, а мы с Лёшей останемся здесь, — Захарра спрыгнула с камня и посмотрела на нас всех. Этот момент я ждала очень долго, всё это время думала о том, чтобы извиниться перед Фэшем. Мне было очень стыдно, даже не хотелось выходить на улицу и показываться ему на глаза. Мы с Фэшем спрыгнули с бетонного куба как по команде. Ещё раз посмотрела на Алекса и эту разряженную куклу и последовала за Драгоцием-младшим. Как только мы скрылись за забором, я поравнялась с Фэшиаром и сказала: — Фэш… Ты это… Прости меня, — я от волнения закусил губу. — Я не хотела, чтобы все так получилось, если бы… Он повернул голову и посмотрел на меня, в его глазах мелькнули злость и искорки обиды. И даже в этих глазах я умудрилась заметить саму доброту и отражение самих звёзд. — Я тебя ненавижу! Мне не нужны твои чёртовы извинения, убирайся из моей жизни и не появляйся в ней больше! Если бы не Лёша, то я бы вообще больше с тобой не пересекался! — Фэш повернулся ко мне уже всем телом, подошёл ближе и со всей дури толкнул меня, что я не удержалась на ногах и упала на холодную землю. В сердце что-то щёлкнуло, и появилась только ненависть к этому человеку. — Ты хочешь посмотреть, что со мной стало?! На, смотри! — он приподнял край футболки, и я смогла увидеть на половину перекошенное ребро. — Посмотри, что ты сделала! Как думаешь, это больно? Из-за тебя у меня неправильно срослись кости! Иногда мне хочется, чтобы у тебя было такое же клеймо на всю жизнь! Его слова ранили меня прямо в сердце, как ранит самый острый нож. Мозг был полностью затуманен обидой, поэтому я не помнила, что делала. Я встала с холодной земли, подошла к нему и дала пощёчину, да такую сильную, что щека запылала красным огнём. Я развернулась и просто побежала обратно к моему другу, которого в какой-то степени я уже ненавидила из-за происшествия с Фэшем. Драгоций схватил меня за руку и как-то хрипло сказал: — Подожди. Не стала ничего говорить, молча выхватила руку и убежала к Алексу. И как только я добежала до моего любимого места — камня — увидела целующихся друга и мою «обожаемую» Захарру. И вот только теперь я заплакала.***
Обычно говорят, что если дружба длится пять лет, то, скорее всего, она на всю жизнь. Не верьте этим слухам, потому что даже самый лучший друг может тебя предать или, в лучшем случае, причинить боль. Так случилось и со мной, а точнее с моей лучшей подругой. Я как всегда сидела дома и не показывалась на улице два дня, и если бы не сообщение, которое пришло мне на телефон, то сидела бы дома ещё много дней, пока не прошла бы обида на всех и на всё. «Жду на камне, если не придёшь сейчас, придёшь на похороны через несколько дней». Неизвестный номер пытался мне позвонить два раза, но я просто не взяла трубку. А что, если это просто злая шутка? Или, наоборот, кого-то Алекс сейчас убьёт. Последняя версия показалась мне тогда более убедительной, поэтому я не стала даже думать, а просто выбежала из дома. Я бежала сломя голову, и мне было совершенно плевать, что я чуть не сбила бабульку с двумя большими пакетами. Я добежала до камня почти за минуту. Горло болит, воздуха не хватает, лёгкие болят, как будто их режут ножом. Я добегаю до забора, облокачиваюсь на него и хватаюсь за левый бок: опять болит селезёнка. Еле-еле волоча за собой ноги, я захожу на участок. Мои глаза становятся как пятирублёвые монеты, когда я вижу, как мою Лиану толкают с камня. В голове, как в пластинке, прокручиваются её слова: — А ты знаешь, что означает твоё имя? — внезапно спросила я. — Моя мама очень любила подсолнухи, эти большие и красивые цветы. Подсолнух — это частичка солнца, здесь, на земле. Этот цветок приносит мне и моей маме радость, поэтому она и назвала меня этим солнечным именем. Всё как будто в замедленном действии. Я вижу, как она медленно падает и как из её карих глаз текут хрустальные слезы. И снова сердце сжимается, снова появляется эта знакомая ненависть. Я понимаю, что мы больше никогда не будем друзьями. Я могу простить одну ошибку, но, когда ошибка повторяется, она становится привычкой. И снова, словно в замедленной съёмке, я подбегаю, залезаю на камень и уже от туда сталкиваю Алекса, это безмозглое существо. Прежде чем упасть, он хватает Захарру за рукав водолазки и тянет её за собой, и получается, что они вместе валяются в луже. Я спрыгиваю и подхожу к Лиане, но не успеваю: меня хватают за волосы и отшвыривают к забору. Во мне просыпается демон, чувствую необычный прилив сил. Меня кто-то хочет ударить ногой, но я её хватаю и тяну так, что слышится хруст, похожий на звон маленьких колокольчиков. Через пелену слёз я вижу злое-презлое лицо уже бывшего друга, он подходит и бьёт меня в поджелудочную железу. Я складываюсь пополам от боли. Мне плевать, что происходит на заднем плане, я смотрю только на передний план — на другого, совершенно не такого Лёшку, которого я знала свои пять лет. Он хватает за волосы и щёлкает зубами на ухо: — Ты — сука, самая настоящая сука и мразь! Запомни: ты больше никогда не будешь мне другом, никогда, и лучше вообще не попадайся мне на глаза, чёртова сука! Впервые я услышала от него матерные слова в мою сторону. Теперь будет все по-другому, не как прежде. Теперь начнётся война, в которой я поиграю. Я видела, как Захарра стоит и смеётся: это она толкнула тогда Лиану, но Лёша не помешал ей, поэтому можно считать его предателем. Все эти люди гнилые, гнилые как зубы Фэша, и даже Ник, которого я тоже считала лучшим другом, не помог мне, он просто стоял позади и качал головой. Мне никто не помог: ни Ник, ни Римма, ни Цзия, ни Данила. Никто. Нашу дружбу, крепкую дружбу, разрушила одна противная девочка из Германии, которая казалась очень милой. У зла очень красивые карие глаза и два куцых хвостика.