— Скажите, пожалуйста, что такое безумие? — «Безумие» — это моя любовь к тебе. Моя Инсанья.
***
Бегу прямо, поворачиваю направо и бегу вниз, в подвал, где хранятся школьные мётла и грабли. Там темно и ничего не видно. Наступаю на чью-то ногу и отскакиваю в сторону. Хочу закричать, но тут же мой рот затыкают рукой. Вот чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт! Нет, почему именно сейчас? Почему именно в этот момент? Если это кто-то окажется моим врагов — мне не сдобровать. Я умру. Умру от сердечного приступа. От неожиданности. Или от чего-то совсем другого, непонятного. Я не вижу человека, который зажал мне рот, но чувствую его дыхание на своём затылке. По телу пробегают мурашки. Кто этот человек? Парень или девушка? Ребёнок или взрослый? Друг или… враг? На первый вопрос ответить не очень-то и сложно: рука была большой и очень потной, наверное, она принадлежит какому-нибудь парню. Но другу ли? От него пахнет чипсами, с крабом. Учуяв запах, живот предательски заурчал: есть хотелось невероятно сильно. Как там Диана и Маар. Поймали ли их? Или что самое ужасное — они пытают моих друзей, моих крысенышей, как ласково я их называла. — Я видела, как она побежала туда, но не уверена, что сидит там до сих пор. — я слышу хриплый голос, его ты запомнишь на всю жизнь, он будет снится тебе в кошмарах. — Возможно, Алекс, крыса смогла найти потайной выход. Ты же помнишь, что в подвале есть дверь, но она, скорее всего, закрыта, поэтому… Алекс. Его новое имя. Он отказался от всего, что связывало его с прошлым. Отказался от старой внешности, от своего характера, от своего имени и… от меня. От друга, с которым проводил все своё время, от «Скиттлса», который жевал вместе со мной, он поменял всё, чтобы забыть меня, чтобы вычеркнуть из своей жизни. Сделал всё, чтобы опять унизить меня, чтобы сломать, а позже бросить и встать, чтобы послышался хруст ломающейся игрушки. Я — его игрушка. Я — его марионетка, которую он использует для того, чтобы поиграться. Он не был раньше таким жестоким и самовлюбленный индюком. А может, это уже не тот Лёшка, с которым мы ели «Принглс», сидя на железных трубах? Мой Лёшка уже умер, и вместо него инопланетяне оставили клона — злое-презлое существо с глазами моего друга, с улыбкой моего друга, но с гнилым характером. — Захарра, не глупи. Она уже давно, наверное, сидит дома и попивает чаёк на пару со своей подругой-крысой. Думаю, что нам нечего здесь делать — все равно никого нет. Поехали лучше в KFC, проку от этих крыс нет. Вот если сейчас был 18-й, или хотя бы первая половина 19-го века, то их можно было держать в качестве рабов. — Он рассмеялся, эта мысль явно пришлась ему по душе. — Но, увы, не в то время живём. Они продолжают болтать, но голоса теперь исходят от куда-то издалеко. Уф, наконец-то они ушли. И тут я замечаю, что рука больше не прикрывает мой рот, горячего дыхания на моем затылке не ощущается и я стою в гордом одиночестве. Вынимаю телефон из кармана и включаю фонарик, чтобы рассмотреть незнакомца. Или незнакомку, кто знает. Искусственный свет освещает самое таинственное место в школе, и я заметила человека, стоявшего в пяти метрах от меня. И я облегчённо выдохнула, когда увидела здоровое брюхо и смешную мордаху Мишки. Слава Богу, а то если бы это оказался Фэш или кто-то другой из их банды, то я… — Хватит на меня так пялиться, словно я тебя сейчас съем. Да тут и есть-то и нечего, одни кости! — он грустный, но улыбается, хотя эта улыбка выглядит жалкой и беспомощной. Боже мой, нас только что чуть не заметили изверги, а у Мишки хватает сил шутить. Я бы точно не смогла бы так. Потому что я тряпка, самая настоящая тряпка и трусиха. Я смеюсь. Смеюсь не потому что мне смешно, а потому что мне плохо. Моя жизнь теперь не такая, какая была раньше. Теперь все стало иначе. Я хочу отомстить им, жестоко отомстить. Они причиняют нам боль, но нужно объединиться. Объединить всех крысят и пойти против «гнилого» трио. Для начала нужно исправить себя, перестать его любить. Я выхожу из жуткого помещения, в глаза бьёт яркий свет. И мне плевать уже на все, кроме слез, которые льются сейчас из глаз, и обиды. Алекс бегал за мной уже не впервые, но больно так, как будто вонзили кинжал в спину. Не знаю почему, но раньше я всегда винила во всем Захарру и Фэша, но, может, они здесь не причём? А может, во всем виновата? О Боже мой… Я села на колени, закрыла глаза руками и заплакала с новой силой. Я идиотка. Я тварь. Я самая настоящая мразь по имени Василиса. Это я разрушила нашу дружбу. Это сделали ни Захарра, ни Фэш, ни Марк. Это сделала — я. — Василиса? Вась! — я как будто бы проснулась из летаргического сна. Всё это кажется каким-то очень страшным сном, но уж не как реальностью. Сейчас я проснусь и выйду гулять на улицу, где меня будут ждать мой Лёшка, Ник, Данила, Маар и девочки. Но, наверное, для нас с Мааром и Лианой этот мир перестал существовать, про Диану я вообще молчу. Молчу… Но почему я молчу? Ведь могу рассказать всё взрослым, они обязательно что-нибудь придумают. Но я не хочу так рисковать, потому что мне будет доставаться ещё больше. Я буду убегать от них, но они все равно быстрее и проворнее. — С тобой все нормально? — Миша положил мне на плечо свою ладонь. — Да-да, все отлично. — если бы все было так, как я сказала. Вру и не краснею. Я не хочу больше казаться жалкой трусихой, я сделаю все, чтобы разрушить это мнение обо мне. Я встаю с пола и продолжаю идти, наплевав на осторожность. Проходя мимо зеркала в коридоре, смотрю на своё отражение: васильковые глаза, все те же темно-рыжие волосы и неаккуратный нос. Что поделаешь, родилась уродом, значит, надо продолжать жить как урод. — В отличие от тебя, я всегда считал тебя красивой. — Алекс. Но разве он не ушёл? Сердце ушло в пятки. Мне нужно что-то делать и побыстрее. Лучшее, чем побег, я придумать не могу. Поэтому уже через секунду я бегу, бегу, не разбирая дороги. — Да стой же ты, дурёха. — он никогда не называл меня так. Да, белка — моё любимое прозвище, которое придумал он, потому что я хорошо лазила по деревьям. Он называл меня свинкой Пеппой, когда я пачкалась мороженым, но никогда не дурёхой, никогда. Святые угодники, в этих пяти словах чувствовались трепет и нежность. Я начинаю сходить с ума! После последних сказанные слов хочется бежать ещё быстрее. Добегаю до турникета. Черт! Пропуск не успею достать, даже если и успею — потеряю много времени, слишком много. Мне ничего не остаётся делать, как пойти на риск и перепрыгнуть через него. Кажется, что я стою и обдумываю над ситуацией. Нет, я думаю на бегу, и все мысли приходят тут же. И вот, турникет уже позади, а передо мной здоровая ель и маленькие бесформенные кусты. Я бегу, бегу, бегу. Хорошо, что людей здесь очень мало, практически нет, а то подумали, что я сумасшедшая шезефриничка. Всё начаналось так хорошо, если бы не камень. Я споткнулась и растянулась на земле. Если бабушка увидит мою грязную рубашку и не менее чистые белые кроссовки, мне капец! Но я не успеваю даже встать, потому что мой преследовать уже тут. Алекс подаёт мне руку, но я не хватаюсь за неё, как сделала бы другая легкомысленная дура. Я самостоятельно подымаюсь, мне не нужны его подачки. Смысла убегать уже нет, я поймана. Сейчас он подойдёт поближе и ударит меня в нос или же в живот. Он подходит ближе, а я плачу, зажмуривая глаза. «Милая белка я знаю что ты любишь меня. Ты мне очень нравишся ты красивая за это я тебя и люблю. Вместе навсегда, Твой Лёшка» Вспомнила записку из детства. Да, Лёша, я думала, что мы будем вместе навсегда, но вечность оказалась гораздо короче. — Мне было так плохо без тебя. — он неожиданно приобнимает меня за талию. Я точно схожу с ума! Рознев дотрагиваетсядо своей щекой до моей, и я чувствую его холодное дыхание рядом со своим ухом. Голова сильно кружиться, а коленки дрожат, я вот-вот упаду. — Я так скучал, ну же, обними меня, поцелуй. Мы не виделись пять лет, разве ты не соскучилась? Нет, это не тот мальчик, который подарил мне книгу со сказками, и не тот парень, который полчаса назад бегал за мной по всей школе. Это что-то, а точнее, кто-то совершенно другой. Сейчас он не монстр, а парень, о котором я мечтала всю жизнь. Его мятное дыхание продолжает кружит мне голову. — Лёш, прости меня. Прости за все, прости, я всё так же люблю тебя. — Алекс зарывается лицом в мои рыжие волосы. Я первый раз за 12 лет почувствовала себя любимой. — Прости, — снова шепчу ему, еле-еле не падая в обморок. — Мне было плохо, очень плохо без тебя. Пожалуйста, поцелуй меня. — мои руки тут же оказываются на его широких плечах. Я точно сейчас умру от такой близости с парнем. — Если ты скучал по мне, почему окунул под струю горячей воды? Было так больно и неприятно. — В голове словно дьявольская карусель. Маленькие черти приказывают мне что делать. Но я не хочу выполнять их приказы, я хочу вечность стоять так с тобой и целовать в эти алые уста. — он целует меня. Не так, как в детстве, нет. Это французский поцелуй. Он отстраняется от меня, потому что становится мало кислорода. Лёгкое чувство эйфории. — Я люблю тебя. — шепчет, а в глазах все становится чёрным.***
Я пришла в себя в большой комнате. Два раза потянулась, встала и поплелась на кухню, где пахло яичницей. Здесь просто невероятно и очень уютно. Рядом с плитой стоял Алекс в одних шортах, без футболки, и варил кофе. Святые угодники, он такой красивый! Я пошла к нему сзади и обняла. Если бы было так, как я сейчас описываю. Но очнулась я далеко не в комнате, и даже не в сарае, а в кустах. Не знаю, что я там делаю, но надеюсь, что все хорошо. Ужасно болит голова, нет, не болит, раскалывается на две части. Дотронулась до затылка — шишка. Значит, меня долбанули со спины чем-то твёрдым. А я думала, что он говорил правду, а оказалось… А это оказался их план! Я ненавижу их всех! Зачем все эти лживые слова, зачем говорить про эту дьявольскую карусель, если это неправда? Лучше он просто подошёл ко мне и дал кулаком в нос — было бы не так больно душе. И снова по щекам бегут слезы, и я складываюсь в клубок, пытаясь спрятаться от это жестоко мира. Когда я была маленькая, то любила читать сказки. В них не было никакой жестокости, сплошная Утопия, только с волшебством. Но когда прочитала «Мальчика в полосатой пижаме», мой мир стал другим: я стала больше сочувствовать людям, и уже через год эта жестокость обрушилась на меня. Да, я говорю про ту ошибку, которую хочу забыть и больше не вспоминать. Одна сторона моего сердца кричит: «Василиса, вспомни, сколько зла причинил тебе Алекс. Тебе страшно произносить его имя, потому что это не человек, это — монстр». А другая шёпотом твердит: «Да, Алекс злой и сумасшедший, но ты его любишь, так же, как любила в 12 лет». Мои мысли прерывает телефонный звонок. Бабушка. — Алло, бабуль, ты чего звонишь? — попыталась сказать нормально, но голос предательски дрогнул. — Ты что плачешь? — и теперь мне захотелось плакать ещё сильнее. Кричать всему миру, что я одинока и несчастна. — Ну, кто тебя обидел? — Не переживай, ба. Просто, когда шла домой подвернула ногу. Все правда хорошо, не переживай. И все-таки, почему ты звонишь? Случилось что-то важное? — Нет, нет, просто захотела узнать, все ли с тобой хорошо. — интересно, к чему же такая работа. За все 17 лет, которые я прожила, она никто не спрашивала, как мои дело и все ли хорошо. Но что случилось на этот раз? — Я как раз хотела тебе позвонить и сказать, что пойду к Диане с ночёвкой. Ну ладно, все, целую, пока. Но, конечно, к Фрезер я не собиралась идти. Мне хотелось подумать в одиночестве и поразмыслить обо всем. Об Алексе, Мишке, Захарре и даже о себе. На душе было так поршиво, что даже чувство голода притупилось. А я так и сидела на голой земле, вся грязная и с побитой головой…***
— А может, все-таки кинуть в неё камень, а, Серёж? Все равно спит. — я сплю и слышу эти слова. Человек, который их говорит, выглядит в царстве Морфея злым колдуном, пытавшим меня заколдовать. Но тут передо мной становится принц в доспехах и произносит грозно: — Заткнись, Чебурашка, а то я сейчас сам тебя прибью булыжником. На этом моменте я просыпаюсь и вижу перед собой двух парнишек: одному на вид 15-16, другому — 17. Они смотрели на меня, как на обезьяну в цирке. Я отвернулась, чтобы не было видно моих пунцовых щек — опять краснею! Дурацкая привычка — всё время краснеть. — Эм, а кто вы? — всё-таки не каждый день сидишь в компании двух незнакомых парней. Я мило улыбнулась, пусть думают, что все хорошо. Хотя всё не так идеально, как хотелось бы думать, особенно, если учесть тот факт, что я заснула на улице. — Ой, да не переживай ты так! Мы тебе зла не приченим. Сейчас вернётся Михаил из магазина, тогда он тебе всё расскажет. — парень, который это сказал, очень похож на меня. Рыжие волосы, измученный взгляд. Жертва Алекса. Жертва Захарры. Жертва Фэша. По одному взгляду можно это понять. Эти суки добрались уже и до них. Я никогда не прощу им всё, что они мне сделали. Когда-нибудь настанет день, и все они за всё ответят. Но самое ужасное, что когда-то мой друг был совсем не таким, а эти мрази его испортили. … — Белка, лови! — он кинул мне упаковку ещё запечатанных маркеров. Лёшка подошёл сзади и начал разрисовывать мою белую футболку. — Тебе что рисовать: цветочки с радугой или что-нибудь другое? — Нарисуй волшебные палочки, поднятые вверх, и подпиши снизу «Люмос». И Рознев начал рисовать. Тонкие силуэты волшебных палочек, светло-жёлтая краска, обозначающая свет, и аккуратная надпись с наклоном влево. У него получился невероятный рисунок, который я до сих пор храню в шкафу. — Что случилось? — я испугалась. Слова прозвучали так громко и неожиданно, что я как будто бы проснулась. — Ты какая-то странная — смотришь на одно место и загадочно улыбаешься. Если бы я тебя не знал, то точно отправил бы к психиатру. Так что с тобой? — и снова он появляется так неожиданно. Как? Не было слышно ни шагов, ничего, что могло означать его появление. — Да так, просто вспоминаю счастливые времена… — Когда вы были друзьями, — перебил меня Миша. Да, а это был именно он. — Почему ты просто не можешь все забыть и наплевать на всех? Да, вы были друзья, но теперь — враги. И вместо того, чтобы вспоминать прошлое, ты должна придумывать план, план мести. — Я не могу просто взять и забыть, отказаться от своего детства и выбросить из своей жизни целых двенадцать лет! Я не такая сильная, как ты, чтобы мстить. Тем более, в последнее время я просто сломалась. — Для того, чтобы случилось что-то плохое, необязательно мстить, всё может случиться само собой. Ну ладно, вижу эта тема тебе совсем не приятна. Вообще у меня к тебе небольшое предложение. — я кивнула, и Миша продолжил: — Вот уже какой год мы придумываем план мести. Рыжий пацан подошёл ко мне ближе и показал карту, которая минута назад была в его руках. Ого, да это же карта нашего города! Каждый кустик и домик здесь отлично прорисован, да этот парень рисует лучше Алекса. Вспомнив о последнем, я погрустнела. — А это откуда? — я ткнула пальцев, где был нарисован дом, в котором мы живём с бабушкой. Было бы все нормально, если бы под ним не было подписано «Дом Белки». — Откуда Вы знаете, что я живу именно там? И про кличку откуда вам известно? Ведь я же тебе про неё ничего не рассказывала. Рыжий улыбнулся и так смущённо пролепетал: — Военная тайна. — и тут даже я не смогла сдержать улыбки. — Слушай, а какие у тебя планы на вечер? — и вот теперь только все за смеялись. Особенно громче всех смеялся другой неизвестный мне парень. — Ух ты, Серёга, а я думал что тебе нравятся блонди… — договорить Мише не дали, потому что этот самый Серёга громко воскликнул: — Заткнись, придурок! Я вообще-то хотел вас всех позвать в свой шалаш, чтобы обсудить наш план и показать ещё кое-что. — М-м, в шалаше? — спросил до боли знакомый голос. Голос моего любимого. Даже спустя много лет я не забыла его, а что самое главное, он со своими чувствами помешал мне встречаться с парнем, который по-настоящему меня любил