Тактика победителя — убедить врага в том, что он делает всё правильно.
***
В этом месте давно пропала жизнь, но меня там заперли, и я не могу выйти оттуда Я сижу в тёмном и сыром подвале, здесь по всюду бегают большие волосатые крысы. Пнула какой-то непонятный ящик и тоненько пискнула — ящик-то оказался с картошкой. Ну почему если что-то случается, то только со мной! Я — неудачница по жизни, в этом сомнений совершенно нет. Ну и какого черта нас понесло в очередное приключение? Вот если бы Марк вёл бы себя хотя бы чуть-чуть потише, то, может, нам и удалось бы скрыться! И почему, если что-то случается, то вечно ругают только меня, а не Фэша, это совершенно не справедливо! Чувствую лёгкую боль в горле, интересно, долго я прибывала здесь, пока не протрезвела? Пытаюсь откашлиться, но это не помогает избавиться от боли, наоборот, стало ещё хуже. Осматриваю себя с ног до головы: чёрные рваные джинсы, голубая закороченная футболка и, о боже мой, чёрные ботинки на высокой подошве. Теперь понятно, почему у меня так сильно болят ноги. Вся я полностью грязная, а на руке в области плеча ещё красуется кровоточащая рана — наверное, зацепилась за что-то ну уж очень острое. Не смотря на боль в горле, чувствую приятный привкус алкоголя. А знаете: вчера нам было так хорошо, чувствуя горькие нотки коньяка и водки. Они подарили мне новое необыкновенное, но и в тоже время пугающее ощущение. Ночь, коньяк, водка… Так можно описать события, происходившие вчера. Злюсь до скрипа зубов — как же все бесит! Подумаешь, напились до поросячьего визга, всего лишь! Слышу, как хлопает железная дверь и в помещение медленными шагами заходит Фэш, — на нем всё те же синие джинсы и чёрная футболка — и подходя ближе, обнимает меня. Крепко-крепко, как никогда. — Прости, что соврал дяде, ведь это была моя идея. Ну да, Фэш, оказывается, врун. Хорошо, что хотя бы потом правду сказал, а то мне влетело бы в два раза больше. — Да ладно, забей. Все нормально. — хотя как нормально, если не считать сильный кровоподтек под глазом, а так даже ничего. — Давай без сарказма, ведь, все так или иначе, обошлось. — Обошлось, ты серьёзно? Нас заперли непонятно где, а ты такой спокойный. Ну да, у тебя же нет на лице такого большого синяка! Если ты думаешь, что на этом все, то ты очень даже сильно ошибаешься. Я села на холодный пол, закрыв глаза. Сука, как раскалывается голова. Ещё к тому же сейчас меня стошнит. Вскакиваю и отхожу в сторону, хватаясь за живот. Резко дверь открывается, и заходит Рок собственный персоный. Он подходит ко мне и, толкая в бок, произносит: — Захарра, ну что, протрезвела? Ему уже 20 лет, а он ещё такая же ехидная рожа, желающая меня убить. Я сморщилась, как будто съела пол-лимона, ну вот такой Рок противный! И да, он, кстати, ещё и зануда. — Заткни свою гнилую пасть, и иди на хуй отсюда! — его лицо вытянулось. Ага, не ожидал, что я отвечу его прямо. Фэш уже давно стоял в сторонке и еле-еле сдерживал подступающий смех. — И да, если ТЫ сюда припёрся, чтобы унизить меня, то жестоко за это поплатишься. Я замахнулась, да как ударила его ногой со всей дури между ног, на тебе, гад! Теперь мой двоюродный брат лежит на холодном полу и стонет, а мы с Фэшем ржём. Бегу быстрее к двери, чтобы успеть убежать из этого проклятого места, пока она ещё открыта. Открываю тяжёлую дверь и выдыхаю — вот так выглядит свобода.***
— Расскажешь мне все по порядку, со всеми подробностями. — А смысл? Вы все равно уже все знаете, даже то, как меня тошнило под забором. Холодный и колючий взгляд стрельнул в мою сторону, аж мурашки пошли по спине — страшно до жути. Взглянув на календарь в кабинете ужаснулась: уже 5-е октября, а значит, что я пребывала в нижних покоях дома где-то три дня. Три дня, Карл! — Кто ты, Захарра Драгоций? — в обозленном существе я совершенно не узнаю своего дядю. Да, он строгий и злой, но ещё никогда не запирал меня в подвале с крысами, как какое-то неразумное существо. Его вопрос заставил в расплох. Что значит, кто я? Хочет, наверное, пофилософствовать. Ну ладно, дядюшка. — Здесь многому нет ответа, и Вам не узнать — кто я. Он ничего не ответил, ещё раз напомнив мне мою Mutter. Тереза лежала на кровати, закрыв лицо руками и плача уже по-настоящему. Нет, не то чтобы она особо горевала, просто было жалко маленькую Захарру. Маленькая Драгоций была очень сильна похожа на своего отца — те же весёлые карие глаза и худое телосложение. И характер точь-в-точь, весёлый, но вредный. Этой ночью женщина выбросила Карла из своей жизни. Пьянки, гулянки и жаренные колбаски на гриле ей уже надоели. А то, как первый раз в жизни он поднял руку на неё, Тереза не хотела вспоминать даже в снах. Дочь, дочь, дочь… А что дочь? Она сама не раз видела пьяного отца, насиловшего её мать. И дура-то всегда заступалась за своего любимого папочку, когда Тереза била его. Наверное, любила отца-пьяницу больше, чем трезвую мать. А где-то в восемь лет Захарра смотрела, как Карл отрезал жене левую грудь. Вся комната тогда была в крови, не исключением был и сам Карл Драгоций. Но Тереза все терпела и продолжала любить, глядя на то, как её муж открыто флиртует с другой фрау. — Мамочка, ты что, плачешь? — спросила куцехвостая, глядя на Mutter своими темно-коричневым глазками-бусинками. Да, именно в этот вечер Карл забрал из дома свои вещи и ушёл к молодой любовнице, наплевав на уже бывшую «жену» и маленького ребёнка. — Нет, дорогая, с чего бы это? Просто папа уехал ненадолго в Берлин, поэтому я и плачу, ожидая долгую-предолгую разлуку. Малютка замолчала. Но Захарра Драгоций знала все, понимала, что дело далеко не в отъезде отца, в чем-то далеко совсем другом… Кареглазая взглянула в глаза матери — такие же, как у дяди. Темно-карие. Может, дело даже и нет в цвете, а в уставшем, холодном взгляде. Может поэтому, видя отношения между родителями, девочка и стала такой жестокой? А может, она тайно завидовала своим врагам, потому что у них были любящие родители, ну или хотя бы в семье никто никого не пытался убить.» — Я решил, что вам с Фэшем требуется особое воспитание. Через неделю вы поедете в школу для сложных подростков. Я уже поговорил с отцом Алексея, он поедет с вами, а вот Маркус останется. — А как же Ник, ведь он там тоже был? — Ник, Ник. А что Ник? Он, в отличие от вас, в 14 лет не пил коньяк с самогоном, и когда полиция застала вас, он предпочёл не убегать от неё. Да, Захарра? — я вяло кивнула. — Поэтому, ему там не место. Отлично, сначала тебя запрут в подвале с крысами, пока не протрезвеешь, потом — в школу для сложных подростков отправляют. Сказка, а не жизнь! Я встала и ушла из кабинета в комнату, чтобы собрать вещи. Как-никак, скоро уже уезжаю. Блин, жалко, что уезжаем, только всё наладилось. Рыжая крыса уехала, с Мааром покончено, и все нас уважают и боятся. Если честно, то мне кажется, что из-за какой-то небольшой пьяночки тебя сразу отправляют в какую-то закрытую школу. Это абсурд! Собирая вещи, каким-то образом умудряюсь защемить себе палец дверцей от шкафа. Теперь у меня синяк под ногтем, супер-пупер! Если вы когда-нибудь спросите, кто главный рукожоп — я вам с радостью отвечу, что я. Ну, может, я немного погарячилась, назвав себя рукожопом, скорее всего, у меня настала чёрная полоса жизни. В следующую среду, в 12 часов дня мы с братом и Алексом садимся в чёрное такси и уезжаем куда-то в Москву, куда — сама не знаю. Всё время, которое прибывала в машине, я не тратила зря, а жрала свое keks и смотрела фильм про супер героя (м-да, как мальчик). Ехали не особо долго — около двух часов. Выходя из машины, сразу в глаза бросилось белое обшарпанное здание двух сот летнего возраста. Ух ты, на тюрьму очень смахивает, только решёток не хватает. Хотя кто знает, может, они и есть, мы же внутри ещё не побывали. Да, это тебе не бунгало на Мальдивах, а всего лишь школа, пусть даже и для сложных подростков. Внутри школа оказалась ещё хуже, чем снаружи. Белые стены как в больнице, типичная охрана, которая всё время спит, и ученики, блуждающие по зданию. Слава богу, что здесь нет определённой школьной формы, а значит, можно одеваться как угодно. Наверное, это единственный плюс во всей этой истории. Комнатки оказались ещё меньше, чем я предполагала, у нас ванная комната в доме больше, чем здесь спальня на троих человек. Ну хотя бы не с мальчиками поселили, а то у них в комнатах потными носками воняет. И за это спасибо! Моих соседок звали Кира и Вика — две девчонки из 7-го класса, а я, уже как два месяца — в 8-м. С ними я сразу нашла общий язык, хотя особо не откровеничала — кто знает, за что их сюда отправили родаки. Но с Фэшем и Алексом мы не расстраивались особо, что нас отправили сюда. Наоборот, вдали от родственников и разных тупых поучений. Да, хорошо было, когда мы подсунули крысу нашей училке русского, или, когда устраивали войнушку в коридоре. Хорошое было время! Все-таки зря я сначала обижалась на дядю, он был прав — тут нам лучше. И так мы учились здесь до конца десятого класса, пока я не получила письмо от дяди…