«ПРОЩАЙ» — это слово-убийца! «Прощай» — это слово-курок! Оно, словно выстрел в сердце… «Прощай!!!» И сбивает с ног…
***
Слёзы, цветы, соболезнования, чёрная одежда — да, не так я себе представляла жизнь в доме отца. Прошло почти два года с того момента, как мы с Билли Бэтсоном перестали быть знакомыми. С Ханной мы помирились и уже больше не ссорились, а Фредди всё время крутился возле нас, чему я была не очень рада. Норт и Дейла всё в свободное время готовятся к экзамену, ну, а мне уже скоро стукнет 17. Ну, как скоро, через несколько месяцев. Всё казалось бы хорошо, но только не для меня, не для нас. Год назад отец заболел раком… Он тщательно от всех это скрывал, поэтому даже мы предположить не могли, что ему осталось немного. Болезнь стремительно прогрессировала, и вот… отец уже в гробу. С этого дня мы втроём стали сиротами. Я сама не понимаю, что мне делать: плакать или просто сидеть, опустив руки. Вот сейчас я искренне сожалею, что высказалась ему. Надеюсь, что папа умер, не держа на меня зла. — Успокойся, — ко мне подошёл Норт и положил свою руку мне на плечо, сильно сжав. Он не был рад, и на его лице не было признаков грусти, как будто всё это его не касается. — На, держи. — брат сунул мне в руки толстый конверт. — Это деньги. Мне, как самому старшему, достался бизнес отца, Дейле — это дом и вилла в Испании, а тебе — этот конверт. Возможно, там помимо денег есть ещё что-то, что скрыл от меня отец. Потрать их с умом. — и он отошёл к гостям, которые сидели за поминальным столом. Если бы мне кто-то год назад сказал, что вскоре мой отец умрёт — я ему бы не поверила. Здорового, крепкого мужика сломила тяжёлая болезнь. Я не думала, что буду плакать на похоронах отца, вообще думала, что я сама до этого события не доживу, но время решило иначе. Сегодня собралось много людей и все знакомые отца. — О-о, а это наша Василисочка! Елена, проклятая Елена! Эта женщина часто у нас появлялась в доме последний год. Очередная пассия отца. Конечно, она красивая, с охрененной фигурой, но по характеру больше походит на анаконду, чем на сказочную принцессу. С самого первого дня я не взлюбила её. Какой же отец слепой, раз не видит, что эта его Елена просто пытается высосать из него деньги. И вот, я опять говорю о папе в настоящем времени. Ко мне подошла Елена Мортинова с какими-то бабками. Я вообще их впервые вижу. — Василиса! — какая-то толстая бабка, стоявшая по левую сторону гадюки (Елены), крепко обняла меня. Так и хотелось повертеть около виска. Сумасшедшие нынче бабульки. — Ну конечно, ты же меня совсем не помнишь! — она отстранилась и улыбнулась, улыбка, конечно, у неё была жуткая, да и не только она. Редкие седые волосы были коротко отстрижены, на лбу проходила большая линия, а сама она оказалась старой-престарой. — Я двоюродная сестра твоего дедушки Родион. Как ты выросла, стала настоящей красавицей, вся в мать. А это твой крёстный отец. — она указала на мужчину, стоявшему неподалёку. У него были тёмные волосы и коренастая фигура. Весь он излучал веселье и радость. — Миракл! Иди сюда! — Елена позвала того мужчину. Миракл, серьёзно?! Как там, чудо по-английски? Но мне сразу он понравился, наверное, очень добрый. А может и нет. Этот Миракл вмиг оказался передо мной. А всю жизнь думала, что у меня и нет крёстного отца, оказывается наоборот, просто мне никто о нём не рассказывал. Мужчина улыбнулся и, ласково потрепав по голове, сказал: — Ну надо же, как выросла! — все взрослые почему-то говорят одно и тоже, на то они и взрослые. — Я помню тебя малюткой. Как жаль, что мы встретились на таком неприятном событии. — он цокнул языком. Наверное, они с отцом были лучшими друзьями, раз стал моим крёстным. Позже ко мне все потеряли интерес, и я даже была этому очень рада. Я вышла на крыльцо, кутаясь в зимнюю куртку и зажав в руке телефон. На улице шёл снег, последний февральский снег. Дрожащими руками я набрала номер своей подруги и сообщила, чтобы она тут же подошла к нашему дому. Ханну долго не пришлось ждать — через пять минут она уже стояла передо мной в шубе. — Эй, подруга, ты как? — и я дала волю своим эмоциям. Ханна по-дружески обняла меня за плечи и стала успокаивать, как и все. — Ну не надо, ты же знаешь, как я ненавижу все эти сопли. Вроде ещё недавно ты говорила, как его ненавидишь, а сейчас ноешь. Ну же, успокойся. Держи-ка! — она вытащила из кармана шубы два билета в кино. Ханна, ну как ты не понимаешь, мне сейчас не до развлечений. — Нет, спасибо. Хотя Беккер, конечно, права. Не время раскидать, у меня есть ещё много невыполненых дел. Я вытерла слёзы рукавом куртки, шмыгая носом. Ненавижу эту жизнь! Почему все люди, которые так дороги мне, погибают? А твари, которые не заслуживают жизни, умирают в глубокой старости? Жизнь, почему ты так несправедлива со мной и мои родными? Лучше бы вместо отца сдохла эта тупая немка, сестра Фэша! — Ещё не решили, что будут делать с Нортом и Дейлой? — внезапно спросила Ханна. Никогда не думала, что её что-то интересует, кроме парней и нового выпуска журнала. — Нет, возможно, их отправят в детдом. А может, их возьмёт под опекунство тётя, сестра Ниры. — Серьёзно? Да им же через два месяца уже стукнет 18, и эти два месяца они должны будут гнить в детдоме? Смысла в этом не вижу. Подруга замолчала и стала глядеть на небо, откуда падали миллиарды мелких снежинок. Да, погода сегодня чудесная, даже руки особо не мерзли без перчаток. Значит, мне скоро придётся вернуться к бабушке. Могла ли я в скором будущем мечтать о таком, — нет. Я не хочу туда возвращаться, даже несмотря на то, что там у меня остались друзья. Может, этих уродов там и нет, но как долго их не будет? Ведь в любом случае они вернутся туда, и не раз. Да, мне снова предстоит с ними встретиться и снова терпеть их издевания. — Так ты не хочешь сходить в кино? — Нет, у меня есть дела поважнее. Например, забрать документы из школы.***
Папа, папа, где же ты? Ну, где? Мне так страшно одной в этом мире, где правят монстры. Папочка, забери меня, пожалуйста, от сюда. Мне было по-настоящему страшно. Я встретилась со своим страхом один на один. Я и он. Он — уже не он. Я вижу перед собой светло-голубые глаза и чувствую запах чего-то сладкого, вкусного, от чего становишься ещё слабее. Этот одурманивающий запах, кажется, пропитал меня всю, и не только меня. Позади Лёшки я вижу злого Фэша, который сжимает ладони в кулаки. Драгоций почему-то стоит в шортах, но без футболки, ярко-голубые глаза превратились в айсберг. О Боже, рядом, по правую сторону ухмыляется его сестра, Захарра. На ней красивое летнее платье в цветочек, а на голове — венок из одуванчиков, волосы, как всегда, собраны в куцые хвостики. Я думала, что через столько лет они изменятся, но всё осталось по-прежнему. Нет, нет, нет! Я делаю шаг назад и врезаюсь во что-то мягкое. Повернувшись, встречаю изучающих взгляд Марка. Совсем не изменился, разве что подрос. Он толкает меня и я падаю лицом в грязь. Я кричу, прошу помощи у папы, думаю, что он придёт помочь мне. Но отец не слышит, потому что он МЁРТ! На этом моменте я всегда просыпалась. Неужели, так будет выглядеть моя с ними встреча? Не знаю, может быть. Я боюсь, потому что на сегодня куплен билет на поезд, который отвезёт меня обратно, в прошлое. Я смотрю на часы: 3:28, полчетвертого ночи. По соседству со мной храпит бабушка, лёжа на раскладушка, которая приехала ещё вчера, чтобы помочь мне с документами, касающиеся о переводе в другую школу. Моё сердце отстукивало чечётку. Этот сон я вижу уже третий день подряд. Я сильная, я выдержу, я смогу… Ведь люди живут навеки прикованные к инвалидному креслу, — и что? — не перестают думать о хорошем. А у меня всего лишь умер отец, а до этого мама, бабушка и дедушка. Главное, что я ещё живу, а все остальное рассосётся со временем. Размышляя, я даже не заметила, как заснула. А снился мне всё тот же кошмар, где я встречаюсь с ними. Проснулась я с первыми лучами солнца. Спустившись вниз, я увидела спящего пьяного Норта, который примостился на диване, держа в руках бутылку коньяка. Фу. Буду надеяться, что не я, а Дейла будет нести ему тазик и таблетку от головной боли. Представила эту «прекрасную картину» и, усмехнувшись, заглянула на кухню. В холодильнике валялись пару гнилых картофелен, сыр, полностью покрытый плесень, пару бутылок пива и яйца. Ну что ж, не густо. Так как гнилую картошку и заплесневевший сыр я не люблю, то мне ничего не остаётся делать, как пожарить яичницу. Главное, чтобы с моими кулинарными способностями она не сгорела. Вдруг мой взгляд падает на бутылки пива. А почему бы и нет? Я достаёт прохладную бутыл и открываю её, поддев крышку ножиком. Никогда не пила алкоголь, но думаю, что стоит рискнуть. Фух, давай Василиса, тебе нужно расслабиться, а это самое лучшее средство. Подношу горлышко бутылки к губам и пью. Охлаждающая жидкость наполняет мой рот, но я не чувствую никакого вкуса, пока не уберу бутылку ото рта. Эта светло-жёлтая жидкость, похожая на мочу, буквально выливается у меня из носа. Впервые в жизни пробую такую дрянь на вкус, сейчас меня точно стошнит. — Ну как, вкусно? Я аж подпрыгнула от страха! Мне показалось, что это был голос бабушки. Но, к счастью, это оказалась Дейла, вся растрепанная и с мешками под глазами. Не узнаю её сегодня. Обычно она всегда ходит причесанная и опрятно одетая, а тут… — Я тоже, когда первый раз попробовала, скривилась от омерзения. Сначала кажется, что это несусветная гадость, а потом привыкаешь и понимаешь, что это классная штука. — она выхватывает у меня из рук пиво и пьёт его, пока там не остаётся ни капли. Как так, за пару секунд выпить почти всю бутылку?! Это невозможно. Я принюхалась: на кухне пахло клубникой и чем-то спиртным. Неужели, от Дей? Конечно, нам всем сейчас нелегко, но это не значит, что нужно докатываться до звания «алкоголика». — Опять половину ночи провела в клубе с алкогольным коктейлем в руках? — Да-а, — протягивает сестра и достаёт новую бутылку пива. — Непонимаю: как тебе продают алкоголь, если тебе нет ещё 18-и? — мой вопрос даже не застаёт её врасплох, и она так неринуждённо отвечает: — Связи. Всё остальное утро собирала вещи. Но когда я складывала все свои браслетики в маленький отдел чемодана, на пол что-то упало, громко звякнув. Я наклонилась и подняла с пола своё первое подаренное украшение — Янтарию, как назвал его Фэш. «Это Янтария, единственная память о моей матери, но я хочу, чтобы эта вещь была у тебя.» — пронеслись у меня в голове слова детства. Получается, что этот кулон был очень дорог для него, но он решил подарить его мне. Боже, это похоже на какой-то любовный роман, где мужчины дарят своим возлюбленным часть себя, а потом уходят на войну, погибая там, оставив после себя только одну вещицу. Сердце тоскливо сжалось внутри. Как же так, Фэш подарил мне частичку своей души, а я наплевала него. В принципе, Драгоция можно понять, почему он стал таким злым чудовижем. Просто-напросто растоптали его честь, — и кто же? — та рыжеволосая дрянь, то есть я. Но почему мой Лёшка стал таким же? Не знаю, и никогда не узнаю. — Василиса, ты здесь? — слышу в коридоре голос подруги. Я быстро прячу кулон в чемодан, чтобы Ханна не увидела его. Многое придётся объяснить. Беккер, смеясь, заходит в комнату. На ней тёмно-зелёный свитер и светло-синие джинсы. — Василиса, а почему ты ещё не одета? Все наши тебя ждут внизу. — «Наши»? А может, твои? Ты забыла, как твои дружки-алкоголики чуть не изнасиловали тебя? Я очень хочу пойти, но не хочу больше видеть их рыла. Улыбка с лица Ханны мигом исчезла. — Я больше с ними не дружу. Тем более, внизу тебя ждёт кое-кто поинтереснее. — Ладно, через пять минут буду готова Я быстро переоделась в тёплую одежду. К моему большому сожалению, в гостиной сидели двое парней: Билли Бэтсон и Фредди Фриман. За что? Это были последние люди, с которыми я хотела провести здесь свой последний день. Я придержала Ханну за руку и прошипела ей на ухо: — Какого чёрта, Ханна?! Ты же знаешь, что он меня видеть не хочет! — Раз пришёл, значит, хочет. — на её лице появилась торжествующая улыбка. Как-нибудь я с тобой расквитаюсь за все! Я сейчас просто выла от отчаяния. Мы с Беккер уселись на диван рядом с парнями. — Ну привет, что ли. — сказал Билли и с удовольствием хрустнул костяшками пальцев. Ну, привет, привет, Билли Бэтсон, давно же не разговаривали, думала я, а вслух буркнула: — Tschüss! [пока (нем.)] Буду надеяться, что он не знает немецкого языка. Я услышала, как рядом подруга издала тихий смешок — эта ситуация явно её забавляла. После долгих препирательств мы всё-таки решили пойти в кино на какой-то ужастик. Мне он показался отвратительным. Да ещё к тому же в придачу Ханна купила нам места на самом последнем ряду — офигительно! Ну да, на этом были не все сюрпризы. Беккер специально выбрала нам места подальше друг от друга. Таким образом, она и Фредди сидели где-то с краю, а мы с Билли посередине. Я бы с удовольствием села куда-нибудь поближе, но, увы, свободных мест не оказалось. Весь фильм я пыталась не обращать на своего соседа никакого внимания, но мне это довалось с большим трудом. Несколько раз я всё-таки да и кидала на него свои заинтересованные взгляды. — Я такой интересный? — спросил Билли, несмотря на меня, когда я очередной раз на него посмотрела. Я смутилась. Ну надо же себя так подставить! Хорошо, что в зале темно, и не видно моих пунцовых щёк. На этот вопрос я не ответила, вместо этого уставилась на экран, углубляясь в фильм. Когда это уродство (я имею ввиду фильм) кончилось, я пулей вылетела из кинозала. Уж лучше подожду «друзей» на улице, а лучше — убегу домой. Ну-ну, как будто моего побега никто не заметит. Внезапно дверь открылась и сшибла меня с ног. — Твою мать, Бэтсон, ты кого-то убил! — прокричал Фредди и начал искать этого бедолагу, которым оказалась я. Тут его взгляд остановился на мне, продолжавшую лежать в сугробе, и он заржал так громко, что на нас стали обращать внимания люди. — Какого хрена, Фриман! — подруга дала своему парню подзатыльник, и тот стих. — Васька, ты как? — она побежала ко мне и подала руку, чтобы я смогла подняться. Я тут же встала, но мою ладышку свело от боли. Теперь-то уж точно больше не буду стоять рядом с дверьми. — Ай! Я ступила на больную ногу и тут же чуть не упала, хорошо, что Ханна всё ещё держала меня за руку и не дала упасть. Желания продолжать гулять у меня совсем пропало. Путь домой я преодолеваю с большой болью в ноге. Ну хоть бы кто-нибудь из парней взял бы меня на руки и отнёс бы! — Ну ладно, пока. Нам ещё уроки надо делать, завтра же понедельник. Я попрощалась с Ханной, обняв её и пообещав, что обязательно приеду в следующем году, а может, и в этом. Потом я сказала «пока» Фредди, и он тут же испарился следом за Ханной. Мы с Билли остались одни. — Прощай! — сухо кинул он мне и тоже ушёл, не услышав ответного прощания. Мне стало даже как-то грустно и больно, что он даже не обнял меня и не поцеловал в щёчку. Хотя я сама виновата, я сама сделала выбор, остановив его на Розневе. У меня могла бы быть синица в руках, а так — журавль в небе.***
Всё. Жизнь разделилась на «до и после». До — это когда мы с Лешкой вместе гуляли, но потом поссорились и я уехала к отцу. После — это уже новая жизнь, в которую больше никто не посмеет влезть. Я изменила свою внешностью почти до неузнаваемости, осталось только только доработать с характером. Но справлюсь ли я с ним? А вдруг я так и останусь жалкой слабохарактерной девочкой. Поезд тронулся. Ханна — девушка, которая называлась моей подругой. Весёлая, но не очень умная блондинка, заботившаяся только о своём маникюре и педикюре. Фредди — парень, который является парнем Ханны. Красивый, но подкаблучник. Билли. О, вот с кем я хотела бы поговорить «по душам». Высокий, красивый, не тупой, но немного обидчивый (как мне показалось) — мечта любой девушки. Вы не замечали, что у каждого из них есть свое «но»? Так вот я вам скажу: каждое это «но» убило меня в нашу последнюю встречу. Ведь у Ханны, наверное, как вы подумали, дома много дел, поэтому она и испарилась? Нет, Беккер просто на всех наплевала, кроме своих ноготочков. И да, вчера была суббота, а не воскресенье. Фредди мог бы остаться на чай, как-никак мы тоже много общались, хотя он мне не очень и нравился. Но парень решил уйти со своей девушкой, наверное, пошли куда-нибудь в кафе жрать пиццу и целоваться в засос. Бэтсон просто обиделся на меня, потому что я не ответила ему взаимностью, и его сухое «Прощай!» до конца меня добило. Неужели это тот Билл, который обнимал меня под дождём? Да, ненависть и обида полностью меняет людей. То же самое случилось и с Розневым, и с Драгоцием. На данный момент я еду в поезде. Бабушка спит, а я пишу книгу про свою жизнь, про свою никчёмную жизнь в тетрадке. Мне совсем не хочется спать, наоборот, во мне полно силы, которая вовсю направлена на создание искусства. Мы уже едем где-то пять часов, а осталось — чуть меньше часа. Нужно срочно разбудить бабушку, чтобы не проехать нашу станцию. — Ба, вставай! — я трясу бабушку за плечо, но она продолжает храпеть. Я трясу её ещё сильнее, и она просыпается. — А, что? Где мы? — Не бойся, ба, мы уже почти приехали. На улице уже начинает светать. До этого я ещё никогда не наблюдала рассвета. Это оказывается так красиво! Ради таких моментов хочется жить и радоваться жизни. Возможно, моя жизнь и не такая ужасная, как я себе её представляю, бывают истории и похуже. В любом случае мир полон чудес, и их всех нужно увидеть, прежде, чем совершать самоубийство. Но мне не хочется умирать…пока… Что ждёт меня впереди? Сколько ещё раз я смогу полюбить? И простит ли меня Лёшка, нет, не монстр, а именно Лёшка. К нам в купе заходит молодой парень лет двадцати пяти. Он говорит, что мы скоро прибудем на место назначения. Я сильно волнуюсь, чувствую на своём лбу капельки пота. Всё будет отлично! Ведь Драгоциев и Рознева там нет, а это большой плюс. Но не будет ли меня обижать их бывшая компания? Я беру чемодан и сумку, и мы выходим из поезда. Утро сегодня, как нельзя, тёплое. Руки без перчаток совсем не мёрзнут. Снега на земле уже не было — весь растаял. Мы сели в автобус и поехали в самые дебри Подмосковья. Я не знаю, точно сколько длилась наша поездка, но уже, в 10 часов утра мы были перед старым домом. Он стал выглядеть ещё хуже и больше походил на дом из мультика «Дом-Монстр». — Привет!!! Из-за дерева выскачила Диана в сопровождении Лианы. Я так была рада подругам! Мы, наверное, ещё минут пять стояли и обнимались. — Ну привет. Я обернулась. — П-привет.