Напротив неба

Не хочу никого я с собою в дорогу, Разве что ненадолго — из-за разных причин… Я влюбиться не против и любить я не против. Но я сам себе остров, что гуляет один. А. Мирзоян. Не Магеллан *** Если спросить Грега Хэвена, что он ненавидит больше всего, ответ последует сразу: «Индейку по субботам». Президент медиахолдинга «Сэвенс Хэвен»*, миллионер и — согласно последним соцопросам — один из самых видных холостяков Восточного побережья каждый субботний вечер ужинал в доме отца, где неизменно подавалась индейка в сырном соусе. — Криспин Эйвори молод и хорош собой. Его отец-альфа будет баллотироваться в Конгресс. Нам нужны такие связи. Грег сумрачно посмотрел на родителя. Тот разделывал мясо с тем же видом, с которым сминал конкурентов — холодно и отстраненно, совершая скупые движения. — Криспин Эйвори меняет любовников чаще, чем рубашки, — ответил он, стараясь контролировать раздражение в голосе. Судя по остро блеснувшему из-под седых бровей отцовскому взгляду, Грегу не слишком это удалось. — Благодаря ему раздел светской хроники под завязку забит скандалами. За последние годы Криспин трижды делал аборт и дважды лежал в наркологической клинике. — Сумма приданого с лихвой возместит твой моральный ущерб. Я уже сговорился с его родителями. Грег сцепил челюсти, обуздывая желание высказаться. Если отец-альфа решил, что Эйвори — подходящий вариант для брака, значит, так тому и быть. Настаивать на своем не слишком умно — у отца контрольный пакет акций «СХ», тогда как Грегу принадлежат лишь пятнадцать процентов. А мистер Хэвен-старший славится умением использовать самые эффективные методы в погоне за результатом. Если бы отец-омега был жив, было бы легче — он хотя бы посочувствовал. Но его давно нет, как и старшего сына четы Хэвенов — альфы Ричарда, наследника, которого с пеленок готовили к управлению семейным бизнесом. Трагическая случайность, перечеркнувшая жизни и навсегда изменившая Грегову судьбу. Мистер Хэвен остался вдовцом и теперь с упорством питбуля, добивающего жертву, намеревался устроить выгодный брак единственному сыну. — Я не хотел бы торопиться со свадьбой, — Грег попробовал зайти с другой стороны. Чем черт не шутит? Вдруг удастся заронить каплю сомнения в отцовские расчеты: ведь Эйвори — не единственный омега с хорошим приданым и нужными родственными связями. — Ты понимаешь, что репутация мужа отразится и на мне? Взор льдисто-серых глаз отца стал бритвенно-острым. — Я должен тебя учить, как создавать репутацию, имея твои возможности? — Ричард Хэвен — старший (впрочем, давно уже единственный) промокнул салфеткой рот и отодвинул тарелку. За плечом неслышно возник слуга, наполнивший бокал и прибравший со стола лишнее. — Прикажи своим борзописцам направить рвение в нужную сторону. Пусть сочиняют слезливые истории, как тяжело живется твоему будущему мужу. Если все сделать верно, ко дню вашей свадьбы Криспина можно будет причислить к лику святых. Или я ошибся и слишком рано доверил тебе бизнес? Холод в голосе отца запросто мог конкурировать с арктическим. Грег промолчал — в споре не было смысла. В жизни Грега его тоже не было, особенно в последнее время. — Я подумаю, что с этим делать, — стараясь говорить ровно, наконец произнес он. — Но уверен, что очередная выходка Криспина отправит псу под хвост мои старания. Конкуренты с радостью ухватятся за шанс нам подгадить. Всем заткнуть рты невозможно. Ричард Хэвен чуть подался вперед и с нажимом произнес: — Не тебе говорить, что возможно, а что — нет. Я создал холдинг с нуля. — «А я фактически поднял его из руин, когда ты решил проверить меня в деле и бросил одного разбираться с последствиями финансового кризиса». Но Грег не собирался озвучивать мрачные мысли и лишний раз впустую сотрясать воздух. — Ты пришел на все готовое, и сейчас самое время показать, на что ты способен. Разберись с этим. У тебя есть полгода. Я хочу, чтобы в день своего тридцатилетия ты объявил о помолвке с Эйвори. А сейчас оставь меня. И… ты снова не съел ни куска. Телохранитель, ожидавший внизу и вмиг срисовавший напряженную физиономию босса, негромко осведомился, распахивая дверь автомобиля: — Домой, сэр? Иметь личного охранника обязывал статус, хотя Грег не видел в этом необходимости. Руководитель «Сэвенс Хэвен» был внешне доброжелателен, умел решать деловые вопросы, не наживая смертельных врагов, и легко заводил знакомства — даже если в них не было практической пользы. За что, кстати, был удостоен отцом презрительно брошенного: «Тюфяк». Однако конкуренты «СХ» отлично знали, что несмотря на внешнюю мягкость стелил Грег Хэвен крайне жестко: с ним — где сядешь, там и слезешь, и хорошо, если останешься при своем. И они понимали — вздумай кто оказать на Хэвена давление, место во главе холдинга займет его отец, связываться с которым себе дороже, а идиотов среди акул большого бизнеса отродясь не водилось. Но в жизни всегда есть место случаю и всяким отморозкам, а кроме того, Грег был привлекателен и стоил кучу денег — хотя не настолько большую, как мнилось простым обывателям. Взвесив все «за» и «против», Хэвен согласился на телохранителя, но только одного, оправдываясь тем, что в бóльшем их количестве нет нужды. Была еще одна причина (однако вслух он никогда бы в этом не признался): рядом с высоченными мощными охранниками Грег — несмотря на крепкое спортивное тело и рост в шесть футов четыре дюйма** — чувствовал себя слегка ущербным. — К Ингвару, — выдохнул он, усаживаясь сзади. Ингвар Свенсон — родной дядя Грега и младший брат погибшего отца — был омегой. А еще хозяином нескольких, рассчитанных на любые кошельки, ночных клубов — начиная с плебейски-демократичного, куда омег до полуночи в будние дни пускали бесплатно, и заканчивая модной тусовкой золотой молодежи, куда проходили только владельцы именной платиновой карты. — Мне жаль, что старик так сильно на тебя давит. — Ингвар развалился в кресле, поигрывая бокалом, в котором багряно искрилось вино. Невзирая на то, что сидели они в плебейской «Звезде омеги», на выпивке хозяин клуба не экономил. — Ты знал, на что подписывался, когда согласился возглавить холдинг. Бремя больших денег легким не бывает. Но ты всегда можешь рассчитывать на место бармена в моем клубе. Грег хмыкнул, отсалютовал дяде стаканом с виски и сделал глоток. Немного помолчал, рассматривая фотографии, развешанные по стенам хозяйского кабинета, и с невеселой усмешкой заметил: — Вряд ли твои бармены много зарабатывают, если только не разводят клиентов на деньги. А ведь ты за такое выпнешь без зазрения совести. — Выпну, — с удовольствием подтвердил Ингвар. — Я подобное даже племяннику не спущу. Но ты мог бы зарабатывать этим, — он тоже оглядел фотографии. — У тебя талант, Грег, не спорь. А ты зарыл его в угоду старику. Грег поморщился. Он не любил такие разговоры и не видел в них смысла. Что толку сожалеть о несбыточном? Его дело — семейный бизнес, а фотография — так, баловство. Отдушина. Лазейка в удавке реальности. — Чтобы содержать дом в горах, нужны немалые деньги, — заметил он, постучав льдинками в стакане. — Бармен столько не заработает — каким бы талантливым фотографом он ни был. Так что говорить тут не о чем. Ингвар воззрился на племянника, изломив в удивлении бровь. Несмотря на свои тридцать шесть, он по-прежнему был красив: длинные светлые волосы, сейчас убранные так, чтобы открыть изящную шею, узкое породистое лицо, бледная матово-гладкая кожа, доведенное до совершенства тело… И стремление к независимости, доходящее до абсурда — Ингвар был холост. Потому что искренне считал всех альф — кроме Грега — озабоченными самцами, которые не слишком далеко ушли от хвостатых предков. — Ты иногда бываешь до изумления наивен, — заметил хозяин кабинета. — Поинтересуйся, на какие средства содержится дом. Это было наследство отца-омеги. Участок земли у горного озера в двух часах езды от города и уютный коттедж на берегу. Грег очень его любил — не только потому, что это была память о Лансе Хэвене и тех временах, когда сам Грег был маленьким и имел право мечтать. Там, у озера, было красиво. Так, что захватывало дух, сжималось сердце, а душа в экстазе взмывала в небесную высь. Застывшие мгновения, запечатленные племянником, сумевшим передать своей камерой подобное состояние, Ингвар с нескрываемым удовольствием размещал у себя — как дома, так и по стенам клубных кабинетов. Грег чуть нахмурился: — Мне что-то следует знать? — Не прошло и пятнадцати лет, — фыркнул дядя. — Есть специальный счет для содержания дома. По условиям завещания ты его унаследовал вместе с участком, и средств там более чем достаточно. — Папа… — Грег покачал головой и опрокинул в себя содержимое стакана. — Он… обо всем подумал, да? Омега кивнул, улыбаясь светло и немного грустно: — Мне очень его не хватает, до сих пор. А помнишь, как он читал нам перед сном? — Еще бы, — Грег едва усмехнулся, в глазах появилось мечтательное выражение. — Больше всего я любил истории про истинных. Где они находят друг друга несмотря ни на что. В ответ на эти слова Ингвар поморщился — недовольно и чуть презрительно: — Истинные — выдумка, — припечатал он. — Альфы — те еще сказочники. Как быстрее всего уломать омегу на секс? Убедить, что надо как следует принюхаться друг к другу, а чтобы не ошибиться, лучше всего это делать во время случки. — Вот и не выдумка! — с несвойственной ему горячностью вступился Грег. — Ученые доказали, что запах партнера, от которого может родиться сильное потомство, кажется нам наиболее привлекательным. — И твои ученые говорят, что для каждого человека истинный бывает только один, как в сказках? — скептически поднял брови дядя. Хэвен слегка смутился. — Нет, но… Гораздо приятнее думать, что где-то живет Он. Тот самый, единственный. — И какова вероятность, что ты его встретишь? — с сарказмом поинтересовался Ингвар. Заметил хмурое лицо племянника и смягчился: — Ты до сих пор остался романтиком. — А ты, можно подумать, нет, — не остался в долгу уязвленный Грег. — Что-то я не наблюдаю рядом с тобой супруга и кучу детишек. Ингвар преувеличенно скривился: — Фууу… Не надо мне ужасов на ночь рассказывать. Приснится еще, не дай господи… Знаешь, что я сделал с тем альфой, который первым решил меня пометить? Грег засмеялся: — Я помню ту историю. Ты выбил ему зубы. Ингвар широко оскалился: — Так в каком месте я романтик? И заметь — так будет с каждым, покусившимся на мою свободу! Чтобы какой-то самец требовал вкусно есть, сладко спать и темпераментно сношаться — в любое время! Всего лишь на том основании, что он альфа, и будет так, как хочется ему. Пфф! А стоит поставить его на место, как начинается: «Дорогой, ты слишком груб для омеги!» — дядя картинно заломил руки и трагично возвел очи горé. — Я-то? Да я — воплощенная омегственность и утонченность! Ингвар ухмыльнулся, по-альфьи широко расставил ноги — как будто ему яйца жмут — и хлопнул руками по коленям. Снова наполнил бокал и с пафосом выдал: — Омега — это звучит гордо! — Глотнул вина и проворчал: — Должно звучать. Но кругом одни хронически течные сучки, которые только и думают, как половчее подставить задницу крутому самцу. Так что будь бдительным, Грег! Кстати, о сучках, — встрепенулся владелец клуба. — Мне как раз новых стриптизеров рекомендовали. Это ты удачно зашел, племянник! Они охотно покажут тебе свои достижения в нелегком деле приватного танца. Заодно и растяжку у них проверишь. *** Если спросить Дэна-Подкидыша, что он любит больше всего, ответ последует сразу: «Когда тепло и блохи не кусают». Совсем хорошо — когда при этом еще и сухо, но тут уж как повезет. А если к тому же есть какая-нибудь еда… Ууу… Это рай, точно-точно! Дэн может в этом поклясться единственным сокровищем — собственноручно сделанной заточкой. Или своей жизнью, хотя ее ценность довольно сомнительна. Но Подкидыш все равно упорно живет, потому что… Да черт его знает, почему. Он никогда над этим не задумывался. «Нет ничего унизительного в том, чтобы стараться выжить любой ценой, — когда-то говорил Одноглазый Хэм маленькому Дэну. — Но запомни — лучше стать убийцей, чем подставить задницу. А если выбор — быть изнасилованным или мертвым, знай: порванная дырка заживет. А мертвецу нетронутая жопа без надобности — он все равно ею не пользуется». Сегодня Дэн в поисках еды забрел на чужую территорию — к самой границе трущоб. После того как Хэма три года назад замели при полицейской облаве, он остался один. Не стал прибиваться ни к одной из молодежных банд, орудующих в городе, — Одноглазый предупреждал, что не слишком сильного и умного бету будут иметь все кому не лень. И никакая заточка не поможет. Подкидыш крепче стиснул рукоять, обмотанную прочной — чудом найденной! — изолентой, сторожко прислушался, выискивая опасность. Услышал только ритмичный грохот из здания на той стороне улицы, судя по яркой неоновой вывеске — клуба или что-то вроде того, шум проезжающих машин и перебранку двух шлюх на углу, что не могли поделить пьяного клиента. Дэн свел брови — клуб был удачей. Конечно, было бы лучше, если бы там оказалось кафе или даже ресторан. Но у ресторанных контейнеров запросто можно встретить конкурентов, которые не жалуют приблудных чужаков. В клубе-то, поди, хоть гамбургеры подают… Вдруг кто-нибудь надкусанный выбросил? Застыв в тени домов, Дэн пропустил пару тачек и, пригибаясь, шустро пересек освещенную трассу. Скользнул в зазор между стеной и припаркованным фургоном и нырнул в темноту подворотни, нацелившись на пахнущие мусорные баки. Замер, прислушавшись. Из-за контейнеров с отбросами донесся звук — высокий надрывный писк. Подкидыш твердо выучил один из главных законов улицы: «Жалость — удел слабаков». Но его самого когда-то пожалел Одноглазый Хэм, нашедший новорожденного младенца в таком же мусорном контейнере. Ребенок был синюшно-бледный, молчаливый, только иногда слабо разевал рот. Одноглазый случайно на него наткнулся — полез поискать что-то полезное в хозяйстве. Не оставил, не отпихнул равнодушно, а замотал в тряпки и понес в церковь при монастыре Святого Даниила, что была в двух кварталах. Монахи выходили младенца, отпоили молоком, и потом Хэм целый год наведывался к ним за едой для Подкидыша. Но на предложение оставить малыша в монастыре Одноглазый сказал твердое «Нет», а те не настаивали. Зачем ему понадобилась возня с чужим щенком, Дэн не знал. Хэм не рассказывал, а Подкидыш вопросов не задавал — уличная жизнь быстро учит придерживать любопытство и лишний раз не открывать рот. Еще раз оглянувшись, чтобы убедиться в отсутствии опасности, Дэн юркнул за контейнеры, ориентируясь на звук. — Эй, ты где? За баками было темно, но довольно чисто. Поэтому вопящее существо Подкидыш увидел почти сразу. И в первую секунду решил, что это здоровущая крыса. Хотел было брезгливо поддать ногой — он пока не настолько оголодал, чтобы питаться такой мерзостью, но вдруг сообразил, что крысы вряд ли умеют мяукать. Наклонился ближе и наконец разглядел кота — небольшого худого, наполовину облезлого полосатого мурзика. От него воняло бензином, а еще он странно поджимал переднюю лапу. — Если будешь так орать, нас кто-нибудь услышит, — прошептал Дэн и попытался подхватить голосистую тварь. Кот зашипел, вздыбливая шерсть на загривке, но не дернулся. То ли не мог, то ли ему было уже все равно. Подкидыш осторожно взял полосатика на руки. Облезлым он казался от пропитавшего шерсть бензина. А вот с лапой определенно было что-то не так. — Надеюсь, те, кто собирался тебя поджечь, далеко отсюда, — тихо проговорил парень, пристраивая кота за пазухой. — Иначе наши неприятности только начинаются. И словно в ответ на эти слова совсем рядом послышались голоса: — Да здесь он… Ща по запаху живо найдем! Чо ж я, зря на эту тварь столько горючки перевел? Твоего ж папу!.. Дэн беззвучно выругался. Эти найдут. Даже если он сейчас выкинет зверя, бензиновая вонь, успевшая пропитать одежду, выдаст его с потрохами. Дальше сидеть за баками не имело смысла — здесь он в ловушке, а так, может, удастся вырваться. Котовьих ловцов было трое. Два из них загораживали выход из подворотни на улицу, еще один стоял на углу, за которым начиналась клубная парковка. Мигом оценив расклад, Дэн рванул в сторону третьего, рассчитывая на эффект неожиданности. Отчасти тот сработал, но один из ублюдков — явно альфа — имел завидную реакцию, и его кулак, летящий в Дэнову голову, попал прямехонько в цель. Подкидыша отбросило к стене — он едва успел сгруппироваться и прикрыть локтем гребаного кота, из-за которого попал в передрягу. Тот, не будь дурак, вывернулся и шмыгнул обратно за баки — и не вспомнил, тварь, про больную лапу! — Это кто тут шарится по нашему району? — мерзко кривляясь, протянул альфа, рассматривая добычу. — Да это же Дэн-Вонючка! — к вожаку подскочил еще один, и Подкидыш, невзирая на плывущие перед глазами пятна и шум в голове, признал Крэба из банды Корявого Лукаса. Болтали, что его то ли порезали в драке, то ли он прикарманил мелкую партию кокса и смылся подальше. Последнее было враньем. Если бы Крэб протянул вороватые лапы куда не следует, Корявый их сначала бы выдернул, а потом вставил в Крэбову жопу правильным концом и в таком виде скинул в Хадсон покормить рыбок. — В натуре Вонючка, — поморщился альфа. — Как думаешь, Крэб, стоит его немного отмыть, чтобы попользоваться дыркой? Он, конечно, страшный, но если спиной развернуть… Все трое — подростки, но очень высокие и мощные. Дэн сильнее сжал рукоять заточки, ощерился, прижавшись спиной к стене, и всем видом дал понять, что легко насильникам не будет. Третий — тот, что стоял в одиночку, вытянул из-за пазухи обрезок трубы и демонстративно постучал им по раскрытой ладони. Его бицепс в обхвате был размером с Дэново бедро, а уж назвать Подкидыша хрупким ни у кого язык не повернется. Крэб скривился и брезгливо сплюнул: — Ты спятил, Джекс? Вдруг он больной? У тебя что, лишние бабки водятся? Хочешь — е*и, а я себя не на помойке нашел, чтобы во всякую погань член совать. Да и дырка у него… Весь е*дак себе сотрешь, пока этих бет отымеешь. Видно, это и стало решающим доводом. Троица переглянулась, и Джекс кровожадно оскалился: — Тогда мы просто отметелим тебя, Вонючка. Чтобы жить веселее было. Они шагнули одновременно. Дэн сумел увернуться от качка с трубой, зацепил Джекса лезвием, что есть силы оттолкнул Крэба и — еще бы секунду! — оказался бы на парковке. Но голова взорвалась болью, на него жадно накинулась тьма, и Подкидыш уже не чувствовал, как трое ублюдков, дорвавшись до развлечения, безжалостно избивают его ногами. *** Грег был доволен и слегка утомлен — растяжка стриптизеров оказалась годной. И сами они были сильными, гибкими, с рельефными накачанными задницами — всё как ему нравится. Об этом он и собирался сказать Ингвару, когда к ним подошел охранник и сообщил, что возле клуба была драка и жертва осталась валяться рядом с парковкой. Дядя нахмурился и направился к черному ходу, Грег с телохранителем пошли следом. — Что будем делать, мистер Свенсон? — охранник мрачно рассматривал тело, не выказывая желания подойти ближе. — Он мертв? — с любопытством спросил Ингвар, предусмотрительно останавливаясь в стороне и разглядывая окровавленного оборванца. — Надеюсь, его избили не мои клиенты? Мне не нужны неприятности с полицией. — Нет, это местная гопота разбиралась, — пояснил охранник. И неохотно добавил: — Кажется, он еще живой. Грег задавил раздражение — нежелание этих двоих вмешиваться было, в принципе, понятным, и оглянулся на телохранителя: — Кросби, посмотри. Тот шагнул к парню, присел, быстро и профессионально ощупал тело. Встал, отряхнул руки, отвернул в сторону лицо и несколько раз резко выдохнул, очищая нос от вони, которой несло от избитой жертвы. Повернулся и негромко проговорил: — Похоже, сломана рука, наверняка — пара ребер. На голове рваная рана, но череп цел. Скорее всего, есть внутреннее кровотечение. Надо в больницу. — Вот еще! — возмутился охранник. — Делать нечего — возиться со всякой швалью. Все равно подохнет — не сегодня, так завтра. А везти его как? Он же всю машину провоняет! В Хадсон его — и всех забот! Владелец «Звезды омеги» задумчиво рассматривал избитого. Грегу на секунду даже показалось, что дядя намерен последовать совету. — Я сам отвезу его, — Хэвен решительно шагнул к парню. — Кажется, тут недалеко есть больница Святого Луки. Ингвар вскинулся на него в удивлении: — Ты серьезно? Грег рассердился: — Предлагаешь бросить его подыхать? Ингвар, я тебя не узнаю́! — Нет, конечно, — дядя поежился под взглядом Грега. — Предлагаю вызвать скорую, чтобы самим не пачкаться. — Я отвезу, — отрезал Грег и сделал шаг, но телохранитель мягко отстранил его, сам поднял парня на руки и понес к машине. При рывке тот очнулся и застонал. Кросби замер. — Не… на… — донесся до Грега слабый голос. — Не… надо… Оставь. Хэвен заглянул в окровавленное лицо и постарался быть убедительным: — Хэй, все хорошо. Сейчас мы поедем в больницу, там тебе помогут. — Нет… Тут кот. Я без него… не уеду. Присутствующие недоуменно переглянулись, омега поинтересовался: — Он что, бредит? — Бредят от высокой температуры, — фыркнул Грег. — От побоев бреда не бывает. Телохранитель снова положил парня, и путем расспросов выяснилось, о каком коте идет речь. Зверь оказался там, где указал оборванец — аккурат за мусорными баками. — Если они тут на пару лазили, не удивительно, что от них так воняет, — брезгливо скривившись, заявил клубный охранник. — И что за блажь — спасать кота? Или он его сожрать хотел? Кот — точнее, котенок, хотя и очень крупный, — сидел, надежно замотанный в куртку Кросби, чтобы больше никого не поцарапать. Он уже отшипелся и теперь только дрожал и взмявкивал, когда кто-то случайно сжимал его слишком сильно. — У него… лапа… сломана, — делая паузы между словами, произнес парень. — У тебя тоже, — сообщил ему Грег. — Но проблема в том, что в одну больницу вас не возьмут. И сосредоточенно нахмурился, просчитывая варианты. Лучше бы этот котолюбитель скунса подобрал. Хотя ему и скунс не нужен — сам справляется. — Ладно, парень, давай вот что сделаем. Я отвезу кота к ветеринару после того, как мы доставим тебя в больницу. Обещаю. Согласен? — У меня… нет денег. — К черту деньги, — пробурчал Грег. — Кот меня не разорит, а в больнице Святого Луки тебя полечат бесплатно. Поехали! В машине Грег с царапучей тварью устроился на переднем сиденье, а Кросби со спасенным уселся сзади и всю дорогу приставал с расспросами, чтобы тот не терял сознания. Хэвен невольно прислушивался — жизнь бродяги была настолько не похожей на его собственную, что вызывала жгучее любопытство. Парень поведал о троице отморозков, которые собирались живьем спалить кота, и обиделся, когда его объявили недоумком: «Я не… собирался… его спасать… Но им… было… все равно… над кем… издеваться…» — назвался Дэном Подкидышем, а на замечание телохранителя, что фамилия звучит странно, пояснил — это прозвище, а фамилии нет. Впрочем, в больнице его так и записали, поинтересовались страховкой, а узнав, что ее нет, отнеслись философски. И обрадовались, когда Грег оплатил предварительный счет: «Мало ли, что ему понадобится» — пообещав приехать завтра. В круглосуточной ветклинике омега-медбрат — или черт их знает, как они правильно зовутся, — брезгливо сморщил нос, но поостерегся что-то говорить по поводу поздних странно пахнущих посетителей и без возражений позвал зевающего ветеринара. Тот мигом проснулся, увидев пациента. — Кот? — ошарашенно переспросил он. — Вы не шутите? — Я похож на шутника? — обозлился Грег. Что за день сегодня такой! Мало ему было ужина с отцом, так еще и это! — Эээ… простите, — очнулся врач. — Просто это такая редкость… — «… и глупость» — повисло в воздухе. Но взгляд ветеринара уже горел профессиональным азартом. Он живо осмотрел пострадавшего, подтвердил перелом, нашел клеща в ушах, инфекцию в глазах, в носу и горле. К концу осмотра Грегу невыносимо хотелось: а — чесаться, бэ — тщательно вымыться антисептиком и больше никогда не подбирать всяких оборванцев вместе с их котами! Кота, наконец, унесли, Грег оплатил счет, выдохнул с облегчением и даже не рассердился на случайно услышанное: «Подумать только… Что за клиенты пошли? Один с крокодилом приперся, другой — с котом. Куда катится мир?»