Лунный ворон

- И долго ты собираешься спать?       Даже спросонок он узнавал этот полный апатии скучающий голос. - Как минимум до следующего утра, - устало пробурчал в ответ.       Он нехотя сел на полу, поджав ноги, и уткнулся лбом в колени. На него сверху был заботливо накинут плед. Приподнял голову. Так и есть. На столике у камина стояла всякая снедь для перекуса и пара графинов с вином и водой. И всё же тётушка Кноспе удивительно заботливая и тактичная женщина. - И пропустишь такую чудесную ночь?       Что-то в её голосе изменилось, и он с холодным интересом посмотрел сквозь сумрак на полупрозрачные черты, по привычке ища глаза собеседника. - И что же в ней такого чудесного? - Это твоя первая ночь настоящего тебя. - Не вижу разницы, - и уткнулся обратно в надежде заснуть. - Ну это пока. А вообще день, когда переходящий надевает на себя семейный камень принято отмечать. И у меня по этому случаю для тебя подарок.       Никогда ранее подарки от Ниматы не были чем-то простым и приятным, так что он решил промолчать от греха подальше. - Неужели тебе не интересно что я приготовила для тебя? Совсем?       Он продолжал игнорировать. - Я уверена, что мой подарок придётся тебе по нраву, – теперь её голос стал ближе и лился вкрадчивым оглушающим шёпотом и падал свинцом на самое дно души, пускаяся по коже морозными мурашками. – Если хочешь, то я могу намекнуть. Всего лишь маленькую подсказку…       Из дальнего тёмного угла послышалась возня и потом что-то глухо упало. Прозрачная белесая рука удерживала за плечо, чтобы Титр не подскочил. - Ну вот, я вижу, что сюрприз не удался. Ну да ладно. Давай сделаем так… - изящные пальцы рассекли воздух, являя рой маленьких пушинок-светлячков. – Я вас тут запру до рассвета. Сразу предупреждаю: бежать или попытка переместиться за пределы комнаты – затея тщетная.       Мягкие искры долетели и осветили фигуру в углу. Тонкая, хрупкая, спутанные золотистые волосы, бледное лицо, иссушенные губы, невидящий взгляд. - Мне кажется или кто перебрал лунного нектара, - внезапно голос своенравной богини обрёл глубину и в нём послышалась отчётливая усмешка. – Не поможешь даме?       Титр осторожно встал и, не спуская глаз с тела, укутанного в простыню и опирающегося на дрожащие худые руки, подошёл к кровати и скрутил в покрывало меч и заботливо спрятал в дальний угол под неё. Белесый полупрозрачный призрак девушки в синих одеяниях полулёжа парил под потолком с интересом наблюдая за передвижениями подопечного. А он всё не решался подойти ближе к углу. - Мне кажется неспроста ты опоила её сомой и притащила сюда именно в этот день. Я хочу знать, чего ты добиваешься. - Порой ты ищешь причины там, где их нет. Это просто подарок, - и жутковато улыбнулась, обнажив тысячей своих мелких зубов. - Мы с тобой не первый день знакомы. Ты ничего не делаешь просто так. - Ты ищешь закономерности в стохастике, - и перевернулась на бок. –       Расслабься, глупый воронёнок и насладись перипетией жизни сполна – не всем и не всегда звёзды складываются столь удачно. Ну же, она же ждёт. - Я не уверен, что мне стоит это делать. Тем более Барха не в состоянии контролировать себя. Так что уж предпочту дождаться утра, раз ты отрезаешь пути к отступлению. - Какой ты скучный! – и сделала кульбит в воздухе, словно рыба в воде. – Такой шанс, все только выигрывают от подобных стечения и развития событий, а ты фыркаешь и нос воротишь. - Неужели тебе так важно, чтобы именно сегодня между нами было соитие. - Повторяюсь: сегодня день, который обычно считают праздником. И, по моему мнению, нет ничего приятнее, чем плотские утехи с тем, кто тебе неравнодушен. Или я что-то в смертной жизни не понимаю? - Да, не понимаешь. Я бы не хотел, чтобы меня против воли напоили и довели до исступления, а потом притащили невесть куда. - А кто-то сказал, что я против воли вливала в девушку нектар и перенесла сюда? - Но ты и не говорила, что она это сделала сама. - Но ты даже не предположил, что может так оно и было. Как можно меня подозревать в подобном? – Нимата кувыркнулась и повисла вверх ногами, что её огромные чёрные безжизненные глаза оказались напротив его. - И всё же я бы предпочёл дождаться утра, когда Барху отпустит и она сама скажет это. - И снова никакого почтения к Всевышним, - выдохнула она полушёпотом и вернулась под потолок. - Впрочем, как и никакого сожаления и такта от некоторых Всевышних, - бросил Титр в спину привычный ответ на дежурный упрёк.       Он стянул с кровати одеяло и крадучись, стараясь не делать резких движений, подошёл к свернувшейся в калачик и шумно и прерывисто дышащей девушке и накинул сверху. - Порой ты мне не оставляешь выбора… - голос снова утратил всякую человечность и лился будто из щелей меж половиц, затапливая комнату. –       Сделанного не воротишь, да и то, что должно, случится. Она же успела упомянуть, что она не может обращаться? - Вроде было дело… - в животе похолодело от нехорошего предчувствия. - Чудесно. Чудесная и милая ложь. Да, мало какие женщины королевской крови могут обращаться, да и большинству из них либо достаётся лишь взгляд зверя или реже второй облик в виде чего-то пушистого и по большей части безобидного, неспособное причинить особого вреда, - она медленно кружила вокруг укрытой девушки, спускаясь ниже и норовя зацепить пальцами одеяло, будто водную гладь. - А вот некоторые…некоторые тщательно скрывают и даже родным не решаются сознаться, что им досталось более, чем остальным, редкий дар…       Одеяло спало. Янтарные звериные глаза уставились на него и тускло светятся, но от звериного лишь вытянутый зрачок. Лицо перед ним отдалённо сохранило знакомые милые черты. - Через Печать, что связывает вас, ты напитал её силой. И сейчас ты слишком долго медлил и её сила, помноженная лунным нектаром, выплёскивается наружу, заставляя обращаться и принимать облик, столь ненавистный ей…       Золотистые длинные волнистые волосы. Чуть не запутался в простыне, а под ней шёлковая ночнушка. Всё так глупо и нелепо. Он на мгновение закрыл глаза, надеясь, что это лишь дурной сон. Но нет. Слова Ниматы и…его глаза видели это сами. Можно было обмануться и подумать, что перед ним стоит, пошатываясь, её родной брат. Увы, его разум был готов и к такому повороту. Чёрт… Чёрт. Черт! Мгновение замешательства и чужие сильные руки притянули его за запястья. Что она…он делает? Нелепо, глупо, но его пробирает до костей и не может шевельнуться. Её…его язык облизывает пальцы, слюна стекает по ладоням, тянется паутинкой и к ней прилипают длинные золотистые волосы… - Позвольте представить: Архаб, альтер эго вашей светлой и прекраснейшей дамы сердца, - прошептал будто прямо в голове насмешливый женский голос.       Никогда раньше Титр не слышал как Нимата смеётся и предпочёл бы больше не слышать этот ужасающий леденящий хохот.       Тем временем Архаб не думал отступать. Впервые Титр чувствовал себя настолько беспомощным и растерянным. Он не хотел причинить ему…ей вред и самое страшное, что он даже не в состоянии был вырвать собственные руки. И женская ночнушка крайне нелепо стянула рослое сильное тело, топорщась. И тем временем его руки продолжали с упоением вылизывать и сощуренные в иступлённой неге глаза следили за его реакцией из-под длинных густых ресниц. Титр было пытался прекратить ненавистные ласки, уперевшись в противника, но силы стремительно покидали его и златовласый, лишь ухмыльнувшись уголком губ, до боли сжал меж пальцев правую и приподняв выше с вызовом принялся демонстративно вылизывать левую ладонь, дразня спускаясь ниже к запястью. Это неправильно. Всё пошло к чертям. Ноги вдруг ослабли, подкосились и, придерживаемый за вытянутые руки, он упал перед светловолосым демоном на колени уткнувшись в твёрдое жилистое бедро в опасной близости от налившегося кровью толстого члена. Титр пытался высвободить силу, вырваться, но чувствовал себя вялым и изжаренным летним удушающим зноем. Почему? Почему так?..       Печать, их связывает печать и по ней может перетекать не только сила. Как он мог забыть – он ведь и сам как-то сплавлял через неё свой голод, но никогда не думал, что возможно обратное. Нектар... Всё дело в нём…       Горячий язык нежно управлялся меж пальцев. Вдруг замерев, руки его с силой отбросили, заставляя завалиться на спину – половицы довольно жестко приняли его в свои объятья. Скосив глаза, он видел, как тот всего лишь поддев пальцем рвёт тонкую ткань, освобождая тело. Титра сковало изнутри в ожидании худшего и он обречённо прикрыл глаза. Ему оставалось уповать, что это лишь кошмар, всего лишь кошмар и на утро он проснётся как ни в чём не бывало, оттирётся холодным полотенцем и прогонит призрак…       Чужие сильные пальцы ловко раздевали его обессиленное тело: ремень, шальвары, рубаха… Он сильнее сжал зубы. Это не сон. Лица коснулись шелковистые волосы и…поцелуй. Сначала нежно, потом требовательно и жадно. Нет сил сопротивляться. Отравлен. Чужая щетина ранила губы. Он готов был выть от противоречивых чувств. Это неправильно. Слышал об этом, думал, что это всего лишь плод воспалённой фантазии нерадивых писцов, что такого просто не может быть, чтобы мужчина с мужчиной и на одном ложе… Как такое может вообще кому-то нравиться?       Широкая ладонь, длинные пальцы – ничего общего с изящной женской ручкой, но теперь становилось ясно откуда она так умело управлялась с его членом. Разум сковала смута – под неспешным напором тело сдавалось. Он никогда не кому не признается, что хрипел и стонал в объятьях другого мужчины. - Прости, умоляю, прошу… Я не хотела, я не знала… Прости… Я не могу… - голос чудился знакомым, но лишь мгновение и стал чужим, низким и опьяняюще хриплым.       Твёрдые горячие губы рисовали влажный узор, жалили языком, спускаясь по шее вниз. Бедром он чувствовал короткие плотные кучеряшки, а под ними...полные яйца. Они елозили вслед за своим хозяином вдоль его тела, и то и дело упираясь твёрдым членом в горячую кожу, оставляя горячие тягучие капли смазки с головки, что через мгновение обжигали морозом. Всё это было на столько омерзительно, что от этого собственная разгорающаяся похоть воспринималась невыносимо остро.       Короткое затишье. Он не успел. Он слаб. Он проиграл… Его член медленно погружался сквозь туго сжатое кольцо в мокрые и горячие слюни. Длинные волосы щекотали живот и норовились прилипнуть. Титр не хотел думать, что световолосый делает второй рукой, но слишком неистово его ласкали чужие губы. Он не хотел и чувствовал, как плотные кудри ритмично шлепают по ноге, прилипая. Он не хотел слышать шумного сопения и как хлюпает внизу. И это…слишком приятно. Невыносимо сладко и остро, раздираемый изнутри противоречиями и утопающий в беснующихся волнах мурашек и электрических разрядах. Каждый раз, как он выгибался навстречу ласкам, он слышал удовлетворенную усмешку и получал порцию еще более невыносимых ласк. Крик. Крик застрял в горле. Ему хватило сил на то, чтобы подтянуть руку и закрыть рот...но чужая рука властно откинула ее обратно на пол. - Пусть весь мир слышит как тебе хорошо, - и смачно лизнув его от ключицы до мочки уха, довольно улыбнулся, погладил по щеке, провел большим пальцем по губам и, слегка надавив, провел по дёснам. Солоноватая и липкая... Ведь этой же рукой златовласый...       Его будто прошибло от макушки до пят. Вместо рвотного позыва, его член упругими толчками заливает белесой тягучей жидкостью ему грудь, живот, брызгает через плечо. Какой позор. И как сладко. Ещё...его яйца были выжаты до капли, но тело все еще содрогалось и выгибалось под тяжестью эйфории.       Хрип, похожий на рёв. В лицо прилетели длинные волосы и прилипли. Чужие губы искали его. Впились. Жадный торопливый поцелуй. Острая боль саднила губы. Снова хрип и воздух слишком густой, чтобы его можно было вдохнуть. Шумное сбивчивое дыхание. Чужое плечо до боли упёрлось ему в бок. Архаба трясло, он шипел будто от невыносимой боли, сипел и стонал фальцетом, переходя на рык. Титр чувствовал его сжатый кулак у своего бедра, рваные толчки... Сквозь пальцы брызнула на бок и медленно сползала горячая, тягучая... В нос ударил терпкий запах. Архаб размяк и рухнул на его плечо с облегченным стоном. Он шумно дышал и отплевывался от своих же волос. Немного переведя дух, откатился от Титра и лежал рядом, уставившись в потолок. - Прости, - всё ещё неспокойное дыхание, но голос ровный, бархатный, вкрадчивый...мужской голос. - Я никогда никому не…и никогда не хотела показывать...его. Прости. Хотя, наверное, это уже слишком…       Молодой мужчина приподнялся, сел и вполоборота смотрел на него, заправив длинные волосы столь знакомым дежурным движением за ухо. Неверный лунный свет освещал комнату. Архаб склонился над ним, обеспокоенно ища его взгляда. Титр отрешённо скользил взглядом по рельефу мышц, под которыми чувствовалась гибкость и сила, - на поле боя этот златовласый мог бы стать опасным противником... О, всевышние, о чем он только сейчас думает? - Подожди немного. Я сейчас, - длинные волосы качнулись в призрачном свете, блеснув золотыми всполохами, и он встал, прошел в дальний угол и, принеся оттуда простынь, встав на колени и, смиренно потупив глаза, начал отирать тело Титра. - Оставь. Я сам, - прохрипел он и отвел глаза, чтобы не видеть виноватый взгляд, высокие скулы и квадратный подбородок. - Хорошо, - встал, подобрав разорванную ткань, что прежде была ночнушкой, наспех обернул вокруг своих бёдер и отошел к окну.       Способность двигаться медленно, но все же возвращалась к Титру. Он, крехтя, повернулся на бок и, прикладывая невероятные усилия, все же смог схватить простынь и оттереть сперму, что успела кое-где присохнуть. Поняв, что большего ему не добиться от этого куска ткани, скомкал и в исступлении бросил в угол. Сел, закрыв лицо руками. Они все еще были липкие и хранили запах. Их запах. - Значит, это твой дом? - отстраненно и как ни в чем не бывало спросили откуда-то из-за спины. - Да, мой дом, - обреченно ответил Титр, вставая и ища глазами куда улетели его шальвары. - Хорошо тут. Спокойно. Много слуг? – стараясь говорить как можно более отвлечённо, тем не менее голос слегка дрогнул. - Только привратник и его жена. Они живут в отдельном доме... Воспоминания о том, что только что случилось, накрыли его, он покачнулся, устоял, и сипло выдавил: - А ты сейчас не мог...не можешь обратно...в девушку? Кажется, человек, что сидел на подоконнике с ногами, откинувшись на раму, усмехнулся. - Сейчас не могу. И ты это прекрасно знаешь. - Нет, не знаю, - раздосадовано ответил Титр, натянув шальвары поверх липкой кожи в белесых разводах; на мгновение засомневавшись, он все же подошёл и сел на подоконник рядом. - Я ничего не знаю и не понимаю. - Если тебя это сколько-нибудь утешит, то у меня это тоже в первый раз…с мужчиной в этом теле, - и невольно смущённо хищно улыбнувшись, поймав недоумевающий взгляд, добавил. – Неожиданно приятно.       Титр поперхнулся и вспыхнул. - Я тебя сейчас в окно выкину. И не пожалею, - сдавленно выдавил он. - Увы, не получится, - и постучал тонкими длинными пальцами по воздуху за окном с глухим звуком, будто по стене. - Мы заперты.       Слабый прохладный ветерок ворвался с улицы, принеся горький пряный запах ночи. Близкий лес, притаившись, дышал, лениво шелестя листвой. - Я сбит с толку. Мне тяжело воспринимать тебя...как тебя, - глубоко вздохнув и, взъерошив короткие волосы, впился пальцами в голову. – Прости. - Тогда воспринимай меня как незнакомого парня, с которым вы очень сильно перебрали и не помните что случилось ночью, - и равнодушно поведя плечом, Архаб встал. – Устроит? - Возможно... - Ну тогда сейчас, наверное, самое время представиться. Позволь мне быть первым, не возражаешь? Титр сосредоточенно кивнул. - Я Архаб, известный так же по прозвищу Ночное солнце, гроза всех дамских сердец в округе южной столицы. Говорят, что хорош как в стрельбе, так и в сражении на мечах и даже однажды на спор поднялся по отвесной городской стене и стащил у стражника шлем, чем наделал немало шуму.       На него пристально смотрели, выжидая ответного шага. - При рождении родители дали мне имя на северный манер – Титраништар, но в этой местности приняты более короткие, так что для всех и всяк я не кто иной как Титр. При свете дня – советник короля Срединных земель. Всё, что под покровом ночи – тайна и иногда даже для меня. По заверению старшего наставника королевской гвардии я хорош в бое на мечах, но всё же настоящую славу снискал в дипломатических переговорах. - Вы очень занимательная личность, Титр. Я думаю нам будет о чём поговорить.       Он смог заставить себя поверить, что он впервые видит собеседника. И как истинный хозяин, он предложил вина и закуски – хорошо, что тётушка Кноспе не стала дожидаться когда он попросит принести еды. Расположившись в креслах и распалив камин, за разговорами они не заметили как их разморило.       Бледный свет раннего рассвета заполнял комнату, теплел, освещая яркими тёплыми лучами спящих: почти что сползшего на пол во сне молодого мужчину и свернувшуюся клубочком девушку.