What do you want from me?!

POV Иккинг Ледяные глаза будто сканируют, проходятся по мне вверх и вниз, а затем точно также смотрят на девушку рядом со мной. Мистер Хофферсон подходит всё ближе, а напряжение в воздухе становится только ощутимей и чётче. Мы же так и стоим на крыльце. Астрид обхватывает себя руками и тяжело вздыхает, ёжится от холода и кутается в свою кофту. А я даже обнять её не могу. Просто стою и смотрю то на её обеспокоенное лицо, то на приближающуюся фигуру её отца. — Добрый вечер, — говорю, когда он подходит достаточно близко. Я, действительно, стараюсь быть вежливым, но прекрасно вижу, как он смотрит на меня. Смотрит так, будто сейчас одним движением достанет из-под чёрного пиджака пистолет и начнёт блять стрелять мне по коленям. Мистер Хофферсон останавливается и молча рассматривает нас. Я вижу какими сердитыми глазами он смотрит на свою дочь, как он прищуривается, когда переводит взгляд с её лица чуть ниже, скорее всего, на открытые участки её шеи. На молочной коже темнеют несколько пятен, оставленных мной этим утром. Его лицо мрачнеет, и он резко поворачивается ко мне. — Астрид иди домой! — он говорит ей, а сам пристально глядит на меня. Глаза в глаза. — С чего это? — девушка хмыкает, и он поднимает суровый взгляд обратно на неё. Я вижу, как на его лбу проявляется жилка, как он весь пышет гневом и раздражением. — Я сказал иди домой! — мистер Хофферсон повышает голос, и я тоже смотрю на девушку. Она мечется по нам глазами, в итоге останавливаясь на мне, вглядываясь будто в поисках помощи. В ответ я лишь выдавливаю легкую улыбку и киваю на дверь, как бы прошу её послушаться хотя бы сейчас и просто уйти. — Астрид! — он рявкает, когда девушка слишком долго смотрит на меня, и та закатывает глаза, разворачиваясь, и идёт к двери, громко захлопывая её за собой. Теперь, когда мы остаёмся вдвоём, я опять смотрю на него. Мистер Хофферсон откашливается и приглаживает темные волосы, прежде чем обратиться ко мне — Я не собираюсь даже спрашивать, чем вы двое тут занимались, пока меня не было. Но ты, парень, надеюсь, осознаешь все возможные последствия! Киваю и уже хочу открыть рот, но он лишь сильнее хмурится и поднимает ладонь вверх, моментально затыкая меня. — Я не договорил! Она умная девочка, у неё много амбиций! Ничего в её жизни не происходит случайно, и ничего не даётся ей просто так, а теперь появился ты и сбиваешь её с курса! Не затуманивай ей разум со своей любовью, парень, — на «любовью» он кривит губы — Одним вечером она приходит заплаканная и совершенно разбитая, а затем ты опять вспоминаешь о ней и появляешься здесь. И вот она опять виснет на твоей шее, как последняя дура! — Всё совершенно не так! Я не собирался и не собираюсь обижать её! К тому же мы и вместе можем двигаться по этому самому курсу! — складываю руки на груди, всматриваясь в его серьезное лицо. Он выглядит сурово, но я точно блять не собираюсь прогибаться. И если он думает, что я испугаюсь и отстану от Хофферсон после этой его речи, то пиздецки ошибается! — Ты ничего не понимаешь и сейчас думаешь только о себе и о своих желаниях, Хэддок! — он устало трёт переносицу и опять поднимает синие глаза — Но заруби себе на носу, парень, если ещё хоть раз я увижу её всю в слезах из-за тебя, то можешь даже не ступать на территорию моего дома, понял? — Этого не будет! — гнев проходится по всему телу, накрывает меня, заставляет кровь бурлить. Кулаки сжимаются сами собой. Но я прикусываю язык и лишь сильнее свожу брови. — Посмотрим! — мужчина в последний раз окидывает меня взглядом, а затем обходит, слегка задевая плечом, скрывается за массивной дверью. Я так и смотрю ему в след, пытаясь переварить его слова и понять чем же успел заслужил такое отношение, и, наконец, поворачиваюсь к своей машине. «Прощание затянулось» — мысли сменяются одна за другой, но одна выделяется особенно сильно и ярко. Шагаю, сильнее закутываясь в куртку и стараясь выкинуть идиотские мысли из головы. POV Астрид Вижу, как Иккинг идёт по мощёной дорожке, а затем садится в свою машину. Заводит её и уезжает, скрываясь из виду. Отхожу от окна, ощущая что-то такое тягучее и противное в груди. Стягиваю тёплую кофту и бросаю на кровать. «Ну что за ебанный спектакль?» — в голове звенит. Собираю волосы в хвост, когда останавливаюсь у зеркала. Моё лицо такое бледное сейчас, и я, не думая, смотрю левее, чтобы только не видеть себя такой. Несколько фотографий всунуты под рамку. И я невольно останавливаюсь взглядом на той, что в самом верху — мама держит меня на руках, прижимая к себе, а я улыбаюсь, обняв её за шею. Мне здесь пять или может шесть. Это был последний год спокойной семейной жизни. Уже к восьми я узнала, что такое видеть маму, отчаянно старающуюся скрыть от меня следы своих слёз, а потом самой плакать в подушку не понимая, от чего папа стал так много злиться и кричать, почему разлюбил нас. От воспоминаний мне становится только хуже, и я ещё раз смотрю в зеркало, поправляя хвост и похлопывая себя по щекам, чтобы хоть немного убрать бледность, и направляюсь к двери. Я обязана узнать какого хера он выгнал меня, не дав возможности нормально поговорить всем вместе. Хотя и говорить тут не о чем. Мы с Иккингом вместе! Я счастлива с ним! Всё! Мне не приходится долго искать, ещё на лестнице я чувствую запах кофе и сразу же определяюсь с маршрутом. Застаю его на кухне, стоящего у стола и рассматривающего свои документы. Чашка кофе дымится в его руках, и он не замечая меня, глазами бегает по строчкам бумаг, отпивая ещё немного. Скрещиваю руки на груди и опираюсь плечом на дверной проём, откашливаясь и привлекая его внимание. — Ничего не хочешь сказать? — спрашиваю. — Тоже самое хочу спросить и у тебя! — он откладывает бумаги и опирается на стол, отставляет кофе — С чего ты взяла, что пока меня нет, можно водить сюда своего «парня» и заниматься не пойми чем? И что это на тебе?! Я быстро смотрю вниз, осознавая, что всё ещё в футболке Иккинга. Только теперь под ней есть ещё и бельё, а на ногах мягкие шорты. Чувствую некое смущение, но не подаю вида, только выпрямляю спину и хмыкаю себе под нос, решая полностью игнорировать его последний вопрос и то, как недовольно его глаза осматривают меня вновь и вновь. — Ну ты же водишь сюда своих шалав! — кидаю. И пусть уже некоторое время единственная женщина, что появляется в этом доме — Одри, но я не упущу такого шанса припомнить ему всё. — Следи за языком! — отец опять кричит, и всё внутри сжимается, прям как в детстве. Но только я уже не маленькая девочка! — А что, если не буду? Ударишь меня, папочка? — выпрямляюсь и делаю уверенный шаг к нему — Прямо, как маму?! Его глаза на секунду становятся совсем другими — абсолютно дикими и какими-то нечеловеческими. А внутри меня опять поселяется ледяной ужас  — «Я уже видела такой взгляд. Я помню его.» Но в мгновение отец выдыхает и тянет руку к галстуку, ослабляя его. Его глаза опять возвращают свой металический блеск и абсолютную непроницаемость. Он снимает свой пиджак и долго смотрит на меня, прежде чем указать на стул — Присядь-ка. Ещё некоторое время я всё также стою и упорно смотрю на него в ответ, но потом сдаюсь и всё-таки сажусь на один из стульев, не понимая чего же ждать. Отец пока обходит стол и садится на другой его стороне — прямо напротив. — Ты должна понимать, что я хочу лучшего для тебя же! Мы говорили с твоей мамой и пришли к решению о том, что престижней всё-таки будет закончить университет в Англии. Тем более Элисон сможет предоставить тебе стажировку от издательства. Это очень хороший расклад, который напрямую повлияет на твоё будущее. Ты должна это понимать! Вся эта ваша любовь лишь дело времени, образование же даст гораздо больше! Образование даст рост и карьеру! Кажется, с каждым новым его предложением воздуха в моих легких становится всё меньше. Мне не верится в то, что всё опять повторяется. Когда-то именно также решился вопрос о том, с кем я буду жить после развода. Теперь я опять будто тряпичная кукла должна принимать их условия и следовать их планам?! Ну уж нет! — Вы поговорили?! Вы решили?! Мне, что пять лет?! Почему всё обсуждается без меня? А если я уже не хочу уезжать из штатов?! — мой голос выдаёт внутреннюю истерику, и я мысленно проклинаю себя за слабость. Отец поднимает брови, а после опять их хмурит, скрещивая руки. — Об этом я и говорю! Ему стоит лишь купить цветы и наплести тебе всякой чуши, и ты уже лишаешься здравого смысла, выбрасываешь все планы и цели из своей головы! — тон его голоса повышается всё больше — Подумай своей головой, Астрид! И не разочаровывай семью! Последняя фраза врезается в голову и моментально меня обезоруживает. Все доводы, недовольства и мой внутренний протест остаются невысказанными. Я сразу думаю про маму и бабушку, о том, как они ждут меня к себе в Англию, хотят дать всё лучшее. Но сейчас они видимо мечтают о таком моём будущем даже больше меня. — Очень надеюсь на твоё благоразумие! Я буду в кабинете, если ты вдруг найдёшь хотя бы один веский аргумент в свою защиту, — отец поднимается, берет свои документы и кофе, а затем покидает кухню, сердито оглядывая меня в последний раз. Кажется проходят часы пока я на ватных ногах поднимаюсь к себе, закрываю дверь и оседаю на кровать, взглядом утыкаясь в широкое окно и мечтая просто исчезнуть. Испариться прямо сейчас. Не знать этих проблем и бед, стереть прошлое и забыть обиды. Но я просто не могу! И снова мысль о том, что лучше бы два года назад я настояла на своём и уехала с мамой, с невероятной силой врезается в голову. Да, всё было бы проще сейчас. Но Иккинг! Мы бы никогда не были бы вместе. Не оказались бы на одной «вечеринке» Йогерсона, и он бы не пригласил переночевать у себя в тот вечер, не натирал бы мою руку мазью после удара Барнса, не целовал и не обнимал бы меня. Никогда! «Я бы ничего не поменяла!» — быстро промакиваю глаза и спускаюсь ладонью вниз, не думая, обхватываю полумесяц. Мама! Беру телефон с тумбочки около кровати и придвигаюсь ближе к изголовью, когда снимаю блокировку. Сообщений от Иккинга нет, и я тоже решаю пока ничего не писать. Потому как просто не знаю, что должна написать прямо сейчас. Единственное, что мне нужно это услышать маму и то, как она говорит, что всё понимает, принимает меня и все мои решения. И плевать, что отец дома и может услышать меня. Обычно, когда он в кабинете, то не замечает буквально ничего, не стремительно сменяющегося времени, ни любого шума. Он весь в делах и документах. Сейчас мне это только на руку. Мне не приходится долго ждать, когда я нажимаю на вызов, и уже через мгновение я слышу её радостное — Ангел, ты ли это? — Да, мам, — перебираю волосы, вслушиваясь в шум у неё на фоне — Как ты? — Замечательно! Я, кажется, нашла ассистентку и, вроде бы она подходит по всем критериям, — уверенна, она прямо сейчас довольно улыбается и водит глазами по потолку, поражаясь как же всё так хорошо вышло — Ты как, ангел? — Отец сказал, что вы говорили обо мне, точнее о моём дальнейшем обучении, — стараюсь звучат спокойно. — Да, мы говорили с ним. Я просила отправить некоторые бумаги уже сейчас, чтобы потом при поступлении не возникло лишних пробл… — Значит вы и правда опять решили всё за меня?! — кажется, она даже не успевает закончить, когда начинаю я — Если вы так уверенны, что и в этот раз сможете распоряжаться моей жизнью, то я должна вас огорчить! И знаешь, мам, вы так много решаете, хотя после всего оба не имеете никакого гребанного права на это! Ты помнишь, каким он был в… — Астрид! — жесткий голос мамы затыкает меня. Кажется, я прямо чувствую и слышу хлесткий шлепок по лицу, после её интонации и громкого огорченного вздоха в конце. В голове опять звенит, а затем резкая боль пробивает виски, на миг дезориентируя меня. И в ожидании её дальнейших слов всё, что я делаю — это пытаюсь вспомнить, когда в последний раз она так строго звала меня по имени.