Трудный отец

В «Devil May Cry» царили поразительная тишина и спокойствие: на первом этаже не валялось ни одной коробки, банки или фантика, а самого хозяина и вовсе не было. Неро уехал на охоту в соседний городок ещё два дня назад, так что и гостей не намечалось. Вергилий мог полностью насладиться одиночеством. Но отчего-то не выходило. Он сидел за барабанами, задумчиво раскручивая палочки пальцами. Это бессмысленное существование не удовлетворяло его. Жажда борьбы и тяга к новым знаниям вполне могли бы сподвигнуть его покинуть это место и отправиться в путешествие, например. А потом что? Захватывать мир — удовольствие весьма сомнительное, в аду тоже интересного не так уж много. Драться с братом бесполезно, хоть он и оставался единственным достойным соперником, в бой вступать отказывался после одного инцидента в Потустороннем мире. Сжав губы от этого свежего воспоминания, Вергилий стукнул по тарелке и тут же остановил её рукой, поморщился. Звук не нравился ему, но руки так и тянулись попробовать. Если бы это ещё помогало думать. Его искренне удивляло, что у Данте огромный дом и настоящие горы хлама. В комнатах конторы можно было найти и шкатулки, и амулеты, и детские игрушки. Да в принципе практически что угодно. Как-то он зашёл в комнату, заваленную старым тряпьём до потолка и с удивлением обнаружил там умирающий амариллис на подоконнике. Ева так любила цветы, что помимо целого сада находила силы ухаживать ещё и за вазонами и крошечными горшками, расставленными по всему дому. Данте ненавидел поливать цветы или касаться их любым другим способом, за что частенько ловил укоризненные взгляды матери. Наличие в его агентстве живого цветка как минимум говорило о том, что кто-то за ним ухаживал определённое время. Их не было два земных года. В Потустороннем мире прошло всего два мгновения, показавшихся вечностями. С братом это пережить оказалось и проще, и тяжелее одновременно. Данте превосходил по силе любого жителя ада, Вергилий признавал это. Однако к клокочущей, яркой, живой силе примешивался в нём ещё нездоровый азарт и полное безрассудство. Он доверял Вергилию молча и не сомневался ни мгновения, хотя поводов тот ни разу не давал. Их тела порой инстинктивно тянулись друг к другу, словно это естественно — защищать не себя, а брата. И так они выжили. Ни один здоровый человек не сказал бы, что воссоединение семьи прошло нормально, но Вергилий никогда никого и не спрашивал. Он просто молча позволил себе прийти с Данте в «Devil May Cry» и уснуть, свалившись прямо на пороге. Изнурённое, измученное тело, переполненное демонским смрадом, расслабилось в менее плотном земном воздухе. И сознание — тоже. Брат тогда подхватил его и дотащил до дивана, на котором они сидя проспали несколько суток. После — была пицца. Без оливок. Вергилий не собирался есть это, но организм требовал энергии. В конце концов, главное, чтобы всё выглядело красиво, так ведь? Данте ржал от того, как величественно тот ест: мелкими быстрыми укусами, держа при этом кусок теста так, словно это бокал отличного вина. До первого звонка Неро они так и питались. Он, кстати, оказался занятным молодым человеком. Вергилий поправил бы ему лексикон парой тренировок на переносимость боли, но тот уже не мальчик, а он — не авторитетный отец. Слово-то какое! У человечности внутри волосы на затылке аж зашевелились. Отец — это мощь и покой. Воплощение морали. Вергилий безмерно уважал отца в детстве. Пока не понял, что тот остался фактически без сил и, навлекая на семью беду, не мог защитить их. Тарелка снова звякнула от агрессивного удара палочкой. Воспоминания становились всё яснее и теперь доставляли меньше боли. Эту совершенно человеческую слабость Вергилий презирал, но ничего не мог сделать сам. Его демонские кошмары пали от рук Данте, а человеческие — нет. Сознание словно само себя наказывало за годы равнодушной жизни, генерируя такие сны, после которых вцепиться в плечо брата и завыть казалось блестящей идеей. Этого, конечно, никогда не произойдёт. Хотя Вергилий самым крошечным участком души понимал, что это ничего не изменит. Данте не станет относиться к нему хуже. Слишком многое его сердце прощало. Неро либо был таким же глупым, как Данте, либо таким же добрым. Потому как он действительно хотел поговорить, но не знал, о чём. Вергилий видел, как тот нервничает под его взглядом. И как он намеренно громко и активно вступает в диалог с Данте, словно провоцируя. «Ну же, обрати на меня внимание, помоги мне начать с тобой этот чёртов разговор!» мигало у него на лбу крупным шрифтом. Вергилий усмехнулся. Люди не представляли для него никакого интереса, он даже не задумывался, почему в своё время Спарда предал демонов, чтобы защитить этот мир. Любовь, да? Возможно, на нечто похожее и Вергилий был способен. Когда-то. Просто забыл. Лютик осторожно подошёл к нему и лапой привлёк внимание. В его зубах блестело кровавое серое тельце. Он положил его к ноге хозяина и преданно заглянул в глаза. Вергилий смотрел на кота бесстрастно и думал, что мышь, вероятно, была не одна, так как ночами скреблись в разных местах. Рано избавляться от животного — пришёл он к выводу. А в его глаза всё смотрели и не двигались к тому же. Данте постоянно жаловался, что Лютик его невзлюбил и пакостит, а Неро говорил, что он умный, как шпион. — Что ж, — Вергилий отложил палочки и взял кота на руки. Тот послушно улёгся в весьма удобном образовании и замурлыкал, ткнувшись головой в грудь. Его морда показалась Вергилию довольной и он, усмехнувшись, погладил животное. Звуки от него полились как от добротной машины на газовом топливе. Ему не требовалось много любви и внимания, но одобрения он жаждал. — Кто же дал тебе такое имя, — задумчиво проговорил Вергилий и повернул голову в сторону бара. Как-то раньше до него не доходило, а ведь это единственный угол первого этажа, где изначально было чисто. Словно для Данте это место значило нечто особенное. Вергилий поднялся и посадил Лютика на барную стойку. Под небольшой неоновой вывеской стояли ровные ряды бутылок: где-то алкоголя побольше, где-то поменьше, но все они наполовину полны. Вот в холодильнике всё забивали бутылки различных недорогих солодовых, и к ним-то Данте наверняка чаще всего и обращался. Вергилий читал, что так людям проще что-то пережить, с чем-то смириться или же поднять настроение. Его брат не особенно напоминал алкоголика. Просто… уставшего человека. Он рассказывал о чём угодно, но всегда недоговаривал, упускал детали. Важные детали. Почему приходил ночами и мог сидеть возле него до утра, если Вергилий не засыпал после кошмара. Почему молчал, когда резкая подначка так и вертелась на языке. Почему говорил с Неро о нём. Из таких крошечных и незначительных деталей складывался настоящий Данте, которого Вергилий мог знать только в глубоком детстве. Пусть тогда тот и был избалованным придурком. Вергилий посмотрел на смирно сидящего кота и почесал его под подбородком, заставив запрокинуть голову и закрыть глаза. Мурлыканье напоминало приятную прохладу грозы за окном, когда в комнате горит камин, а читать книгу в мягком кресле можно в спокойствии. Без Данте всегда спокойнее. Тише. Вергилий искренне возненавидел эту тишину, когда его сознание оказалось в абсолютном нигде. И даже тогда именно брат его вытащил. Данте всегда смог бы протянуть ему руку, несмотря на то, что сражался совсем за иное. — Где моя красная ковровая дорожка, братец?! — в искреннем возмущении прокричал Данте, внезапно открыв дверь агентства с ноги. Вергилий усмехнулся и повернулся к нему: — А ты её ждал? Мне искренне жаль, что в твоей цитадели мусора не удалось найти нечто подобное. — Ладно-ладно, — тот отсмеялся. В глазах его плавали ртутные смешинки. — Зацени, что я раздобыл! Медленно, неохотно Вергилий оставил своё занятие и подошёл к рабочему столу Данте. Не то чтобы ему было интересно, что тот принёс, но выглядеть при нём меланхоличным не позволяла гордость. — Ты же не думал, что я оставлю нас без крутых шмоток? — брат резким движением распаковал первую коробку и вытряхнул оттуда новенький красный плащ, такой же нелепый и жутко дорогой, как и прошлый, почти развалившийся на части в аду. — Ты идиот, — со вздохом прокомментировал Вергилий. — Как часто ты их меняешь? — М-м, — Данте оторвался от любования своей прелестью и задумчиво посмотрел на брата. — На самом деле не так уж и часто. Я заказываю их у лучшего мастера! Не дав вставить ни одного едкого комментария, Данте распаковал и вторую коробку, вытащив оттуда безупречный фиолетовый расшитый золотом плащ с красными вставками. — Не уверен, что ты хотел бы именно такой, но это как-то глупо, что близнецы носят красное и синее, словно нас можно перепутать, — брат протянул ему вещь, посмеиваясь и поглядывая на реакцию из-под полуприкрытых век. А то мало ли в какой орган что внезапно воткнётся. Но Вергилий только осторожно принял плащ и рассмотрел его. Это не было точной копией одежды отца, имея модификации и более практичные решения в дизайне. А ещё — он выглядел проще, хоть оттого и не менее дорого. Прямо на дурацкую футболку с принтом пронзённого огненным мечом сердца Вергилий примерил новый плащ. Тот сел великолепно. — О-о-о, принести тебе зеркало, модник? — Данте всё ещё сомневался, что брату понравилось. Тот в любой момент мог снять и сказать какую-нибудь уничижительную мерзость. — Нет необходимости, — странным голосом произнёс он и посмотрел Данте прямо в глаза. — Что? — тот натянуто ухмыльнулся, разводя руки в стороны. Вергилий склонил голову к плечу и два раза медленно моргнул. В плаще его фигура снова выглядела воинственно и устрашающе. А ведь Данте уже привык к нему в домашнем. — Да что?! — не выдержал Данте. — У тебя наверху есть комната с солнечной стороны, хочу сделать из неё оранжерею, — не отводя глаз, проговорил Вергилий. Данте готов был взвыть. И всё?! Он реально не мог даже простейших слов благодарности для него найти? — А твои зелёные друзья не перекочуют ко мне на первый и не сожрут ночью? — кисло спросил Данте, цокнув языком и повернувшись к брату спиной. — У тебя здесь уже есть растение, — прохладно напомнил Вергилий. — Ага, Пэтти принесла как-то. Сказала, что без него здесь совсем кислорода не будет, — он всегда начинал говорить о чём-то таком, когда нормальный разговор с братом явно слетал с позитивного настроения. — Данте, — позвал его Вергилий, но тот не повернулся. — Плащ… Хорош. — Не за что, — просто сказал Данте, как бы намекая, что попытка засчитана. — Пошли, покажешь свою будущую оранжерею.