***
Город Клевер. Яркие блики заходящего солнца на стеклах витрин и разноцветные волшебные огоньки-гирлянды, заводная праздничная музыка, уставшие, но довольные бурными спорами торговцы, лениво зазывающие гуляющую толпу к своим лавкам. Горячий камень мостовых под ногами и отступающая жара, что держалась весь день. Я попал прямо на какой-то августовский фестиваль, видимо, во имя хорошего урожая, сбор которого отмечался позже, уже в сентябре. Было легко затеряться в толпе. Так же, как легко было узнать все необходимое. Я обаятельно улыбался дамам-сплетницам, что болтали у различных прилавков, и расспрашивал их о последних новостях города. Помог кому-то с сумками, кого-то порадовал комплиментом хорошему сочетанию в одежде, что подчеркивает восхитительный цвет глаз. Отвешивал галантные полупоклоны и извинялся, что прерываю — большинство так и хотело поделиться с окружающими своими новостями на ярмарке, так что благодарные уши в моем виде их более, чем устраивали. Довольно банально. Нравиться людям оказалось проще, чем казалось. Особенно когда ты прилично и даже дорого одет. И когда ты молчишь. Впервые моя особенность в общении с другими не только не казалась мне неуместной, но и открывала прекрасные перспективы. Я не испытывал потребности влезть в разговор и перебить кого-то, так же, как не раздражала меня болтовня — слишком притупленная эмоция. Неосознанно копируя окружающих, я нравился им еще больше. Простая психология, это заложено у каждого человека в подсознании — будь я тренером личностного роста, сказал бы, что это уловка, чтобы расположить к себе человека: зеркалить его действия. Так же, как уловка определить чужое отношение к тебе — проверить, не копирует ли он неосознанно твои движения. Если да — вероятно, он неравнодушен. А люди… Всегда и везде одинаковы. Больше всего любят говорить о себе. «Дворцовое воспитание» вкупе с воспитанием четырехсотлетней давности тоже добавляли мне в глазах окружающих «изюминки» — держался я посреди этой пестрой толпы, празднующей жизнь, так спокойно и учтиво… Сам себе показался неким принцем на выгуле, что смотрит, как живет народ, да украдкой разглядывает девушек в откровенных нарядах. Из средневековья во дворец времен культурного расцвета, а из дворца в безбашенную — судя по нарядам — уже почти современность. Веселые скачки по миру. Он открывается для меня все с больших сторон. Жадно слушая последние сплетни обо всем на свете и вычленяя из них информацию обо всех необычных магах, которые засветились в последнее время, я не остался без внимания и сам. Честно признался, что являюсь волшебником, и на ходу сочинил небольшую — но не очень интересную — трогательную историю. По легенде я происходил из небольшого островного поселения, одного из тех, что уединились в своем отлаженном быту и немного отстали от современного волшебного прогресса. Мой отец был суровым лихим мореплавателем — читай: рыбаком и купцом одновременно — и, когда я вырос, благословил меня на путешествие, наказав найти свой собственный жизненный путь. Читай: выгнал. Поселение далеко не бедствовало, но все это за счет плодородных земель и богатых на улов вод. Оттого у меня дорогая одежда. Но родитель мой крайне суров, оттого — в кармане ни гроша. И поэтому я странствую, собирая информацию о других одиночках-волшебниках и просто талантливых магах моего возраста. Мне интересно. И я подумал, что король — или хотя бы Анна — могли бы подумать о том, чтобы у меня было немного денег. Предложили бы как-нибудь отработать… а, нет, не надо, я бы не отработал. Справедливо, что их нет, в принципе. И так пользовался добротой слишком сильно. Любопытно, но про одиночек-магов почти никто ничего не знал. Это и понятно. Зато про гильдии меня охотно просвещали — у многих там были родственники. Обычно скромно умалчивалась роль родственников в жизни гильдии, зато иное освещалось активно, как и жизнь гильдийских «селебрети». Кто, кем, когда, где — в каждой гильдии было несколько человек, что буквально становились ее «лицом». И чем сильнее была гильдия, тем больше ярких личностей, будоражащих умы общественности, в ней было. Конечно, обсуждались не только сплетни «кто и с кем». Как засветился, какой магией поразил врага, где научился, у кого тренировался, чьи получил рекомендации. Как я и ожидал, большинство «сильнейших» находились в хороших отношениях друг с другом и знало о «кохаях» своих товарищей, оказывая посильную поддержку им при встрече и в целом благоволя. Вроде и не блат в полной мере, но, по сути, определенная иерархия есть, и как бы ты ни был крут, если ты нигде не засветился и не завел полезные знакомства — сильный волшебник из гильдии даже не посмотрит на тебя. Даже если у вас один знак. На это постоянно жаловались мои собеседницы, выставляя очевидной причиной, почему их родственники еще не мастера и не S-класс, ведь кровиночку не замечают. Я не думал, что все было настолько серьезно, прекрасно понимая, что искать виноватых среди других — обычное людское состояние. Но взял во внимание, что высокомерие имеет место быть. Дедовщина, быть может, не везде, но… Это же люди. Мне на секунду показалось, что рядом сейчас вздохнет Скиадрам. Посмотрит на меня с укором. И я стану оправдываться, что, честно-честно, на самом деле люблю людей. Но Скиадрама не было. А я не любил людей. Отходя от одной из сплетниц, вежливо поблагодарив ее за разговор и изрядно этим удивив, я, отвернувшись и скрывшись в толпе, поморщился. Люди ведь нигде не меняются. Я сам был виноват, выбирая самых болтливых сплетниц, на самом деле. От таких высоких моральных принципов и красивой объективной оценки ждать бесполезно. Все следовало делить на два как минимум. Чтобы выйти из-под влияния королевства напрямаю, я был обязан вступить в гильдию или заглянуть в Эру, зарегистрировавшись и получив ранг как — документы — свободный маг. Но, так уж вышло, что наличие ранга без наличия гильдии мне бы не помогло. А наличие сомнительного клейма — очередное шило на очередное мыло. Вопреки рассказам, большинство светлых гильдий, что состояли в Союзе, собрания которого и проводились в Клевере, буквально блистали талантливой и шебутной молодежью, которая появлялась «вот из ниоткуда». Почти всегда это были сироты. Но, вопреки этому — как-то мутно все сильнейшие были в гильдии не просто с малых лет, а имели покровителей из ее старших волшебников. Да, конечно, возможно, не в блате было дело вовсе, а в том, что сильнейшие присоединяются раньше. В более младшем возрасте — оттого они и сильнейшие, что с детства могут доказать миру свою магическую силу и вступить в гильдию. И кажется, что их протолкнули. Это может быть и не так. Однако из поколения в поколение ситуация повторяется. Ведь… Фиор был просто… кладезем талантливых сирот, вновь акцентировал я внимание на этом. Я улыбался, когда, на прощание, милые сплетницы благословляли меня и моих выдуманных родителей, искренне желая им здоровья, а за меня радуясь — так повезло произойти из хорошей семьи. Хоть кому-то. Я отвечал вполне искренне, что мне действительно повезло. И, правда, не считал иначе. Сам же город Клевер… Он ничем не отличался от любой другой маленькой провинции, если закрыть глаза на устроенный сегодня балаган. В другие дни тут было одно перекати-поле, а большие скопления людей оставались разве что у вокзала, ожидая пересадку на поезд до других, более крупных городов. Я вышел на относительно безлюдную улицу и задумчиво сел прямо на высокий поребрик, отгораживающий маленький парк, расположенный прямо в центре города, от жилых улиц и мостовой. Устало вздохнув, прикрыл глаза, решая, что делать дальше. Моя дорога вновь привела меня в пустоту. Где же вы все? Я ведь обещал себе, что позабочусь о вас. Я обещал Анне. Я поднял руку и сжал в кулаке кулон на все том же четырехсотлетнем шнурке — я обещал вам. Я достал из походной сумки карту Фиора, скользнув взглядом по кривому крестику на столице и приписке почерком Хисуи: «я всегда жду тебя здесь». Мило. Когда она успела? Я и не помню, видимо, не заметил. Помимо каракули Хисуи, у меня было помечено место, где находится поместье Хартфилиев этого времени. Красиво жить не запретишь, территории у них были обширные. Пометки-гербы гильдий. Вот, что меня интересовало на карте на данный момент. Кроме мирных торговых гильдий, которые казались мне правильными и даже привычными по опыту истории моего прошлого перерождения, видимо, увлекавшегося историей — на самом деле, я помнил раньше, но теперь я почти… почти все забыл, — в Фиоре, как я уже знал, существовали волшебные гильдии, делившиеся, как в сказках, на «добрых» светлых волшебников и «злых» темных волшебников. Волшебников-одиночек, не принадлежавших ни к одной гильдии и не состоявших на государственной службе, было немного, а те, что были, практически не имели возможности заработать на жизнь, не приткнувшись куда-нибудь. Справедливо, ведь, в случае чего, за волшебника отвечала гильдия, а не имея за спиной гильдии, волшебник не имел и доверия среди народа. Ведь гильдию можно было законно призвать к ответственности, предъявив задание. А "частника", если накосячит или сбежит, надо будет еще найти. И доказать, что привлекался. По-настоящему известных одиночек можно было пересчитать по пальцам, причем их уровень сил и знаний был настолько высок, что позволял им, наоборот, скрыться от общества, в котором имена полоскались излишне шумно. И чаще всего раньше они все равно состояли в какой-либо гильдии, после чего ушли на покой или в странствие. Подводя итог: волшебников-одиночек было одновременно легко и трудно найти. Легко, потому что их было мало. Трудно, потому что никто никогда не знал, где они, а сами одиночки зачастую еще и скрывались, имея веские причины оставаться одиночками. Так или иначе, я был практически уверен, что ребята обнаружатся именно в гильдиях. Повезет, если в одной будет несколько братьев, и еще сильнее повезет, если кто-то уже успел найти Венди и сможет ее защитить. Но обольщаться не стоит. Фиор огромен и, как бы глупо это не звучало, даже если их не занесло дальше Крокуса во время перемещения, абсолютно дикие, мои названные родственники вряд ли смогли найти друг друга. Тем более с возможными пробелами в памяти. Огромные людские потоки унесли их, кого куда. И все, на что я могу рассчитывать — это слухи о подающих надежды молодых волшебниках, появившихся «в миру» совсем недавно, и о детях, поведение которых могло бы отличаться даже от обычных причуд детей-магов. Мы не могли не нашуметь. Слишком заметна Потерянная магия и ее обладатели. На таких всегда внимательно смотрят, пока их не прибирают к рукам различные противоборствующие стороны. И если это уже произошло… обнаружить друзей будет сложнее. Они со временем затеряются в потоке столь же ярких и сильных волшебников гильдии, в которую вступят. Это защитит их, но скроет от меня. И остается только надеяться, что их не занесет совсем в клоаку. Аморальную и беззаконную. Не так давно здесь, в Клевере, происходило собрание Мастеров различных волшебных гильдий. А так же, по слухам, именно здесь был замечен Нацу. Огненный Убийца Драконов. Я не удивлен, что первым в обсуждениях общественности начал фигурировать именно Драгнил, с его-то характером. Мальчик с розовыми волосами, утверждающий, что его воспитал дракон, не мог не привлечь внимание. Однако после Клевера его след затерялся. Никто здесь не знал, что стало с Нацу, но поговаривали, что его забрал один из мастеров, и оттого не интересовались дальше его судьбой. Да и кому нужен, на самом деле, беспризорный ребенок, даже будь это не так? Ребенок дракона — да не смешите, все мы в детстве были детьми драконов, фей, эльфов, такова сила фантазии. На самом деле, слух про мастера был мне на руку. Это сильно сузило круг поиска. Легальных гильдий Союза, на самом деле, было не так уж и много. Я старался не думать о том, что будет, когда я обнаружу, что мои близкие все-таки оказались по разные стороны баррикад, пока я медленно и методично искал их в светлых гильдиях. Вероятность этого с каждым днем возрастала, ведь нелегальных гильдий тоже было немало. Самое страшное, что из гильдии было не так уж просто уйти. Но возможно. И времени у меня… предостаточно, чтобы обойти их все, если будет необходимо, но найти ребят. И если с ними все в порядке… Что ж, таков будет их путь. Не хочу думать о подобном.***
— Стой! — в темном переулке меня подкараулили неприятности. Голос говорившего, однако, утверждал обратное. Я бы его ни с кем не перепутал. Мысль скрыться даже не возникла в моей голове. Наоборот, я послушно замер, искренне улыбаясь, и медленно обернулся, откидывая капюшон походного плаща. — Привет, братишка, — я приветливо махнул рукой настороженно застывшему Стингу с ореолом из света фонаря над головой. Он вздрогнул. — Р-роуг! — опешив, судорожно скользя по мне взглядом, будто не в силах наглядеться и все боясь, что я исчезну, а он не успеет запомнить мой образ, Эвклиф какое-то время просто растерянно стоял. А потом бросился резко вперед, едва не сбивая с ног с объятиями. Я тихо кашлянул, ощущая, как выбило из легких весь воздух и в спине что-то хрустнуло. Осторожно похлопал вцепившегося в меня мальчишку, ощутив даже нечто, похожее на испуг, такой… странной и непривычной была его тень. Отчаянной? — Братец… В этот раз я легко принял такое обращение. Я… ждал, что услышу его, все это время, и был готов к нему. И внутри что-то расслабленно растворилось, ранее натянутое, как струна — я воспринял серьезно наше обещание, данное за день до разлуки, но все не мог убедить себя, что остальные были так же настроены. Ведь они еще дети… как и я. Время в новом мире, казалось, шло совсем по-другому, а вокруг были люди. Много людей, хороших и подлых, самых разных — и не исключено, что кто-то окажется рядом в трудную минуту. Заменит только-только обретенную, но уже потерянную семью, нужда в которой останется. Как я сам хотел заменить давящую тоску с помощью Хисуи сначала. Я не смогу винить их, если они сделают это до того, как мы встретимся вновь. И я улыбнулся чуть шире, осторожно отстраняя «брата» от себя и внимательно вглядываясь в его лицо. Эвклиф быстро утер рукавом увлажнившиеся глаза. Я растрепал его волосы, с интересом рассматривая новый образ друга. В отличие от меня он так и остался похожим на обычного деревенского пацана. Но это различие внешне никак не мешало тому, что было внутри. Мы оба были ни рыбой, ни мясом в этом мире. — Все в порядке, Стинг. Теперь все в порядке. — Я искал тебя, — он говорил почти с укором, будто капризный ребенок, которого неожиданно оставили одного заботливые взрослые. Я все улыбался. — Я тоже искал. Повисло молчание. — Совместными усилиями мы отлично справились, — Эвклиф неожиданно весело подмигнул мне, окончательно взяв себя в руки так же быстро, как и расчувствовался секундами до этого. И широко улыбнулся. Я скучал по этому уверенному самодовольному оскалу. Привычно сделал шаг в сторону, прикрывая глаза, оказываясь аккурат на его тени. Порадовались и хватит. — Мы не справились, — остро сощурившись, в мгновение лишившись внешнего умиротворения, жестко ответил. Его эмоции не слепили меня, не меняли мои собственные, родным теплом окружая, но не подчиняя, как раньше. И Стинг помрачнел, прекрасно понимая, о чем я. Улыбка его угасла быстро, но он и не думал винить меня в этом. Нам обоим не давала покоя мысль об остальных. Встреча двоих, пока трое остаются в неизвестности - недостаточно. И я знал, что мы сейчас оба думали о Венди. Самая младшая, наиболее беззащитная, такая мягкая, исцеляющая, а не приносящая вред, еще не вошедшая в силу достаточно для того, чтобы использовать атакующие техники дракона, она больше всех нуждалась в защите, однако именно о ней я не слышал ни-че-го. Абсолютно. Даже королевские информаторы ни разу не принесли никаких вестей Томо Фиору. Венди будто исчезла в этом огромном мире. Мало ли маленьких неприметных девочек на свете, что большими глазами провожают прохожих? Кто знает, что с ними случается на пыльных дорогах по пути в никуда. — Мы найдем их, — он ободряюще положил руку мне на плечо, широко улыбнувшись. Я кивнул, не сомневаясь в этом. — Просто беспокоюсь. В животе у нас обоих синхронно заурчало. — У тебя есть еда? — Четырехсотлетние сухари подойдут? Я глупо вытаращился на него, полноценно офигев от такого предложения, и даже моя привычная постная мина треснула. В голове с ветерком пронеслись какие-то старые и далекие шутки о прошлогоднем хлебе, но Стинг их лихо переплюнул одной фразой, сказанной максимально будничным тоном. И только сейчас весь юмор ситуации дошел до меня. Хотя, стоп. Подождите. Почему у него остались сухари?.. — Ты носил их с собой весь месяц просто так? — Ну, да. Прикольно же, — я тихо рассмеялся, немало удивив его эмоциональностью, над которой я не успел поработать "дома", усиленно разбираясь с собственными ментальными проблемами в уже новом мире. Стинг улыбался тепло и светло, хихикая мне в такт. — Для особого случая кулек оставил, как был, даже не трогал. Чай не помер и без них с голоду. — И правда… прикольно. А я свои в первые дни потратил. Зато, — ухмыльнулся, — принцессу угостил тайком. Стинг пиетета перед королевской семьей особо не испытывал. Он имел представление об иерархии в целом, спасибо Анне, и, вероятно, уже успел разузнать, кто правит страной в данный момент, однако в столице, как я понял, не был, а если и был — то величием не проникся. — А откуда ты принцессу достал? Она же в замке с охраной сидеть должна. — будто я каждую неделю «достаю» откуда-нибудь новую принцессу, поинтересовался. За болтовней и обсуждением собственных приключений в новом времени мы вышли на более освещенную улицу, где еще бродили редкие прохожие, возвращаясь с окончания фестиваля. На нас иногда оглядывались — мы оба замечали чужие взгляды. И лишь увереннее расправляли плечи, азартно переглядываясь — пусть думают, что хотят, пусть видят нас. Мы здесь. Быть может, однажды другие Убийцы Драконов их спросят так же, как я спрашивал сегодня на ярмарке. И они скажут, что с нами все хорошо. Скажут, где нас видели. Наша семья разлучена, наши общие следы разбросаны по всему Фиору, но однажды они обязательно приведут в одно место. В место нашей встречи. Обязательно. — Давай найдем, где остановиться, а договорим потом? — Заметано. Пошли, — он схватил меня за руку, уверенно потянув куда-то в сторону, резко свернув с аллеи. — Куда? Оказалось, Стинг, так же следуя за слухами о Нацу, прибыл в город еще неделю назад, все это время оставаясь на месте. В первый же вечер, шатаясь по улицам, он удачно встретил какого-то одинокого старика, у которого явно уже от старости и скуки зудело в одном месте до приключений. Так что Стинг остановился у бесстрашного деда на ночлег взамен на помощь с небольшим огородом и в принципе на помощь «по хозяйству». От души помогая ему, Стинг, не увидевший в этом ничего такого, получил благодарность и разрешение оставаться, сколько потребуется. А так же важный совет: «если ты потерялся и не знаешь, куда идти — жди, и тебя обязательно найдут». Мудрый старик ему попался. Его совет действительно помог нам найти друг друга, пусть и был более актуален для ребенка в лесу или в магазине, а не в целой стране. — Эй, старик! — Эвклиф пинком распахнул дверь старого домика на окраине. Пахло чем-то вкусным и съедобным: какой-то сладкой выпечкой и чаем. Немного пахло пылью и чем-то старым, да и сам домик был явно давно построен. Резные ставни на окнах, покосившиеся створки, забавный цветной забор… наполовину сгнивший. Старик оказался сухонький, низенький, да тоже такой древний, будто наши сухари. Он бодро выбежал встречать нас, видимо, с кухни, и замер, разглядывая сияющего улыбкой Стинга, что так и не отпустил мое запястье, протащив за руку по городу до самого дома. — Вернулись, внучки! Что ж вы так поздно, загулялись небось совсем, о времени забыли? Вы проходите, проходите… Я на автомате сбросил высокие ботинки, что смотрелись рядом с сандалиями Стинга и старой дедовской обувью в маленькой уютной прихожей крайне неуместно, и осторожно прошел следом за Эвклифом. Взглядом друг уже предупредил меня молчать, так что я никак не прокомментировал радушную встречу старика, впервые, вообще-то, меня видевшего. Дед активно суетился на маленькой кухоньке, выставляя на столик столовые приборы еще на одну персону. Так естественно и непринужденно. — Что же вы, внучки, голодные небось? — он тепло улыбнулся нам, растрепав обоим волосы, после чего каждого стукнул полотенцем, неизвестно откуда взяв его. — А ну живо мыть руки, охламоны! — беззлобно прикрикнул, добавив Стингу еще один профилактический шлепок полотенцем, когда тот полез в тарелку с печеньем. — Да-да, сейчас, — Эвклиф быстро закивал и снова потащил меня за собой. В этом безумно спешащем мире… не то, чтобы я был против иногда побыть на буксире. — Что с ним? — сунув руки под струю воды из-под крана, тихим шепотом спросил я у друга за небольшой скрипучей дверцей в ванную комнату. — Да ничего, — мрачно буркнул он, передавая мне хозяйственное мыло, — родные бросили на старости лет, ни вестей, ни письма, устроились где-то в… Эре. Старик нормальный, одиноко ему просто. Не возникай. Я кивнул. Это было немного дико и странно — но кто в этом мире нормальный, на самом-то деле? Я и раньше видал таких — отчаянных пенсионеров, готовых пригреть чужих детишек. Никогда не знал, как далеко простирается эта доброта — и как долго такие помнят потом об очередном «внучке». — Внучки, где вы там? — как раз раздался бодрый голос, подгоняя нас обратно на кухню. — Да, уже идем! — не менее бодро крикнул в ответ Стинг, будто не сверлил убийственным взглядом неповинный умывальник не так давно. Я первым вышел, не позволяя продолжать таскать себя, и осторожно устроился за маленьким столиком. В отличие от Эвклифа я уже почти не переживал на счет происходящего, поняв и приняв мотивы деда. Да, это отвратно, когда бросают родных. Стинг встречался с этим, возможно, впервые. Ему было намного тяжелее осознать подобное. Было всего два стула, на которые бодрый дед усадил нас, каждому налив по чашке теплого чая и налив по тарелке какой-то похлебки. Я мрачно отметил, что вылил он все, на третью порцию не оставив, и ощутил себя… все-таки странно. Уже было набросившийся на еду Эвклиф замер, наблюдая за мной, я же кивнул на пустую кастрюлю. Он нахмурился, тоже начав замечать детали. — Что же вы не едите, внучата? — пожурил нас старичок, после чего его взгляд остановился на мне. Я хорошо понял, что он умышленно не рассматривал меня пристально, но на одежде взгляд все-таки задержался. Непроизвольно. — Еда не по нраву?.. Чертовы дворцовые шмотки. Я был бы не против променять их на свою старую льняную невнятного светлого цвета рубаху и раздолбанные сандалии прямо сейчас. Стинг больно толкнул меня ногой под столом, взяв тарелку в руки начав активно ее опустошать: — Брось, старик. Очень вкусно! Я медленно поднес ложку ко рту и очень осторожно попробовал. Какой-то суп, самый обычный. Стинг еще раз пнул меня под столом и я так же активно уничтожил содержимое тарелки, больше не задумываясь о нем. Уткнувшись взглядом куда-то в стол и в посуду, спиной я все равно ощущал взгляд старика. Мне показалось, что я почти разбил ему сердце. Я не понимал, чем. Стало как-то не по себе. Я осторожно опустил ложку. Все же, следовало не поддаваться эмоциям Стинга и более холодно — еще более холодно, чем обычно — обдумать ситуацию. Банально предложить налить третью тарелку. Кретины. Но… Он, старик, все так же смотрел на меня, и я все-таки догадался, что от меня требуется. — Спасибо, дедуль, — внутренне выиграв эту схватку с самим собой, выдавил. Старик просиял. — Другое дело, внучок! А то я уж, старый, забеспокоился, не заболел ли ты, или супец был таки плох, — он тепло улыбался. Искренне. Если я и чувствовал стыд за свою жизнь, то сейчас, определенно, он был сильнее всего. — Нет-нет, все в порядке, — слабо улыбнувшись, я чуть прищурился, подняв на него взгляд, после чего все-таки высказал опасения, — я просто подумал, что ты себе не оставил, — и мысленно скрестил пальцы, чтобы не оказалось, что ляпнул лишнего. — Ну что ты, — старик покачал головой и беззаботно отмахнулся рукой от чего-то, — я уже поел, пока вас ждал, внучки, припозднились, загулялись, наверняка голодные были… Завел шарманку по новой. Я переглянулся с Эвклифом. Как оказалось, оба мы прекрасно чувствовали чужую ложь. Полагаю, это свойство всех Убийц Драконов. Старик был искренен, да только… ничего он не поел. Мы оба прекрасно понимали, что вторая порция была далеко не с расчетом на меня. Но он совсем не думал об этом. Он так легко принял факт моего существования и присутствия, что это… беспокоило. Пока мы играли в гляделки, дед умолк. — Райос*, — неожиданно позвал он, — где ж ты пропадал, окаянный… Он смотрел на меня в упор. Он прошептал это так тихо и печально, что мне захотелось просить прощения за вину, которой на мне не было. И я, честно, потерялся. Стинг в третий раз пнул меня под столом, да с такой силой, что я едва удержал лицо, чтобы не спалиться резко опустив взгляд в пол. Стиснув зубы, выдержал паузу и тихо ответил, вновь давясь словами: — Я… загулялся, дед. — Что же ты не писал мне, внучок? Ждал я от тебя хоть весточку, каждый день ждал, дорогой внучок, а ты и сам заглянул… хорошо, внучок, вот же хорошо, что ты заглянул… — Райос путешествует, ну, со мной, — подал голос друг, выручая меня, — и не написать из тех краев никак было, уж прости, старик, буйные головы, — он тоже, под конец, не выдержав, уставившись в пол, низко склонившись. Я ощущал себя подлым лжецом, но одновременно с этим, глубоко в душе… я был уверен, что поступаю правильно. И я все сильнее хотел посмотреть в глаза — нет, не старику — тем людям, весть от которых он так ждал. — Да что же вы, — дед улыбнулся, утерев слезу, — я не сержусь совсем, беспокоюсь только, как вы там, небось забыли старика, на самом-то деле, а? Да оно и правильно, чего вам, юным, назад все оглядываться. Много повидали, внучки, в своих путешествиях? — Д-да, — Эвклиф осторожно поднял взгляд, несмело отвечая, — мы были… — На окраинах Фиора, в предгорьях, — ориентируясь в местной географии чуть лучше, назвал я наиболее приближенное к нашему бывшему дому место, достаточно уединенное, чтобы никто не смог проверить, были ли мы там на самом деле, даже если бы захотел, — мы там… — Учились волшебству, — продолжил Стинг, когда я замялся. — Ну, знаешь, чтобы в гильдию вступить… — В гильдию, значит, — дед пристально осмотрел нас, после чего благосклонно кивнул, совсем позабыв, что расстраивался и журил нас. — Это дело хорошее, вам, молодым, только в гильдию и дорога. А ты же, Райос, не жаловал гильдии? — неожиданно он пристально уставился на меня. Я, и правда, не жаловал гильдии. Но об этом никто, кроме тех, кто был во дворце, не знал. В какой-то момент мне показалось, что дед обратился действительно ко мне, так он внимательно смотрел. Я сглотнул, оправдываясь: — Волшебнику-одиночке сложно будет, а так мы вместе будем, не пропадем, а уж найти хорошее место, где остановиться — дело времени… — Не спеши с этим, — строго покачал головой дед, перебивая мою оправдательную речь, глядя прямо в глаза. Глаза у него были светло-карие, лучистые, с огоньком, и взгляд — совсем как у молодого, не то, что все остальное. И менялось выражение быстро. Острый взгляд, пронизывающий, а в следующий миг уже теплый-теплый, отеческий. И не знаю, какой вариант выбивал меня из колеи сильнее. — Вот что, внучата, — старик вздохнул, положив руки нам на плечи. — Не спешите вы вступать, куда позовут — волшебник гильдию выбирает сердцем, и главное, чтобы сердце на месте было. Понимаете? — Да, — мы оба кивнули, хотя, не думаю, что до конца понимали. Просто прониклись. — Вот и славно. Хорошими вы волшебниками будете, Стинг… Райос. И что искали оба в своих предгорьях, не обманите ведь старика, искали вы что-то… и сейчас ищете… найдете все, если верить будете: есть, что искать. Ты, Райос, как найдешь, старика-то своего не забывай, проведай да доложи, что дело свое выполнил? — Х-хорошо, — я не знал, что ответить еще, кроме как это. — Эй! — Эвклиф неожиданно сбросил руку деда, возмущенно уставившись на него. — А чего это именно он найдет? — Потому что он, — назидательно поднял старик палец, показав на меня, — уже одно нашел, и другое найдет. А ты, — он ткнул длинным узловатым пальцем прямо в грудь Стинга, — как сам сказал? Потерялся! А кто сам потерян, тот никогда и не найдет ничего, пока не отыщется. — Не беспокойся, дед, — со смешком я толкнул под столом готового вспылить Эвклифа, чуть успокоив свои моральные терзания, — «ищущие да обрящут», — усмехнулся. — Золотые слова! — гордо закивал старик, но мою теорию не подтвердил и не опроверг: вроде и узнал, откуда, а вроде и не понял. Вопрос религии остается открытым. — А теперь кыш, кыш! Я, как на кухне разберусь, спать вам постелю… — Давай я помою, — тут же вызвался, оттесняя старика от плиты и закатывая рукава. — Что ж ты, что ж ты, замараешься, — он попытался меня отогнать, но Стинг уверенно подхватил деда под руку. — Пойдем-пойдем, заодно покажешь, где там у тебя потолок протекал, Райос у нас акробат, он на крышу и без лестницы взберется, все тебе починит, пока я полы протру. — А мне-то чем заниматься будет, внучки? — А ты отдыхай пока, дед, пока мы гостим — отдыхай… Да уж. Пока мы гостим, и правда, пусть отдохнет. Самой необычной частью этой истории, наверное, был факт биографии старика. Когда он отправился на рынок на следующее утро, решив, что мы, умаявшись, будем спать до самого обеда — неплохо он вчера Стинга гонял, что тот под ночь убирается, нельзя, мол… В общем, брат тогда бодро вскочил, проснувшись первым, и на пару со мной полез заниматься не слишком правильным, но необходимым делом. Показал мне шкаф, где на верхней полке хранились альбомы. Старик уже показывал их ему, да только было кое-что, что никак не вязалось с причудами деда, и показывал он не все. Несколько фотографий — старик да сыновья, трое. Да внуки — у старшего действительно дети были, напыщенные избалованные пацаны, что задирали нос, глядя в кадр. Какие-то безликие однотипные девушки рядом с сыновьями старика — явно их жены. Фотографии были подписаны, некоторые — более серые, более старые, более добрые и живые — были сильно потрепаны, явно их доставали много чаще. Мальчишки старшего сына, и правда, были смутно похожи на меня. Но, — мы со Стингом переглянулись, — едва ли сходство сохранится, сделай я привычный некогда хвостик и смени пижонские шмотки на свою обычную одежду. У среднего сына была очаровательная дочка, правда, мелкая совсем, рыженькая, как и его жена, солнечная такая. «Атарашики», «преображение». Забавное имя. У старика не было никакого внука с именем Райос. Зато был младший сын. Тоже какой-то смутно похожий на меня — мне вообще с моими темными волосами и покерфейсом можно было сказаться кем угодно на этих серьезных черно-белых фотках — в основном взглядом да постным лицом как раз, темноволосый. Волосы у него были длинные, забранные в низкий хвост, и ему на последней фотографии, которую мы нашли, было едва ли пятнадцать. А дальше — нигде не мелькнул. Мы убрали все, как было, после чего вернулись на футоны, задумчиво глядя в потолок. — Найдем его? — предположил после недолгого молчания Стинг. — Искать нам больше некого, — буркнул в ответ. — Да как же!.. Эвклиф вскочил, эмоционально воскликнув, и почти врезал мне, едва успевшему сесть. Я вздохнул. — Сколько ему уже, Стинг? Ты видел даты? Он не сильно младше остальных сыновей, да только они уже давно сами отцы. Судя по тому, что фотографии внуков давности минимум пятилетней, возможно, даже деды, просто новости до нашего старика уже не дошли. — И пусть. Деда ведь нельзя оставлять одного. — Тебе искать некого? — мрачно обрубил. Стинг отвернулся, надувшись и подавившись следующими словами. — Но, — он шмыгнул носом. — Что-нибудь придумаем, — обреченно вздохнул.