Кроличек

      Три разгорячённые девушки теплятся на одном, разложенном и неудобном диване, после жаркой ночки — между двух загорелых тел лежит одно исконно-белое, что чутко спало, подрагивая носом, подобно самому, что ни на есть — кролику. Все трое — голые, и накрыты каким-то грубым, но всё же нужным одеялом, согревавших их тела, так как здание было не таким уж и непродуваемым. Ветер в Монтане — эге-ге, пробудь всю ночь без тепла, и, считай, заболел. Благо, высокая башня была вполне себе местом для ночёвки.       Первые лучи солнца не заставили себя ждать: рация безумно шумела под чьей-то джинсовкой, пытаясь воззвать к коммуникации, птицы щебетали неизвестное чтиво под названием «трель», а немая мадмуазель подрывается с кровати, буквально пребывая в шоке от происходящего. Было ли? Что вообще, мать твою, происходило, если у неё ТАК болит таз? Чёртовы извращенки-близнецы!       Натянув на себя чёрное нижнее бельё, Микки оперативно заметила движение — её рука дрогнула настолько быстро и точно, что девушка, которая застёгивала бюстгальтер, покраснела, пикнув от дула Кольта. Планы по шебуршанию за собой сменились обычному прижиманию чашечек к приподнятому бюсту, нервно бегая глазами по второй, встающей Лу, которая не спешила прикрывать свою наготу, вытянувшись вверх. Её грудь ничем не уступала обеим, за исключением чуть больших «облаков» сосков. — О, Кроличек. Доброе утро. Полагаю, ты сбежишь сейчас, да?       Молвит Микки, покружив оружие на пальце своей оси, а после разрядив, и откинув. Она не будет нападать, ведь знает, насколько в патовой ситуации сейчас Алоиз. Прямо таки… Да, как кролик~ — Ну, не убегай. Тебе же понравилось, да?       Тепло воркует Луиз, всё же протянув руку к обветшалой футболке, натянув её на тело. Наконец, телесные взгляды прекратились, а Кэп отворачивается к пыльному и окованному зеркалу, рассматривая поднимающееся солнышко из-за границ горизонта, создавая тени от деревьев, стараясь застегнуть проклятый бюстгальтер — и удаётся тогда, когда чужие руки примостились у спины Фишер, дозавершив дело. — Ну, вот и оно. Достаточно же было всего-лишь попросить, Кроличек.       Шепчет на ухо Мишель, сложив руку в мотоциклетной перчатке на её талии, грубо и страстно сжав, оттягивая так, чтобы бёдра бедного и молчаливого оппонента выгнулись в приятной позе. Нагло, до жопы нагло! И ведь не сделаешь ничего, кроме соглашения с такими условиями — одно резкое движение, и кого-то свяжут стальными цепями, и изнасилуют бодрее, чем с утра. Это что, абьюзивные отношения? — Так, ты не передумала? Мы же отпустили этого, шизанутого. Честный обмен, я считаю.       Спрашивает Луиз, копаясь в своём рюкзаке, кажется, в поиске перекуса. А там — какой-то алкоголь из прошлого, забродивший на десятилетия. Можно ли его пить, в таком случае? Рейдерам, вот, ничего. Ответом на вопрос стало классическое молчание со стороны заложника ситуации — девушка лишь ползала взглядом по полу, ища сорванные с её нетронутого нежностью тела одежду, запятнанную в следах крови, будь то своей или чужой. Она уже запеклась слабой коркой, оставляя лишь алые пятна, вызывая события вчерашнего дня.