Шоколад

      Тони любил Пеппер.       Кто вообще может не полюбить такую красивую, умную и добрую женщину? Нет, её невозможно не любить. Но Тони любил её не только за это. Он полюбил Пеппер, которая понимала его, поддерживала; Пеппер, которая умела заставить делать его то, что нужно; которая дарила ему самую прекрасную улыбку, и которая искренне любила его.       Она была первым и единственным человеком, рядом с которым он мог с уверенностью заявить, что он любит её, но лишь в мыслях, не осмеливаясь сказать это вслух. И он действительно за всё время их отношений так и не смог сказать ей этих слов, что постоянно вертелись на языке. Наверно, это стало одной из причин, почему они в конечном итоге разошлись, решив остаться хорошими друзьями, которые ещё не успели полностью погасить чувства друг к другу.       Их расставание было таким неожиданным и в то же время таким предсказуемым. В один момент они перешли от отношений любовников к дружеско-деловым. Многие спрашивали, что же заставило принять их такое решение, но они оба отвечали натянутой улыбкой и быстро переводили тему.       Они действительно любили друг друга, им было хорошо вместе — лучше даже быть не могло, но они просто не смогли сойтись. Было что-то одно, что мешало им быть вместе. Что-то, находящееся на уровне подсознания, таящееся в подкорке мозга. Было ли это своеобразным инстинктом, что двое альф просто не могут быть вместе, или же что-то совершенно иное, но в любом случае они пришли к одному простому выводу: они не могут быть вместе.       Наверно, с тех пор Тони невольно возненавидел омег ещё больше. Почему именно они?! Почему только их ему позволено любить?! Они не так умны, как альфы, слабы и беспомощны, и их единственное оружие — омежьи феромоны, пробуждающие древние инстинкты в альфах. Да, они могут быть хитры, и — бесспорно — они красивы, но они никогда не смогут идти вровень с альфами даже просто по уму.       Конечно, Тони слышал об омегах, которые каким-то чудом смогли достичь высот в области науки, но такие ведь единицы, все остальные — глупы и пусты. И если так подумать, то альфы, что ведутся на игры омег, — не лучше.       Да, иногда и Тони спал с омегами, ведь против природы очень нелегко идти, особенно в тот день, когда подавлять свой гон становится невозможным. К счастью, это было не так часто, к тому же Тони мало что помнил о тех днях, как и об омегах, с которыми спал. Зато альфа внутри него надолго запоминал те минуты триумфальной победы, когда ему, наконец, удавалось заполучить желаемое. Правда, даже он ощущал, что чего-то не хватает, что что-то не так. Запахи омег, которые бывали в его постели, были приятными, некоторые сладкие, другие — душистые, — но все они были чужими, не родными, даже отталкивающими.       Но Тони никогда особо не задумывался над этим. Он ненавидел себя в те дни гона и многие дни после за то, что поддался искушению, своей звериной части, поэтому меньше всего он хотел думать, что же не устроило его альфу в тех омегах. Он ненавидел их — и точка. Для него в них всех что-то будет не так.       Это было странно, но впервые тот самый запах Тони уловил на банкете у Обадайи. Это был просто запах омеги, ничем собой не примечательный и очень слабый, но альфа подсказал Тони, что это именно тот самый.       Что за «тот самый», Тони не знал и не стал задаваться этим вопросом в тот момент, ведь это было странно и нелепо. Почему именно запах шоколада так привлёк его, он ведь никогда его не любил! К тому же в тот вечер Пеппер вновь завела глупый разговор о женитьбе Тони, о которой он устал слышать и говорить. Он был готов жениться на ком угодно, лишь бы только не на омеге. Но Поттс продолжала настаивать на своём, и он, нехотя, как и всегда, сдался.       Наверно, благодаря развернувшейся активной деятельности у Пеппер, Тони бы даже забыл о том случае, если бы не вновь уловил этот запах среди множества других на том глупом «кастинге» потенциальных женихов. Феромонов омег в воздухе было нестерпимо много, и все они были ещё более отталкивающими, чем обычно, ведь здесь был тот самый запах.       Альфа Тони тут же радостно стал рваться наружу, натягивая цепь до предела, а сам Тони даже не стал пытаться понять, от кого исходит этот запах шоколада, что так манит его. Он не хотел знать, кто это, не хотел видеть его лица, ведь тогда он волей неволей запомнит этого человека и больше никогда не сможет стереть из своей памяти.       Но чёртова судьба решила сыграть с ним злую шутку.       Омега ещё не зашёл в кабинет, а чуткий нос Тони смог уловить запах шоколада. Его ноздри сами собой стали раздуваться шире, грудь — вздыматься выше, а сердце вдруг забилось быстрее. Ещё мгновение, и он увидит его — обладателя того самого запаха.       Нет, не надо, не заходи, — кричали остатки здравого разума Тони.       Пеппер продолжала что-то говорить, наверно, осуждая выбор Тони, хотя он искренне не понимал, что ей не нравилось в довольно умном для омеги Харли Кинере. В любом случае Тони не слушал её, ведь уже в следующую секунду перед ним предстал омега с шоколадным запахом, и он увидел лицо, которое теперь никогда не забудет.       Омега был невысоким и совсем молодым, с по-детски наивным лицом и большими глазами цвета ореха, которые, как ни странно, Тони тоже не любил. Если так подумать, мальчишка целиком и полностью был не в его вкусе. И лишь единственная черта выделяла его среди других омег — он был слишком крепко сложен для своего пола.       Тони честно держался. Он смотрел прямо на объект желания альфы и держался. Его окутал запах омеги, но он игнорировал это. Они стояли вплотную друг к другу — и в этот момент он мог держать себя. Но даже он не смог проигнорировать то, когда омега с поразительным запахом шоколада слегка наклонил голову набок, обнажая тонкую шею.       И Тони сорвался.       Он знал, что пожалеет об этом, но в тот момент он не мог думать ни о чём другом, как о том, чтобы немедленно заявить права на этого омегу. Чёрт, он нужен ему, именно он — и никто другой. Он должен принадлежать ему! Нет, он всегда принадлежал ему, просто именно сейчас он сможет это подтвердить.       Это было похоже на безумие, на секс по пьяни, после которого обе стороны жалеют о случившемся и стараются сделать вид, что, собственно, ничего и не было.       Это должно было кончиться довольно быстро, ведь уже давно ничто так не возбуждало Тони, как этот запах шоколада и вид обнажённой покрасневшей шеи, которая так и манила поставить на ней метку. Но, к счастью, Тони не настолько потерял рассудок, но вот вовремя осознать то, что у него образовывается узел, он не смог. И это было его главной ошибкой.       Кто бы мог подумать, что этот омега с невинным личиком будет так дерзко отказываться делать хоть что-нибудь, чтобы предотвратить нежеланную беременность? Но и более того — настаивать на женитьбе!       В тот момент Тони ненавидел себя. Он постоянно смеялся свысока над теми альфами, которые попадались в сети омег, просто случайно обрюхатив их, но в конечном итоге сам попался на это. Так глупо, что даже смешно, но вот смеяться почему-то совсем не хочется.       Он не хочет быть рядом с этим омегой, сидящим напротив него в одной футболке и дрожащим всем телом. Он не хочет, чтобы эти ореховые глаза смотрели на него. Не хочет слышать этот запах шоколада, который, кажется, уже пробрался под кожу. Он просто не хочет быть с ним. Но, как ни странно, ненавидеть он его просто не может. Что-то не даёт ему сделать этого. Что-то похожее на то, что не давало им с Пеппер быть вместе.       Но вот проходят дни, и он стоит у алтаря с этим омегой с запахом шоколада, у которого до смешного простое имя — Питер Паркер. И вот снова летят недели, и теперь они вместе являются гостями банкета, точно такого же, как и того, где Тони впервые уловил тот самый запах.       Разве не ирония?       — Мисте… Тони?       Старк переводит задумчивый взгляд на омегу, что по-прежнему держится за его локоть, как за спасательный круг. Некоторые бы назвали это милым, но Тони хватает и того, что у него нет жгучего желания оттолкнуть мальчишку от себя.       — Что? — в конечном итоге спрашивает Тони, так как Питер, кажется, не понял намёка, что он может продолжать.       — Просто, извините, — смущённо мямлит омега, боясь смотреть в глаза альфы, — мисс Поттс говорила, что нам желательно не разделяться, но мне… — он запнулся, не решаясь продолжить. Такая нерешительность в нём очень раздражала Тони, но это не столько злило его, сколько вызывало желание помочь омеге побороться с этой неуверенностью. Но желания альфы в очередной раз встречалась с уверенным «нет» Тони.       — Я очень хочу есть, — почти шёпотом произнёс Питер, краснея от стыда. — Честно, я поел перед уходом, но я не знаю, почему снова чувствую себя ужасно голодным. Я старался терпеть, но больше не могу, потому что…       — Можешь идти, — устав слушать невнятный лепет, перебил Тони. — В любом случае, я не собираюсь особо с кем-то разговаривать сегодня. Я принял приглашение на этот банкет лишь из-за Хэнка Пима, с которым давно пытаюсь увидеться.       — Хэнк Пим?!       Тони удивлённо вскинул брови, уставившись на изумлённое и неожиданно радостное лицо омеги.       — Вы знаете Хэнка Пима?! — кажется, Питер совсем забыл о своём голоде, потому что, судя по его виду, он не собирался отходить от Старка, пока не получит ответы на все свои вопросы.       — Да, — слегка запнувшись ответил Тони, не понимая, откуда молодому омеге знать имя Хэнка, ведь тот особо не светился, как он, Тони, предпочитая оставаться известным лишь в кругах науки и не выходить за её пределы. — Не знал, что современная молодёжь так интересуется наукой, — усмехнулся он, поднося взятый с подноса бокал с шампанским к губам. Ну хоть в этот раз алкоголь у них получше.       — Боже, да кто может не знать Хэнка Пима?! — изумлённо воскликнул Питер, но этот вопрос Тони решил оставить без ответа. — Он ведь гений!       А вот это уже задело, и Тони с изумлением для себя отметил, что только что ощутил укол ревности.       — То есть я в твоих глазах не гений? — с пренебрежительной усмешкой спросил он. Не то чтобы это его волновало, но…       Омега неожиданно завис, а потом стал стремительно краснеть.       — Извините, я совсем не это хотел сказать, — смотря в пол, промямлил он. — Я восхищаюсь Хэнком Пимом, ведь он гений в изучении квантового мира, но эта область немного далека от той, что интересует меня, поэтому, — он неожиданно поднял глаза на Тони, — именно вы для меня самый великий гений.       Тони замер, смотря в эти большие шоколадные глаза, и спрашивал себя лишь об одном: почему именно сейчас он счастлив?       Это неправильно. Это не его мысли! Не его чувства! Всё чужое и в то же время… Нет, это не он. Просто всё слишком сложно. Всё не может быть так.       Тони сдавил бокал в руках так, что тот чуть не треснул, и, поднеся к губам, сделал глоток, чтобы смочить неожиданно пересохшее горло. Это так глупо. Он не может испытывать такое с омегой. По природе — да, но только не он, только не Тони Старк. Он больше никогда не попадётся на эти игры.       — И долго готовился? — в этот раз его усмешка получилась натянутой, а в округлившиеся глаза омеги, в которых читался немой вопрос, смотреть почему-то не хотелось, но Тони заставил себя это сделать, и очень зря: его сердце тут же сжалось от боли, но он продолжил: — Многое вычитал обо мне и гениях науки? Ты хоть слово там понял?       В глазах омеги стало отражаться понимание, а потом боль, из-за которой альфа внутри хотел просто изничтожить самого себя, ведь именно он был причиной страданий его пары. Тони даже сожалел какой-то частичкой себя, но всё равно не отступил.       — Что? Думал, я поверю в то, что какой-то омега разбирается в науке? Не смеши меня! Вы только и знаете, как расставить ноги.       Тони даже не успел договорить, как получил гневный взгляд от пары шоколадных глаз. Он осёкся, но никак более не выдал своего сомнения и шока. А глаза вновь опустились в пол.       — Вы никогда мне не поверите, — с каким-то странным смирением заключил омега и тут же отвернулся. — Извините, если я порчу вам вечер своим присутствием, — бросил он прежде, чем уйти, скрывшись среди толпы других гостей.       Тони долго ещё смотрел в одну точку, где только что стояла фигура омеги, а потом резко отвернулся, пряча взгляд от других. Он не хотел, чтобы кто-то видел, как ненависть к самому себе отразится в его глазах.