Шоколад

      Питеру хотелось сбежать.       — Я слышал, что ты соблазнил Старка.       Питеру не нравилось это слушать.       — Не понимаю, как это у тебя получилось.       Но почему он не может сдвинуться с места?       — Эй, отвечай, — с некоторым раздражением в голосе приказал Кинер, сложив руки на груди, но Питер даже глаз на него не поднял. — Ха, — усмехнулся Харли, — не отвечаешь? Неужели настолько гордый? Или… — он сощурил свои ясно голубые глаза, — настолько тупой?       Питер прикусил губу и сжал край свитера. Он не должен отвечать. Тётя Мэй всегда учила его игнорировать злые шутки и насмешки. «Если тебя бьют — защищайся, если тебя обзывают — игнорируй, и никогда не начинай драку первым», — вот, что она ему говорила. Так что сейчас он тоже будет просто игнорировать.       — Скажи, — продолжил Кинер, спускаясь на несколько ступенек ниже, — а как ты заставил его сделать это без презерватива?       Игнорируй, игнорируй.       — Расскажи, — омега остановился прямо перед Питером, продолжая смотреть на него свысока с усмешкой на прекрасном лице. — Может, я даже воспользуюсь как-нибудь твоим советом вместе с мистером Старком.       Питер резко вскинул голову, одарив довольно улыбающегося Харли Кинера самым ненавидящим взглядом, на который только был способен. Ему хотелось бы с уверенностью заявить «ты его никогда не получишь», но он не мог, ведь сам не верил этим словам. Тони Старк не принадлежал ему, и хуже всего было осознание того, что в действительности альфа не выбирал его. Он выбрал этого красивого и изящного Харли Кинера, а Питер просто бесчестно нарушил внегласные правила.       — О-о, — протянул Кинер, продолжая всё так же довольно улыбаться. — Какой взгляд. Злишься, Паркер?       Питер поджал губы и сжал руки в кулак, а потом вдруг, неожиданно даже для самого себя, усмехнулся с несвойственной злорадностью и произнёс:       — Нужно было лучше стараться, — бросил он и, довольный произведённым шоком на лице другого омеги, собрался идти дальше, но не успел поднять и на несколько ступенек, как неожиданно чья-то рука схватила его за запястье и потянула вниз.

***

      Тони очень не хотелось оставлять Питера одного. Лично он бы сейчас с радостью отправился обратно домой, где он бы смог зарыться на всю ночь и ранее утро в своей мастерской, чтобы глушить работой скребущие в душе желания и чувства, норовящие вырваться наружу в любой момент.       Питер был рядом. Питер с надеждой в глазах смотрел на Тони, ожидая от него чего-то. Запах Питера заполнял собой пространство. Запах Питера смешивался с запахом Тони, образовывая крышесносную смесь. И всё это сильно колебало силу воли Старка, который был уверен, что сможет отпустить Питера, когда это придётся. А может…       Нет. Нет никаких «может». Он, Тони, далеко не то, что нужно Питеру.       И всё же…       — Ну как тебе показ? — спросил Брюс, отпивая из бокала шампанское.       Тони недовольно скривился.       — Ты же знаешь, что я думаю по этому поводу, — ответил он, со скукой уставившись на людей внизу (с места, где они стояли, можно было хорошо рассмотреть весь зал на первом этаже), и его немного удивило то, что он знал большинство из присутствующих здесь, и самым удивительным было то, что они не являлись ярыми ценителями моды, а отдавали своё предпочтение самым разнообразным отраслям науки.       «Интересное сборище», — подумал Тони, в этот раз с большей внимательностью осматривая присутствующих, пока его взгляд не зацепился за знакомое лицо. Это был мужчина в военной форме с светлыми прилизанными волосами и неприятным выражением лица. Тони был готов поклясться, что в жизни с ним не разговаривал, но откуда же тогда ему знакомо это лицо? И удивительно то, что, кажется, он даже знает его имя.       «Йохан? Нет. Изаак? Нет, точно нет. Что-то такое немецкое… Что-то вроде... Точно! Иоганн Шмидт!» — Тони невольно улыбнулся, довольный своей памятью. Вот только если бы она ему ещё подсказала, где он его видел…       — Надеюсь, ты не об этом хотел поговорить, — произнёс Тони вслух, переводя взгляд на друга. Точно, он подумает об этом Шмидте после, а пока…       — Вообще-то, как раз об этом.       Взгляд, которым Старк одарил Брюса, явно и чётко говорил о том, что тот сейчас не в том настроении, чтобы шутить.       — Прости-прости, я пошутил, — с искренней дружелюбностью улыбнулся Брюс.       — Тогда что же ты хотел? — сунув руки в карманы брюк, повторил свой вопрос Тони.       — Обещаешь не злиться? — уточнил Брюс прежде, чем ответить.       Тони вопросительно вскинул бровь.       — Допустим, — уклончиво согласился он.       — В общем, — протянул Брюс, не решаясь смотреть в глаза друга, — Пеппер попросила меня с тобой поговорить.       Брови Тони сошлись к переносице.       — И о чём же? — с некоторым раздражением уточнил альфа.       Прежде, чем ответить, Брюс бросил взгляд на друга, словно оценивая, стоит ли ждать от него угрозы, но потом, вспомнив, что его ждёт от Пеппер и Наташи, если он не поговорит со Старком, безнадёжно выдохнул и ответил:       — О Питере.       Тони действительно захотелось в этот же момент развернуться и уйти. С каких пор всех настолько интересует его жизнь и отношение к омеге?! Да и с чего это с ним нужно «поговорить»?! Он же не подросток какой-то!       — Ну и что она хотела, чтобы ты сказал мне? — скрестив руки на груди, спросил Тони, чувствуя себя с каждой минутой всё более раздражённым.       — Ну-у, — протянул Брюс, нервно поправляя очки. Он не знал, как сформулировать мысли, а ведь он предупреждал, что на эту роль он совсем не годится. — Она просто сказала поговорить с тобой о нём, выслушать тебя и дать какой-нибудь совет.       — Не припоминаю, чтобы ты получал диплом психолога, — подметил Тони. — И даже если бы и он был у тебя, спасибо, в таких услугах я не нуждаюсь, — он развернулся, собираясь уходить. — А Пеппер передай, что я уже давно не маленький мальчик и сам могу разобраться со своей жизнью, — бросил он через плечо, делая несколько шагов по направлению к лестнице.       — Тони.       Это прозвучало как просьба и приказ одновременно, и Старк невольно остановился, но к другу лицом не повернулся.       — Прости меня, если тебя оскорбляет то, что я хочу помочь тебе, — мягко начал Брюс, убедившись, что альфа не собирается уходить. — Но мы все переживаем за тебя и Питера, ведь вы оба просто… просто запутались. Да, ты прав, я не психолог, но я достаточно подробно изучал альф и омег не только с биологической точки зрения, но и психологической. Поэтому прошу тебя, позволь помочь.       Тони не отвечал. Он какое-то время просто стоял спиной к другу, словно не мог выбрать между «остаться» и «уйти», но в итоге всё же развернулся. С его лица сошли злость и раздражение, но осталось какое-то нечитаемое выражение.       — Здесь нечего обсуждать, — наконец, произнёс он. — Мы истинные, и я не могу его ненавидеть, но полюбить по-настоящему тоже. Хотя, — он усмехнулся, — здесь всё слишком непонятно. Вроде этого хочет альфа, а вроде и ты сам. Вроде любишь, а вроде и нет… — последние слова он произнёс еле слышно, бездумно смотря куда-то перед собой — В общем, — заключил он, опомнившись, — не понятно, где заканчиваются его желания и начинаются мои.       Брюс внимательно выслушал друга и, когда тот окончил, невольно улыбнулся. Он часто встречал такую проблему среди пар альф и омег, и каждый раз поражался, почему ни один из них не уверен в своих чувствах.       — Скажи, — начал он, — когда ты впервые встретил Питера, ты чувствовал, что любишь его?       Тони вопросительно вскинул бровь, не понимая, к чему этот вопрос.       — Нет, — немного подумав, ответил он, — там скорее было просто желание. Тогда я ощутил что-то похожее на то, когда тебе хочется чего-то выпить, и ты не знаешь, чего именно и поэтому пьёшь всё, что только попадается под руку, а потом видишь то самое и понимаешь, что именно этот напиток утолит твою жажду.       Тони нахмурился, закончив, а потом вдруг усмехнулся:       — Прозвучало слишком поэтично для меня, не думаешь?       — Возможно, — согласился Брюс, пригубив шампанское. — Тогда скажи, когда ты почувствовал, что любишь его?       — Боже, Брюс, — выдохнул Тони, закатив глаза, — я же говорил, что я не люблю его. Да, я не так дерьмово отношусь к нему, как к другим омегам, можно сказать, что я даже симпатизирую ему, потому что он действительно не такой, как большинство представителей его пола. К тому же у него голова на месте и мозги работают, и я бы очень хотел ему помочь в будущем, чтобы он развивал себя. Но, — он сделал выразительную паузу, — я не люблю его.       — Но ты сказал, что альфа любит его, — с загадочной улыбкой, возразил Беннер.       — Альфа, может, да, — согласился Тони. — Ты ведь знаешь, что с этими истинными всё слишком запутано. Никогда не ясно, что ты действительно чувствуешь по отношению к своей паре.       В голосе и на лице Старка проскользнула печаль, хотя он постарался этого не показать, отвернувшись. Иногда ему казалось, что он говорит эти слова лишь для того, чтобы успокоить себя, чтобы быть уверенным, что он никак не мог влюбиться в Питера, что он спокойно сможет отпустить его в лучшую жизнь нежели ту, что он может предложить.       — Знаешь, Тони, — нарушив размышления друга, начал Брюс, мягко коснувшись его плеча, — мне немного странно объяснять это тебе, ведь ты у нас здесь альфа, — он тихо посмеялся, — но поверь, твоё второе «я» может лишь вызвать в тебе это животное, как ты назвал, «желание», когда у омеги течка или у тебя гон. Оно может заставить тебя желать заботиться об омеге, который носит твоего ребёнка, волноваться о нём, но никак не любить.       Брюс снова мягко улыбнулся и, похлопав друга по плечу, словно говоря, решай теперь сам, убрал руку в карман.       Тони молчал, ничего не говоря, и пустым взглядом смотрел куда-то вниз. Его лицо ничего не выражало, и нельзя было понять, о чём он сейчас думает. Хотя, мысли Тони Старка всегда были скрыты для других.       — Даже если я действительно люблю его, — вдруг произнёс он, — то это лишь ещё один повод отпустить его, — Тони повернулся лицом к Брюсу и горько усмехнулся. — Ты посмотри на меня. Что не говори, но ясно же, что я уже прожил свою половину жизни, а у него она только начинается. И фиктивный брак, мне кажется, не лучшее начало, — он снова усмехнулся, а потом ненадолго умолк. — Я был бы рад, если бы смог помочь ему забыть то, что произошло с ним за эти пять месяцев, и начать всё сначала, — а потом прибавил совсем тихо: — Надеюсь, он найдёт более достойного альфу, который сделает его счастливым.       Брюс ответил не сразу. Он долго молчал, смотря на дно своего пустого бокала, словно ожидая, когда тот сам себя наполнит, а потом вдруг спросил:       — А почему ты считаешь, что не ты тот?..       Беннер осёкся, непонимающе смотря на напряжённое выражение лица Старка, который, замерев всем своим телом, неотрывно куда-то смотрел. Брюс перехватил его взгляд и с изумлением заметил Питера, стоящего на лестнице и разговаривающего с каким-то омегой. Кажется, Питер что-то сказал своему собеседнику и, обойдя его, продолжил подниматься по лестнице, как неожиданно другой омега схватил его за руку.       Брюс, нахмурившись, тут же открыл было рот, чтобы что-то сказать Тони по этому поводу, но не успел: Старк с нескрываемым ужасом на лице, сорвался с места и бросился к лестнице.       Всё остальное произошло за какие-то считанные секунды.       — Питер! — крикнул Тони, лихорадочно и зло расталкивая людей, чтобы пробраться к лестнице, хотя с ужасом понимал, что не успеет.       Он бежал среди толпы людей, которые всё продолжали подниматься наверх или спускаться вниз, не замечая, что происходит вокруг. Его сердце бешено колотилось, а в голове стучала мысль «я должен успеть, я должен успеть».       Тони видел, как кто-то дёрнул Питера вниз, как его толкнули свободной рукой, и как он, словно в замедленной съёмке, на мгновение повис в воздухе с ещё не до конца осознанным испугом смотря на Старка.       — Питер! — снова крикнул Тони, перепрыгнув через несколько ступенек, и, оттолкнув кого-то в сторону, потянулся к руке омеги, пытаясь её схватить, но их пальцы лишь слегка коснулись друг друга, и Питер стал падать вниз.       — Нет… — не веря, выдохнул Тони, ощущая, как что-то резко сдавило его грудь.       Всё произошло за какие-то считанные доли секунды. Краем глаза Тони успел уловить, как что-то тёмное с поразительной скоростью двинулось к лестнице, и, когда Питер уже должен был упасть, чьи-то руки подхватили его, остановив падение.       Чувство облегчения пришло тут же, как Тони осознал, что Питер не пострадал. Ноги подкосились, ослабнув, и Старк с трудом удержал себя в вертикальном положении, вцепившись в деревянные перила. И лишь дав себе всего полсекунды перевести дух, он поднял глаза, чтобы увидеть, кто же спас Питера.       — Тыковка, ну ты даёшь, опасно так с лестницы летать.       Это был Уэйд Уилсон. Он, как всегда, пришибленно улыбался, но в этот раз улыбка была напряжённой, а в беззаботном голосе звучала дрожь. Тони он не нравился, он злил его, но… Именно он сейчас крепко держал Питера за плечи, не давая ему упасть.       Тони смотрел на ошарашенное выражение лица Питера, его удивлённые и испуганные карие глаза и с трудом давил в себе горечь и обиду на самого себя. Не важно, что ему не нравится Уэйд, тот спас Питера, а он нет.       Неожиданно Уэйд поднял глаза вверх. В них читалось осуждение, раздражение и даже злость, и этот взгляд вполне заслуженно устремился на Тони, но, задержавшись на нём лишь на несколько секунд, переместился чуть правее.       — Не хорошо таким симпатичным мальчикам людей с лестницы кидать, — произнёс Уилсон непривычно холодным голосом.       Старк тут же перехватил его взгляд и с изумлением заметил сидящего на ступеньках молодого омегу, которого он толкнул, пытаясь спасти Питера. Он несколько секунд пытался вспомнить, где он ещё видел этого ошарашенного омегу с голубыми глазами и светлыми кудряшками. И лишь когда тот поднял на него испуганный взгляд, Тони вдруг осенило — Харли Кинер. С этим осознанием Тони охватила злость, сначала на этого слабого омегу, а потом на себя.       Он снова был причиной несчастья Питера.       Тони вновь перевёл взгляд на Паркера, который постепенно начал приходить в себя. По крайней мере он теперь сам стоял на ногах, пусть и не без помощи Уилсона. Даже отсюда, с высоты лестницы, Тони видел, как дрожали руки омеги, и от этого становилось больно. Хотелось броситься к Питеру, осмотреть его целиком, а потом прижать к себе и больше никогда не отпускать, но Тони даже пальцем пошевелить не мог.       Он не успел. И именно он снова во всём виноват.       — Господи, Питер, — воскликнул Брюс, придя, наконец, в себя, и бросился к омеге, чтобы осмотреть его.       Питер вымученно улыбался, говоря, что с ним всё в порядке, что он просто испугался, но Беннер продолжал настаивать на осмотре. Люди вокруг, отойдя от шока, начали шептаться, а кто-то подходил поближе, чтобы посмотреть, что же произошло. Из толпы вышел какой-то мужчина и быстрым шагом направился к Питеру, и Тони с каким-то вялым изумлением узнал в нём Хэнка Пима.       Вокруг всё стало каким-то беспокойным, но для Тони все звуки приглушились, смешавшись в один глушащий шум. Однако он заставил себя сделать шаг, а потом ещё один и ещё, пока медленно не подошёл к образовавшейся возле Питера толпе людей. Брюс тут же отступил, заметив его, и даже Уилсон, пусть и с недовольством, но сделал шаг назад.       Тони стал перед Питером и долго просто смотрел, боясь прикоснуться к нему, словно тот может рассыпаться от его прикосновений. А Питер отвечал ему взглядом ясных шоколадных глаз, омрачённых лишь не ушедшим до конца испугом. Но он улыбался. Улыбался радостной улыбкой, но так же не решался подойти к альфе.       — Мистер Старк, — он, наконец, решил нарушить молчание между ними, и улыбнулся чуть шире, — со мной всё в поря… дке…       Питер изумлённо смотрел на Тони, когда тот неожиданно взял его лицо в свои руки, взглядом бегая по нему и выискивая малейшее подтверждение того, что омеге больно или плохо. Но, не найдя такого, его взгляд вернулся к глазам Питера, который снова натянул улыбку.       — Со мной всё в порядке, — повторил Питер, но не успел закончить, как его неожиданно заключили в крепкие объятия.       Тони прижимал его к себе так сильно, словно боялся, что Питер сейчас убежит. И омега с изумлением заметил, что мужчина весь дрожал.       — Прости, — еле слышно вдруг прошептал Тони, губами прижимаясь к макушке Питера. — Прости меня.