***
Как бы не радовалась Фрия своей маленькой свободе, беспредметная тоска, поселившаяся в сердце, будто каким-то предчувствием донимала ее с момента отплытия. Она непрерывно стучала у нее в голове и не оставляла ни на минуту. Женщина наконец решилась. Глубокой ночью, когда две трети фонарей на корабле были потушены за ненадобностью, она торопливо обулась, а затем подошла к выходу и дважды повернула замок. Можно ли? Фрия оробело приоткрыла дверь, высунула голову и обнаружила повисший в воздухе запах только что скуренного табака. Она, колеблясь, посмотрела по сторонам и принудила себя выскользнуть из каюты. Укутанная в шарф, ссутулившись, и мелкими перебежками, поспешила спуститься на нижнюю палубу, с которой по внутренним трапам можно было попасть в трюм. К счастью, она уже примерно знала, куда идти. Но ошиблась. Думала, что знает, но в итоге заблудилась среди многочисленных коридоров, переходов и тупиков. Фрия выбранилась про себя. Зачем она это затеяла? Отчего не сиделось на месте? Что мешало спокойно продолжать путь на верхней палубе для господ, в своей каюте, располагая благонадежным отношением эльфа? К чему такой риск? Может, потому, что не может сидеть сложа руки, зная, каково там, внизу, в клетках, где и она недавно умирала от жажды и боли? Женщина крепче прижала к себе бутыль с водой, вдохнула поглубже и решительно двинулась вперед, внимательно вглядываясь в полумрак. Так она слонялась, пока очередной коридор не показался ей знакомым, и, решив довериться своей интуиции, по одному из его трапов спустилась вниз. В трюме было очень темно, глаза еле различали бесформенные тени. Фрия засомневалась, стоя в проеме настежь открытой двери. В ближних клетках дремали овцы. Эти дружелюбные животные сбились в один загон и, уткнувшись в кормушку с соломой, мирно чавкали. В дальних больших клетках находились заключенные. Они были накрепко связаны и спали. От оглушительно громкого храпа и постанывания женщина вся застыла, окаменела, терзаемая разными мыслями, преимущественно о собственной глупости и беспечности. Однако каторжники закованы, и если вести себя достаточно осторожно, никто не причинит ей вреда. А уж она то знает, на что способны люди, находящиеся в неволе. Но нельзя забывать о том, что из темноты может появиться тот, у кого руки и ноги не знают цепей. Человек, которого она искала, находится в предпоследней каморе. Даже впотьмах Фрия отчетливо видела большое крепкое тело, вытянувшееся на подстилке, если так можно было назвать жалкую разворошенную кучку соломы под ним. - Кто здесь? - креол встрепенулся, приметив тонкую фигуру, завернутую в палантин. - Эй! - послышалось ему. - Ты жив? Очнувшись, будто от неожиданного толчка в спину, истощенный раб с трудом привстал ей навстречу. - Я узнаю вас, - зорко осмотревшись, откликнулся он. - Что вы здесь делаете? - Бедный, ты, вероятно, ужасно страдаешь!? - участливо спросила Фрия, воспользовавшись свободным часом, чтобы поговорить с заключенным, пока поблизости не было охранников. - Жажда, - ответил он, - страшная жажда! Фарах хочет уморить меня, не давая свежей воды. - Я принесла, - и перед тем, как приблизится к клетке, женщина посмотрела на цепи, которые тускло поблескивали в скудном свете крохотной лампы. Кандалы сковывали ноги и руки, выделявшиеся на светлой соломе темными пятнами. - Вы хотите дать мне воды? - переспросил изумленный креол. Почему? - Не спрашивай. Скорее! Дай мне ковш, - отозвалась она. Мужчина схватил емкость и просунул ее сквозь железные прутья. - Возьми хлеб, - и белая женская рука протянула кусок хлеба, а потом приняла у него ковш. С жадностью забрал он из ее рук наполненную посудину и припал к воде пересохшими, потрескавшимися губами. - Не пей слишком много, - предостерегла Фрия. - Это может стоить тебе жизни! Прежде поешь немного хлеба, - настоятельно просила она. - Хорошо, я поем. Теперь хлеб покажется мне вкусным, - согласился креол. Спустя минуту женщина снова наполнила его ковш водой. - Меня зовут Янг. А кто вы? Я видел вас среди поднимавшихся на самый верх. Вам тут не место, но вы первая и единственная, проявившая ко мне добро. Свет частично проникал в клетку, и когда мужчина преподал к посудине, скупой луч скользил по его лицу, крохотными звездами загораясь в глубоких черных глазах. Фрия с молчаливым ужасом смотрела на его покрытые мокнущими ранами, обожженные руки, которыми он обхватывал ёмкость с водой. Напившись и отдышавшись, Янг понял, что чувствует себя гораздо лучше: - Что ж, какие бы побуждения вами ни руководили, я безгранично благодарен. А теперь убирайтесь, леди, пока вас не застали в компании каторжников, - не получив ответа, тихо, но твердо предупредил он. - Оставь куртуазный тон: учтивость излишне. Ты заблуждаешься в своем почтительном обращении. Ко мне оно не относится. Я - Фрия, и еще совсем недавно твое место было моим. - С трудом могу поверить вам. - Уверяю, Янг, это чистейшая правда, - и женщина задрала рукава, показывая следы от кандалов на запястьях. - Ты поступила смело и благородно, Фрия, но тебе надо идти! Ты не должна разговаривать с узником клетки. Если это увидят охранники, тебя накажут. - Нет! - упрямо заявила женщина и оторвала от своего палантина несколько узких полос ткани. - Протяни руки, - и пока она обмывала их оставшейся водой и обматывала кисти, креол рассказывал о себе: - Я родился на Кубе в большой бедной семье. Слишком большой, и мне было тесно. Я рос, как дикий тростник. Жизнь проходила на скверных улицах Матансаса. Однажды я угодил в переплет и был отправлен в тюрьму. Мне дали внушительный срок, но клянусь, что не совершал того, за что со мной обошлись столь сурово. Работая сутками на плантациях под обжигающим солнцем и неусыпным глазом охранников, я совсем сник. Однако не прошло и двух лет, как меня вытащили из казематов и продали под землю одному капитану. Он взял меня на корабль и заставил прислуживать пока не подарил г-ну Малакки. Эта одноглазая гадина была таким же дьяволом, как надзиратель Фарах. В моменты болезни, смертельной усталости он поднимал меня с постели плеткой, пинал, привязывал к столбу. Я все переносил, но вот здесь… - Янг ударил кулаком себя в грудь, - здесь у меня кипело. Я начал думать о побеге. Но к этой мысли я пришел не один. Еще с двумя такими же несчастливцами мы сговорились отомстить и убежать. Когда Малакки в очередной раз принялся бить меня плетью, я бросился на него и чуть не придушил. Видит бог, я был готов идти до конца, но план заключался в другом. Его глаза уже лезли из орбит, с какой силой мои руки сжимали ему горло, но тут разом полыхнули конюшни, и я отступил. Помню его растерянный, испуганный взгляд. Он тогда ничего мне не сделал, а велел идти тушить пожарище. Одному из нас удалось уйти, прихватив карабин. Теперь он здесь, прячется где-то на корабле и ждет своего часа. - Что случится, когда этот час придет? - Я никогда никому не желал смерти, - продолжал креол, качая головой. - Но меня слишком долго топтали и попирали ногами, мучили и били плетью, связывали и секли. Скоро этому настанет конец. Если ты была на моем месте - ты должна меня понимать! И, полагаю, мысли о побеге не раз приходили в эту прекрасную златовласую головку, - Янг дотронулся пальцами до ее завитков. - Да, ты прав. Не единожды я совершала побег. Но ни один представленный мне случай не увенчался успехом. Я перестала видеть хоть какую-либо возможность вырваться отсюда. А если бы у меня и получилось, то куда бежать? Ведь я почти ничего не помню: здесь я очень давно. Даже не знаю откуда я и где моя семья, - печально ответила женщина. - Мне очень жаль, Фрия. Мы попытаемся освободить тебя, - заверил ее меднокожий раб. - Главное - не отчаивайся. Я уверен, что нашими объединенными усилиями мы наверняка сможем что-то сделать. У нас есть оружие и несколько патрон, которые в назначенное время встанут на нашу защиту. Но ты должна быть готова. Когда корабль приблизится к Сулье, но будет на достаточном расстоянии от порта, ты услышишь выстрел. Как только это произойдет, беги к спасательной шлюпке и жди меня там. - Тише! Не говори громко! Охранники могут нас подслушать! - обеспокоилась Фрия. - Тс-с… Сюда идут… И женщина замолчала, почувствовав, что кто-то стоит у нее за спиной. Яркий луч заметался по соломе. Фрия повернулась к двери, распахнув от ужаса глаза. В проеме темнела фигура. Она сразу не узнала вошедшего. Мужчина поднял фонарь повыше, свет ослепил ее. - Какого черта?! - послышался сердитый окрик Рами. - Ты, маленькая потаскушка, - сказал он махнув фонарем. - Чего ты тут забыла? - глаза у него сверкали от злости. - Это не ваше дело! - еле поворачивая язык, Фрия, не моргая, смотрела в багровое лицо надсмотрщика. Она не собиралась показывать, что безумно испугалась его. - Как ты смеешь?! - Фарах шумно и возбужденно дышал. Лицо его сморщилось от ярости. Он был готов рвануться вперед, крепко сжав кулаки. Его глаза буквально прожигали ее. Женщина приблизилась к Рами вплотную и остановилась, ожидая, когда тот освободит проход. Но Мо не двинулся с места, а стоял, переводя взгляд с нее на осужденного и обратно. Тогда Фрия попросила: - Дайте мне пройти, пожалуйста, - Фарах даже не пошевелился. - Вам я больше не принадлежу и объясняться не собираюсь. - Тогда расскажи мне: что ты делаешь в трюме? Почему ты здесь? Наедине с преступником? - потребовал показавшийся в двери принц. Рами отступил в сторону, освободив проход эльфу и Персивалю, привлеченному громкой сквернословной тирадой. Выпрямив спину, Фрия уставилась на Нуаду: - Я принесла ему воды, - сказала женщина. - Он мог умереть от жажды. Даже если он осужденный - это не значит, что его нужно уморить от жажды, - она решительно вскинула голову, выставив подбородок вперед. - Янг? Ты говоришь о проклятом креоле? - воскликнул надзиратель. - Он умрет от жажды? Значит, ты клевещешь на меня? - раздувая ноздри, Мо люто посмотрел на креола. - Вы оставляете его без воды! Он был близок к смерти! Я требую в соответствии с правилами, чтобы вы ... - Так ты ТРЕБУЕШЬ? - спросил Фарах угрожающим тоном и крепко схватил Фрию за предплечье. Его клешня так сильно стиснула руку, что женщина невольно вскрикнула. - Пусть эта возмутительная сцена закончится немедленно! Отпустите ее, Фарах, тураску куплена мной, - эльф вступился за женщину, придав голосу большей суровости, ибо только силу и понимал Мо. - Узника не смеют оставлять без воды! - наплевав на боль, не унималась Фрия. - Думаю, всем стоит успокоиться. Сейчас я удостоверюсь, справедлива ли твоя жалоба, - Персиваль был спокоен и настроен на устранение нежелательного конфликта. - Отворите клетку, Мо! - скомандовал цверг и после выполнения приказа тотчас вошел в нее с включенным фонариком. Фарах был бледен, как полотно - у него могли быть неприятности, если бы у заключенного не оказалось воды. Персиваль заглянул в ковш. - Глупости, - пробормотал он. - Там полно воды. - Но это же я... - попыталась донести женщина, но ее бесцеремонно прервали, словно она пустое место. - Инцидент исчерпан более чем. Предлагаю всем разойтись и хорошенько выспаться. Завтра мы прибываем, - и капитан первым покинул трюм. Нуада сосредоточенно посмотрел в лицо женщины, потом взглянул на осужденного, который неподвижно стоял, уткнувшись лицом в прутья клетки, сначала с сомнением, потом с явным отвращением. Он повернулся к стоящему неподалеку Рами. Тот сложил на груди руки, метая угрожающие взгляды в сторону каторжника. Но женщина заметила, как откровенная злоба светилась в его глазах. Она знала этот взгляд. Фарах искал причину, чтобы выплеснуть на кого-либо скопившуюся желчь, ему нужна была жертва. - Г-н Фарах, я вынужден принести свои извинения и просить у вас ключ, чтобы запереть эту женщину. Дело слишком далеко зашло! - получив его, Нуада потянул тураску за собой.***
Дверь в каюту с размахом открылась. Фрия, растерянная, в слезах, подталкиваемая сзади принцем, упиралась, цепляясь за притолоку. - Тебе нельзя находиться в тюремном трюме. Незачем болтаться там, где не следует, - потеряв терпение, эльф одним толчком впихнул ее в комнату. Женщина остановилась, закрыв лицо руками. - Еще одна подобная выходка, и я сомневаюсь, что смогу уберечь тебя от наказания. Полагаю, что надсмотрщик только обрадуется этому, - Нуада был абсолютно серьезен. Обезумевшее сердце вздымало своими ударами тонкую рубашку, облегавшую ее тело. Растрепанные кудри беспорядочно разметались по лбу. Она не могла говорить, задыхаясь от негодования и обиды, едва переводила дух. Наконец, прерывающимся от волнения голосом она произнесла: - Я... я... великодушно благодарю вас, но не... не собираюсь прятаться за вашу спину! Какое вам дело до перспективы новой встречи моей спины с плетью? - поддавшись порыву гнева, бросила Фрия, отнимая руки от лица. - Не желаю обидеть, но я уже говорил, что твоя дерзость... - принц вдруг поймал себя на мысли, что на миг смягчился и общается с ней как с равной. Такое положение вещей было немыслимо, необходимо что-то делать. Необходимо восстановить разделявший их барьер. - Нуада, прошу, - подавленная женщина ощутила, что глаза ее мокры. - Мне кажется, я не позволял называть меня по имени, - его подчеркнутая резкость остудила ее пыл. - Да, хозяин! – согласилась она. Последнее слово Фрия произнесла с особым нажимом. - Если бы вы раньше разъяснили мне, хозяин, я была бы более понятлива, хозяин! Нуада почувствовал, что начинает раздражаться. Что особенного в этой женщине? Почему она постоянно злит его? Общаясь с ней, он был готов выстрелить, как ружье. - Оставь свою фамильярность, - с нескрываемой злостью предупредил эльф. - Разве я фамильярна, хозяин? Я могу говорить более фамильярно, - продолжала она угрожающе. Принц снова уловил издевку, скрытую в ее словах. Фрия невольно взглянула ему в лицо: губы у него потемнели, а вокруг глаз легли мрачные тени. Она открыла рот, испуганно уставившись на эльфа, и снова забеспокоилась, осознав себя беспомощной и слабой. Ей стало по-настоящему страшно. Внезапно Нуада вырос около женщины, сгреб рукам и прижал к телу. Он схватил ее за волосы и притянул к себе, откидывая голову на свою твердую руку. Фрия была настолько ошарашена, что не успела воспротивиться, а просто изумленно смотрела на принца огромными зовущими глазами. Как это возможно, быть столь холодным, жестким и столь пленительным взору? Светлые пряди его длинных волосы ниспадали на широкие плечи и обрамляли мужественное лицо - лицо воителя. Правильный нос, чувственный рот, изгиб губ которых обнаруживал высокомерие и жестокость. И даже шрамы, пересекавшие его волевое лицо, только красили эльфа. Его яркие глаза, прекрасные и разгневанные, смотрели на нее сверху вниз. И где-то в их непроглядной глубине она на мгновение различила губительный огонь ненависти, как будто он жаждал ее смерти, как будто она была призраком, восставшим из ада. Несколько секунд взбешенный мужчина пристально рассматривал ее. Испепеляющий взгляд был безжалостным, всесокрушающим. Губы, сжатые в прямую линию, чуть приоткрылись. Пальцы сильнее вцепились в ее короткие локоны, причинив острую боль, от которой ее нежный рот разомкнулся. Его голова медленно склонялась к ней. Фрия слышала тревожный стук своего сердца. В горле мгновенно пересохло, веки отяжелели и опустились. Она поняла, что сейчас он ее поцелует, и ей неожиданно стало интересно, каково это…