Инцест - дело семейное

Вероника Измайлова - безбашенная, бесцеремонная, хамоватая и прямолинейная дама. Типичная Измайлова, уж кому как не Володе Яковлеву это понимать. Вся в своего братца-демона пошла, только красных кед на ногах не хватает. Блодинистые волосы, всегда спутанные или завязанные в дурацкий пучок, кроссовки, кожаная куртка и шлем с ушами - все это Вероника. Ее с первого раза запомнил весь отдел. И Мухич, и Яковлев, и Котельников - все. Попала за хулиганство в камеру, подняла на уши все отделение к черту, да и вела себя как дома, хамила участковому. Услышав, что фамилия наглой девчонки - Измайлова, Володя прям почувствовал, как оставшиеся на его голове волосы встали дыбом. Вызвал он тогда отдыхающего Гришу разбираться с однофамилицей-демоном, но когда опер вывел девушку из камеры, испепеляя всех и каждого взглядом, тогда-то они и узнали, что Ника вовсе не однофамилица. Демон она, де-мон! - Да что с тобой не так, Ника? - Гриша кричал тогда. Очень и очень сильно, прижимая непутевую сестрицу к стене спиной. - Да ладно тебе, Гринь, все же обошлось! Я же не наркотики продавала! - Ника нахально смотрела старшему брату в глаза, но потом опустила их, будто пристыдилась. - Сука, если бы наркотики продавала, я бы тебя вообще убил! Но Вероника не из тех людей, которые с первого раза что-то понимают, поэтому в обезьянник она загремела именно из-за наркотиков. Вот сидит она сейчас, привычно хамит дежурному, ждет свою погибель. Брата, иными словами. Долго ждать не пришлось. Измайлов ворвался внутрь, весь красный, сдвинув густые брови и оскалившись. Дежурный даже перекрестился, а вот Нике было действительно страшно. Она уже мысленно молилась всем существующим и несуществующим богам, Вселенной и судьбе, в которую никогда не верила, молилась и, кажется, материлась. - Измайлова, сука! - Гриня открыл замок решетки, на всех парах подлетел к непутевой сестре и, схватив ее крепко за локоть, буквально вышвырнул из камеры. - Идиот! - блондинка потерла больное место, подумав, что синяк будет отнюдь не маленький. - Больно же... - Блять, блять, блять! Мы с тобой дома поговорим, и даже не надейся на отходчивость! - хоть Измайлов был крайне взбешен поведем этой дурочки, он пытался сохранить благоразумность, не убивая ее при всем отделении. Выйдя на улицу, крепко держа преступницу за руку, Гриша открыл дверь своей Ламбы и с силой запихнул сестру внутрь. Обойдя машину, он сел за руль, очень глубоко вздохнув, ведь понимал, что вести машину в таком состоянии никак нельзя. Более-менее успокоившись, блондин все таки поехал в направлении дома, кидая злые взгляды на свою сестру. Глупая девчонка! Это ходячая проблема, а не сестра! Гриша открыл дверь дома и, соблюдая спокойствие, впустил туда Веронику. И когда дверь хлопнула, он сорвался. Сорвался, заорав во все горло. Опрокинул со старинного камода все побрякушки, пнул его ногой. - Объясни мне, сука, чего тебе не хватает в этой жизни?! Объясни, что я упустил в твоем воспитании, Ника! За что ты так со мной?! - Вероника молчала. Она просто стояла возле активно жестикулирующего брата и молчала. Ждала, когда буря утихнет. - Твою мать, Ника, я все делал для того, чтобы у тебя была лучшая жизнь! Лучше и беззаботней, чем у меня! Я с твоего появления в нашей семье обещал родителям заботиться о тебе, несмотря ни на что! Но ты, ты, Измайлова, будто специально доводишь меня до белого коления, бесишь, сука, раздражаешь! Ника смотрела на него и ничего не говорила. Сама виновата, знает. Гриша бил стену кулаками, неистово кричал, будто пытался выплеснуть наружу все эмоции абсолютно. Голубые глаза стали практически черными из-за расширенных зрачков, лицо местами покраснело, местами побелело. - Вероника, каждой своей выходкой ты приближаешь меня к могиле, клянусь... Неужели ты добиваешься, чтобы я застрелился, сука?! Я могу! Облегчу твои страдания, избавлю твою жизнь от себя! - Измайлов выудил из кобуры кольт, перезарядил и приставил к виску. Ника в ужасе вскрикнула, рукой выбив оружие из руки брата, села на пол, прижавшись спиной к одной из колонн. Закрыла лицо руками и заревела. Беззвучно, только плечи тряслись в истерике. Измайлов сел напротив нее, устало опустил руки. - Мне уже даже не больно, Ник. Мне никак. Ты просто доводишь меня до края, доводишь до испытывания спектра эмоций, после которого я ничего не чувствую. Сука, меня могут бить, а мне похер, понимаешь? - Измайлов ударил себя по щеке, а потом еще и еще. Ника схватила его за руки, оттолкнулась от стены и впечаталась в губы своими. До этого мгновения Гриша думал, что Ника довела его до крайности, и более безумного поступка от нее ждать не придется. Как же он ошибался! Но он не оттолкнул, нет. Ответил на поцелуй, зацепился как за последнее, что есть в его жизни. Когда он успел влюбиться в свою сестру, Измайлов так и не понял. Здравый смысл его твердил, что поступает парень аморально, но чувства и маленький демон, сидящий на плече, говорили иное. Она ведь ему не кровная. Родная душа, воспитанная им, знавшая его от корки до корки, но не кровная. И все таки что-то внутри не давало оперу покоя, скребло душу, пинало ее изнутри. Ника ребенок. Его маленькая, глупая, вредная сестрица. Та, которую он вытягивал, начиная с ее 10-летнего возраста. А мог бы жить своей жизнью. - Какой ты дурак, Гринь.... - прошептала она, нервно улыбнувшись. Губы обоих горели адским, но приятным пламенем. Сука, демоны! - Посмотри на себя, Ника. Куда ты идешь? Пытаешься довести меня до психушки или до могилы. - Измайлов усмехнулся. - Мы поступаем неправильно. - Зато в удовольствие. Демоны размножаются, Гринь.