Инцест - дело семейное

Измайлов сомневался. Его терзала будто кошка изнутри, противно шептал внутренний голос, что неправильно Гриша поступает. Все таки брат и сестра любить друг друга как пара не должны. А вот Вероника наоборот. Она была абсолютно спокойна, вела себя с Измайловым так, будто так и должно быть. Ника язвила, привычно целовала его в щеку по утрам, влипала в мелкие неприятности, но все таки немного краснела, когда осталавалась с братом наедине. Ее неимоверно тянуло повторить поцелуй еще тысячи раз, но она не могла сделать даже один. Все, что оставалось девушке - это прокручивать недолгий, но такой сладкий момент в голове сотни раз. Именно после запретного, по мнению Измайлова, поцелуя Вероника и начала делать то, чему противилась долгие годы. Ника начала мечтать. В силу своего жесткого характера, Ника всъерьез считала, что мечтают только смазливые девчонки. Для Измайловой в принципе перестало существовать понятие "мечты" после того, как родители погибли. Вместо того, чтобы грезить о желаемом перед сном, Ника просто делала. Вероника захотела - Вероника сделала. Но этот поцелуй что-то резко изменил. В Демонше будто щелкнул курок, и она регулярно стала прокручивать в голове желанные моменты. Ника Измайлова была уверена, что рано или поздно у них с Гриней все будет как надо. Точнее так, как хочет девушка. Но пока Гриша сомневался, а Вероника искренне не понимала, почему. Девочка-Демон не видела в их с братом чувствах (явно взаимных) ничего противозаконного или аморального. Будь они с Гриней от одних родителей, Ника бы еще поняла сомнения старшего Измайлова, хотя и родство вряд ли бы ее остановило. Но кровного родства, как такого, не было, было кое-что важнее - душевное. Впрочем, Вероника не сильно расстраивалась. Она понимала, что Гриша просто тупит, и была уверена, что его сомнения рассеятся как туман. Пока она только мечтала.

***

Сегодня Измайлов вернулся с работы поздно. И нет, не потому, что избегал встречи с сестрой, просто работы было действительно много. Устало скинув излюбленные красные кеды в прихожей, Гриша прислушался. В доме стояла звенящая тишина, хотя обычно из глубины доносились звуки телевизора или музыки, которую слушала Ника. Не услышав привычного бурчания сейчас, Измайлов подозрительно направился осмотреть дом. И то, что в итоге он оказался абсолютно пустым, заставило блондина начать волноваться. Где Ника? Гриша достал из кармана телефон, набрал номер сестрицы и, спустя несколько секунд, улышал, как знакомая мелодия разрывала тишину на кухне. - Если оставила телефон, значит вернется... - рассуждал Измайлов, шагая по гостиной туда сюда с телефоном сестры в руках. Он посмотрел на желтый чехол мобильника и усмехнулся. - Даже тут эти дурацкие уши приделала. Ох, Измайлова... - В последнее время ты стал частенько фамильничать, братец. - хитрый голос Вероники за спиной заставил Измайлова вздрогнуть. Он чувствовал, что девушка ухмыляется. - Ну и где мы шастаем, Ник? - Гриша развернулся, подошел к сестре и так крепко ее обнял, будто в последний раз. - Решила прогуляться до ближайшего магазина. Захотелось чего-то вкусненького, чего у нас в доме нет. - Ника решила действовать. Она поцеловала брата будто бы в щеку, но попала в уголок губ. В этот момент, Измайлова готова поклясться, зрачки Грини стали черными. Точно демон! - Ника, не начи... - но Ника слушать этот бред о морали не хотела. Ника хотела Гришу. И она всегда берет то, что хочет, поэтому заткнула зануду поцелуем, зная, что он поотнекивается для приличия и сорвется. И девочка-демон оказалась права. Измайлов сорвался. Оперативник быстро перенял инициативу из рук "сестренки" в свои. Видимо тупить и параноить перестал. Мужчина не стал тянуть сестрицу до спальни, дотящив ее до большого дивана, стоящего в трех метрах от них. Вероника ликовала, восторгалась смелыми действиями брата и просто таяла в его руках. Когда Гриша целовал ее в шею, покусывая кожу и оттягивая ее, Измайлова просто умирала. Она всю ночь и боговорила брата, и проклинала за то, что раньше он оттрахать ее не додумался. - Теперь у тебя прошли сомнения, Гринь? - Измайлов улыбнулся, да так счастливо, что у самой Ники внутри потеплело. - Теперь прошли, Ушастик. Теперь прошли...