Наши в Хогвартсе (продолжение)

— Устала? Эйлин сидела в глубоком кресле с широкими подлокотниками, откинув голову на его спинку и прикрыв глаза. Северус устроился на подлокотнике, опершись локтем в спинку и поглаживая волосы Эйлин кончиками пальцев. Кот тактично решил не мешать им, отправившись заново знакомиться с домом и налаживать отношения со Стинки. — Немного, — она приоткрыла глаза и слабо улыбнулась, встретив его мягкий внимательный взгляд. Она обожала этот взгляд, от которого у неё по телу пробегали мурашки и приятно щемило под ложечкой. Так он смотрел только на неё. Никто на свете, кроме неё, не подозревал, что он умеет ТАК смотреть. — Дашь мне немного Зелья от усталости? — Конечно. Снейп поднялся, сходил в кабинет и вернулся оттуда со склянкой и двумя стаканами, наполненными водой. Накапав в каждый по нескольку капель зелья, он протянул один стакан Эйлин, а с другим снова уселся на подлокотник. — Ну, что? За нас? — За нас, — улыбнулась она, приподнимая стакан и звонко чокаясь с Северусом. Взяв у неё из рук стакан, он поставил его на стол вместе со своим. Подойдя к стулу, на котором теперь лежала его парадная мантия вместе с небрежно сброшенным сюртуком, Северус порылся в её кармане и достал оттуда небольшой свёрток, завёрнутый в мягкую белую ткань. Вернувшись к Эйлин, он молча отдал ей свёрток, вновь устраиваясь на подлокотнике и обнимая её за плечи. Эйлин медленно разворачивала ткань, в которой без труда узнала свой подарок — белый московский шарф. Она уже догадывалась, что найдёт там, внутри. Спустя мгновение она держала в руке небольшую изящную статуэтку в виде лани из тонкого прозрачного зеленоватого стекла. — Сохранил… — глаза предательски защипало. Она подняла лицо и встретила его взгляд, бездонный и завораживающий. — Когда сбежал из Хогвартса, совсем не думал о ней, — признался Снейп. — Потом и вовсе не до того было. А сегодня зашёл в директорский кабинет, взглянул на кота и сразу вспомнил. Она лежала в самом дальнем ящике стола. Минерва её не нашла. Видимо, ей тоже было не до проверки содержимого ящиков. Северус взял руку Эйлин, сжимавшую статуэтку, и легонько погладил её кончиками пальцев. Наклонившись чуть вперёд, коснулся её пальцев губами. Тело Эйлин отозвалось на это прикосновение лёгким трепетом. Губы Северуса коснулись её запястья, медленно преодолели путь от него до впадинки на сгибе локтя, поднялись выше… Вот они уже припали к ямке над ключицей, несколько раз коснулись нежного изгиба её шеи и слегка прикусили мочку. Вот он поцеловал её за ухом, там, где начиналась линия роста волос…. Эйлин вздрагивала всё сильнее, подаваясь ему навстречу. Рука Северуса скользнула по её плечу, опустилась ниже, погладила и сжала её грудь. Эйлин выпрямилась в кресле, обвила руками его шею, жадно ловя губами его разгорячённые губы. Он ещё успел забрать из её ладони хрупкую стеклянную статуэтку и бережно опустить её на пол рядом с креслом. Больше ни один из них не мог думать о посторонних вещах. Лаская одной рукой грудь жены, другой рукой Северус пытался расстегнуть застёжки платья у неё на спине. Его пальцы дрожали от нетерпения. Мерлин, сколько же их, этих застёжек! Теперь он понял, отчего Эйлин так нравилось расстёгивать пуговицы на его сюртуке — медленно-медленно, сгорая от нетерпения и всё нараставшего желания, но не позволяя себе ускорить процесс и сократить эту сладкую пытку. Эти застёжки на её платье способны были довести его до полного неистовства. Расстёгивая их, он постепенно опускал вниз лиф её платья, обнажая её прекрасную упругую грудь, лаская её свободной рукой и губами, чувствуя, как твердеют её соски и как вся она напрягается от непреодолимого страстного стремления к нему. Каждый раз его приводила в экстаз мысль о том, что её желание впустить его в себя, слиться с ним, превратиться с ним в единое целое — это и есть настоящая магия, не познав которую невозможно считаться подлинным волшебником. Северус встал и, не выпуская Эйлин из объятий, помог ей подняться из кресла. Расстёгнутое платье с тихим шелестом упало к её ногам. Теперь она стояла перед ним почти нагая, в изумительных кружевных трусиках, наполовину открывавших то, что им следовало скрывать, в белых чулках и белых туфлях на высоком каблуке. Северус смотрел на неё, и в его восхищённом взгляде горело пламя — такое опасное и вместе с тем, такое желанное. Она не отводила взгляд от его лица, которое было сейчас вдохновенным и прекрасным. Ей нравилось стоять перед ним наполовину обнажённой, в то время, как он был полностью одет. Ей хотелось сейчас полной наготы, чтобы этот его взгляд опалил и обласкал всё её тело, без остатка. Северус медленно опустился перед ней на колени. Его губы прижались к её животу в том месте, где кружево трусиков граничило с её нежной шелковистой кожей. Его руки скользнули по её бёдрам вниз, к ногам, снимая с них чулки и туфли. Тело Эйлин била крупная дрожь. Вот руки Северуса заскользили по её ногам вверх, на мгновение сжали её попку, проникли внутрь последнего кружевного препятствия и резким рывком опустили трусики к её ногам. Он впился губами в место, только что прикрытое прозрачными кружевами, и Эйлин тихонько застонала, вцепившись пальцами в его волосы. Поднявшись с колен, Северус отошёл на полшага назад, окинул взглядом тяжело дышавшую Эйлин и тихим бархатным голосом произнёс: — Какая же ты у меня красавица! После чего подхватил её на руки и унёс в постель. Первая брачная ночь супругов Снейп оказалась ничем не хуже всех предыдущих. Они уже научились чувствовать друг друга до такой степени, что их телесное слияние по силе воздействия не уступало духовному и было сродни слиянию их патронусов, производя на обоих удивительный эффект. *** Северус проснулся первым. Он привык рано вставать, будучи деканом. Должность директора тоже не располагала к долгому лежанию в постели. Однажды приобретённые привычки по большей части, остаются с человеком на всю жизнь. Вот и сегодня. Он ещё не успел открыть глаза, а уже ощутил рядом тёплое, мягкое, податливое со сна тело Эйлин. Они оба лежали на боку, он позади неё, тесно прижимаясь друг к другу. Северус обнимал её, а она во сне крепко держала его руку, обвившую её тело. Её присутствие рядом наполнило его сердце теплом, раньше удивлявшим его, а теперь ставшим таким привычным и необходимым. Северус зарылся лицом в её волосы. Этот запах…. Наверное, так пахнет нежность. Почему, когда она рядом, его тянет на эти поэтические сравнения? Впрочем, это его теперь тоже не особо удивляло. Он очень изменился за то время, что они были вместе. Разительно изменился. Перед ней он не боялся быть таким. Зато ему теперь приходилось прилагать немало усилий, чтобы таким его не видели окружающие. Предстать перед ними в таком виде было для него равносильно тому, чтобы выйти на улицу абсолютно голым. Впрочем, если уж он смог так долго скрывать свои мысли от Тёмного Лорда — что ему окружающие? А от Эйлин он скрываться не собирался. Разве можно спрятаться от самого себя? А она была частью его, так же, как и он — частью её. Думать об этом было приятно, нежась поутру в постели и прижимая к себе своё маленькое, мирно, по-детски сопящее чудо. Миссис Снейп. Надо же! Мог ли он подумать об этом раньше? Северусу вдруг вспомнилась церемония распределения первокурсников, когда Шляпа «наградила» его, декана Слизерина таким «подарочком». Теперь он ей благодарен за это по гроб жизни. А тогда….Сколько раз доводила его до белого каления эта «заноза в заднице». И сколько раз заставила его сердце сжаться от непривычной нежности, комом застревающей в горле…. Северус улыбнулся, вспоминая этого маленького заморыша с отвратительным характером. «Снейп в юбке». Теперь уже точно — Снейп. Без кавычек. Его жена. С которой он намерен прожить всю свою оставшуюся жизнь. Северус лежал рядом с Эйлин, наслаждаясь её теплом, ловя чуткими ноздрями её запах и блаженствуя от каждого прикосновения к ней. Вставать не хотелось. Да в этом и не было нужды. Идиллию нарушало лишь ощущение, что они с Эйлин в постели не одни. Так и есть. Кот Всеволод, в миру Сева, быстро вспомнил свои старые привычки и с комфортом расположился на подушке Северуса, свив себе, по обыкновению, гнездо из его волос. Но даже присутствие этого нахала в их общей постели не раздражало, а вносило в его утреннее пробуждение элемент покоя и умиротворения. То, что чувствовал сейчас Снейп, вполне можно было назвать глупым и непривычным словом «счастье». Эйлин проснулась, но глаз не открывала. Ей хотелось хотя бы ненадолго продлить эти мгновения, когда она, лёжа на боку, тёплая и мягкая ото сна, ощущала позади себя его тело, такое родное и необходимое. Эйлин чувствовала, как Северус, думая, что она ещё спит, чутко вдыхает запах её волос, осторожно, чтобы не разбудить, касается их губами. Она ощущала лёгкий трепет его руки, обнимавшей её, и этот трепет передавался ей, погружая в сладкую утреннюю истому. Он понял, что Эйлин уже не спит. Он всегда угадывал это по изменению её дыхания. Но, продолжая делать вид, будто верит, что она спит, Северус подхватил эту игру и тоже притворился спящим. Рука его, словно во сне, стиснула её грудь. Эйлин, не открывая глаз, подалась назад и теснее прижалась к нему, ощущая всем телом его лёгкую дрожь. Продолжая легонько поглаживать ей грудь, Северус потёрся животом о её спину. Притворяться спящими больше не имело смысла. Она ощутила упругую, горячую силу рвущегося к ней желания и, открыв глаза, тихонько простонала: — Се-е-еверус…. Он оторвал голову от подушки, отчего кот недовольно завозился, встал на лапы, потянулся, выгнув спину, и, соскочив с подушки, покинул спальню. Надо отдать ему должное — Всеволод был деликатным котом. Не обращая на него внимания, Северус коснулся губами нежной шеи жены, лицом отодвигая её волосы. Эти касания, сначала лёгкие и отрывистые, превращались во всё более крепкие поцелуи, которыми он покрывал шею и плечо Эйлин, а после, повернув её лицом к себе, он впился в ложбинку над её ключицей, оставив там след страстного засоса, и уже не смог остановиться, неистово покрывая поцелуями эту восхитительную, нежную и упругую грудь, прикосновение к которой доводило его почти до потери рассудка. А когда её рука коснулась его возбуждённого пениса, весь мир перестал для него существовать. Не было на свете ничего и никого, кроме неё и дикого, переполнявшего его желания, которое всё возрастало от движений её руки, ширилось и искало выхода, готовое вот-вот взорвать его изнутри. Северус видел, как дрожит от нетерпения её тело. Её желание было не менее сильным, и это приводило его в восторг. Видеть, как его страсть вызывает в любимой женщине ответное желание, как дрожит её тело, чутко отзываясь на его ласки, как сгорает от нетерпеливого ожидания — скорее принять его и ощутить в себе…. Ничто не сравнится с этим чувством. Даже ощущение полёта не давало Северусу такой окрылённости, которую он испытывал в момент, когда она открывалась ему навстречу. Быть единым целом в минуты наивысшего блаженства, которое, будучи разделённым на двоих, на самом деле умножалось вдвое — для них это было, пожалуй, главным источником счастья. Одного. Общего. На двоих. Северус лежал на спине с закрытыми глазами, медленно приходя в себя. Дыхание постепенно восстанавливалось. Сейчас он уже мог ощущать прикосновение тёплой мягкой ладошки Эйлин, гладившей его шею и грудь. Открыв глаза, он увидел, что Эйлин лежит на боку, подперев голову рукой и слегка улыбается, разглядывая его из-под полуприкрытых век. Он поймал её руку, как раз скользнувшую по его щеке, и прижал её к своим губам. — Северус…. — она наклонилась к нему, нежно коснувшись губами виска. — Я должна тебе кое-что сказать…. — Не томи, а то я начну переживать, — теперь он слегка покусывал её пальчики, один за другим, отчего у неё под кожей пробегали мелкие быстрые мурашки. — Вчера, пока ты был у директора, я побеседовала с мадам Помфри. Она подтвердила мои догадки. Я беременна, Северус. У нас будет ребёнок. Эйлин напряжённо вглядывалась в лицо мужа, пристально следя за сменой его выражений. Северус резко повернулся к ней. Удивлённый взгляд его широко раскрытых угольно-чёрных глаз встретился с её вопросительно-тревожным и в то же время счастливо-сияющим взглядом и растворился в этом напряжённом загадочном мерцании. Северус молча притянул её к себе и покрыл поцелуями её лицо. Из глаз Эйлин брызнули слёзы. — Северус…. — её сдавленный голос был едва слышен, — ты… рад? — Конечно рад. Это так неожиданно…. Мне нужно привыкнуть к этому…. Он наклонился над ней и стал целовать её плоский живот, по которому сейчас совершенно невозможно было предположить наличие внутри живого существа. Тем не менее, оно там было, и Северусу нужно было прийти в себя, принять эту мысль. Конечно, он знал, что от любви рождаются дети. Чисто гипотетически. Но он никак не связывал это знание с собой и с Эйлин. Их было двое, они принадлежали друг другу и это было восхитительно. Снейп опасался, не нарушит ли появление кого-то третьего установившуюся между ними гармонию. Целуя крепкий, подтянутый животик Эйлин, Северус пытался привести в порядок мысли, прийти в себя и не показать ей овладевшего им ненадолго смятения. Она запустила пальцы в его волосы, и эти прикосновения помогли ему справиться с собой. Он поднял голову, подпёр её рукой и внимательно взглянул в счастливое лицо Эйлин. — И когда же он появится на свет? — спросил Северус, поглаживая её живот свободной рукой. — Где-то в конце февраля или в начале марта, — улыбнулась Эйлин.- Представляешь, он появился почти сразу же, как только мы с тобой…. В общем, там, на море. Услышав это, Снейп похолодел. «Там, на море» означало, что отцом ребёнка мог быть не только он, но и тот мерзкий маггл, который надругался над его девочкой, когда она была абсолютно беззащитна, потеряв магию и возможность постоять за себя. К счастью, она не помнила этого. Он стёр из её памяти страшное воспоминание. Но он-то знал о случившемся. И теперь это знание свалилось на него камнем, не давая свободно вздохнуть и до крови впиваясь в грудь острыми, торчащими во все стороны, обломками. Теперь он никогда уже не сможет обрести покой, зная, что отцом её ребёнка может быть он, а может и не он. Если бы это был чужой ребёнок, зачатый ею по любви, он, наверное, смог бы принять его, как своего. Но этот ребёнок мог зародиться в результате насилия, а принять это Северус не сможет никогда. Он всегда будет ненавидеть этого маггловского выродка…. А если это всё-таки его ребёнок? Что же делать? «Прежде всего взять себя в руки и ни в коем случае не показывать ей своих сомнений. Она ничего не должна знать. Ты с успехом обманывал Тёмного Лорда. Теперь придётся закрывать сознание от самого дорогого и близкого тебе человека» — внутренний голос, как всегда, был прав. От этих мыслей сердце Снейпа обливалось кровью, но он не имел права позволить отчаянию овладеть им. Эйлин всегда чутко реагировала на любые нюансы его настроения. Она никогда не пыталась проникать в его сознание с помощью легилименции, но всегда знала, какие эмоции он испытывает, посмеиваясь при этом над собой и называя эту свою способность «нечеловеческой чуечкой». И вот теперь собрав свою волю в кулак, Северусу пришлось вспомнить все навыки окклюменции, все чудеса техники владения собой и контроля над эмоциями, которые, казалось, навсегда остались для него в недавнем прошлом. Он наклонился над Эйлин и поцеловал её в губы. — А как же…? Тебя ведь не тошнило всё это время? Говорят, при беременности так положено? — Мадам Помфри сказала, что это необязательно. Некоторых вообще не тошнит, и голова не кружится. А у меня немножко кружится, иногда… И устаю почему-то. И спать больше хочется. — Это нормально? Что она сказала? — Северус с тревогой вглядывался в лицо Эйлин. — Сказала, что всё нормально. И чтобы я время от времени приходила к ней. — Та-а-ак…. — протянул Снейп. — А экзамены тебе сдавать можно? — А почему нет? — улыбнулась Эйлин. — Ну, мало ли…. Волноваться нельзя или перетруждаться… Устаёшь ведь, сама сказала, — он с тревогой посмотрел на неё. — Успокойся, родной, — она погладила его по щеке. — Ничего плохого со мной от экзаменов не сделается. Беременность — не болезнь. Поэтому не надо носиться со мной, как с хрустальной вазой и пылинки с меня сдувать. Всё будет в порядке. — Поверю тебе на слово, — Северус прижался губами к пальцам, гладившим его щёку. — Ну что, идём завтракать? — Идём, — улыбнулась Эйлин. *** Они допивали чай, когда услышали стук в окно и шорох крыльев. На подоконнике снаружи сидела почтовая сова. Северус открыл окно и впустил птицу. Она бросила на стол скрученный в трубочку свежий номер «Ежедневного пророка» и выжидательно уставилась на Снейпа. Заметив привязанный к её лапке кусок пергамента, запечатанный до боли знакомой печатью, Северус отвязал послание и взломал сургуч с гербом Малфоев. — От кого это? — поинтересовалась. Эйлин. — От Люциуса, — ответил Снейп. По его тону невозможно было догадаться, как он относится к самому факту получения этого письма. Эйлин подобралась в ожидании, прихлёбывая чай и наблюдая за лицом мужа из-под полуопущенных ресниц. Письмо гласило следующее: « Здравствуй, Северус. Поздравляю тебя с вступлением в законный брак. Желаю тебе всего, что положено желать в этих случаях. Нарцисса и Драко присоединяются к моим поздравлениям. Откуда я узнал о твоей свадьбе? Взгляни–ка на этот номер «Ежедневного пророка»… Тут Снейп на минуту отвлёкся и бросил взгляд на газету, всё ещё валявшуюся на столе. Эйлин, поймав его взгляд, развернула её. В подвале первой полосы красовался броский заголовок: «Свадьба героя прошедшей войны. Мистер Снейп женился на своей спасительнице». Под статьёй стояла подпись Риты Скитер. Кто бы сомневался…. Эйлин нахмурилась. Вечно эта дрянь везде суёт свой мерзкий нос и портит жизнь хорошим людям своими статейками. Читать материал не хотелось, чтобы не портить себе настроение. Впрочем, на колдографии и она, и Северус выглядели отменно. Что ж, этого, пожалуй, достаточно. Эйлин молча положила газету на стол перед Северусом. Он взглянул мельком и недовольно поджал губы. — Люциус поздравляет нас с бракосочетанием, — объявил он нейтральным тоном. — К нему присоединяются Нарцисса и Драко. — Я тронута, — столь же бесстрастно ответила Эйлин. Северус снова углубился в письмо. «… Понимаю твоё нежелание видеть среди гостей бывших соратников по службе у Волан-де-Морта. К тому же, как выяснилось, твоими соратниками были как раз те, кто присутствовал на твоей свадьбе. Я не в обиде, тем более, что в любом случае не смог бы принять приглашения, даже если бы ты мне его прислал. Теперь, когда ты женат, думаю, тебе легче будет понять меня. Женатый человек всегда более уязвим. Будучи одиночкой, ты отвечаешь только за себя и можешь распоряжаться собственной жизнью на свой страх и риск. Женатый человек связан страхом за своих близких и ответственностью за их жизнь. Поэтому ему приходится быть более гибким и осторожным. Ну, не мне учить тебя осторожности, Северус. Раз ты за столько лет не прокололся перед Тёмным Лордом, то справишься и теперь. Желаю тебе счастья в браке, хоть я никогда не разделял твоего пристрастия к грязнокровкам. Люциус. P. S. За то, что ты помог Драко, мы с Нарциссой перед тобой в долгу. А Малфои привыкли всегда платить свои долги». Дочитав послание, Северус положил его на стол рядом с недопитой чашкой чая, потёр рукой лоб и откинул назад упавшие на лоб волосы. Что означает это письмо — угрозу или предупреждение? Люциусу в этот раз удалось избежать отсидки в Азкабане. Он провёл там ровно столько, сколько потребовалось, чтобы доказать, что он не участвовал в битве за Хогвартс и никого не убивал, а напротив, во время этой битвы сам пострадал от Круциатусов Тёмного Лорда. Обвинений в том, что Люциус финансировал движение Пожирателей, ему никто не предъявлял, и Снейп понимал, что в этом тоже сыграли роль деньги семейства Малфоев. Люциус всегда умел договориться, дать, кому нужно взятку, убедить собеседника в своей лояльности и необходимости конкретно этому собеседнику. Так что пребывание бывшего соратника на свободе Снейпа ничуть не удивляло. До сегодняшнего дня они не написали друг другу ни слова. И Северус подозревал, что из друга и доверенного лица Люциуса он превратился во врага. Теперь, получив это письмо, Снейп задумался. В послании явно содержался скрытый намёк на опасность, угрожающую ему со стороны тайных сторонников Волан-де-Морта, избежавших наказания. Но Снейп и сам отдавал себе отчёт в том, что подобная опасность реально существует и для него, и для Эйлин. Он готов был защитить их обоих. Но Люциус явно знал об этой предполагаемой опасности больше, чем написал в письме. Это можно было бы принять за угрозу, предупреждение о том, что бывший друг и соратник готов отомстить ему, если бы это не противоречило стилю Люциуса и его обычной манере сводить счёты с врагами. Малфой никогда никого не предупреждал и не угрожал. Он нападал стремительно, без объявления войны, наносил удар точно и не страдал словесным поносом, вроде их бывшего повелителя, объясняя сопернику, как именно он собирается ему мстить. К тому же, приписка в конце письма явно намекала на то, что Люциус готов простить Северусу его измену и помочь отвести от него угрозу в благодарность за жизнь единственного сына. В любом случае, встретиться с бывшим другом было необходимо. Эйлин наблюдала за ним, не произнося ни слова. За что он ценит её — так это за умение не задавать лишних вопросов и терпение, позволяющее ей дождаться, когда он сам всё ей расскажет. Лучшая тактика, между прочим. В потоке вопросов у того, кто на них отвечает, больше возможности солгать. Тот, кто просто рассказывает сам — как на ладони. Он сам должен подбирать слова и интонации, обдумывая каждую мелочь. Снейпу не хотелось врать жене. Она ведь умом не обижена и тоже понимает опасность, которая может угрожать им обоим. В сущности, ничего тайного Люциус в своём послании не открыл. Поэтому Снейп молча протянул пергамент Эйлин. Та прочитала, иронично скривив губы на слове «грязнокровкам» и вернула письмо мужу. — Ты хочешь встретиться с ним? — скорее констатировала, чем спросила она. — Да. Думаю, нам есть о чём поговорить. — Можно мне высказать одну просьбу? — Попробуй, — Северус дотянулся через стол до её руки и легонько сжал её, тут же ощутив ответное рукопожатие. — Не встречайся с ним в Малфой-мэнноре, — теперь Эйлин поглаживала его кисть кончиками пальцев. — Лучше у нас или в крайнем случае, где-нибудь на нейтральной территории. Если хочешь, я на время вашей встречи уйду из дома, чтобы вам не мешать. Встречусь со своими гриффиндорскими друзьями — нам тоже есть о чём поговорить. Пусть отчитаются, как они провели прошлый учебный год, — Эйлин слегка улыбнулась. — Я и не собирался встречаться с ним в его замке. Думаю, пригласить его сюда будет наилучшим вариантом. И если ты в это время захочешь встретиться со своими гриффиндорцами — я не против. Только я должен знать, где пройдёт ваша встреча. Место должно быть достаточно безопасным. — Хорошо. Я напишу Гермионе. А ты пиши Малфою, — кивнула Эйлин. Через полчаса дом Снейпов покинула сова, к лапке которой было привязано письмо: «Здравствуй, Люциус. Благодарю за поздравление. Мы с Эйлин вообще не хотели никакой свадьбы. Всё завертелось стараниями Мак-Гонагалл. Если хочешь, могу рассказать тебе об этом подробнее. Завтра в 17.00 у меня. Или в любом другом месте, кроме твоего замка. На твоё усмотрение. Северус» Вечером того же дня сова принесла короткий ответ: «Буду у тебя завтра в 17.00. Л. М.» Вторая сова принесла Эйлин записку от Гермионы. Эйлин тут же сообщила Северусу, что её встреча с друзьями состоится в особняке на площади Гриммо, законным владельцем которого теперь является мистер Поттер. Этот вопрос был решён довольно быстро, и перестал заботить Снейпа вплоть до завтрашнего вечера. Монетка с наведёнными на неё Протеевыми чарами в кармане Эйлин, дававшая и ей, и Северусу возможность связаться друг с другом в любую минуту, частично успокаивала их обоих, хотя они оба по-прежнему неохотно выпускали один другого из поля зрения, опасаясь, что стоит им только расстаться, как с кем-нибудь из них случиться беда. А вот беременность Эйлин тяжким грузом легла на его плечи, мучая сомнениями и горькими раздумьями. Северус по-прежнему боготворил свою девочку, она по-прежнему оставалась для него самой любимой, привлекательной и желанной. Но вопрос об отцовстве и о том, как же ему относится к этому ребёнку, камнем лежал у него на сердце, давил на психику и рвал мозг на части. Он долго не мог уснуть, обнимая мирно посапывающую во сне жену, переполненный нежностью к ней и страхом от того, что эту нежность может убить в нём отношение к существу, отцом которого он мог считать себя с вероятностью лишь в пятьдесят процентов.