Наши в Хогвартсе (продолжение)

— Минерва, что вы знаете об Уолтере Шафике? Снейп сидел в кресле напротив директорского стола, опираясь на подлокотники и соединив подушечки пальцев. Он пришёл сюда сразу после ужина и теперь молча разглядывал директора, пока та откладывала в сторону разбросанные по столу пергаменты. Да, эта должность приносит гору забот и всяких неотложных дел — ему ли не знать. Учебный год только начался, а на лице Минервы уже явственно проступала усталость. Услышав его вопрос, она подняла глаза на Снейпа и вопросительно взглянула на него. — Судя по фамилии, это представитель рода чистокровных, внесённых в «Справочник», — ответила она. — Но я о нём не знаю ничего. В Хогвартсе он не учился, его имя не попадало на страницы газет, он не работает в Министерстве и не занимается никакой общественной деятельностью, так что… — Ну, как я успел выяснить, общественной деятельностью он занимается, и очень активно. Правда, держит это в строгом секрете. Но это только пока. Минерва бросила на Снейпа быстрый вопрошающий взгляд, но промолчала, в ожидании продолжения. — Уолтер Шафик — глава недавно созданной тайной организации и, так сказать, преемник почившего Волан-де-Морта. — Вот как? — Минерва пытливо взглянула на Снейпа, будто пытаясь понять, не шутит ли он. — Именно так. Не больше и не меньше. И, судя по вашей реакции, никто из работников Министерства, с которыми вы общаетесь по долгу службы, ничего вам про это не говорил. — Вы правы, Северус. Я впервые слышу от вас и о нём, и о его организации. И, естественно, мне хотелось бы знать, откуда у вас эти сведения. Портреты директоров Хогвартса хранили молчание, как будто тоже приготовились внимательно выслушать всё, что скажет Снейп. Декан Слизерина откинулся на спинку кресла и заговорил своим густым, чуть глуховатым голосом, из-под полуприкрытых век наблюдая за реакцией Мак-Гонагалл. Его голос был ровным и бесстрастным на протяжении всего повествования. Казалось, что он говорит не о себе и своей жене, а ком-то совершенно постороннем, не имеющем к нему никакого отношения. Зато по мере его рассказа Минерва бледнела, вздрагивала, поджимала губы или начинала нервно теребить пальцами кончик попавшегося случайно под руку пергамента. Иногда она набирала воздуха, будто пытаясь что-то сказать, но так ни разу и не решилась перебить рассказчика. Когда Северус умолк, Минерва тяжело опустила голову на руки, которыми она опиралась на стол и несколько секунд просидела неподвижно, переваривая полученную информацию. Потом подняла голову и взглянула на Снейпа: — Северус, почему вы не сказали мне обо всём этом раньше? — Не хотел выглядеть в ваших глазах параноиком, — усмехнулся он. — Пока они не стали действовать, всё, сказанное мною выглядело бы, как домыслы или мания преследования. Впрочем, такую же позицию по отношению к Шафику заняло Министерство. Пока его организация копит силы и ничего не предпринимает, их как бы и не существует. Хотя, я уверен, в Аврорате знают о ней. Вопрос в том, ставят ли они об этом в известность Кингсли. — Я завтра же встречусь с ним, — Мак-Гонагалл была взволнована, — занят он или нет, но я заставлю его выслушать меня. — Минерва, я завтра же с утра договорюсь с Кингсли о вашей встрече с ним, — подал голос портрет Дамблдора. — И сообщу тебе, в какое время она состоится. — Благодарю, Альбус. — Только не горячитесь так, Минерва, — Снейп смотрел на неё снисходительно, напомнив Директору те времена, когда у неё почти ни дня не обходилось без стычки со слизеринским деканом. — Я постараюсь, — Минерва поджала губы, бросив на Снейпа недовольный взгляд. — Вы ведь поставите меня в известность об итогах вашей встречи с Министром? — примирительно спросил он. — Всё-таки я — лицо наиболее заинтересованное. — Разумеется, Северус, — Мак-Гонагалл неожиданно для самой себя перестала сердиться, вспомнив, что совсем недавно довелось пережить ему и его жене. — А вы…. Надеюсь, теперь вы будете держать меня в курсе всего, что связано с этим…. Шафиком? — последнее слово она произнесла брезгливо, будто с отвращением выплюнув его. — Да, — коротко кивнул Снейп. — Для вас двери моего кабинета всегда открыты, Северус. В любое время дня и ночи. В любое, — подчеркнула Мак-Гонагалл. — Благодарю вас, Минерва. — Северус, мальчик мой, — вновь заговорил Дамблдор на портрете. — Если тебе вдруг понадобятся какие-нибудь сведения в Министерстве, обращайся непосредственно ко мне. Мой портрет висит в кабинете Министра магии, поэтому я всегда смогу попросить его раздобыть эти сведения для тебя. Северус неопределённо хмыкнул: — Как вы думаете, Альбус, может, мне стоит повесить ваш портрет у себя в кабинете, чтобы не бегать сюда всякий раз, как мне понадобится узнать или передать какие-то сведения? — А что, мальчик мой, это мысль, — Дамблдор не обратил никакого внимания на звучавшую в голосе Снейпа иронию. — Так было бы значительно удобнее. — Я подумаю над вашим предложением, Альбус, — скептически ухмыльнулся Снейп. Он встал и быстрым шагом направился к выходу. Северус понимал, что это глупо, но боялся оставлять Эйлин надолго одну. Да что там лукавить? Он просто боялся выпускать её из поля своего зрения, хотя делать это ему приходилось постоянно. И, всякий раз возвращаясь к ней, Северус почти бежал, ощущая тревогу и беспокойство, тщетно стараясь утихомирить бешено колотящееся в груди сердце. И только увидев Эйлин и убедившись, что с ней всё в порядке, он постепенно успокаивался, пытаясь с помощью сарказма и самоиронии скрыть ту мучительную тревогу, которая гнала его к жене минуту назад. Первым делом заглянув к себе и убедившись, что Эйлин, живая и здоровая, что-то увлечённо пишет, сидя за столом, Северус коснулся губами её виска и отправился в гостиную Слизерина. Поговорив со старостами и убедившись, что на факультете всё в порядке, он вернулся домой и принялся за проверку домашних заданий. «Сегодня — никаких отработок», — решил Северус. Сегодня он проведёт вечер с Эйлин. Для него и так все дни тянулись теперь слишком долго. Он успевал соскучиться по жене ещё до обеда, несмотря на бесконечные уроки, домашние задания, отработки и ещё Мерлин знает, какую кучу всяких дел, больших и маленьких. Все эти дела не мешали Северусу скучать по Эйлин и с нетерпением ждать вечера, чтобы коснуться её, ощутить её тепло, вдохнуть запах её волос и утонуть в мерцании глаз… Он скучал по ней, как мальчишка, в нетерпеливом ожидании ласк и прикосновений, всякий раз будораживших душу и наполнявших её эмоциями, к которым он никак не мог, да и не хотел привыкать. Северус знал, что она тоже ждёт этих минут, ждёт и скучает по нему. Он до сих пор удивлялся тому, что кто-то может ждать его и по нему скучать. По нему — человеку, на которого всем всегда было наплевать. Разве к этому можно привыкнуть? Северус не думал об этом, скорее, чувствовал её отношение каждой клеточкой своего тела. И это притягивало его к Эйлин и привязывало сильнее всяких слов и размышлений. И даже сейчас, когда традиционный секс для них находился под запретом, ничто не могло помешать им доводить друг друга до высшей точки исступлёнными ласками, безумной фантазией губ, пальцев и языков. Им было хорошо уже от того, что они были вместе, рядом, что их дыхания сливались, а сердца бились в такт. Если бы Северусу кто-то сказал раньше, что такое возможно — он бы высмеял лжеца. И он был бесконечно благодарен этой девочке за то, что она сумела полностью перевернуть всё его мировоззрение и разрушить понятия, которые он раньше считал для себя незыблемыми. *** «Северус, зайдите ко мне сразу после занятий», — гласила записка Мак-Гонагалл, переданная ему домовым эльфом прямо на уроке. Директор пропустила обед и, судя по всему, только что вернулась в замок. Урок этот был на сегодня последним и обещал быть вполне спокойным, как, впрочем, и большинство сдвоенных занятий, на которых присутствовали студенты Райвенкло и Хаффлпаффа. Четвёртый курс был уже достаточно взрослым, чтобы относиться к предмету ответственно и достаточно дружным и сплочённым, чтобы не досаждать друг другу мелкими пакостями. Ум и доброта всегда сочетаются лучше, чем хитрость с безрассудством. Снейпа всегда удивляло, кто только придумал эту систему — сводить на уроках Слизерин с Гриффиндором. Кажется, это «кто-то» терпеть не мог ни студентов, ни преподавателей, обрекая всех на заведомую нервотрёпку. Куда логичней было бы свести Слизерин с Райвенкло, а Гриффиндор с Хаффлпафом. Надо будет предложить это Мак-Гонагалл, мельком подумал Снейп. Он постарался поскорее завершить урок, дождался, пока последний студент закончит копаться со своей сумкой и наконец-то покинет класс, запер дверь, наложив на неё заклинание и быстрым шагом отправился в кабинет директора. Его чёрная мантия, как и прежде, эффектно развевалась у него за спиной, когда он стремительно шёл по длинному коридору. Эйлин как-то сказала ему, что теперь в его походке и движениях чувствуется величие. Северус не замечал этого, попросту продолжая следовать своим привычкам. Зато это замечали другие. Профессор зельеварения вот уже несколько раз с удивлением ловил на себе нацеленные на него восхищённые взгляды некоторых студенток. Раньше во взглядах, устремлённых на него, он видел лишь страх, презрение, ненависть или брезгливость. И теперь его очень удивляли и раздражали взгляды, полные восхищения, а то и откровенного любования. Драккл их подери, что они напридумывали о нём и вообще, что себе позволяют?! Ненависть, которую испытывали к нему Бёрк, Харт и Флинт, были гораздо привычнее и понятней. Снейп остановился перед статуей горгульи, заботливо восстановленной вместе со всем остальным замком, и произнёс пароль: — Шоколадная лягушка. Кажется, Мак-Гонагалл решила продолжать традиции, заведённые Дамблдором и придумывала дурацкие пароли в стиле покойного директора, чтобы позлить посетителей. Снейп вошёл в кабинет. Минерва молча указала ему на кресло и, пока он усаживался, установила на дверь Заглушающие чары. Снейп молча ждал Подняв глаза на портрет Дамблдора, он увидел, что рама пуста. Очевидно, Альбус присутствовал при разговоре Мак-Гонагалл с Кингсли и теперь не считал нужным слушать его в пересказе Минервы. Она начала без предисловий: — Кингсли слышал об организации Шафика. Она была зарегистрирована и получила лицензию, как кружок по изучению Восточной магии с целью её органичного слияния с западной магической традицией. Предполагалось, что её члены возьмут всё лучшее, что есть в Западной и Восточной магии и сделают эти знания достоянием общественности. — То есть, он знает только это? — бровь Снейпа недовольно поползла вверх. — Нет. Ему доложили о том, что некоторые молодые члены организации ведут разговоры со сверстниками о возрождении идей Волан-де-Морта, да что там — откровенно вербуют сторонников. Но поскольку они не предприняли ни одного действия, не совершили ни одной акции, никаких претензий к ним предъявить невозможно. Снейп недовольно кусал губу. — Минерва, вы спрашивали его насчёт Указа о запрете подобных организаций? Почему он до сих пор не подписан? — Кингсли говорит, что по поводу этого Указа разгорелась ожесточённая дискуссия. Некоторые считают его противоправным и недемократичным. Мол, нельзя сажать в Азкабан за идеи. Вот если эти идеи воплотятся в какие-то незаконные деяния, тогда…. — в голосе Мак-Гонагалл явственно слышалась досада. — А сам он что думает по поводу этого Указа? — было заметно, что Снейп разделяет чувства Директора. — Сам он готов его подписать, — Минерва вздохнула, — поэтому сейчас поручил правоведам подготовить усиленное обоснование необходимости принятия этого документа. На основании всего услышанного от меня, он понимает насущную потребность в этом Указе. И понимает также, почему кое-кто заинтересован в том, чтобы он не был подписан. — И он знает, кто конкретно тормозит подписание? — Мне он этого не сказал, но у меня создалось впечатление, что знает. Вы же понимаете, что Министр не будет отчитываться мне в своих действиях и умозаключениях. — Разумеется. Кстати, Минерва, вы не спросили у него, кто выдал Шафику лицензию? — Спросила. Кингсли сказал, что его этот вопрос тоже заинтересовал, и он обязательно это выяснит. И самое главное…. Он очень хотел бы встретиться с вами, чтобы обсудить всё лично. — Он назначил время и место встречи? — Он сказал, что оповестит вас о времени встречи через Альбуса. — Хорошо. Это всё? — Снейп выпрямился в кресле. — Да. — В таком случае я пойду. — Северус, — тон Мак-Гонагалл стал менее официальным. — Думаю, как только Кингсли поторопится с подписанием Указа, Шафик решит активизировать свои действия. Он постарается осуществить свою месть до того, как Указ вступит в силу, и его организация окажется вне закона. Пока у него развязаны руки, вы с Эйлин находитесь в опасности. — И не только мы, — Северус был спокоен, как будто речь шла о составлении учебного плана. — Поттер с друзьями находятся в гораздо большей опасности. В Хогвартсе по крайней мере, меньше подозреваемых. В Лондоне врагом может оказаться каждый встречный. — Вы правы, Северус. Тем не менее, я прошу вас — будьте осторожны и не действуйте в одиночку. Согласуйте со мной ваши планы, чтобы в случае чего, я имела представление о том, как вам помочь. — Договорились. Снейп легко поднялся с кресла и быстро покинул кабинет директора. Разговор с Мак-Гонагалл, признаться, разозлил его. У Министерства под носом разрастается организация, проповедующая идеи, которые в недавнем прошлом привели к кровопролитной войне, а Кингсли выжидает и боится палец о палец ударить, чтобы придушить её в зародыше! И это тот самый бесстрашный и решительный Бруствер Кингсли, который столько сделал для победы над Волан-де-Мортом! Очевидно люди, становясь политиками, начинают мыслить как-то по-другому, переставая отличать главное от второстепенного. Впрочем, рано делать выводы до разговора с ним, одёрнул себя Снейп. Возможно, Министр предоставит ему какие-то свои соображения, которые покажутся ему убедительными. Ну, а пока профессора ждала гора пергаментов с домашними заданиями. И Эйлин, вновь колдующая над чем-то в кабинете зельеварения. *** Сова от Поттера прилетела к вечеру того же дня, доставив чете Снейп письмо следующего содержания: «Аддингтон подтвердил возможность влиять на поведение вредноскопа. Для этого существует специальное заклятие. Для каждого прибора можно устанавливать свой режим работы, поэтому вредноскопы у разных людей, находящихся в одном помещении, могут вести себя по-разному. На данный момент контрзаклятия не существует, оно находится в стадии разработки, поскольку сама возможность влиять на вредноскопы появилась совсем недавно. Поэтому вам сейчас на них полагаться не имеет смысла. Будьте осторожны. Кто придумал заклятие, Аддингтон не знает. Говорит, что история эта довольно тёмная и лично ему не нравится. Как-то всё слишком мутно и засекречено». — М-да…. Как видишь, на вредноскопы надеяться не приходится, — проворчал Снейп, раздражённо бросая письмо на стол. — Но мы по-прежнему будем делать вид, что считаем их защиту действенной и верим их сигналам. Надеюсь, пока эти, — он неопределённо кивнул на дверь, — заняты играми с вредноскопами, они не станут отвлекаться на что-то другое. — Да, конечно, — Эйлин рассеянно взглянула на мужа. Её взгляд был направлен будто сквозь него. Было заметно, что мысли её сейчас заняты отнюдь не вредноскопами. Внезапно схватив перо со стола, она стала что-то быстро записывать на куске пергамента. Буквы стремительно заполняли лист, а Эйлин продолжала лихорадочно строчить, боясь отвлечься и потерять мысль, напряжённо бившуюся у неё в мозгу. Северус умолк, не желая сбивать её. Он понимал это состояние внезапного озарения, когда ничто и никто не должен мешать записать, зафиксировать яркую вспышку сознания, которая может угаснуть в любой момент. Наконец Эйлин остановилась, отбросила перо на стол и откинулась на спинку стула. — Прости, милый. Я должна была срочно это записать. Кажется, я знаю, чем буду заниматься завтра весь день. Она потянулась, выгнувшись, как кошка после сна, и взглянула на мужа призывным взглядом, который она сама называла «бесстыжим». — Завтра занимайся этим сколько угодно. Лишь бы не сегодня вечером, — этот взгляд так много обещающий, всегда будил в Северусе радостное нетерпение. В такие моменты он чувствовал себя мальчишкой, готовым бросить всё и бежать на свидание к любимой. — Только не забывай о своей безопасности. — Ты тоже. Эйлин встала, подошла к Северусу, обняла его за талию и крепко прижалась к нему, спрятав лицо у него на груди. Он, обняв её в ответ, привычно потёрся щекой о её макушку, вдыхая знакомый запах её волос, такой родной и успокаивающий. — Ничего, — прошептал он, нежно поглаживая её по спине, — ничего, малыш. Скоро полнолуние. Я обеспечу нас защитой. Ты только береги себя. — И ты береги себя, родной, — Эйлин судорожно сцепила руки у него за спиной и прижалась так крепко, словно пыталась врасти в него, слиться с ним, чтобы ничто не смогло разъединить их, разлучить и разорвать эту связь. *** — Послушай, Северус, — Эйлин появилась в дверях ванной комнаты, когда её муж тщательно брился перед зеркалом с помощью специального заклинания, — в связи с тем, что стало известно о вредноскопах, тебе не кажется, что Бэкуорд мог быть непричастным к тому, что случилось на экзамене? — В отличие от тебя, мне есть о чём подумать с утра и без этого самодовольного болвана, — недовольно проворчал Северус. — Болван он или нет, но, если он не виноват, ты зря наложил на него заклятие.  — А если всё-таки виноват? Ты можешь с уверенностью утверждать, что он непричастен к происшествию на экзамене? — Северус закончил бриться и теперь смотрел в зеркало на отражение Эйлин, опираясь руками на умывальник. — Полной уверенности у меня, конечно, нет, — ответила она, тоже обращаясь к его отражению, — но он был так удивлён случившимся, что мне иногда кажется — это не он наколдовал тогда пауков. — Пока нет полной уверенности, пусть всё остаётся так, как есть, — твёрдо ответил Северус.- Если я буду точно знать, что он не виноват, я лично дам ему зелье, снимающее порчу, которую сам на него навёл. И вообще. С какого перепугу ты с самого утра так беспокоишься об этом Бэкуорде? — Да как-то само в голову взбрело. Думала об этих чёртовых вредноскопах, вспомнила про него… Если нам его специально подсунули для отвода глаз, то он зря пострадал от твоего зелья. — Ничего. Потерпит, — Северуса начинал злить этот разговор. — Думаю, мы сумеем разобраться, кто виноват, а кто не очень. Он открыл кран и склонился над раковиной, плеснув себе в лицо побольше холодной воды. Когда Северус выпрямился и взял с вешалки полотенце, Эйлин подошла к нему сзади, обняла со спины и прижалась всем телом, поглаживая руками его грудь поверх махрового халата. — Не сердись, милый, — она улыбалась, прижавшись щекой к его спине, а он замер, ощущая, как знакомая волна мурашек пробегает вдоль его позвоночника. — Что же ты делаешь со мной, бесстыжая девчонка? — голос Северуса был хриплым. — Я ведь здесь на работе…. Руки Эйлин скользнули вниз, провели по халату мужа в том месте, где он ощутил прилив крови в момент, когда она прижалась к его спине. Северус резко повернулся к ней и впился ей в губы страстным, настойчивым поцелуем. — Опоздаешь немного на свою работу, — ответила ему Эйлин, когда поцелуй был окончен, халат Северуса распахнут, а сам он стоял перед ней, всем своим видом подтверждая готовность не только опоздать на работу, но и вовсе послать её к драккловой матери. Эйлин схватила его за руку, потащила к кровати и резко толкнула на неё. В её глазах полыхнуло пламя, обдав Северуса таким жаром, что он забыл о том, кто он и где находится. «Ведьма», — с восхищением успел подумать он, растворяясь в страстных прикосновениях её губ и пальцев. *** — Северус, Альбус просил передать, что Кингсли ждёт вас сегодня в семнадцать часов у себя в кабинете. Воспользуйтесь моим камином, — Мак-Гонагалл подошла к Снейпу сразу после обеда и отозвала его в сторону, чтобы никто не смог подслушать их разговор. — Хорошо, Минерва, — при этом Снейп скривил губы, как будто услышал от Директора нечто весьма неприятное. Пусть те, кто тайно наблюдает за ним, думают, что ему не по душе подчиняться Мак-Гонагалл и что её распоряжения вызывают у него скрытый протест. Пусть считают, будто он недоволен тем, что пришлось уступить ей место директора Хогвартса, хоть, Мерлин свидетель, ему на самом деле никогда не хотелось занимать эту должность, отнимающую массу времени и мешающую делать то, что ему на самом деле было важно и интересно. Эйлин, всю первую половину дня провозившаяся в лаборатории, отправилась туда и после обеда. По её нетерпеливым жестам и лихорадочному блеску глаз, Северус понял, что у неё что-то получается, но не стал ни о чём расспрашивать, чтобы не сбить её настрой. Когда закончились послеобеденные занятия, он заглянул к ней в лабораторию. В котле на её рабочем столе остывала прозрачно-бирюзовая жидкость, часть которой была отлита в стакан и уже успела остыть. Перед Эйлин на столе лежала парализованная заклятием крыса, в глотку которой его жена закапывала из пипетки своё новое, экспериментальное зелье. Быстро справившись с этим, Эйлин наколдовала клетку, поместила туда крысу и освободила её от парализующего заклятия. Взглянув на все эти манипуляции, Северус сказал: — К пяти часам я должен быть в Министерстве. Кингсли хочет поговорить со мной. Надеюсь, с тобой ничего плохого не случится. — Надеюсь, с тобой тоже. Если ты не вернёшься к ужину, я буду вынуждена брать штурмом Министерство, — по лицу Эйлин невозможно было понять, шутит она или говорит серьёзно. — Если я задержусь, перед тем, как брать штурмом Министерство, взгляни на монетку. Я обязательно предупрежу тебя, если мой визит затянется, — ухмыльнулся Северус. Шутки — шутками, но ему было приятно сознавать, что есть человек, который поднимет всё и всех на уши по одному лишь подозрению в грозящей ему опасности. Он и сам всегда был таким по отношению к тем, кого брался защищать. Непривычно было осознавать, что кто-то готов на подобное ради него. — И ты не постесняешься прервать Министра, чтобы нацарапать послание на ребре монетки? — ухмылка Эйлин точь-в-точь повторяла ухмылку мужа. — Лучше я прерву Министра, чем это сделаешь ты, ворвавшись в кабинет через камин и размахивая волшебной палочкой, — Северус окончательно развеселился, представив себе эту картину. — Да уж, — хохотнула Эйлин. Во время этого разговора крыса в клетке вела себя довольно странно. Она была бодра и казалась здоровой. Но вот её вид… Он был слишком необычным для крысы. На её мордочке время от времени явно читались какие-то очень уж осмысленные выражения, граничащие с интеллектуальным озарением. В какой-то момент она встала на задние лапки и попыталась совершенно по-человечески открыть замок клетки передними лапками. Северус, машинально наблюдавший за зверьком, удивлённо поднял глаза на жену: — Что за зелье ты сварила? — Зелье, повышающее интуицию. Во всяком случае, цель была такой. — Не знаю, как насчёт интуиции, но интеллектуальные возможности оно точно расширяет, — Северус не отрывал взгляд от крысы. — Единственное, о чём я тебя прошу — не испытывай его на себе без меня. — О, уже прогресс, — улыбнулась Эйлин. — Раньше ты просто не разрешал мне испытывать мои зелья на себе. Теперь, хотя бы добавляешь «без меня». — Я же понимаю, что запретить тебе делать это невозможно, — Северус смотрел на жену с шутливым укором, — но я могу свести риск к минимуму, добившись, чтобы испытания проходили в моём присутствии. Так ты дождёшься меня? — Дождусь, — вздохнула Эйлин, — хоть искушение и велико. Смотри, какая она сидит вся из себя умненькая, — она кивнула на подопытную крысу. — Аж завидно. — Потерпишь. Ты ведь обещала, — тон Северуса уже не был шутливым. — Хорошо. Возвращайся поскорее, — обняла его Эйлин. — А ты будь осторожна. Не расслабляйся, береги себя, — он прижал её к себе. — Ты тоже, — прошептала она ему на ухо, коснувшись щекой его щеки.