Хочется чего-нибудь такого... земного

      Ваня замечает Фаллена недалеко от ограды, за забором, и обливается пивом от неожиданности. Но никто – ни Мирон, жующий шашлык, ни Порчи, играющий с Хесусом, ни кто-либо из собравшейся на даче толпы, – на внезапного гостя внимания не обращает, словно его и нет. А Фаллен, когда понимает, что Рудбой его засек, прямо лицом светлеет, машет руками и показывает, иди, мол, сюда.       Это странно. Не те у них отношения, чтобы Фаллену вдруг появляться в разгар корпоративной пьянки за городом. У них, если честно, вообще отношений нет. Никаких. Они даже в инстаграме друг на друга не подписаны. А то, что сосались однажды по пьяной лавочке, да фанфик (NC-17, флафф, размер мини) по ролям читали – не считается. Совсем! Но к ограде Рудбой зачем-то идет.       Фаллен нетерпеливо притопывает на месте, а, как только Ваня выходит за территорию участка и приближается, тащит его в лес за руку. Он не говорит ни слова, на приветствие только быстро кивает и бросает странный какой-то, виноватый взгляд. Может, в Рудбое говорит выпитое пиво, а, может, приятная тяжесть шашлычка в желудке мешает волноваться по пустякам, но за Фалленом Ваня тащится послушно, только прикуривает на ходу.       Они идут какое-то время. Фаллен так и молчит, только прибавляет ходу, чуть ли не бежать начинает. Пока они не выходят на небольшую лесную опушку, симпатичную такую, уютную. И с домиком на дереве, кривоватым, рассохшимся, но по-своему колоритным. Ваня и не знал, что тут такое чудо есть, а ведь с парнями в свое время они весь ближайший лес облазили, даже на ночевку с палаткой как-то выбирались, хотя есть большой дом, которого на весь Букинг хватает. Но вот, романтики захотелось.       В домик можно забраться, наверное, и по самому дереву, толстому массивному дубу, но и лестница веревочная болтается. Она на удивление крепкая, новенькая и чистая, особенно в сравнении с покосившимся дряхлым домишкой. Рудбой дергает ее пару раз, чтобы проверить. Лестница крепкая, ладная, все еще пахнущая свежим деревом, но вот домик от такой проверки начинает кряхтеть.       Фаллен вдруг сдавленно мычит и смотрит в небо нечитаемым взглядом. А потом лезет целоваться. Ваня-то вроде и теряется, но поцелуй подхватывает сразу. И даже охуевает от того, как с Фалленом вдруг сладко. Совсем непохоже на его воспоминания с той пьянки. Сейчас острей, ярче и лучше. И вообще. Все это странное появление Фаллена, странная прогулка, странное молчание больше не напрягают. Но поцелуй заканчивается чертовски быстро. Рудбой даже руки распустить не успевает. Даже за жопу не помацал ни разочка, блин. Фаллен пытается отдышаться, впрочем, безуспешно, а затем хватается за перекладинку на лестнице. Он шустро поднимается наверх, а потом выглядывает из-за дверцы и выжидающе смотрит, нахмурив брови. И Ваня зачем-то лезет за ним.       Рудбой ждет, что сейчас лестница рассыплется под его весом или домик рухнет целиком, но поднимается все же без происшествий. И в недоумении оглядывается. Потому что внутри целое жилище, чистое и вовсе не ветхое. Потолок достаточно высокий, чтобы Ваня мог выпрямиться во весь рост, хотя с земли домик казался крошечным, метра полтора от силы. Тут и кровать, простая, деревянная, но как будто новая, и шкаф, и тумбочка. Даже небольшой мягкий диван напротив какого-то странного монитора. Рудбою уже кажется, что он просто перебрал бухла и на солнышке перегрелся, вот и словил глюк, но губы все еще горят от поцелуя Фаллена. Да и сам он – только руку протяни, рядышком. Мнется и теребит нижний край футболки. – Что за херня тут происходит? Ты так и собираешься молчать?       Фаллен сначала кивает. Потом отрицательно мотает головой. А потом быстро чмокает Ваню в губы. – Прости. – Голос Фаллена странно искажается, плывет, скрипит.       И пространство вокруг начинает вращаться и крутиться. Ваня как-то запоздало понимает, что его чем-то кольнули в шею. Ебнулся бы на пол, но Фаллен не дает, подхватывает. Тащит к постели. И единственное, о чем Рудбой успевает подумать, перед тем как отъехать, это о том, что оказаться с Фалленом в койке он хотел при других обстоятельствах.       Ваня приходит в сознание в том же самом домике, но теперь все вокруг выглядит совсем иначе. Он ошарашено крутит головой по сторонам, но так и не может зацепиться взглядом за что-то конкретное. Кровать уже не деревянная, а будто пластиковая, но, когда Рудбой трогает рукой изголовье, оно поддается, сминается и тут же возвращается в прежнюю форму. Вся мебель, похоже, сделана из такого же материала, кроме диванчика и кресла – они мягкие на вид, пушистые.       Он все пытается сформулировать, что именно в окружающем пространстве не так, но потом понимает, что сам воздух не такой, каким должен быть. Не бесцветный, а с легким радужным оттенком. Не невесомый, а плотный, почти осязаемый. Рудбой чувствует, как начинает паниковать, потому что – ну блядь, он не так уж много и выпил, чтобы такие мультики ловить. Он разглядывает свои татухи на кистях, чтобы хоть чуть-чуть прийти в себя, но это не помогает: привычные рисунки от странного воздуха выглядят чужими.       Так. Дышать. И сосчитать от одного до десяти. Или до ста. Может, отпустит. Ваня зажмуривается так, что под веками цветные пятнышки плясать начинают, но досчитать успевает только до трех. Потому что слышит шорох, а потом и тихий кашель. Рудбой открывает глаза медленно-медленно. С опаской. И не зря. Он матерится долго, со вкусом. Зажмуривается опять на пару секунд в надежде, что, когда проморгается, все изменится. Нихуя не срабатывает.       Это Фаллен. В этом нет сомнений. Глаза, овал лица, фигура – все его. Но выглядит он так ебано и нелепо, что у Вани кроме матов слов просто нет. Фаллен зачем-то нацепил на себя комбез из кожи, плотный и в обтяжечку, густо-зеленого цвета и с желтыми меховыми вставками на плечах и бедрах. А еще… Рудбой утыкается лицом в ладони и стонет. Блядь. У Фаллена рожки. Подвижные, гибкие, как у улитки, только с симпатичными пушками на концах. Желтенькими, под цвет вставок на комбезе.       Любопытство побеждает. И Ваня заставляет себя снова посмотреть. Помимо совершенно идиотского костюма и рожек, блядь, у Фаллена еще много всего интересного. Уши, например. Как у эльфов в рисованных фэнтези, длинные, с острыми кончиками, только они помимо этого еще и мохнатые, с кисточками. Ваня видел такие в детстве у рыси, в зоопарке. Только тут они зеленые, под цвет комбинезона, ебаный ты в рот. А еще у Фаллена больше нет бородки. Зато есть темная подводка на глазах и цветная переливающаяся краска на бровях и ресницах. И волосы до плеч достают, и часть их на макушке собрана в милый пучочек.       Ваня понимает, что дышать становится тяжело, а комната и Фаллен вместе со своими рожками и кисточками на ушах начинают вращаться перед глазами. Кажется, Рудбой собирается упасть в обморок, но вдруг чувствует в руках что-то холодное. Фаллен встревожено смотрит и сует Ване стакан с розоватой жидкостью. А еще он что-то лопочет, говорит совсем-совсем непонятно. И взволнованно трясет пушками на голове. Рудбой залпом выпивает содержимое стакана. Потому что уверен: хуже уже быть не может. На вкус вода самая обыкновенная, только кисловатая, будто лимона туда добавили, но она помогает. Паника отступает, мысли прочищаются.       Фаллен неуверенно улыбается, снова непонятно говорит, а потом резко протягивает к Ване руку и что-то быстро цепляет на мочку левого уха. Рудбой пугается, дергается, но ему не больно, только в голове на секунду появляется тихий шорох, но и он скоро стихает. – Так лучше? – Теперь Ваня Фаллена понимает. Он растерянно трогает штуковину у себя на ухе, похожую на металлическую крупную серьгу, но снимать не спешит. – Что, блядь, лучше? Я крышей поехал, да? Что происходит?       Фаллен расстроенно поджимает губы, рожки у него поникают, будто съеживаются. Он отходит от Рудбоя на другой конец комнаты. А Ваня чувствует себя дебилом. Потому что задница Фаллена, затянутая плотной кожей, выглядит просто отлично. Аппетитно, блин. Самое подходящее время об этом думать, ну да. Он заставляет себя перевести взгляд хоть чуть-чуть выше и давится воздухом. Оказывается, у Фаллена есть не только аппетитная жопка. У него еще есть крылышки, блядь. Симпатичные, небольшие, сантиметров по сорок каждое. Тоже шерстяные на вид, мохнатые такие, как уши. И цвета такого же. Рудбой пытается сосредоточиться на чем-то понятном и менее пугающем, чтобы опять не запаниковать, но Фаллен разворачивается, так что его задница больше не видна. Блин. – У меня не было другого выхода. Извини. – Фаллен шагает по комнате туда-сюда, отчего у него трепыхаются кисточки на ушах, а Ваня, которого от этих метаний начинает укачивать, хочет попросить его встать уже спокойно. Но почему-то не решается. Фаллен сам останавливается, замирает в каком-то метре от Вани. – Ладно. Вообще-то был. Но мне лень. – Серьезно? – Не то чтобы лень, но… Слушай. Все очень сложно. Но тебе ничего не грозит. Ты в полной безопасности. – Да? – Фаллен снова начинает ходить, но Рудбой не выдерживает. Хватает его за руку, жестом прося помолчать. – Замри. Иначе я сейчас блевану. – Оооу. Ладно. – Давай по порядку. – Ваня приглашающе хлопает по кровати рядом с собой, хотя это, конечно, не его постель и не его дом. И не его, блядь, планета? Мир? Вселенная? Фаллен безропотно садится рядышком, складывает руки на коленях. И застывает, как статуя. Только кисточки на ушах немного трясутся. – Можно… Можно ухо потрогать? – Ухо? – Фаллен смущенно и неуверенно улыбается, но кивает. – Можно.       Блядь. Ухо классное. Гибкое, тепленькое, шерстяное и такое… классное, да. Мех на кисточках шелковистый, светлый на кончиках и темно-изумрудный у основания. – А косички не пробовал плести? – Нет! – Фаллен возмущенно дергает головой и отодвигается. – Косички не пробовал. – А потом добавляет, вроде и нехотя, но как-то кокетливо: – Уши… очень чувствительные. – Ладно. Давай без косичек. Что происходит, а? Где мы? Почему ты в костюме из порно про Хэллоуин? – Что??? Сам ты… – И кисточки на ушках, и пушки на голове воинственно топорщатся. А Рудбой себя мысленно ругает, что про крылья не додумался спросить. Они тоже, наверное, прикольные на ощупь. – Извини. Отличный костюм. Охуенный просто. Очень тебе идет. А теперь, блядь, рассказывай.       Сбивчивый короткий рассказ Фаллена оставляет Ваню в растрепанных чувствах. С одной стороны, вся эта ебань про иные расы, другие планеты и путешествия через порталы на домиках для деревьев вызывает вполне понятное недоверие. Потому что Рудбой хоть и любит иногда пересмотреть “Звездные войны”, но поверить вот так, с наскока, во внеземную цивилизацию не очень-то и просто. Но с другой… То, что Фаллен пришелец, объяснило бы очень, очень многое. Ваня достаточно странных и пизданутых на всю голову людей в своей жизни встречал, но Фаллен – вот честно – затмевал их всех вместе взятых. Все эти штуки с шипперами и фансервисом, а потом и личные подкаты, сначала на стримы, потом в директ, а там и до появления на пороге дома дошло. Так что да, поверить, что Фаллен инопланетянин, Ваня может. Хотя Рудбой, конечно, со временем смирился и даже начал от их общения удовольствие получать. Ну, особенно на последней встрече в баре, той самой, с литературными чтениями, обменом любезностями и слюной.       Фаллен молчит, только неуверенно посматривает на Ваню и грустно протяжно вздыхает. А Рудбой пытается переварить все услышанное и примерить на свою реальность, но выходит как-то хуево. – Ладно. Допустим. Про то, что ты можешь летать на этом своем домике между планет, я понял. – Телепортироваться. – Похуй. Про то, что ты жил последние пару лет на две планеты, – тоже. Что у тебя закончилась какая-то штука, позволяющая находиться на Земле, вроде понятно. – Вообще-то, она не закончилась. У меня ее спиздили. А резерв испортили. И я даже знаю, кто это сделал. Пидорасы сра… – Фаллен вскакивает, но Рудбой хватает его за руку и тянет обратно. – Ну, в целом, да. И маскировка, и языковой фильтр, и кислородный клапан. Я, конечно, уже немного адаптировался, но личных ресурсов хватает совсем на чуть-чуть. Поэтому мне пришлось… – Хорошо. Я-то тут причем?       Фаллен разворачивается к Ване лицом и скрещивает руки на груди. Он выглядит очень возмущенным и сердитым, но Рудбой только прыскает от смеха. Потому что желтые пушки трясутся и чуть слышно трещат, чем-то напоминая кончики хвостов у гремучих змей. Только мохнатые. Наверное, на этой планете вот это вот должно считаться предупреждением или устрашением, но… Серьезно? Эти штуковины такие миленькие, что Ваня еле сдерживается, чтобы не потыкать в них пальцем. Фаллена такая реакция явно не радует. Он поджимает губы, а по его бровям вдруг пробегают маленькие электрические разряды. Охуеть. – Рудбой, ты тупой что ли? Я же только что объяснил. И только попробуй! – Он указывает пальцем на один из пушков. – Они еще чувствительней ушей. – Ну уж прости! – Ваня от такой наглости сам начинает злиться. – Меня похитили. Мне втирают какую-то дичь. На меня трещат… какими-то штуками! А я еще и тупой? – Ладно. Можешь потрогать. Только аккуратно.       Зарождающаяся злость испаряется, как и не было. Рудбой, словно завороженный, протягивает руку. Сам боится сделать больно, поэтому двигается буквально по миллиметру. И не может сдержать пораженного вздоха. Тонкие волоски, словно живые, сами тянутся к Ваниным пальцам, ласково касаются и щекочут. Ваня не очень-то понимает, как это может быть, но чувствует, что они ему рады. Соседний пушок тоже приходит в движение, тянется ближе и трется о костяшки, будто прося внимания. Это дико. Странно. Необъяснимо. Но очень, очень симпатично. Рудбой широко улыбается, проводит пальцами по левому, потом по правому. И вдруг слышит какой-то невообразимый звук. Или урчание, или стрекот – что-то сложно объяснимое, но совершенно точно довольное. А Фаллен подскакивает на месте, зажимает себе рот ладонью и смотрит теперь на Ваню чуть ли не с ненавистью. И заливается румянцем от самого лба до подбородка. По крайней мере, Рудбой надеется, что это румянец, а не симптом какой-нибудь смертельной болезни: кожа Фаллена приобретает неровный бирюзовый оттенок, на щеках ярче, чем везде. – Ты… – Ваня прочищает горло и пытается подобрать подходящие слова. – У тебя синяя кровь? – Цвета морской волны вообще-то. – Фаллен говорит невнятно, потому что все еще зажимает себе рот. Потом тушуется и опять складывает руки на коленках, как самый примерный мальчик в мире. – Прикольно. И мурчишь ты прикольно. – Я не мурчу! Это уникальный звуковой способ показ… – И штуки эти тоже. Прикольные. – Рудбой показывает на свою голову, где у него-то никаких рожек нет, но Фаллен кивает, постепенно светлея лицом, пока кожа окончательно не возвращает нормальный оттенок. – Но я все еще нихуя не понимаю.       У Фаллена, видимо, какие-то внутренние метания. Он долго молчит, смотрит перед собой отсутствующим взглядом, пару раз начинает накручивать на палец шерсть кисточек, но быстро прекращает. А потом решительно хлопает ладонями по коленям, выдыхает и становится вдруг похожим на себя, того, которого Рудбой привык видеть. Не внешне, нет, потому что рожки, уши и вот это все никуда не девается, но глазами, выражением лица – да. – Ты будешь злиться. Возможно, ты меня даже захочешь отпиздить. Но, как у вас там говорят? Оторвать пластырь – вжух и все. Больно, но быстро. – Ну давай. Рви свой пластырь уже. – Я привез тебя сюда, потому что нам надо вступить в брачный союз. Потому что так я получу решающий голос и право вето, а остальные правители не смогут настоять на войне с Землей.       Наверное, у Вани с головой проблемы. Да. Точно. Может, упал где? Это объяснило бы такие приходы. Наверное. – Брачный? В смысле, блядь? Какая война? Что значит “остальные”? Ты что – правитель? Фаллен, да тебе кота доверить нельзя, ты же долбоеб. Какой из тебя правитель? – Эй! Сам ты долбоеб! – Фаллен вроде и оскорбляется, но так, не сильно. – Вот и остальные думают так же. И не слушают меня. А я, между прочим, умные вещи говорю. – Да? Например? – Например, не нападать на твою планету, идиот. А ты еще и обзываешься. И кот у меня есть. Ладно, он не совсем кот. Но это детали.       Фаллен пускается в немного путанный, но в целом интересный рассказ. Ваня увлекается незаметно для себя и спустя какое-то время даже начинает что-то понимать. Правда, название планеты он так и не запоминает – у него всегда была плохая память на бессмысленные последовательности букв и цифр.       Власть на планете поделена между семью правителями, каждый из которых понимает в какой-то области лучше остальных. Экономике, космических полетах, военном деле и прочем. На вопрос, чем же выделяется сам Фаллен, Рудбой ответа, правда, не получил – только кокетливую улыбку. За Землей наблюдение ведется уже давно, но только последнее время ее судьба вызывает настоящие опасения: люди совсем заигрались в войны, да и саму планету со всеми ее обитателями разрушают каким-то дикими темпами. В отличие от остальных правителей, Фаллен категорически против военного вмешательства, настаивает на высадке на Землю десятка агентов, чтобы незаметно вправить мозги всяким президентам-идиотам и этим ограничиться. Потому что Землю он искренне любит, а людей не считает такими уж пропащими. Только вот единственный голос Фаллена в совете практически бесполезен, потому что все остальные давно поглядывают на Землю с алчным блеском в глазах. – Нет, можно, конечно, их всех отравить. Или отправить в ссылку. К вам же, но без транспорта домой, чтоб пожили и поняли, как неправы. Но это же заморачиваться надо, сообщников искать, продумывать что-то. – Фаллен разводит руками и делает такое лицо, мол, ну ты понимаешь, где я, а где все эти заговоры. Рудбой, блядь, понимает и с трудом борется с желанием надавать ему по чудесным мягоньким ушам. – Так что пришлось вспомнить о старом-добром пункте про брачные межпланетные союзы. Я получу неоспоримый вес в совете, как супруг землянина, и право наложить вето на все военные операции. Круто, да?       Ваня щипает себя за бедро, больно, с оттяжечкой. Чтоб убедиться, что это не сон. Он смотрит на Фаллена, который, кажется, не видит во всех этих логичных объяснениях никакого пиздеца, и даже не знает, как до него донести свою мысль. – Ты охуел, да? – Почему это? Поверь, у нас вполне мирная планета. Это только по поводу Земли у этих придурков пунктик. Но против закона – особенно такого древнего – никто не пойдет. – А меня ты случайно спросить не хочешь? – О чем?       Фаллен, видимо, искренне не понимает. Хлопает своими подкрашенными, сука, ресницами и недоуменно сводит домиком подкрашенные, сука, брови. – О том, согласен ли я, может быть? Хочу ли я на тебе жениться? Есть ли у меня желание сваливать с моей планеты? Не похуй ли мне на эту всю чудесную межгалактическую историю? – Ааааа. Ты об этом. – Фаллен кивает и легкомысленно машет рукой, отчего мех на ушах красиво волнуется, а рожки бодро дрыгаются в разные стороны. – Неа, зачем об этом спрашивать. Я тебе нравлюсь. Ты хочешь со мной спариваться. А брак – это так, формальность. На Земле он даже не будет иметь юридической силы. И, – он понижает голос до шепота, – мы так-то одного пола. В твоей стране вообще такие союзы запрещены. Погоди. – Он встает с кровати и доходит до стеллажа, и возвращается, держа в руках матовую темную сферу. Садится обратно, но уже ближе, чем сидел до этого, и тычет Ване этой сферой в лицо, хотя в ней совершенно точно ничего не видно. – Вот. Наши аналитики еще перед моей первой высадкой провели поиски. И нашли мне идеального партнера. Тебя то есть. Я даже имя твое взял, чтобы признать наше единство. Хотелось бы, чтобы у нас все с тобой развивалось не так быстро, но что уж теперь. – Спар… Сп-п… Спариваться?       Рудбой вспоминает то чувство, которое у него появилось, когда Фаллен впервые влетел к нему на стрим, начал активничать и звать в кино. Тогда Ване тоже подумалось, что его загоняют в ловушку, что все, он попался, не денется больше никуда. И так оно и оказалось, если честно. Он раздраженно стонет и пытается найти какие-то аргументы, весомые доводы. Но мозг почему-то упрямо цепляется за слово “спариваться” и всякую непотребщину. – Ну да. – Фаллен вдруг смущается, смотрит на него с робкой улыбкой. Откладывает сферу, берет Рудбоя за руку и подмигивает. – У нас это, правда, не сильно одобряется. Но, знаешь, я же не просто так считаюсь сторонником продвинутых взглядов. Я, конечно, собирался сначала попробовать с тобой спаривание, а уже потом про брак и все эти межпланетные заморочки рассказывать. Не успел.       Ваня рассматривает их переплетенные руки и пытается вслушиваться в рассказ Фаллена о том, как его вынудили срочно бежать с Земли, чтобы он не успел с ним, с Ваней, договориться о союзе. Но мысли Рудбоя почему-то все никак не хотят идти, куда надо. Он проводит пальцами Фаллену по запястью и замечает, что привычных вен, как у людей, у него нет. – А вы тут что, не трахаетесь, что ли? – Нет. – Фаллен отрицательно мотает головой, отчего пушки на рожках сталкиваются и на доли секунд переплетаются волосками. – Но я считаю это очень большим упущением. – И как вы… размножаетесь? – Клеточно. Отсаживаем свою ДНК в инкубаторы, выращиваем. А ты что, хочешь потомство? – Нет! Потомства я точно не хочу!       Фаллен снова пускается в объяснения, до которых Ване почему-то совсем нет дела. Его больше волнует, не помешают ли им крылышки, когда они решат спариться, блядь. И нет ли у Фаллена еще каких-нибудь странных приблуд в организме. И все ли необходимые отверстия у него есть. Потому что рожки с ушами это, конечно, прекрасно, но жопка в кожаном комбезе прекрасней в разы. А уж без него – должна быть еще краше. – Хвоста у тебя нет? – Хвоста? Хвоста нет. А нужен? У нас отличные генные инженеры. Можно подать запрос. – Не очень.       А Ваня вдруг тянется к Фаллену, сам от себя не ожидая, и целует, осторожно придерживая за шею. Руками даже двигать боится лишний раз, чтобы не дернуть случайно все это мохнатое великолепие и не сделать больно. А Фаллен снова издает это свое не-мурчание и отвечает тут же, жадно и охотно. И Ваня как-то перестает думать, что затея со всякой этой космической мутью ему не по душе.       Пожалуй, они дошли бы и до проверки, как Фаллену лежится с крылышками на спине, и до спаривания, блин, но тут раздается странный треск. Ваня отстраняется, крутит головой в поисках источника звука. И больно прикусывает себе язык от неожиданности. В комнату залетает… что-то. Большое, размером с какую-нибудь пуму или льва, да и в целом похожее на дикую кошку. Только с крыльями. И с электрическими разрядами на рыжей, ослепляюще яркой шерсти. И с четырьмя парами таких же усиков как у Фаллена, только цвета другого. Зверюга удивительно ловко двигается, не задевая мебель, а потом складывает крылья и приземляется с глухим “бух” от мощных лап. – Гришенька! Кто тут хороший маааальчик? Кто тут такой красиииивый? Рудбой, это Гришенька. Гришенька, это Рудбой. – Фаллен расплывается в широкой улыбке, а животина подходит ближе, бодается крупной головой, с довольным вздохом укладывается на пол. А затем поворачивается к Ване и зевает, демонстрируя несколько рядов белых длиннющих клыков. – Только ты его не гладь пока, пусть привыкнет. – Даже не знаю, как смогу удержаться. – Пиздеж. Гришенька, даром, что мягонький на вид и вроде даже на котика похож, пугает до чертиков. – Ты уж как-то постарайся. – Фаллен сарказма не замечает. Он перебирает рыжую шерсть, поглаживает пушки. – Он подустал, конечно, на Земле тусить в кошачьей форме. – Ты брал его с собой? – Конечно, брал! Мы же с рождения вместе. У нас ведь нет таких родительских связей, как на Земле, к новорожденным, в которых видят потенциал, приставляют вот таких друзей. Они защищают, поддерживают, Гришенька даже советы дает хорошие. Ну и отвозит, куда надо, конечно. – У вас тут все летают? – Нет. Наши крылья почти бесполезны, мы не можем летать.       Гришенька засыпает. Или делает вид, что засыпает. А Фаллен осторожно встает, чтобы не наступить ему на шерсть, и жестом зовет Ваню за собой. Они выходят через небольшую дверь и оказываются на открытом пространстве. Площадка то ли из дерева, то ли из той же штуки, что и вся мебель, и Рудбой сначала боится даже шаг сделать. Но Фаллен уверенно берет его за руку и подводит к краю. Они сейчас действительно в домике на дереве, но земли, в которую уходит широкий темный ствол не видно из-за густого плотного тумана. Крона тоже теряется где-то наверху, но за туманом посветлее. Снаружи дом обвит каким-то светло оранжевым растением в мелкий белый цветочек, что окончательно добавляет всей картине сюрреалистичности. А вокруг, куда только хватает глаз, натыканы такие же домики, поменьше и побольше, и все они закреплены на стволах деревьев. – Если провести аналогию с Землей, то мы живем в том слое, который у вас называется атмосферой. Поверхность нашей планеты слишком горячая и токсичная, поэтому мы не спускаемся ниже вот этой защитной подушки. – Фаллен указывает рукой на нижний туман. – Если наебнуться из домика, то сразу не упадешь, завязнешь. На двадцать-тридцать часов, в зависимости от массы тела и того, как будешь двигаться. – И часто у вас тут падают? – Рудбой восхищенно осматривается вокруг. И наконец-то верит, что все это ему не снится. – Да нет. Пока никто еще не упал. Фаллен смотрит на Ваню внимательно, словно боится его реакции. Только ушами немного шевелит, почти незаметно, но миленько. – Тут очень красиво. – Да? Наверное. Только у нас нет почвы под ногами, понимаешь? Лесов. Морей. Снега. Ничего у нас нет, кроме вот этих деревьев и подушки из тумана. – Фаллен хмурится, а пушки будто вторят ему, тоже выглядят недовольными. – А еще у нас нет дури. – Вот это, конечно, жестко. – Рудбой понимает, что уже привык к нему такому – с рожками-ушками и прочей красотой. Он осторожно проводит пальцем по одному пушку, по другому. И Фаллен тепло, хорошо так улыбается. – А с собой привезти? – Она тут не работает. Или скачок через пространство на нее так действует, или воздух наш не так работает, но нихуя. Пшик. Только продукт переводить.       Они некоторое время еще стоят на площадке, Ваня разглядывает нижний туман, но с ним ничего не происходит. Впрочем, как и с верхним. Дважды мимо проносятся животные, похожие на Гришеньку, но так быстро, что рассмотреть их толком не получается. И все. Больше ничего не случается. Никаких тебе звездных дождей и мчащихся мимо космолетов. Да уж. С развлечениями тут не очень. – Слушай. Без обид, но я не хочу здесь жить. Тухло у вас тут. – А я о чем! Думаешь, я просто так на Земле тусую? Но я уже все придумал!       Фаллен утягивает Рудбоя в дом и заводит очередные увлекательные объяснения. А Ваня вдруг понимает, что согласен. Раз уж это для Земли и для спасения человечества, ага. И раз уж они после церемонии рванут домой, сразу же, как только Фаллен наложит на этих мудаков из Совета свое вето. Ну еще, может, пару раз полетают на Гришеньке верхом, хотя Ваня его все еще боится до икоты. И сферу ту, про идеальное партнерство, интересно посмотреть.       Главное, чтобы это все в итоге не оказалось сном, белой горячкой или глюком. Потому что где в Питере найти такой комбез и как уговорить того, земного, Фаллена его примерить, Рудбой понятия не имеет.