По-пацански.

Весна! Чудесная пора в российских городах! Оттаивает прошлогодняя грязь и появляется новая. А всякие «чёткие» личности, боявшиеся отморозить свои хлебобулочные изделия, начинают потихоньку выползать из гнёзд и собираться кучками на лавках в скверах, за гаражами, и даже на детских площадках возле подъездов (но это для самых ленивых и прошареных. Чтобы от дома не уходить далеко. И мамкины котлетосы всегда были в зоне досягаемости.), а так же в парках. Как и знаменитый батька нашего района — Макото Ханамия Сергеевич. Для своих кентов просто Ма-Хан. Кстати о нём. ... Сверкая стёклами сверхмодных тёмных очков-авиаторов, «новый русский», как сейчас называют таких как он, по-цивильному ведёт беседы со своими пацанами в парке. На груди его блестит золотая цепь, а в зубах цыганский перстень, кои присущи настоящим авторитетам. –… И тогда я ему как "НА(!)" чисто в бочину, ёптель бля! Он часа два мамку звал, пельмешей со сметанкой просил, — активно жестикулируя, рассказывал Макото. И из-за чего на весь парк разразилось довольное гыгыканье его братков. Малиновый пиджак главаря элиты района так сильно выделялся среди спортивных курток, что выглядел максимально несуразно. Но стоит ли говорить, что никто на это даже внимания не обращал? — Так ему и надо, в натуре — ответили справа. — Ага, пусть базар фильтрует, — подхватили слева. А Махангеевич, как кот Базилио, расплылся в улыбке. Легко утонуть среди возгласов одобрения. Почти так же легко, как и получить в щи от ровного пацана. — Ну чё, в «дурака» на щелбаны? — из-под лавки высунул лысоватую голову Мацумото, — Али так и будем как бабы трещать весь день? Вообще-то, я типа п… — договорить ему не дал Ханамия, который кроссовком пихнул его обратно под лавку. — Базар на ноль, зебра вокзальная. Поиграй в крестики-нолики с тараканами, — остальные снова начали удовлетворённо хыхыкать, — Можете даже на щелбаны, разрешаю. Пока подлавочный тролль смиренно улёгся обратно на бок со своей железной банкой «девяточки» в обнимку, Ханамия, изрядно утомившись разговором, надвинул кепку на лоб и, бесцеремонно поднявшись в один рывок, махнул рукой на прощание. Малиновый пиджак уже через минуту скрылся за поворотом. Все восторженно закивали на его молчаливый уход. — Махан чисто в своей манере лясы точит, да чешуёй блестит, — лениво улыбнулся Ямазаки. — И не говори, — прикрыв глаза, Сето откинулся на спинку лавки, — Мудак последний, но уважаю как родного деда, в натуре. Даже псина у забора лишний раз не почешется, если он косо на неё посмотрит. Типа, насколько всё у него под контролем, ясно, да? Точно помню, каждый, кто дорогу ему переходил, по-любому огребал. * плавный переход на заставочку с российскими дорогами, напряжённая бандитская музыка и сиплое дыхание астматика на заднем ряду * ... На дороге внезапно появился чёрный джип, внушающий ужас и уважение, со слегка затемнёнными стёклами. Не сложно догадаться, кто является владельцем этого зверя. На заднем стекле, кстати, в правом верхнем углу небрежно прилеплена наклейка в виде черепа. Макото ведь чисто эстет, за базар отвечает, на кистях носит железный кастет. В прокуренном салоне даёт о себе знать недорогой, но жутко вонючий машинный ароматизатор в виде ёлочки. Мускулистая правая рука Ханамии крепко держит баранку, а левая на поворотах нежно подстраховывает. Как говорит сам водитель: «с тачками — как с тёлками. Ласкаешь их, кормишь, возишься с ними в гараже каждую ночь, а в итоге… По-любому однажды какой-нибудь гаишник остановит и даст по лбу твоей ласточке. Бесит, блять, в натуре.» Кхм… но не важно. Важно то, что Ханамия начал подъезжать к нужному повороту, однако… Не он один. Водитель машины бюджетного класса, а в простонародье- нищеброд, решил свернуть туда же, куда и Ханамия, и, по правилам, второй должен был уступить, но… — МАТЬ ТВОЮ НА БОРЩ РАЗВЁЛ, ПИДОРАС, — с этими воплями он заехал во двор на полной скорости, с открытыми дрожащими из-за громкой музыки стёклами. Зелёная «копейка» лишь два раза посигналила и поехала в обход, так как разворачиваться было бы уже бессмысленно. С победным видом Ханамия подрулил к своему подъезду и, увидев бабулек у подъезда, решил и здесь шума нагнать, да авторитет свой показать. — Чего расселись, старые кошелки, у моего подъезда, в натуре? Одна из бабушек, видно не робкого десятка, (как и любой уважающий себя пенсионер), решила ответить: — Что ж ты, сынок, на нас ругаисси? Совсем старость не уважаешь. Я вот внучку своему на тебя пожалуюсь, он мене в обиду не дасть. — Что?! Какому-такому внучку? Что, конкретный пацан? Так пусть завтра на разборку подваливает, побазарим. Бабушки задумчиво переглянулись. Затянулась пауза. — Короче, бабка, передай внучку, завтра в пять на этом месте стрелка, — первым нарушил молчание Ханамия. — Ладноть, передам, — равнодушно пожав плечами, бабуля сложила сморщенные ручки под грудью. На том и порешили. Сняв пиджак, Махан ловко закинул его на плечо и брутальной походкой, не оборачиваясь на бабок, прошёл внутрь подъезда. Но железная дверь, не успев закрыться, звуком осведомила его об очередной скинутой с пятого этажа хлебницы. Этот звук ни с чем не спутать. — СОБИРАЙ СВОИ ШМОТКИ И ПРОВАЛИВАЙ! -- крикнула женщина с балкона. «Снова Васильцовы дебоширят… Надоели, беспредел, в натуре. Нужно будет к ним наведаться, конкретно порядок навести, » — с этими мыслями Ханамия увалился на диван. Отдых он любит. Знатным развлечением нарекает. Но ещё больше он любит повторять мудрую пословицу прапрадеда дяди его троюродной тёти: «Без отдыха не вытащить и Иваныча из канавы.»