Фреденсборг
— Мне их правда не хватает, — разносится по всей лиловой гостиной печальный голос Марты. Девушка угрюмо рассматривает свои ногти. — Дворец будто опустел. Рядом раздается досадный вздох Ники. — Опустел, потому что многие покинули отбор, — констатирует она, почесывая нос. За последние несколько дней изъявили желание покинуть дворец Ребекка, Дорет, Кирстен, Ингрид и Ида. Практически за всеми девушками приехали родители, всерьез обеспокоенные за жизни своих дочерей, а кто-то всего на всего поддался всеобщей панике. На данный момент во Фреденсборге находятся пять официальных участниц отбора нового поколения, не считая Греты Шульц, которая по соображениям безопасности, как физической, так и психической, сейчас находится в госпитале. — Да, теперь в столовой зале и лиловой гостиной нет того галдежа, как на рынке, — с усмешкой добавляет Тильда грустным голосом, разминая шею — И свиданий с принцем тоже нет… — томно вздыхает Амели, рассматривая потолок гостиной. Некоторое время в лиловой гостиной господствует тишина, девушки погружаются в свои мысли, бесконечно обдумывая что-то и копошась в воспоминаниях. — Никогда не думала, что скажу это, но мне кажется, что я начинаю скучать по скандалам Расмуссен, — усмехается Ника, подавляя смешок. Близняшки Тильда и Амели резко подрываются с белоснежного дивана лиловой гостиной, чтобы одарить Нику удивленными выражениями лица. — Нет, по Элизабет я скучаю сильнее, конечно же, — тут же добавляет Йоргенсен, улавливая неоднозначные реакции девушек. — Интересно, их вернут в ряды?.. Голос девушки обрывается на полуслове, когда всеобщее внимание приковывается гостям, неожиданно почтившим своим визитом скучающих девушек. Участницы быстро соображают и молниеносно подрываются с мест, кланяясь неловком в книксене. — Доброе утро, мадемуазель, — с легкой улыбкой на лице произносит Кристиан, поправляя синий пиджак и мельком оглядывая девушек. Бал давно прошел, а саднящие раны еще остались, напоминая о себе с каждым днем все сильнее. Каждый раз вступая в просторы Фреденсборга, среди многочисленных участниц он надеется застать ту, ради которой все затеял. Маленькая хрупкая надежда о том, что все происходящее лишь дурной сон, до сих пор тлеет в его сердце, принуждая и буквально заставляя надеяться на благоприятный исход событий. — Приветствую, милые леди, — галантно произносит Теодор, кланяясь девушкам. — Наверняка вы его знаете, но представлю еще раз. Мой друг детства и по совместительству сын герцога Виборга — Теодор, — наследник кивает в сторону юноши, представляя его девушкам. — Буду краток, мы приехали не просто так. Из соображений безопасности мною было принято решение в кратчайшие сроки перевести вас в Амалиенборг. Завтра рано утром за вами и вашими горничными приедут несколько автомобилей, будьте готовы. Взгляд младшего герцога Виборга останавливается на обаятельной улыбке Марты Ларсен, которая невооруженным глазом излучает искренность и неподдельность чувств. Пропуская мимо ушей слова лучшего друга, юноша внимательно изучает глаза девушки, задорно сверкающие янтарем и блестящие каштановые волосы, аккуратно уложенные в длинную косу. Замечая даже самые мелкие детали ее внешности — милые рыжеватые веснушки в области носа и щек. Когда Марта наконец замечает на себе изучающий взгляд молодого герцога, ее губ касается едва уловимая улыбка смущения, но Теодор даже и не думает стыдливо переводить взгляд на кого-то другого. — Мы будем жить с королевской семьей? — восхищенно произносит она, смущенно прикрывая губы. Несколько волнистых непослушных прядей выбиваются из уложенной косы и спадают на тонкие скулы девушки. — Поверь мне, принцесса, это не такая уж и классная перспектива, — с ухмылкой отвечает Теодор, продолжая рассматривать милые веснушки с точеными скулами девушки. Она смущенно улыбается ему в ответ, на мгновение опуская взгляд. — Ваше Высочество, что же вы не сообщили о своем приходе! — быстрыми шагами вступает в зал обеспокоенная Оберг, нервно поправляя любимую брошь. — Мадемуазель совсем не подготовлены… — Госпожа Оберг, девушкам нет нужды подготавливаться к моему приезду, — негромким голосом произносит кронпринц. — Тем более, сейчас у них не будет на это времени. Отбор переезжает в Амалиенборг. Лицо Каролайн удивленно вытягивается и некоторое время женщина без надобности поправляет пиджак цвета увядших листьев, устремляя хмурый взгляд в сторону молодых людей. Каждое ее движение является олицетворением смятения, тревоги и страха. — Но как? Нас никто не предупредил … Его Величество не… — растерянный голос Оберг эхом раздается по всей лиловой гостиной и начинает знатно пугать участниц, за все время отбора им еще ни разу не приходилось заставать наставницу такой растерянной. — Это решение мое и никаким образом не относится к Его Величеству, — твердо заявляет Кристиан, направляя уверенный взгляд голубых глаз в сторону женщины. — Или вы хотите его оспорить? Наследник с вызовом приподнимает одну бровь, ожидая последующей реакции с ее стороны. — Нет, конечно, что вы… — растерянно выдыхает Каролайн, устремляя взор куда-то сквозь принца. — Как я могу… — Вот и замечательно, — спокойный тоном заключает кронпринц, поправляя бордовый галстук на шее. — Жду вас завтра в Амалиенборге, прошу без опозданий. Наставница медленно кивает, нервно сглатывая комок, так не вовремя застревающий в горле. Принц и герцог коротко прощаются с участницами, покидая лиловую гостиную. Как только за ними прикрываются массивные двери, наследник раздраженно выдыхает. — Почему люди думают, что все мои решения должен подтверждать отец? — с досадой проговаривает он, когда они выходят из дворца, встречаясь с прохладными предгрозовыми ветрами Копенгагена. — Да расслабься, они так думают, потому как прекрасно знают его, — спокойно отвечает герцог, открывая дверь черного автомобиля. — Но мы же знаем, что сейчас все изменится. Парни усаживаются в авто, Кристиан крепко сжимает руль и устремляет взгляд куда-то сквозь лобовое стекло автомобиля. — Еще несколько десятков гвардейцев перешли на сторону повстанцев, — глухо констатирует он. — У-у-у, дело пахнет жареным, — протягивает Тео, удивленно приподнимая брови. — Но ты же понимаешь, что их сторона… — Нет никаких сторон, черт возьми! — раздраженно бросает кронпринц, взъерошивая волосы. — Крис, тебе пора свыкнуться с этой мыслью… — тихо отзывается Теодор. Наследник громко выдыхает, одной рукой цепляясь за кожаный руль. — Я не могу пересилить себя, — признается он, вглядываясь в окно, где мелькают пару прохожих лакеев. — И на это есть веская причина. Некоторое время парни молчат, каждый копаясь в своих мыслях, но, как это обычно бывает, герцог первым нарушает тишину, не в силах долгое время молчать. — Слу-у-ушай, — с интригой протягивает он, поворачиваясь к другу. — Раз тебе не нужны эти девчонки, не мог бы ты пожаловать одну из них мне? Кристиан ухмыляется, направляя недоуменный взгляд в сторону друга. — Разве у тебя их недостаточно? Осилишь еще одну? Теодор многозначительно фыркает. — Обижаешь, — говорит он, откидываясь на сиденье. — Я, возможно, впервые влюбился… Наследник подавляет смешок. — Который раз я слышу эту фразу за последние несколько лет? — смеясь, проговаривает парень. — Сотый или, погоди, тысячный? — Нет, правда! — с широкой улыбкой на лице отвечает Теодор, вскидывая руки вверх. — Я таких еще не видел. Таких… искренних и неподдельных… — Ты про Марту? — интересуется принц, приподнимая одну бровь. — Ага, я еще на балу ее заприметил… — мечтательно произносит герцог. — Только есть одна проблема, — предупреждает Кристиан, устремляя на друга серьезный взгляд. — Она по уши в меня влюблена. Наследник снова подавляет смешок после сказанных слов, наблюдая за тем, как герцог подозрительно сужает веки, практически прикрывая взор зеленым глазам. — Ты же знаешь, я люблю решать проблемы, — многозначительно отвечает Тео, играя бровями, с важным видом складывая руки на груди. — Еще ни одна девчонка не устояла под обаянием герцогов Виборгов.***
Я открываю глаза под непрекращающиеся приглушенные звуки телевизора с первого этажа и обнаруживаю пустующую кровать Шарлотты, аккуратно покрытую покрывалом. С кухни раздается кратковременный стук ножа об разделочную доску, время от времени прерывающийся шумом воды. Зевая, я подтягиваюсь и не спеша надеваю темные облегающие брюки, одновременно гадая, когда же я начну просыпаться вне этого чертового дома. Кухня встречает меня непередаваемым запахом кофе, а на столе я наблюдаю свежие булочки со сливочным маслом и сыром. Шарлотта бросает на меня быстрый приветственный взгляд, продолжая суетиться на кухне, и меня вновь пронзает стыдливое ощущение того, что девушка готовит все без моей помощи. — Элизабет? — вдруг раздается тоненький голосок принцессы. — Прости за вчерашнее предположение на счет Адриана, мне ужасно неловко… — Да ничего...страшного, я это как-нибудь переживу, — отвечаю я, подавляя смешок. — Просто … вы каждый день постоянно ездите куда-то вдвоем, еще и ваш поцелуй, который увидел весь бал… — тихо проговаривает она, смущенно утыкаясь в кастрюлю с супом. — Сама понимаешь, навевает определенные мысли. Я криво улыбаюсь, молча усаживаюсь на стул и приступаю уплетать бутерброд с сыром, запивая все это дело крепким кофе. Наблюдая за Шарлоттой, мечущейся по всей кухне, я погружаюсь в свои мысли и очухиваюсь лишь тогда, когда громкие голоса извне начинают заглушать голос моего разума. — … надоело уже! — раздается раздраженный голос Селены, бросающей слова в спину Адриана. — Ты слышишь меня вообще? Я с тобой разговариваю! Я наблюдаю, как парень быстрым шагом спускается по лестнице на первый этаж, молча продолжая терпеть истерики Расмуссен. Девушка стоит на втором этаже перед лестницей, не желая делать ни шагу вниз и, сталкиваясь с явным равнодушием со стороны принца, начинает раздраженно рычать, топая ногами словно трехлетний ребенок, которому не купили шоколадку. — Я тебе припомню каждый день нахождения здесь, как только выберусь отсюда! — гневно бросает она, глядя ему вслед. — Еще слово и ты не выйдешь из комнаты до завтрашнего дня, — звучит громоподобный голос Адриана. Он разворачивается к лестнице и направляет гневный взгляд в сторону девушки. — Да как ты!.. — Я дважды не повторяю, — тихо произносит он, но этого достаточно, чтобы услышали все находящиеся в радиусе нескольких метров. Пару раз он кивает в сторону второго этажа, терпеливо выжидая. Расмуссен в ответ лишь корчит недовольную мину, сердито складывая руки на груди, и исчезает в просторах второго этажа. — Надеюсь, ты уже поела, потому что у нас нет времени, — констатирует он, ровным шагом заходя на кухню. Его взгляд падает на меня, когда он осушает рядом стоящий стакан с неизвестным содержимым. — Нет времени на что? — с нескрываемым раздражением спрашиваю я, с вызовом приподнимая одну бровь. — Жду тебя возле машины, — коротко бросает он, подмигивая мне в ответ. — И не забудь бейсболку. Я громко выдыхаю, ставлю опустошенную кружку на стол, благодарю Шарлотту за завтрак и выхожу из-за стола навстречу новым приключениям. Поправляя козырек черной бейсболки, я вхожу в просторы дикого леса, мгновенно съеживаясь от пронизывающего ветра. Надеваю капюшон черной толстовки и быстрым шагом направляюсь к громоздкой машине, бросая взгляд на хмурые предгрозовые тучи. — Иди сюда, — раздается командный голос Адриана, копающегося в багажнике автомобиля. — Стрелять умеешь? — Ты шутишь? — спрашиваю я, подходя к нему. — Разве я похожа на ту, которая хоть раз держала в руках пистолет? Он окидывает меня с головы до ног оценивающим взглядом, продолжая удерживать в руке внушительный пистолет. Мои брови недоуменно встречаются на переносице и по спине пробегает очередной табун мурашек, как только я бросаю взгляд на оружие. — Иди за мной. Мы отходим на несколько метров от дома вглубь густого леса. — Смотри, — он показывает на сосну небольшой толщины, стоящую в нескольких шагах от нас. — Это человек, которого тебе нужно убить, ну, или, по крайней мере, обезвредить. Адриан встает в позицию, в его руках орудует миниатюрный поясной револьвер нагана. Не прицеливаясь, он стреляет прямо в цель, а я вздрагиваю от громкого выстрела, по инерции прикрывая веки. — Я попал ему прямо в сердце, — парень протягивает мне пистолет. — Не думаю, что у меня… — Это не школа, здесь не нужно думать, — перебивает он, настойчиво глядя мне в глаза. Я неуверенно беру в руки прохладный револьвер и долгое время пытаюсь встать в ту же позицию, что и Адриан. — Я должна попасть этому дереву прямо в сердце, так? — Ты должна напугать жертву, — твердо сообщает он. — Крепко зажми рукоятку и выбери цель. Я внимательно осматриваю дерево и концентрируюсь на одной точке. — Поставь ноги на ширине плеч, опусти оружие на пару сантиметра вниз, — говорит он, и я следую его указанию. — Спусти курок и плавно жми на спусковой крючок. Мои руки дрожат, но, несмотря на это, раздается громкий оглушающий выстрел. Пистолет в руках нервно дергается и от неожиданности, я роняю оружие, тяжело дыша. — Не опускай руки, — говорит под ухо Адриан. Он подходит ко мне настолько близко, что я практически ощущаю его дыхание на своей коже, искоса оглядывая на его профиль. — Ты должна научиться. Вдыхая в легкие кислород, я поднимаю пистолет с земли, оттряхиваю его от пыли и вновь прокручиваю в мыслях все замечания и указания повстанца. Оглушительный выстрел и снова мимо. — Я не… я не понимаю, почему я должна научиться этому? — мой голос дрожит, и меня потихоньку начинает раздражать вся эта ситуация. — Я тебя не отпущу, пока ты не попадешь в цель, — он становится позади меня слишком близко, вплотную прижимаясь к моей спине, отчего на мгновение у меня перехватывает дыхание. Его теплые руки плавно накрывают мои ладони с оружием и с уверенностью водят по воздуху неторопливыми движениями, находя удобную позицию. — Ты слишком напряжена, руки должны находиться в умеренно-напряженном состоянии, — его тихий и спокойный голос раздается над ухом и, если бы не ружье в моих руках, со стороны можно предположить, что он учит меня чему угодно — только не стрельбе. — Представь на месте этой сосны того, кого больше всего ненавидишь, прицеливайся и стреляй на выдохе. Некоторое время его умиротворенное дыхание над ухом и неожиданная близость не дают мне сосредоточиться. Но тем не менее, я беру себя в руки и испепеляю дерево взглядом, пытаясь представить, что оно — человек. Прямо передо мной появляется склизкая улыбка Кристофа, а в его руках сверкает коричневый кожаный ремень, которого я боялась, как огня. Воспоминания начинают поглощают меня с каждой секундой, страх смешивается с яростью и жаждой мести. Руки бросает в мелкую дрожь, от чего некоторое время я не могу прицелиться, а волнения и переживания перерастают в панику. Я ощущаю, как по щекам скатываются первые слезы, заползая под воротник толстовки. Нервно сглатываю, нажимаю на курок и стреляю, потом еще и еще. Открывая глаза, на дереве я обнаруживаю несколько светлых отметин. Кристоф побежден. — Хороший результат для новичка, — констатирует Адриан тихим голосом, и я только сейчас осознаю, что мы продолжаем стоять в обнимку. — Можешь ведь, когда хочешь. — Стоять! — доносится грозный голос Роберта, вперемешку с торопливыми шагами. — Что случилось?! — раздается не на шутку взволнованный голос Шарлотты позади. — Мы уже подумали, что он тебя пристрелил, — ухмыляется Селена, неторопливо подходя к нам. Ее бровь удивленно ползет вверх, когда она застает нас прилипшими друг к другу. Несколько паршивых секунд мы смотрим в сторону Расмуссен и, наконец, Адриан отрывается от меня и подходит к насмерть пораженной сосне, принимаясь ее осматривать. Несколько секунд он пристально вглядывается в светлые отметины, аккуратно проводя по одной из них большим пальцем. — Плохо смотришь за своими подопечными, Роберт, — медленно проговаривает повстанец, продолжая тщательно рассматривать отметины на дереве. — Почему они все еще здесь? — Они выбежали на звуки…и я… — тут же растеряно отвечает мужчина. — Все в порядке? — обеспокоенно спрашивает Шарлотта, разглядывая черный револьвер в моей руке. Я коротко киваю и поджимаю губы, наблюдая, как из дома выбегает Томас и девушек, чуть ли не скручивая, заводят обратно в дом под недовольное бурчание мужчин. Направляя взгляд в сторону Адриана, который продолжает стоять возле сосны ко мне боком, я крепче сжимаю пистолет в руке, подавляя внезапно возникшее желание поднять оружие на того, кто учит меня им пользоваться. Интересно, он рассматривает вариант покалечиться или погибнуть от рук своего же ученика? И что-то в этот момент щелкает в моем сознании, полностью отзеркаливаясь на лице, ведь прямо сейчас он поворачивает голову в мою сторону, вонзая в меня хищный взгляд. Когда я нервно сглатываю, на его лице отображается холодная ухмылка, кончик губы плавно поднимается вверх. — Я знаю, о чем ты думаешь, принцесса, — произносит он с легкой хрипотцой. — Но у нас нет на это времени. Адриан забирает у меня оружие, направляется к машине, оглядывает меня неоднозначным взглядом, когда я громко хлопаю дверью автомобиля и заводит двигатель, отъезжая от дома. У меня случается дежавю, когда мы уже в который раз молча едем по одному и тому же маршруту, слушая очередную радиостанцию. Въезжая в Копенгаген, я с грустью оглядываю знакомые улицы, на которых у меня проходило беззаботное детство вместе с Чаком Кристианом. Тогда я еще не знала, с кем играю в догонялки, и кто меня защищает от всей нечисти на Хэллоуин. Но он все знал. Он знал, как все будет, но ничего не предпринимал. Я у меня перехватывает дыхание, когда мы въезжаем на парковку знакомого национального госпиталя и как только автомобиль останавливается, мигом выпрыгиваю из машины под недовольное бурчание повстанца. — Каждый раз одно и то же, — бросает он, хватая меня за локоть. — Как только я иду к тебе навстречу, ты вновь наступаешь на те же грабли. — Может на поводок меня посадишь? — раздраженно проговариваю я, наблюдая за его рукой на моем локте. — Неплохая идея, но боюсь, что мы будем привлекать лишнее внимание подобными БДСМ замашками, — ухмыляется он, опуская черные квадратные очки на переносицу. — Как-нибудь в другой раз. Я раздраженно фыркаю в ответ на его очередные шуточки и когда его рука отпускает мой локоть — чувствую себя чуточку свободнее. Мы входим в просторы больницы, и я вдыхаю аромат только что вымытых полов, Адриан проходит к стойке информации и медсестра любезно предоставляет нам одноразовые халаты. Около пяти минут уходит на то, чтобы попасть из одного отделения в другое и вот, наконец, мы оказываемся, к сожалению, в уже знакомых стенах онкологии. Чем ближе к палате мамы, тем сильнее дрожат мои руки, и вот я уже который раз нервно поправляю края бейсболки без надобной на то причины. — У тебя есть полчаса, время пошло, — твердо проговаривает Адриан, устремляя на меня взгляд предгрозовых туч, когда мы останавливаемся у нужной двери. Твердость его голоса не соответствует тому мягкому и жалостливому взгляду, направленного в мою сторону. Он жалеет меня?! Но как только я задаюсь этим вопросом, парень уходит назад, усаживаясь на кресла для посетителей. Я нервно сглатываю, почесывая левую ладонь и мягко толкаю дверь палаты вперед, проходя вовнутрь. Взволнованно задерживая дыхание, я делаю несколько шагов вперед и обнаруживаю маму в больничной сорочке в горошек, лежащую на комфортабельной кровати спиной ко мне. Несколько мгновений я не в силах проронить ни слова, ртом хватая воздух словно рыба, пока она даже не подозревает о моем присутствии. Как только дверь за мной со скрипом прикрывается, она медленно разворачивается, ожидая увидеть перед собой знакомую медсестру с очередной стопкой лекарств. Болезненный укол мгновенно пронзает мое сердце, когда я вижу ее исхудавшее лицо, напрочь лишившееся привычных бровей и густых ресниц. На голове вместо густой копны каштановых волос теперь красуется легкий кашемировый платок цвета капучино. При одном только взгляде на меня, она ошарашенно преподносит тонкую кисть, на которой я тут же замечаю прожилки выступающих костей вместе с зеленым катетером, к бледным засохшим губам. — Эли… — раздается ее тихий голос, и я тут же бросаюсь к ней на шею, аккуратно обвивая ее руками. — С тобой все в порядке… Как только слух улавливает мамин голос – рассудок не выдерживает, и я сдаюсь удушающим слезам, которые мгновенно перекрывают кислород, капая на руки и разбиваясь на части. Несколько долгожданных секунд мы крепко обнимает друг друга, вдыхая знакомый аромат, и спустя время я встаю на колени, руками облокачиваясь об кушетку, чтобы взглянуть в ее до боли родные глаза. — Садись на стул, — неловко произносит мама сквозь слезы, пытаясь поднять меня с пола. Пару секунд я продолжаю глупо улыбаться, крепко удерживая ее тонкие кисти рук, сопротивляясь ее движениям. — Мне и здесь хорошо, — шепчу я, вытирая настилающие слезы. — Мы не виделись больше месяца… Как ты? Когда операция? Мама тихо смеется, прохладной рукой поглаживая меня по щеке. Ее родные серые глаза, наполненные слезами, продолжают бегло осматривать мое лицо, жадно поглощая каждый сантиметр кожи. — Уже через неделю, — тихо сообщает она и ее тонких бледных губ касается едва заметная улыбка. — Ты лучше расскажи, что произошло на балу? Почему бабушка Чака… то есть, Кристиана, говорит, что тебя похитили? Кто и как это сделал?! Вопросы от мамы льются один за другим и следующие пару минут я глубоко погружаюсь в мысли, продолжая рассматривать ее заметно исхудавшее лицо, за короткий срок покрывшееся возрастными морщинами. В до боли знакомых глазах скрываются отчаяние, уныние и вселенская скорбь. Ее потрескавшиеся губы продолжают что-то говорить, но я не в силах распознать слова. В ответ мой организм выдает лишь очередной поток отчаянных слез, так долго копившихся где-то глубоко внутри. — Эли?.. — она слегка потряхивает меня за плечи, возвращая в реальность. — Кто тебя похитил? Я могу сообщить в полицию?!.. Я фокусирую взгляд на ее обеспокоенном выражении лица и громко выдыхаю. — Ты только не переживай, — дрожащим голосом произношу я. — Со мной там хорошо обращаются, даже к тебе привели… Я изо всех сил изображаю дружелюбную улыбку, не позволяя все оставшееся время занимать разговорами об Адриане, но волнение в глазах выдает меня с потрохами. — Мам, мне важно знать, ты была на прошлом отборе? — осторожно спрашиваю я. Ее губы искажаются в кривоватой улыбке, когда в воздухе звучит мой вопрос. Скорее всего, она уже догадывается, что я знаю правильный ответ. — Да, котенок, — тихо произносят ее бледные губы, а руки продолжают нежно поглаживать мои щеки. В ее глазах скапливаются слезы, застилая взор и от ее ответа у меня начинает щемить в груди. — Мам… — мой голос дрожит, и я громко выдыхаю, набираясь смелости озвучить вопрос, который мучает меня последние несколько дней. — Я имею какое-то отношение к герцогам Виборгам? Мама смущенно прячет лицо в ладони, тяжело дыша и всхлипывая на каждом вдохе. Я терпеливо жду ответа, вытирая слезы с влажных щек, всей душой надеясь, что предположения Адриана не являются правдой. — Прямое и непосредственное, — звучит в воздухе дрожащий мамин голос, когда я уже теряю всякую надежду на правду. Она вытирает глаза от слез и крепко сжимает мои влажные руки. — Я знала, что когда-нибудь мне придется рассказать тебе правду... Поэтому будет лучше, если ты узнаешь ее от меня и прямо сейчас…Именно на отборе я поняла, какого мужчину хочу видеть рядом с собой всю свою жизнь и это был далеко не кронпринц Фредерик. Я влюбилась в Вильгельма, как только увидела его в первые дни отбора. Он был такой статный и красивый, что у меня захватывало дух каждый раз, когда он смотрел в мою сторону и уже потом узнала, что у него есть жена на пару-тройку лет старше меня. Прошло несколько недель с начала отбора, прежде чем мы впервые заговорили, после этого случая он стал посещать отбор все чаще и чаще и мне хотелось думать, что он приходит, чтобы увидеть меня… Мама глубоко выдыхает, на мгновение прикрывая глаза. — Но ведь я была лишь глупой безродной девчонкой, пришедшей на отбор ради больших денег, и каково было мое удивление, когда герцог начал оказывать мне знаки внимания, начиная от мимолетных взглядов на общих собраниях, заканчивая сначала внезапными, а потом и назначенными встречами в саду. Я была на седьмом небе от счастья, когда он в тайне от принца пробирался в мою комнату и дарил маленькие приятные мелочи, о которых вне стен дворца я могла только мечтать… — Но он же был женат!.. — вырывается у меня из груди, прежде чем я успеваю подумать. Мама поднимает на меня горький взгляд, прикрывая его измученной улыбкой. — Да, он был женат на дочери известного олигарха и брак был выгодным для обоих сторон, — признается она. — На тот момент они были в браке уже три года и все это время у них не было детей по ее инициативе. Он многое рассказывал мне об их семейной жизни, как она прогуливает все деньги отца, как они не видятся сутками и другие страшные вещи для нормальных супругов. Конечно, он мог врать мне все это время, ради призрачной интрижки с участницей, но я верила ему… И как оказалось, не зря. — Я не понимаю… — мои брови недоуменно встречаются на переносице и от собственных слов я несколько раз мотаю головой. — В конце концов, ближе к финалу нас весьма неожиданно застала врасплох Матильда, нынешняя королева, тогда одна из главных моих конкуренток, — голос мамы дрожит, и я всем своим нутром вижу, как ей тяжело вспоминать моменты из прошлой жизни. — Помню ее лицо в этот момент, она была, скажем так, крайне удивлена, тем, что застала меня в объятиях лучшего друга наследника. Вильгельм тут же побежал за ней и каким-то чудом ему удалось уговорить ее держать рот на замке, но спустя пару недель меня, откровенно говоря, жестко сливают на очередном экзамене и выгоняют за один шаг до финала. Я была готова к этому, ведь продолжая оставаться на отборе, я обманывала не только принца, но и саму себя. Честно говоря, я немного побаивалась его безразличного и одновременно сердитого взгляда, когда мы были на свиданиях и становиться его женой не входило в мои планы, — мама прикрывает глаза и вытирает настилающие слезы. — После того, как администрация выгнала меня, а перед общественностью выставила меня полной дурой, не способной запомнить простые правила столового этикета, я с позором вернулась к твоей бабушке и зареклась больше никогда не связываться с дворцом. Как оказалось, после этого события родители Вильгельма «совершенно случайно» отправили его с женой в Великобританию под предлогом семейного бизнеса. А я старалась вливаться в повседневную жизнь, но проходит год, два, три, и я, совершенно случайно переключая каналы, узнаю, что Фредерик становится Крестным отцом новорожденному сыну герцога Виборга. Наблюдая за счастливыми лицами короля, Вильгельма и его жены, я просто теряла рассудок и… Она громко выдыхает, пряча лицо за ладонями. — И осознавала, что все эти годы я лишь делала вид, что забываю его, а по факту… а по факту, изо дня в день терзала себя мыслями и воспоминаниями о нем и еще больше удручал тот факт, что он и не пытался найти меня после отбора… В этот же день я решила разыскать его, чего бы мне это не стоило и получилось у меня это практически сразу. Я вычитала, что в их поместье требуется горничная и таким образом, на законном основании проникла в их дом. Вилли сразу же узнал меня, как только увидел, и я вновь почувствовала тот огонек, который пробежал между нами в первую встречу. На работу он меня конечно же не взял, но этой же ночью мы долго гуляли по набережной, вспоминая времена отбора. Он с теплом рассказывал мне про своего маленького сына, кажется, его назвали Теодор, а я смотрела на него и завидовала его жене. Я до сих пор не могу понять ту несправедливость, почему люди, которые созданы друг для друга должны быть с теми, кого им уготовили родители… Мама делает паузу и смотрит мне в глаза, а я нервно сглатываю в ответ на ее рассказ. — На протяжении полугода мы продолжали тайно встречаться несколько раз в месяц и этих встреч я ждала так, словно от них зависела вся моя жизнь, — признается она. — Но ко мне быстро пришло осознание того, что я делаю что-то не так. Я люблю его, но ведь он женатый человек с новорожденным сыном на руках, в придачу еще и титулованный человек со множеством обязанностей. А я кто? Какая-то паршивая любовница, уводящая отца и мужа из семьи пару раз в месяц?! — голос мамы срывается на отчаянный шепот и у меня щемит сердце. — Я приняла тяжелейшее решение в своей жизни и, не сказав ни слова, не пришла на очередную назначенную встречу, переехав к маме в Орхус, чтобы окончательно оборвать с ним все связи. Но спустя месяц я узнаю о беременности тобой и безоговорочно решаюсь рожать, ведь это такое счастье иметь ребенка от человека, которого ты любишь больше жизни… — Но, мам… почему ты ему не сказала?! — отчаянный шепот вырывается у меня из груди сквозь слезы. Некоторое время она нежно поглаживает мои волосы, горько улыбаясь. Несколько слезинок мгновенно скатываются по ее бледным щекам, растворяясь в больничной сорочке. — Зачем, котенок? Что это изменило бы? — отвечает она, продолжая тоскливо улыбаться. — Я оборвала с ним все связи не для того, чтобы потом через время прийти к нему с животом. Я приняла твердое решение и полностью осознавала ответственность, возложенную на себя. Первое время с тобой мне помогала бабушка, затем я снова переехала в Копенгаген, чтобы устроиться на достойную работу и прокормить эту маленькую щекастую девчонку… Мама тихо смеется, продолжая с нежностью поглаживать мои волосы. — Но почему… почему тогда герцог Виборг не появляется со своей женой на официальных мероприятиях? — мои брови недоуменно сходятся на переносице. — К сожалению, разгульный образ жизни ни к чему хорошему не приводит, — подытоживает она, подавляя грустную улыбку и на мгновение ее взгляд падает вниз. — Она умерла три или четыре года назад, по официальной версии от рака легких, а как обстояли дела на самом деле – простым смертным не дано узнать… Позади мой слух улавливает какое-то шубуршание и дверь за кем-то захлопывается. — Кэтрин, пора на процедуры, — раздается миловидный женский голос за спиной. — Да, конечно, — мама отпускает мои волосы, чуть привстает с кровати и берет с соседней тумбочки сложенный белоснежный лист бумаги, протягивая его мне. — Эли, пообещай мне, что прочтешь его не раньше, чем через неделю, после операции. Я смотрю на ее грустную улыбку, пытаясь сдерживать слезы, и несколько раз активно киваю, пока темнокожая медсестра средних лет, в блузке с короткими рукавами и брюками свободного кроя малиновых оттенков, любезно помогает маме встать с кровати. Поднимаясь на ноги, я наблюдаю, как они подходят к дверям, собираясь уходить. — Тебе пора, детка, — с дружелюбной улыбкой произносит медсестра, открывая дверь палаты. Я выхожу первой и наблюдаю, как мамино истощенное тело медленно шагает вперед по коридору, до последнего удерживая на мне взгляд родных глаз. Когда она скрывается за углом отделения, я комкаю сложенный лист бумаги в то время, как по ногам начинают разливаться странные покалывания, в глазах темнеет, а в ушах раздается ужасающий звон и через мгновение я осознаю, что не чувствую собственных ног. Предвкушая неприятную и неминуемую встречу с жестким больничным кафелем, я ощущаю, как чьи-то руки умело подхватывают меня на лету и обессиленно проваливаюсь в темноту.