Lacrymosa

Джеремайя возвращается к себе, ноги подкашиваются, и он падает на пол. Ему требуется слишком много времени, чтобы вспомнить, где он находится и что случилось. Придя в себя, он резко выпрямляется, голова сильно кружится. На своём рабочем столе, прямо на чертежах высится небольшая коробочка с ярлычком "Уэйн Энтерпрайзис", перевязанная атласной лентой, он моментально вспоминает о Брюсе. По глупости своей он спешит открыть подарок, игрушечный Джек выскакивает из коробки. Ядовитый газ оседает на его губах, проникает в рот, заполняет глотку и забивает лёгкие. Джеремайя давится, задыхается, судорожно хватает ртом воздух. Голос брата заполняет помещение, звенит в ушах и в голове. Он засмеялся. И смеялся до тех пор, пока не начал плакать. Пока не отключился. Прошлой ночью он попросил Экко остаться в её квартире, желая побыть одному, потому и не удивляется, когда на следующее утро просыпается и не обнаруживает никого рядом. Это к лучшему. Никто не должен видеть его таким. Джеремайя окидывает себя усталым взглядом, но когда видит свои неожиданно побелевшие руки, то чуть не срывается на крик. Он дёргает рукава рубашки на себя, но кожа всё такая же призрачно-белая. Он царапает свои правую руку, царапает кожу на ней, пока та не начинает кровоточить. Алая кровь льётся из множественных царапин, но кожа всё такая же белая. Он медленно поднимается на ноги, вспоминая, куда уронил свой телефон прошлой ночью. Он передумал, ему нужна Экко. Нужна ему прямо сейчас. Девушка поднимает трубку лишь на третий звонок, Джеремайя не даёт ничего сказать, просто умоляя её скорее явиться, не в силах рассказать, что случилось, не по телефону. В её голосе слышится беспокойство, но она не донимает его вопросами, лишь говорит, что уже в пути. Бросив трубку, он бросается в ванную, еле-еле добираясь до унитаза, прежде чем весь его желудок вздрагивает. Он дважды рвёт, пока не начинает отплёвывать одну желчь и мелко дрожит, холод кафельного пола забирается под кожу. Когда он чувствует уверенность в том, чтобы встать, то медленно подползает к раковине, промывает рот и поднимает взгляд на своё отражение в зеркале. Проходит много времени, прежде чем он наконец узнаёт себя. Это действительно он, всё ещё достаточно похож на себя. Правда, если бы не рыжие волосы и покрасневшие губы, он бы поклялся, что стал дальтоником. Он не просто побледнел, вся жизненная краска словно покинула его тело, вымылась из него. Сняв галстук и стянув рубашку, он видит то же самое. Он закрывает глаза, прекрасно понимая, что теперь всё его тело абсолютно белое. Когда он снова открывает глаза, замечает, что и радужки полностью обесцветились. Физически его зрение только улучшилось, но глаза как и всё его тело изменились. Всё стало неестественным и жутким. "Можно подумать, что я раньше был красавчиком", - кажется, что-то подобное сказал Джером при их первой встрече после долгой разлуки. Джеремайя смеётся, смеётся заливисто, не в силах остановить себя. Ещё вчера он чувствовал себя просто отвратительно, но сейчас продолжает смеяться, закрывая рот рукой и надрывая и без того гудящий живот. Он покидает ванную, убегая от размышлений, хотя единственный вопрос, что крутится у него в голове и на который он не может дать ответа не покидает его голову: "Что Джером сделал со мной? Что ты со мной сделал?" Он садится на диван, прижимая ноги к груди и замирает, боясь лишний раз вдохнуть. Когда врывается Экко, он сидит всё также неподвижно, в боязливом молчании наблюдая, как в удивлении раскрывается её рот. У него всё ещё болит горло и трудно сглатывать. - Джеремайя? - шепчет она, подходя ближе и опускаясь на колени перед ним. Экко берёт его за руку, сначала нежно проводя по обнажённой коже, но потом резко царапает ногтем. Мертвенно бледная краска так и не сходит с него. - Что случилось? Он слабо кивает на остатки подарка Джерома. - Джером, - ответил Джеремайя. - Оставил это для меня. Когда я открыл его прошлой ночью, он взорвался и выпрыснул на меня какой-то газ. Была и запись от него. Он сказал... что это специально для меня. Я не мог дышать, только продолжал смеяться, пока не потерял сознание... Я только проснулся. - На этом всё? - спросила Экко. - Мои руки, лицо, низ моей груди. Я не... не проверял ещё больше. Я не был... Его прерывает телефонный звонок. Они оба застывают на месте, удивлённые внезапным шумом. Джеремайя нерешительно смотрит на Экко, затем встаёт с дивана и осторожно берёт телефон со стола. Он проверяет идентификатор звонящего: указан как неизвестный номер сотового телефона. Он с опаской нажимает "принять", мысленно готовясь услышать голос брата на том конце провода. - Алло? - Мистер Валеска, это Брюс Уэйн. Джеремайя удивлён, но, тем не менее, рад, что это не брат. - Мистер Уэйн, - он практически слышит как поднимаются брови Экко. - Что я могу для Вас сделать? - Пожалуйста, эм, можете звать меня Брюсом, если хотите, - как-то неловко и смущённо предлагает звонящий. - И прошу прощения. Знаю, ещё довольно рано, у Вас, наверное, накопилось много переживаний и необходимо всё обдумать... Я просто, я хотел узнать, сможем ли мы встретиться снова? Обсудить грант и запуск проекта генератора. Джеремайя опешил. Отчасти он думал, что все ещё спит. Спит и бредит об интересе Брюса, его восхищении и заинтересованности в нём. О неожиданном получении гранта на свой поистине грандиозный проект. - Извини, Брюс, - Джеремайя пробует на вкус чужое имя и находит его довольно приятным. - Но когда ты упомянул грант, я подумал, что речь идёт лишь о предоставлении мне некоторых ресурсов и, возможно, склада где-нибудь с несколькими помощниками. И думал, что по этому поводу буду общаться с кем-нибудь из вашего штата исследований и разработок. Не с тобой... - Но я тот, кто предложил это. Вообще, я стараюсь быть хорошо информированным о делах компании, если не сказать сильно вовлечённым в любые крупные проекты и инвестиции. Определённые решения и позволения совета директоров в прошлом были... приняты неосмотрительно. Джеремайя пытается понять, говорит ли Брюс об Аркхеме, Индиан Хилле или ВеллЗайне или ещё о чём-либо, что так или иначе активно обсуждалось в городе в связи с деятельностью "Уэйн Интерпрайзис". - Кроме того, - продолжает Брюс. - Этот проект может изменить Готэм в лучшую сторону. Мне бы хотелось стать частью этого. - Очень мило с твоей стороны. - Мы могли бы встретиться завтра? - спрашивает Брюс. - Сходить в офис, собрать необходимые документы. Введём Вас в штаб сотрудников и оформим удостоверение личности, пока будем там. Джеремайя находит себя уже полностью согласившимся, прежде чем успевает всё взвесить и обдумать. - Завтра звучит отлично, Брюс, - Экко стреляет в него непонимающим и недовольным взглядом, но он продолжает. - Ты совершенно прав, почему бы не заняться этим проектом прямо сейчас? - Отлично, - голос Брюса звучит более расслаблено, когда он получает согласие. - Я бы мог заехать за тобой и отвезти в офис. - Нет, не стоит, нет необходимости это делать. Мне приятно... - Это не проблема, - обрывает его на полуслове Брюс. - Я более чем счастлив сделать это. - Если ты уверен... Не хотелось бы причинять неудобства. - Никаких неудобств. Честно. - Ладно, - нерешительно отзывается Джеремайя. - В 10 утра не слишком поздно? - В 10? Да, отлично, тогда и увидимся. Брюс, кажется, очень доволен тем, что смог не только устроить встречу, но и упросил подвезти. Джеремайя плохо понимает причину такой его радости. Он держит телефон у уха ещё несколько секунд после окончания разговора, слушая тишину, а затем осторожно кладёт на стол. Он не знает, почему это сделал. Почему согласился встретиться с Брюсом, хотя ему необходимо прежде как-то излечить, исправить самого себя. Единственное разумное объяснение - он лишь хотел снова увидеть его. Джеремайя кладёт обе руки на стол, всматриваясь в них. Его кожа с самого рождения всегда была немного бледной, благодаря ирландским корням, а также его продолжительному проживанию под землёй, но теперь она буквально светилась в полумраке кабинета. Он стал похож на призрака. Может, он и есть призрак. Может, Джером на самом деле убил его, а эта бледная тень - это всё, что осталось. - Брюс будет здесь завтра, - сообщает Джеремайя, неуверенно нарушая воцарившуюся тишину. - Мне понадобится... Мне понадобится косметика, что-то, что не будет смазываться. И линзы тоже. - Какой рецепт для линз? - сухо спрашивает Экко. Джеремайя смеётся, чувствуя, как в его горле накапливается зуд, заставляя его смеяться, смеяться громче и затяжнее. Смех становится самым болезненным действием. - Нет, - отвечает, наконец, он. - Нет, моё зрение лучше, чем когда-либо. Просто чтобы замаскировать отсутствие цвета. Джером накачал его чем-то, отравил и заразил, бог знает, каким газом, но, хэй, ему больше не нужны очки. - Всё, что пожелаешь, - говорит Экко, хотя Джеремайя слышит некое замешательство в её голосе. - Это не только ради него, - рационально замечает Валеска. - Полиция может устроить допрос, устанавливая все детали вчерашнего дня. Я не могу позволить им увидеть. Позволить увидеть хоть кому-нибудь. Кто знает, что они предпримут. Джеремайя не поворачивается к ней лицом, но прекрасно слышит её всесоглашающейся вздох за спиной. - Пока тебя нет, возьму свою кровь на анализ. - Хорошо. Я вернусь так быстро, как только смогу. Он чувствует, как она нежно проводит рукой по его плечу, чувствуя большой прилив благодарности при этом. Он благодарен ей за преданность и верность, за решимость быть с ним, несмотря ни на что. Благодарен просто за то, что она сейчас стоит рядом. Когда она отступает, он, покачиваясь, отходит от стола, медленно опускаясь на пол и сжимаясь в дрожащий комочек, притянув колени к груди. Джеремайя может увидеть в отражении мониторов на полу, как Экко быстро покидает убежище. Когда её тонкая фигурка исчезает из зоны наблюдения, он внезапно осознаёт свою главную ошибку. Он должен был рассказать Брюсу. Должен был, но не смог. Он не смог рассказать о подарке от брата, замаскированным под посылку от "Уэйн Интерпрайзис". Не рассказал ему об издевательской насмешке Джерома, его угрозе и его пугающем обещании. Не смог рассказать, как часами истерически смеялся, открыв подарок, как зажимал руками рот, пытаясь заглушить смех, как нескончаемо долго рыдал, не в силах сдерживать рвущиеся наружу слёзы. Не рассказал ему ничего, безуспешно игнорируя головную боль и першение в горле. Не рассказал ничего.