***
Питер встретил князя Алексея Ивановича глубокой темнотой. Проезжая мимо очередной усадьбы, мужчина заметил знакомые лица и, остановив экипаж, велел ждать его. Мужчина столпившиеся возле входа в старинную усадьбу беседовали и курили трубки. Один из джентльменов, обернулся, когда Алексей Иванович подошёл ближе и на него попал свет фонаря. — Князь Солженицын! — воскликнул джентльмен весьма приятной наружности с веснушками на лице. — Граф Волков, — Алексей подал ему руку и по-дружески улыбнулся. — какая приятная встреча. — Не думал что увижу вас сегодня вечером. — Волков поправил свой котелок. — впрочем, может быть вы хотите присоединиться? — Честно сказать, у меня здесь чисто деловая поездка и завтра с утра я должен быть у братьев Свиридовых. — мужчина крепче сжал портфель с документами. — Ну, один Свиридов точно здесь, князь, а вот второй где-то внутри. — мужчина вышедший из тени колонны стремительно шагал к Алексею. — простите, что не появился сразу. Приятного вечера, джентельмены. — Свиридов пожал руку Солженицыну. — Я думал что мы увидимся утром. — Алексей Иванович, присоединяйтесь к нам. Мой брат уже внутри и я думаю, что хорошая музыка только поспособствует нашему делу. — Свиридов был настроен на приятный вечер. Алексей Иванович долго прибывал в молчании. Он не любил шумные компании, а гамм в доме Федяшивых стоял уже много лет. — Ладно, Андрей. — они пожали руки. — пойдёмте и обсудим все детали по поводу документов. Мужчины скрылись в доме, погружаясь в шумную компанию. Дом Федяшивых всегда славился роскошными гуляниями и Алексей, будучи ещё ребёнком временами бывал на таких вечерах. Прошло уже много лет, но внутренне убранство не потеряли свой блеск. Пожилая пара, которая проживала в браке уже сорок шесть лет, несмено открывали двери своего дома для всех, кто был в пути. Достопочтенная княгиня Елизавета Феодосьевна и достопочтенный князь Владимир Николаевич и в этот раз открывали первый танец. В просторном холле, где собрались гости было светло, пахло цветами и стойкими женскими духами. Играла музыка, пары кружились в довольно быстром танце, приглашённый оркестр играл что-то заграничное, но довольно сносное для увесиления. Алексей Иванович снова почувствовал себя пятнадцатилетним мальчиком, который приехал к тётке погостить. — Алексей! — когда танец закончился, достопочтенная княгиня Елизавета Феодосьевна увидела своего родственника. — Алексей! — она подобрала юбки и быстро насколько ей было возможно, спешила к мужчине. — Тётушка, — Солженицын поклонился Елизавете. — рад видеть вас в добром здравии! — Алексей, как я рада видеть тебя здесь! Как поживает твоя жена? — Просковья Олеговна в добром здравии! Право тётушка, где же дядя? — мужчина никак не мог найти среди толпы разодетых гостей родное лицо дядюшки. — Ах, она наверное пьёт шампанское. Моя мальчик, заезжал бы ты по-чаще к нам. — Алексей, — господин Федяшев подошёл к мужчине с бокалом игристого шампанского. — я рад видеть тебя. — Дядя, — мужчина обменялись дружескими объятьями. — Я вижу, что ты здесь увы не искать развлечений, сынок. — князь отпил из бокала. — с тобой был Андрей Сверидов, а я где-то видел его брата. Ага! Вот он — он указал на Дениса Свиридова, который беседовал с молодой женщиной. Денис Сверидов, младший брат Андрея Сверидова, был человеком с незаурядным умом, довольно грамотным в политике и литературе, но совершенно бездарным в хитрости. Его лицо было красным от солёного ветра, а военная выправка саедетельствовала о недавней службе на флоте. Потеряв свою жену во время чахотки, молодой человек хотел насовсем уйти в море и больше никогда не возвращаться на сушу, но обязательства перед старшим братом и матерью не давали ему отплыть на своём корабле в бескрайний океан. Впрочем, как и сейчас, Сверидов страдал прибывая в обществе молодой гимназистки, которая случайно завела разговор про море и корабли. — Я прошу прощения, что прерывают вашу беседу. — Алексей успел добраться до Дениса. Денис откланяться девушке и попреветствовал князя Солженицына. — Рад видеть тебя, князь. — Денис, Андрей сказал мне что мы можем подписать некоторые документы прямо здесь. Я понимаю что мы договаривались завтра, но я хотел бы вернуться хотя бы на неделю раньше. — Ну, раз Андрей обещал, то я не буду против, а вот и он! Андрей Сверидов направлялся к мужчинам уже с перьевой ручкой. — Джентельмены, я предлагаю подняться в гостиную и спокойно подписать документы. — Андрей пригласил собравшихся на второй этаж. — Елизавета Феодосьевна, будет не против. Мужчины поднялись по широкой лестнице и скрылись за поворотом в одну из гостиных. Восточная гостиная была такой, какой её запомнил Алексей. Голубые оттенки всегда приносили ему небольшое головокружение, и даже спустя столько лет, тёмно-синий ковёр всё ещё лежал на полу этой комнаты и источал аромат пихтового масла, которое мужчина, будучи юнцом, пролил по неосторожности. — Алексей, я всё ещё в недоумении… Зачем отдавать Варвару Алексеевну в гимназию, когда ребёнка можно учить дома? — Андрей был в замешательстве. — Я думаю, что Варваре будет интереснее учиться с другими детьми. Я не вижу здесь ничего странного. — Ты не думал найти учителей? Может, мы можем помочь? Варвара застенчивая и может быть, ей будет трудно ужиться в общежитии. Я не к чему не потстрекаю, Алексей. — Я не знаю, Андрей. С одной стороны я хочу чтобы она нашла друзей, а с другой стороны мне просто страшно подумать, что моё дитя будет вдали от меня и матери. — Алексей стёр капли пота со лба. — Кстати, князь, как твоя ротонда в парке? — Денис почему-то вспомнил старую ротонду, в которой небольшой камешек упал ему на голову. — Ротонда? При чём тут ротонда? — Ну, может тебе вернуться домой и подумать ещё, а мы бы могли помочь найти учителей, чтобы Варвара оставалась с вами. Тем более, — Денис усмехнулся. — ротонда требует ремонта. — Может ты и прав, Денис. Может и прав… — мужчина замолк, а потом услышал чьи-то шаги за дверью. — здесь есть кто-то ещё? Дверь гостиной приоткрылась и в неё заглянул весьма высокий молодой человек. — Прошу прощения, — увидев в гостиной людей, юноша закрыл дверь. Андрей сидевший в кресле подорвался. — Месье Леменс! — Андрей догнал молодого человека. — месье Леменс, вы уже покидаете нас? — Я помешал вашей беседе, прошу меня простить. — лицо месье было закрыто маской, которая открывала подбородок. — я думал, что там никого нет. — Вы нисколько нам не помешали. Я бы даже сказал, что вы были бы как раз кстати в нашей беседе, но что с вами? Андрей увидел как Леменс поджал губы и схватился одной рукой за голову. Его высокая фигура чуть сжалась. — Ничего серьёзного. Обыкновенная мигрень. — месье замолчал пытаясь справиться с головной болью, но потом продолжил. — чем, Эрик может быть вам полезен? — Месье Леменс, мой друг, князь Солженицын хочет отдать своего ребёнка в гимназию, но я настаиваю на том, чтобы он нашёл учителей и обучал его дома в питерском уезде. — Так, хорошо, а чем я конкретно могу вам помочь? Точнее вашему другу. — Эрика всё ещё изматывала сильнейшая головная боль. — Вы же обучали сына Графа Сологубова? — Свиридов пытался уговорить Леменса. — Нет. Я его не обучал. — молодой человек был краток. — Месье, я вас прошу как своего друга.- Пожалуйста, Эрик. Эрик облакотился на стену, придерживая раскалывающуюся от боли, голову. — О чём ты Андрей! Какой из меня учитель? Я музыкант, художник, может, архитектор чуть-чуть, — Эрик говорил шёпотом. — но не учитель, ты в своём уме? — он покрутил пальцем возле своего веска. — скрипка и флейта мои ученики, Андрей! — Эрик, я знаю тебя уже больше восьми лет, и я знаю, что надёжнее человека быть не может. А Алексею нужен такой как ты! — Не надо, Андрей. — Эрик отступил назад. — Эрик, я тебя прошу хотя бы не отказываться сразу. Хотя бы подумай! Или ты хочешь всю свою жизнь жить вот так? Мучаясь от боли и одиночества? — Ты не знаешь о чём говоришь, Андрей. — Леменс пытался подавить мигрень. — Я скажу Алексею, что ты подумаешь. — Только попробуй, Сверидов! Ты слепец, если считаешь что я смогу быть учителем. Да и для кого? Для Ребёнка, Андрей! Или ты забыл, зачем я ношу этот кусок бесполезности? Все считают меня загадочным, эгоистичным, но никакой загадки в моей маске или в моём облике нет. — он снял свою маску и затравлено посмотрел на Андрея. — я урод, и живой труп. Больше никто. — Ты мой друг и хороший человек, Эрик. — он подошёл к Леменсу и положил свою руку на его худое плечо. — завтра я представлю тебя князю Алексею Солженицыну и вы поговорите с ним. Он хороший человек, и ценит тех, кто говорит правду. — У вы я лжец и лицемер. Всё, довольно Андрей. — Эрик открыл соседнюю дверь и скрылся в тёмной комнате. Андрей открыл дверь в комнату Эрика и в него чуть не прилетел том Шекспира. — Завтра в двенадцать часов, Эрик! — Сверидов увернулся от сборника сонетов. — Иди к чёрту, Андрей! — Эрик отвернулся от двери и придерживая голову одной рукой, сделал себе компресс с холодной водой. Андрей чувствовал себя победителем и вернувшись к мужчинам, спокойно сел в кресло. — Алексей, — сказал он, со всей искренностью, на которую был способен. — месье Леменс, мой старый друг, сказал, что подумает над твоей проблемой. Если бы только Андрей представлял, что сейчас чувствует Эрик.***
Эрик не мог сомкнуть глаз всю ночь. В его голове всё ещё звучали отголоски вечернего разговора и наглость с которой Сверидов пошёл поперёк слов сказанных ранее. До этого, он был почти уверен, что воспоминания о его прошлой жизни почти потеряли смысл, но сейчас, с каждым ударом напольных часов, в его памяти всё ярче, и ярче становилась воспоминание из Парижа. Он помнил как по улицам бегали и шумели маленькие дети и как он высокий и грозный, словно туча посреди неба, шагал по теневой стороне улицы, закрываясь от любопытных глаз. Ему было больно оборачиваться на эти милые, ничем не испорченные лица, которые целовали такие же милые женщины. Его мать ненавидела его, и только после её смерти, он понял, и объяснил себе материнскую ненависть перед своим существом. Как ни странно, он любил детей, но судьбе было угодно отвернуть его от перспективы семейной жизни, обрекая на одиночество и страх. Утро следующего дня настало незаметно. Эрик, прибывая в разбитом состоянии никак не мог подняться с постели. Его голова болела ещё сильнее, чем вчера и он нехватки сна, выглядел он ужасно. Спустя час утренних приготовлений, в дверь постучал Андрей, который судя по всему, хорошо выспался. — Доброе утро, месье Эрик — Сверидов был в прекрасном расположении духа. — нам кажется, пора. Эрик надел свой педжак и тяжело вздохнув, поплёлся за Андреем. Алексей Иванович остался в доме Федяшевых и теперь предвкушал встречу с господином Леменсом. Его очень сильно беспокоил вопрос образования дочери, поэтому, мужчина нервничал. Андрей появился в кухне вместе с Эриком. — Алексей Иванович, хочу вам представить моего давнего друга, месье Леменса. — Доброе утро, месье — Алексей был взволнован и обрадован. — Я наслышан о вашей проблеме, князь. — Эрик пытался быть бодрым. — Да, месье. Видите ли, я как отец, беспокоюсь и если бы вы могли разрешить сомнения, но это было бы замечательно. Эрик принял проницательный вид и методично покачивал головой. — Скажите, месье, Эрик, — Алексей с опаской заводил этот разговор. — у вас есть дети? — Нет. — Леменс замялся. — у меня нет детей. — Может, — Алексей Иванович тоже замялся. — может, я надеюсь вы мне простите такие вопросы. Может, у вас есть жена? — Нет, Алексей Иванович. У меня нет, ни жены, ни детей, но я хочу быть полезным для вашего ребёнка. — Месье, — Алексей положил руку на сердце. Эрик замешкался и всё же понял о чём хочет спросить Солженицын. — Это, — она указал на маску. — последствия войны, — он замолчал, но потом продолжил. — ничего интересного, но теперь я не могу появляться на людях без маски. — Я понял. Господин Эрик, если мы договоримся о цене, то я могу считать что вы возьмётесь за обучение моей дочери? — Вы можете на меня рассчитывать. — мужчины пожали друг другу руки.