***
Они вышли из комнатки Союза и направились дальше по огромному (как казалось маленькому Герману) дому. Как оказалось, в особняке находилась ещё один большой зал, но если тот был обеденным и для всех, то здесь проходили только важные совещания между странами, куда Союз запрещал ступать строго-настрого. Никто не знал почему, но кому захочется выяснять это на своей шкуре, а потом ощущать горячие шлепки от ремня по всему телу? Как только они прошли внутрь, взору предстали стены тёмного пастельного оттенка, большой и длинющий стол, места которых были заняты коммунистическими славянами, а также огромнейшие окна, впускавшие свет в эту комнату. Немец осторожно дёрнул Союза за рукав. — дяденька коммунист, зачем мы. здесь? — И стоило задать вопрос, как его резко подхватил советич за подмышки и поставил на стол перед всеми. — встречаем нашего нового члена семьи! — Германия неуверенно посмотрел на главного отца этого семейства и словил на себе его добрую улыбку. — Ты с нами не так долго, но по тебе прекрасно видно, что ты добр, готов помочь в тяжёлое время. Так и будет тебе звание юного пионера. — СССР достал из своего кармана красный галстук и повязал его на чужой шее, широко и гордо улыбаясь, когда же Германия был в большом недоумении, что очень выдавал его бегающий взгляд на радостных республик. — Украина, поведуй юному другу, кто такой пионер. — скомандовал Союз, а Украинец тут же поднялся. — Пионер всегда поможет ближнему своему, старому, молодому. Его сердце честно перед каждым. — как отчеканил свои слова и под следующую команду «вольно», Украина уселся обратно. Как же это почетно… По крайней мере, так показалось юной Восточной Германии, он почувствовал ответственность, честь на своих плечах, словно на автомате в его принципах стало помогать другим в сложные моменты. Он оглядывал республик, которые стали ему как братья, с широкой улыбкой и гордостью на плечах. — Ладно, бойцы, покиньте нас ненадолго. — Скомандовал СССР маленьким республикам и они быстро усвистали друг за дружкой из зала, не без шума и проказ, но команду выполнили. Союз тут же тяжело выдохнул и посмотрел на мальца, широко улыбнувшись. — У меня к тебе один разговор. — Что угодно, товарищ Союз! — весело протараторил восточная Германия и сложил руки на груди. Советич не без улыбки посмотрел на ребенка, но взгляд был скорее обеспокоенным. Он осторожно достал из-за пазухи один ничем непримечательный документ, что не мог не привлечь внимания от ГДР. — Мне нужна твоя официальная роспись. Чтобы построить стену и оградить тебя от врагов! Всё ради твоей безопасности, малыш. — и добро положил руку на его плечо. И ведь старый коммуняка знал, что делал. Легко заставить ребенка поставить свою роспись на документе, чьей стоимости или значения не знал от слова совсем. Так что вполне ожидаемо, что маленький Германия выхватил ручку из закрепа планшета и поставил свою быструю и корявую роспись. — Так? — Именно! — СССР широко улыбнулся и подхватил ГДР на руки, широко улыбнувшись во все тридцать два. — Большой молодец, теперь ты будешь в полной безопасности.***
Время неустанно, оно будет двигаться быстро и непоколебимо. Германия в семье Союза сильно прижился, стал всем как родной в большой крепкой семье, теплым, значимым человеком. Он рос не только физически, но и умственно. Союз, во всем грубом значении слова, принуждал детей читать, учил им манерам и правильности действий, от чего немец был совсем не похож на своего родного отца Третьего Рейха. Даже… и не помнил, ему напоминали об этом лишь флешбеки из детства. Он долго будет вспоминать те веселые посиделки летом под деревом, осенние прыжки по лужам, зимние попрыгушки и весенние венки из одуванчиков. Веселые проказы и думал, что жизнь будет течь так долго, пока однажды, подхватив с собой под руку рослого КНДР, с коим уже успел наладить отношения, не направился к своим территориям у Берлина в одном из сёл, где было невероятно красивое пшеничное поле. Дети любили не раз бегать туда, наслаждаться видом и вкушать приятный запах. И в один из таких дней он… увидел кого-то новенького.