Перерождение в новом мире

В пиццерии так тихо. Нет, не только из-за нашего молчания. Из-за отсутствия маскотов. Это молчание немного давит. Ричи упал на колени и заплакал. Уильям тут же обнял его. Как и я. И мы все. — Спасибо… — тихо прошептал он, стараясь говорить членораздельно, — Спасибо вам всем. — Не переживай, Ричи, — улыбнулся ему Уильям, чьи глаза тоже блестели слезами, но счастливыми, — Ты спас их. Именно ты должен был сделать это, и ты сделал. Ты герой. — Нет, вовсе нет. Я просто их друг, — сказал он. Наш разговор прервал свечение. Перед нами появилась девушка. У нее замечательные фиолетовые волосы немного ниже плеч. Сама она высокая, в жёлтых джинсах и футболке. — Приветствую вас. Я Ребекка, — сказала она. Мы застыли. Ура! — Вы открыли воспоминания ещё одной души! — сказал Джереми. — Мы все это сделали. Каждый из нас, — сказал Ричи. — Но ты все равно сделал гораздо больше, чем мы все, — сказал ему Уильям, потрепав по голове. — Ричи, ты проявил огромную силу воли, чтобы добиться этого исхода. Поздравляю тебя, — улыбнулась Ребекка. В ту же секунду она рассыпалась в воздухе, как и все предыдущие души. — Ты молодец, Ричи! — воскликнули мы, обнимая Ричи ещё сильнее. — Мы гордимся тобой, — сказал Генри, — Все мы. — Думаю, это теперь твоя самая большая победа, — сказал ему Майк, потрепав по голове. — Поверить не могу, — сказал он, поднимаясь. Его слезы высохли, но он всё ещё был расстроен. — Не переживай, — сказала я, обнимая его, — Ты встретишься с ними уже очень и очень скоро. — Да. Да, уже очень скоро, — сказал он, — Но сначала мы должны решить все проблемы, которые всё ещё не решены. — И когда мы займёмся этим? — спросила Чарли. Мы посмотрели друг на друга и Уильям сказал: — В принципе, можем пойти и сейчас, почти 12. — Ну что, пойдем на встречу приключениям? — спросил Кевин. — Я не против, — сказали Майк и Джереми. — Я всегда за любой движ, — сказал Генри, — Кстати, Уил, мы с тобой ещё не закончили и решим, кто же моложе. — Разумеется, я же должен официально и при свидетелях одолеть тебя, — серьезно сказал тот. — Иногда у меня ощущение, что это не тебе, Ричи, пять лет, а этим двоим, — обратился Майк к Ричи с усталым вздохом. — Что ты сказал, шкет? — шутливо спросил Генри у Майка. Мы захихикали. — Абсолютно ничего, — спокойно ответил Майк. — Ну, смотри, — добавил Уильям. И пока эти двое снова о чем-то стали болтать, к нам подошли Кевин и Джереми. — Они вообще не изменились, ни капельки, — сказал Кевин. — Они всегда дети, — сказала подошедшая Чарли, наблюдая за шуточной ссорой двух приятелей. — Кстати, Джереми, — начал Кевин, и Джереми вопросительно посмотрел на него, — Ты ведь пришел в эту пиццерию не только ради разгадок, верно? — Ну, думаю, что да. В любом случае, у меня было несколько причин. Одну из них вы знаете, здесь платят неплохо. Вторую тоже, но я ее дополню. Просто я знал об убийствах, но хотел найти убийцу и факты о нем, доказательств, чтобы пойти с ними в полицию. — Но в любом случае, ты почему-то этого не сделал, даже когда узнал, — сказал Уильям, подойдя сзади, — А знаешь ты это уже давно. А и даже гораздо раньше, чем момент, когда я сам признался. Ещё как только попал сюда. Джереми ошеломлённо смотрел на него. — Как… Как вы узнали об этом? — спросил он. Мы тоже стояли и внимательно слушали. К Уильяму подошёл и Генри. — Легко и просто. Вспомни: ты искал информацию, и всегда мелькало мое имя как подозреваемого. Во время работы в другом здании ты собирал информацию. А попал сюда уже полностью уверенный в том, что я виновен, и лишь собирал доказательства, — сказал Уильям, — Но почему ты так никому и не рассказал об этом очень интересно. — Скажем так, сначала я не мог доказать этого, но когда мог, то уже встретился с Джессикой. Я так хотел ей помочь освободить души. Но понимал, что если сдам вас полиции, то ничего не выйдет. А после я и вовсе уже привязался к вам ко всем, и я оказался бы предателем, если пошел бы в органы. Просто я теперь также как и вы безумно дорожу этой историей. И хочу правильно ее закончить. Мы молчали. — В любом случае, спасибо тебе, Джереми, что не решился закончить свой изначальный план, — улыбнулся Генри, — А то мы бы остались без нашего Костыля. — Меня бесит это прозвище, ты дал мне его ещё двадцать с лишним лет назад и никак не можешь забыть? — спросил Уильям. — Как же я забуду, Костыль, — смеялся Генри. Мы тоже засмеялись. — Кстати, я знаю, почему это прозвище у отца, — сказал Майк, хитро улыбнувшись. Мы все посмотрели на него. — Майкл, — сказал Уильям и грозно добавил, — Не забывай, что я все ещё твой отец. — Он в институте шел к моей маме, чтобы признаться ей в чувствах, — начал старший сын свой рассказ, — Он заметил ее и стал спускаться по лестнице, но так сильно волновался, что споткнулся и сломал ногу. Но он всё-таки признался, будучи на костылях. Именно поэтому Генри его теперь зовёт так. Дикий гогот. Смеялся даже Уильям. Только не понятно, ему больше смешно или стыдно за этот случай. — Кто тебе вообще это рассказал? — спросил Уильям у Майка серьезным тоном. Генри, насвистывая, отошёл подальше от своего товарища. — Леший, дорогой, иди-ка сюда, — сказал Уильям ему и пошел за Генри. — А Лешим его, кстати, тоже не просто так зовут, — начала уже Чарли. Уильям побежденно улыбнулся, а Генри съежился. — Так вот, он когда-то хотел пошутить над одни пареньком, когда они группой друзей пошли купаться в озеро. Розыгрыш заключался в том, что он должен был его напугать и паренёк, стоящий у края берега, полетел бы в тину от страха. И когда уже отец подошёл к нему и заорал, то не учел, что он ходил на борьбу. Рефлекторно парень самооборонился, и в итоге в воду полетел сам Генри. И вылез оттуда коричнево-зеленый. Весь в траве и иле. Все сразу стали смеяться. Парень сразу же извинился, но прозвище приелось надолго. Все снова смеялись как не в себя. — Чарли, тебе это что, Уильям рассказал? — огорченно спросил Генри. — Дети сдают своих же родителей, — вздохнул Уильям, — Мы теряем поколение. — И не говори, — вздохнул Генри, — Думаю, сейчас точно не стоит никуда идти. Не то у нас состояние и настроение. Здесь они правы. Мы уже исчерпали себя на сегодня. — Я бы подумал, что вы будете делать с пиццерией, — подсказал им Кевин. Владельцы переглянулись. — Мы не закроем пиццерию, пока не закончится все это. Как-то не правильно тогда это будет, — сказал Уильям. — Да и функционал самих роботов не сильно отличается от того что было, когда в них души были. Я бы сказал, что они практически идентичны, — сказал Генри, — Никто ничего не заметит. Что ж, это радует. Хоть какое-то время ещё можно будет поддержать работу пиццерии. Но как только все закончится, что-то мне подсказывает, что ничего от этих пиццерий не останется. — Теперь можно и расходиться, — улыбнулся Уильям, — Ричи, Джесс, Чарли, до завтра. Мы все попрощались, и остальные ушли. Теперь нас здесь осталось только трое. — Ну что, теперь ещё пятеро из нас свободны, — сказала Чарли, грустно улыбнувшись. — Да, — вздохнул Ричи и немного улыбнулся, — Теперь мы лишь должны успеть закончить историю за полторы недели. — Мы все успеем, — сказала я ему и обняла. Он обнял меня в ответ и поцеловал в макушку. — Чарли, давай к нам, — сказал он и обнял нас обеих, — Теперь я выше, да, Шарлотта? — Да. А ведь детьми я была и выше, и старше, — сказала Чарли, улыбаясь. Они засмеялись, вспоминая былые времена, а я слушала и удивлялась. Дружба такая странная, но такая важная вещь. Без нее никак. Мои мысли сейчас больше были заняты душами. Вернее, их воспоминаниями. Интересный факт, что все они как будто бы имеют свой цвет. Только зависит ли он от характера или любимого цвета при жизни, а может даже от того, почему они здесь оказались, из-за условий. — Джесс, о чем задумалась? — спросила Чарли. — А? — отвлеклась я от своих мыслей, — Просто думаю о душах. Я заметила, что у каждого из нас есть свой цвет. — Верно подмечено, — улыбнулся Ричи, — Их цвет зависит от причины смерти. Так вот оно что. Ну, я была немного близка к ответу. — А какой цвет у разных причин? — спросила я. — Ну смотри, — начала Чарли, — Начнем с Миранды. У нее розовый цвет. Это природная катастрофа. А конкретно в ее случае, случилось землетрясение. Она жила в опасном районе, где такое было очень распространено. Но в один момент не выжила. О, черт. — Николас. У него зелёный цвет. Это цвет болезни. Неважно какой. Важен фактор, что он умер из-за этой болезни. Ник умер от рака лёгких. Слушая все это, становится немного не по себе. — А вот у Ребекки жёлтый цвет, — опустив голову, сказала Чарли, — Это значит суицид. Ребекка перерезала себе вены. От этих слов меня в дрожь бросило. Какой ужас. Все они погибли в таком раннем возрасте. Ещё и так ужасно. Это настоящий кошмар. А ведь таких как они ещё тысячи подростков, даже больше. — Не переживай так, Джесс, ты должна понимать, что смерть неизбежна, — сказала мне Чарли. — Но это не справедливо. Они и вы тоже все мертвы. Хотя могли прожить невероятную жизнь. Так не должно быть. Так где же справедливость, которая должна защищать жизни? — громко спросила я, думая об историях тех, кто попал сюда. — Джессика, справедливость не может защищать, — сказал мне Ричи, тоже повысив голос. — Это оружие, которое может приносить вред, но им нельзя кого-то спасти. Я молчала, но не все равно не могла согласиться с ним. Я не верю в это. Справедливость существует для того, чтобы спасти невинных. И по другому быть не может. — Перестаньте оба, — сказала уже Чарли, когда поняла, что наш спор переходит границы, — Вы можете сколько угодно говорить об этом, но все равно не придёте к верному ответу. Его просто нет. Не нам пытаться понять этот мир. А уж тем более сейчас, когда есть что-то более серьезное и важное для нас. Ее слова подействовали как мощный отрезвитель. Она права, мы слишком увлеклись и перешли черты этого спора. — Да, ты права. Просто, Джесс, не стоило мне так говорить, — сказал Ричи, почесав макушку. — И ты прости. Мы и правда забылись. Спасибо, Чарли, что привела нас в чувство. — Не стоит. Лучше нам всем сейчас отдохнуть, — сказал она. Мы кивнули и, пожелав друг другу доброй ночи, разошлись.