Порошок

Идея посетить выздоравливающего сяо Шу в Архиве Ланъя казалась удачной и самому Мэн Чжи, и принцу Цзину, который, не вправе отлучиться из столицы, повелел передавать наилучшие благопожелания и пациенту, и лекарю. Благопожелания генерал Мэн передал, целый вечер пересказывал сяо Шу столичные новости и сплетни, а на следующий день, не наговорившись всласть, напросился сопровождать друга в потайные залы Архива, где тот последнее время работал. На второй час сидения в библиотеке Мэн Чжи наскучило сосредоточенное шуршание кисти сяо Шу по бумаге. Разговаривать с сяо Шу было нельзя: тот недовольно фыркал и отмахивался — действительно был очень занят, списывая что-то с вороха черных от времени черепаховых панцирей. Самому же Мэн Чжи и слова не удавалось прочесть: такие древние иероглифы, вовсе не похожие на современный почерк «кайшу», были ему невнятны, а более новых свитков или табличек в этом зале не водилось. Он осторожно высказал пожелание вернуться на поверхность, к солнечному свету и настоящим книгам. Сяо Шу немедля согласился, и тут-то генерал сообразил, что дороги с «третьего нижнего яруса» не знает: шел себе за сяо Шу, восторженно таращась по сторонам, и не запомнил всех поворотов. Любимый друг молча подвинул к нему лист с описанием пути, где значились и повороты, и лестницы, и холлы со множеством выходов, и перекрестки коридоров. — Здесь много необычного, — предупредил он. — В точности следуй всему, что гласят надписи на дверях и стенах, не пугайся того, о чем не поймешь, что это такое, и ничего не трогай руками. — Понял, — ответил Мэн Чжи, и он действительно думал, что все понял — а чего тут не понять-то? — пока не увидел над пятой или шестой дверью тускло светящуюся желтым надпись: «Порошок уходи». Не будучи уверенным, могущественный ли это экзорцизм, предупреждение путнику или нечто вовсе неведомое, он некоторое время потоптался перед дверью, затем вспомнил о наставлении следовать надписям и со вздохом отправился искать обходной путь. Две стражи спустя, когда он уже не стеснялся звать во весь голос: «Люди! Ау! Вы где?», из какой-то совершенно невидимой дверцы выбрался с охапкой свитков в руках молодой хозяин Архива. — В Архиве не принято шуметь, господин командующий, — недовольно сказал он. — Что вы тут потеряли? — Дорогу, — чистосердечно признался Мэн Чжи, от радости забывший сделать каменное лицо недовольного офицера. — Прямо, — мотнул головой Линь Чэнь, — и никуда не сворачивайте. Затем перед молодым хозяином Архива разверзлась стена, он шагнул в образовавшийся проем, и тот немедля пропал. Мэн Чжи зашагал в указанном направлении и довольно скоро уткнулся в очередную дверь. Над нею едва заметно светилось: «Порошок выходи». Набрав в грудь воздуха и едва не зажмурившись, бравый генерал толкнул дверь и шагнул вперед. Перед ним был зал со множеством выходов и с широкой лестницей наверх, по которой они с сяо Шу спустились утром в это царство древней мудрости и кривых путей. Сбоку в стене прямо на глазах образовался проем, и оттуда вышел сяо Шу со стопкой исписанных листов. — Брат Мэн?! — изумился он. — Ты все это время ждал здесь? Зачем?! Мэн Чжи с трудом удержался от того, чтобы броситься другу на шею. — Я пошел искать обход и заблудился. — Зачем обход? — нахмурился сяо Шу. — Над дверью было написано «Порошок уходи». Ты велел слушаться надписей. Сяо Шу моргнул. — Я велел не бояться непонятного. — Ну и как, — почти обиделся Мэн Чжи, — прикажешь сочетать два этих распоряжения? — Очень просто, командующий Мэн, — это из стены вновь явился Линь Чэнь, на сей раз с пустыми руками, — в другой раз просто вспомните, что вы все-таки пока еще не порошок. Кстати, Чансу, объясни своему гостю концепцию лифта! — Ни в коем случае, — со вздохом отозвался сяо Шу. — Это же придется тогда объяснять, что здесь можно, а что нельзя трогать руками.