Зерна от плевел

Роджерса мотало туда-сюда до сумерек, выбрасывая из Карраха в самые странные, самые личные моменты. И Роджерс благородно заканчивал начатое, отходил или отползал (один раз даже отплывал) в сторону и через какое-то время снова превращался в Карраха. — Я не знаю, зачем тебе это, — едва отдышавшись, произнес он в один из таких «перебросов», почти касаясь губами шеи Брока. — И знать не хочу. — Я умею делать то, что нужно, Роджерс. Как и ты. Только ты исключительно в общественном, а я и в личном тоже. Стив странно на него взглянул, будто Брок озвучил какую-то ранее недоступную ему истину, и отодвинулся. — Никогда так не мог. — Я знаю, — Брок перевернулся на живот, чувствуя, как отголоски удовольствия еще бродят в крови, и всё-таки продолжил: — Ты можешь считать это общественным. Тебя отстранили от службы, а кроме этого ты ничего не умеешь и, готов поспорить, не особо стремишься уметь. Почему не воспользоваться помощью в обретении контроля и не вернуться к любимому делу, зачем все усложнять? Роджерс дико на него взглянул, нахмурился и вместо ответа выпустил Карраха. Что ж, чем не ответ? Они вернулись на закате. Броку зверски хотелось помыться, пожрать и завалиться спать, но чуйка подсказывала, что ни черта у него не выйдет. Ближайшие пару часов точно. Поэтому когда Каррах стряхнул его с плеч, снова прижимая к себе, Броку на мгновение захотелось закрыть глаза и уснуть так. — Поставь, — попросил он, — иди оденься, я посмотрю, как там Джей. — Хотеть видеть, — рыкнул Каррах, но тут же закрыл рот ладонью, сообразив, что лучше не шуметь. — Я же обещал. Давай, одевайся. Каррах потопал к джету, а Брок всполз по ступеням и оказался на веранде. Джек, непривычно бледный, со сжатыми в нитку губами моментально выступил из тени. — Я в норме, — устало ответил Брок. — Как Джей? — Насрал на Солдата, когда тот его переодевал, поорал, поспал — все как всегда. — Сейчас спит? — Ест. — Хорошо. Я в душ. Жрать хочу умираю. — Стейки и картошка фри. Я позвонил агенту по недвижимости. — Мы не будем переезжать, Джекки. Это бесполезно. Брок хлопнул каменно спокойного Джека по плечу и пошел в душ. Он чувствовал себя как после уик-энда с Роджерсом: сонным, уставшим и отлично потрахавшимся. Только голодным. Когда он выполз из душа, почти блаженствуя, то сразу уловил напряженность, разлитую в воздухе и так же отчетливо ощутимую, как аромат неизвестного цветка, росшего у входа в бунгало, особенно хорошо слышный в сумерках. Роджерс обнаружился у ступенек, ведущих на террасу — выше ему мешал подняться ствол, из которого в него целился Солдат. На ствол был предусмотрительно навинчен глушитель — Джей уже спал, а его покой для Солдата был важнее чьих-то вышибленных мозгов. — Так, — скомандовал Брок, усаживаясь в кресло у стола. — Солдат, ребенка мне давай и оружие опусти, это Роджерс, второй отец Джея. Напасть можешь, только если он попытается его отобрать и увезти. Как понял? — Понял, — буркнул Солдат, отступая спиной вперед, к Броку, его плавные движения огромного хищника завораживали — чего греха таить? — Жду указаний. — Поесть, вымыться, готовиться ко сну. — Принято, — Солдат осторожно сгрузил Джея Броку на руки и исчез в доме. Пистолет-то он опустил, но Брок точно знал: успеет, если что. Не только выстрелить, а и половину острова разнести. — Роджерс, иди сюда. Давай, хоть ты не упрямься. Джек, есть еще пожрать? Хмурый Роллинз тоже исчез в доме, а Стив устроился рядом и взглянул на Джея. Такого выражения нежного удивления Брок на его лице не видел никогда. — Ему четыре месяца. Родился в один день с твоей внутренней богиней. Хорошо ест, развивается как по учебнику, переворачивается сам туда-сюда. Сидеть не сидит еще, не рекомендуют искусственно сажать — спинка слабая, может искривление позвоночника быть. — Не надо искусственно, — ответил Роджерс и улыбнулся — тепло и по-домашнему. — Просто чудо какое-то. Живой. Настоящий ребенок. Брок ухмыльнулся, проглотив все до единой идиотские шутки, которые так и лезли из него. — Можно мне? Брок не без скрипа отдал ему Джея. В груди бухало сердце — гулко и больно. Хотелось, чтобы все вышло как-то иначе. Чтобы можно было поцеловать сейчас улыбающегося Стива, не опасаясь, что тот отшатнется, как от чумы. Хотелось обнять его, вдохнуть знакомый запах и устроиться на огромной кровати втроем, уложив Джея посередине. По-дурацки ворчать ночью, споря, чья очередь вставать, и Роджерс, конечно, благородно бы уступил. На нем вообще в хорошие времена верхом можно было ездить, в быту он был безотказен, как гаремный раб. — Какой красивый, — сказал вдруг Роджерс и, явно не успев подумать, добавил: — Очень на тебя похож, — потом, сообразив, покрутил головой и снова улыбнулся. — Джей. Баки так звала мама. Моя. Для миссис Барнс он всегда был Джейми или Джеймс, если она сердилась. А она частенько сердилась. Баки был оторвой, везде лез, всех знал, всюду у него были какие-то дела. Это у меня всегда были проблемы с общением, он же был душой компании, таким обаятельным, с мягким юмором, дамочки просто с ума сходили по нему. Брок, чуть повернув голову, заметил отблеск металлической руки в коридоре, ведущем к маленькой спальне, и понял, что Роджерс это все говорит не ему и не для него. Солдат слушал. Брок знал, что тот понемногу вспоминает прошлое, но никогда ни о чем его не расспрашивал. — Однажды на нас оставили Бекку, его младшую сестру. Той было года три, Баки шесть, а мне пять. Мы съели все варенье, у меня разболелся живот, а влетело все равно ему. Ему всегда за меня влетало. И в детстве, и потом. И единственный раз, когда я был нужен ему, я не успел. — А я думал, это ты его из того лагеря освободил. Если легенды и биографы не врут, — Броку страшно хотелось курить, но при Джее было нельзя, а потому ему ничего не оставалось, как работать приемником информации, предназначенной для Солдата. Стив странно на него взглянул, будто считал, что Брок может не знать общеизвестных фактов про своего любовника, если тот лично ему ни о чем не говорил. — Я, — соблаговолил ответить Роджерс, целуя Джея в лобик. — Но потом не успел. — Никто не успевает везде, даже ты. — Теперь, — сказал вдруг Роджерс совсем другим тоном, — теперь я думаю, нужно было прыгнуть. Может, я бы трансформировался и… — Или нет, и тогда русским достались бы вы оба. В болезни и здравии, как говорится. «Валькирия» довезла бы свой груз, Америка перестала существовать, но зато у Гидры было бы два суперсолдата вместо одного. Очень удобно, хороший вариант, одобряю. Роджерс взглянул на него так, будто хотел врезать, но потом снова посмотрел на Джея и успокоился. — Может, ты и прав. — Ужин, — пробасил Роллинз, ставя на стол огромный поднос с одуряюще вкусно пахнущей едой. — Давай сюда, — он забрал Джея у Стива, и тот проводил его тоскливым взглядом, но возражать не решился. — Я хочу видеть его время от времени, — сказал Стив, продолжая смотреть на закрытую дверь в дом. — Вы можете не переезжать, джет, на котором я прилетел, не отслеживается, а сам я никому не стану говорить, что ты жив. О Джее тем более. — Я и не собирался, — заверил его Брок. — Каррах чует меня, он сам сказал. Найдет и под землей, выкопает и употребит по назначению, так что я смысла не вижу… Роджерс погнул вилку, которую держал в руках, и, нахмурившись, отвернулся. — Я не хотел бы, чтобы это было так, Брок, — после паузы произнес он. — Но извиняться не буду. — Ну понятное дело. Это был не ты. Роджерс дернул шеей, совсем как Каррах недавно, пытаясь остановить трансформацию, и удержался. — Я. Это все время был я. Только как будто… не знаю. — Честный. Без вот этой наверченной вокруг поебени вроде взаимных упреков, привкуса вынужденной ебли и прочего. Каррах тащится от меня совершенно искренне, Роджерс. — Я знаю. Я тоже когда-то мог себе позволить… тащиться от тебя, Брок. И вот что из этого вышло. — Снова здорово. Ладно, ешь и лети там куда собирался. А, нет. Сначала перекинься обратно, Каррах хочет лицезреть плод нашей любви. Не советую ему в этом отказывать, Роджерс. Стив кивнул и принялся за еду. *** Джей умещался в огромной ладони почти целиком. Спал в ней, как в колыбели, свесив ноги по обе стороны широкого запястья, а на лице Карраха застыло выражение дебильного умиления. Вернее, просто умиления, настолько яркого, что у Брока зубы от него ныли. Все должно быть не так. Но пока иначе не выходит. Брок с Джеем проводили Карраха до джета, подставились под лобызания, были сжаты в объятиях и обцелованы с головы до ног. — Лети, давай, у тебя много дел. — Каррах вернуться. — В любое время. Но пилотирование все же Роджерсу доверь, идет? Позвать его? — Каррах сам. Второй рядом. Каррах вернуться. — Благоговея, жду, — ухмыльнулся Брок и, не оборачиваясь, ушел в дом. За его спиной стартанул в звездное небо крошечный квинджет и, судя по идеально выверенной траектории, Роджерс таки был неподалеку. Оставалось надеяться, что дальше их симбиоз будет прогрессировать, а не наоборот. — Все завтра, дорогая, — устало попросил Брок, зная, что Джек его слышит. — Мозг у меня тоже выебан, так что не добавляй, будь другом. Кстати, Роджерс забрал Ричарда себе, так что твой хвостатый засранец в надежных руках. Наверное, по линейке уже ходит и гадит по команде. — То-то ты выдрессировался, — ехидно заметил Джек. — И ходишь по линеечке, и гадишь в строго отведенных местах. Брок, зевнув, показал ему фак и ушел к себе, забрав Джея. Дурацкое чувство, ворочавшееся в груди, требовало быть ближе хотя бы к части Роджерса, если уж не выходило захапать его себе целиком. Джей мирно сопел в своем гнезде, и Брок тоже закрыл глаза, положив руку на крошечный теплый животик. Они живы, сейчас это главное — привычная мантра все еще работала. И слава богу.