Расколотое королевство

*** У замка Пайка, древнейшего и неприступнейшего замка на всех Железных Островах, история богатая и по большей части кровавая. Веками в окружении этих холодных и мрачных стен восседали Грейджои. От вторжения Эйгона и гибели последнего короля Харрена Чёрного до восстания Грейджоя и высадки Станниса Баратеона, подобно их гербу, золотому спруту на черном поле, власть их закреплялась на всех Островах, раскинувшись, словно щупальца кракена. Они казались столь же незыблемыми, как скалы, неустанно обтесаемые буйными волнами; как студёный ветер, налетавший с моря гневными порывами; как сам Пайк, расположившийся на этих скалах. Но времена меняются, и ничто не вечно под голубым небом: Грейджои утратили своё влияние с тех самых пор, как меч палача Станниса перерубил шею Бейлону Грейджою, всех его детей, кроме Аши и Теона, предали мечу на поле брани, братья Бейлона расстались смертельными врагами, а могучая крепость была ликвидирована подчистую, не оставив после себя и камня на камне. Власть над Железными Островами отошла к шурину Бейлона — Родрику Харлоу, а последний из Грейджоев, оставшийся на острове Пайк — Виктарион — довольствовался руинами его родовой крепости. Теон с досадой покачал головой. Теперь Виктарион мёртв, Эурон отправился с горсткой людей на поиск союзников — так, по крайней мере, говорил сам Эурон — а он был вынужден оставаться на этих голых скалах, вести хозяйство, тренировать расхлябанных жителей Пайка, пресекать пьяные свары и драки, наблюдать за стройкой и возведением нового замка, который, в перспективе, вырастет на месте руин старого. Да вот только дело это гораздо скучнее, чем Теон себе представлял. По началу Теону не на что было жаловаться. Грейджои одни, Грейджои другие — народу Пайка по большей части наплевать, посему потерянного сына лорда Бейлона встретили хорошо. Равнодушно, конечно, но что ещё ожидать от железных людей, скупых на эмоции? К нему обращались «лорд Грейджой», его слушали, ему повиновались. Каждый вечер он собирал в главном зале всех проверенных временем вояк, грозных и внушительных, из числа тех, кто ещё воевал за его отца. Вместе они устраивали попойки, мацали служанок, травили байки и рассказы о ратных подвигах, а Теон слушал и внимал. Каждую ночь он брал Мелонию — безъязыкую девицу Эурона. В отсутствии языка Теон нашёл небывалый плюс — более неразговорчивой девушки у него за всю жизнь не было. Но день сменялся днём, а Эурон не возвращался. Теон постепенно притомился от скудной еды, от попоек с бойцами, доверительные отношения с которыми пытался создать, от немой девки, а непривлекательные женщины с Железных Остров его интересовали не сильно. Он всё сильнее разочаровывался в железнорождённых. Если старое поколение чтило устои, по которым жили предки и по которым жил их лорд Бейлон, то новое не представляло из себя ничего существенного. Грань между рабами и железными людьми давно стёрлась, а Морских Жён не существовало и подавно. Теперь железнорожденным приходилось работать на скудных полях или в рудоносных шахтах, выходить в море вылавливать рыбу. Помимо прочего, к рутинной деятельности добавилось строительство — возведение расширения нового замка, вместо той башенки, которой довольствовался Виктарион, и укрепление деревянного палисада, постепенно заменяя его на каменную стену. Железные люди с острова Пайк покрывались ржавым налётом в попытках выжить на скудной земле, забывая о своём прошлом ремесле. Девиз Грейджоев «Мы не сеем» приобретал ироничный оттенок. После очередной скудной трапезы, Теон, опираясь на парапет приземистой башенки — то, что осталось от Пайка — смотрел на копошащихся внизу людей. Жизнь шла своим чередом: кто-то перебранивался или обсуждал какие-то новости со своим соседом; у торговых лотков переругивались два бугая из-за рыбы; строители, перебрасываясь словечками, тащили тяжёлое бревно; одетые в кольчугу воины неспешно прохаживались по мосткам на деревянном палисаде, сменяемом клочками каменной кладки. Всюду виднелись лачуги, разбросанные хаотичным порядком вперемешку с рыночными палатками, оружейными и амбарами. Через распахнутые ворота въехала груженая телега, запряжённая дряхлой клячей. «Видать, едет с рыболовных деревушек или с шахт, » — предположил Теон. В силу возраста и прошедших лет, он смутно помнил, каким оставлял Пайк, зато во что крепость превратилась сейчас, он видел чётко и ясно, и ему определённо это приходило не по нраву. Он уже прикидывал место для настенных башен, площадку для лучников, укрепления на случай осады. Теон высунул голову и оглядел стропила их постепенно расширяющегося замка, мысленно вырисовывая наиболее удачные места для навесных бойниц. Теон даже решил вспомнить несколько удачных решений из Винтерфелла и перенести их сюда. Сейчас Пайк представлял собой белоснежный холст, который можно перестроить, воссоздав на его месте новый Пайк, которому суждено простоять веками… …И раз уж Эурон Грейджой не спешит возвращаться, значит Теону придётся взять работу в свои руки. Мысли о короне из плавника и о вписанном в историю своём имени увлекли его за собой очень далеко из Пайка. Он не сразу обратил внимание на очередную повозку, что едва ли не ворвалась во внутренний двор. Вокруг неё скопились зеваки, а возница с окровавленным лицом взывал лорда. Теон разглядел содержимое его груза — какая-то груда еле шевелящихся окровавленных тел — и ощутил дурноту. Ноги сами повели его вниз, на улицу, и уже там он столкнулся с Уродцем. — В чём дело? — спросил Теон, но Уродец, такой же безъязыкий, как и другие из команды Молчаливой, лишь покачал головой и пожал плечами. Теон толкнул его с пути и, расталкивая локтями толпу, подобрался к повозке вплотную, поставил ногу между спицами деревянного колеса и, схватившись за борт тележки, подтянулся и заглянул внутрь. Его побледневшее лицо непроизвольно скривилось от омерзительного зрелища: раненные люди в повозке еле шевелились и стонали, и даже ему, слабо сведущему в медицине, было понятно, что очень немногие доживут до следующего утра. Среди них были в основном мужчины и, судя по кирке, которую один из бедняг прижимал к груди, Теон понял, что повозка примчалась прямиком из шахт. — Они напали на нас, м’лорд, — лепетал старый возница. Теон отвёл взгляд от тел и взглянул старику в залитое кровью лицо — на месте правого глаза зияла глубокая рана. — Я собрал кого смог и убрался восвояси, но и мне досталось. Теон кивнул, слабо осознавая, что он этим хотел сказать. — К-кто… — Грейджой прочистил горло, чтобы его голос не звучал неподобающе. — Кто это сделал? Эмблемы, гербы, кличи — ты видел или слышал хоть что-нибудь? — Нет, милорд, — покачал головой старик, разбрызгивая кровь, — но они налетели внезапно, пришли по суше. Те, кого я не подобрал, все погибли. «Да и этих трудно назвать живчиками по меньшей мере, » — Теон спрыгнул на землю и махнул Хальфру Сизому Глазу — одному из первых, присягнувших после смерти Виктариона — и крикнул, чтобы тот позаботился о раненом вознице и умирающих в телеге. Он пытался собрать разметавшиеся мысли воедино и придумать, что делать дальше. «Нападение на шахтёров определённо акт агрессии, » — он расхаживал по осклизлой после недавнего дождя грязи, потирая подбородок и судорожно раздумывая, — «Но от кого? Неужто дядя Эурон нажил врагов или… Ботли, сукины дети.» Теон схватил за шиворот мимо проходившего Уродца и встряхнул его: — Немедленно тащи свой зад к Лордспорту, к кораблям Эурона, слышишь? — он ещё раз для надёжности встряхнул Уродца, и тот кивнул. — Предупреди команды кораблей. Ну, пошёл. Грейджой толкнул Уродца в сторону ворот, и тот побежал с донесением, сверкая пятками. — Ну и где этот херов Вороний Глаз, когда он так нужен? Виктарион бы не допустил этого, — Теон повернулся на доносящиеся сзади голоса и увидел троицу беседующих между собой подчинённых Хальфра, уже одетых в кольчугу и с оружием наготове. — А ну заткнулись. Значит так, я гарантирую вам, что Пайк не будет взят ещё раз, — «Ведь в противном случае мы все лишимся голов.» — Так что подберите сопли и слушайте своего господина, лорда Теона Грейджоя. Он предупреждающе указал пальцем на ругающегося воина: — И если я снова услышу какое-то бурчание в сторону Вороньего Глаза, отправишься к нему на Молчаливую, там твой болтливый язык никому не нужен будет, — Теон ободряюще улыбнулся троице. — Усекли? *** События прошлого дня заставили Теона изрядно понервничать. И, хоть после привозки раненых и доставки неприятных вестей больше ничего не произошло, дальнейшую ночь Теон провёл без сна, обложившись картами окрестностей острова Пайка и с бочонком крепкого эля под боком. Теон готовился к самому худшему, а его замок к осаде: на деревянном палисаде развешивали щиты; люди в спешном порядке затачивали топоры и мечи, выстругивали стрелы, укрепляли мостки на стене и затаскивали на них тяжёлые камни; перед стеной начали выкапывать сухой ров; ворота держали прочно запертыми на засов. Пришлось также снести несколько лачуг прямо под самыми стенами к великому гневу их обитателей. Хальфр и его старейшие воины, которых он назначил своими командирами, прибывали на военные советы, где обсуждались только наиболее кровавые способы расправы на Ботли и его людьми и никаких идей. Теон снаряжал и отправлял на разведку за непрочные стены Пайка патрули и разведчиков, а те возвращались с донесениями о разорённых селениях и шахтах. Но ни следа неприятельского войска. Тактика лорда Ботли напомнила Теону одичалых, опытом войны с которыми обладал Грейджой ещё с нашествия Мансовых дикарей: как те приходили из густых лесов неожиданно, словно снежная буря в солнечный день, били отстающие отряды, засыпали стрелами привалы и жгли ночами палатки, а потом бесследно исчезали. «Хотя зелёные люди не найдут особой разницы между одичалыми за Стеной и железнорождёнными на Островах.» Он понимал, что сейчас крепость ни к чему существенному не готова, и молил всех богов — от Семерых до Утонувшего — чтобы ему дали достаточно времени хотя бы на чёртов ров. «Но когда это богам было не положить, о чём я там молюсь?» Пасмурным утром к нему завалился запыхавшийся Клемон — молодой парень был личным слугой Теона, исполняющим обязанности пажа. Он изобразил некое подобие поклона и, распрямившись, устремил на своего господина ошарашенный взгляд. — Они пришли, м’лорд… — пропыхтел он. — У ворот стоит их человек. Они прислали переговорщика. Теон рассеянно кивнул, машинальным движением хватая со стойки лук и закидывая за спину колчан со стрелами. «Что-ж… Началось, стало быть.» На узких мостках на палисаде ютилась толпа его воинов, уже переодетых в кольчугу и ощетинившихся копьями и луками. — Только переговорщик? Видел кого-то ещё? — спросил Теон, широкими шагами направляясь к воротами. — Насчитал ещё двадцатку на противоположном холме, господин. — Ясно, — с неожиданной для себя злостью он пнул мирно валяющийся на пути камень. — И ведь ни Уродца, ни команды с кораблей Эурона. «Конечно, — тем временем думал Теон, — возможно, следовало послать человека с языком.» По лестнице он поднялся на надвратную площадку и посмотрел вниз на переговорщика. Снизу на него глядел высокий мужчина, крепкий, плечистый, с окладистой бородой и простоватым лицом. Его губы искривились в довольной и снисходительной усмешке, обнажая людям на стене пожелтевшие зубы. Вся его сущность, от походки и повадок, до внешнего вида и секиры на поясе, говорила о том, что он привык скорее убивать, нежели трепать языком. — Кого я имею честь… Э-э, в общем, назовись, — пробасил он, уперев кулаки в бока. — Я Теон Грейджой, последний сын Бейлона Грейджоя и законный наследник его родовой крепости — Пайка, — Теон отвёл взгляд от переговорщика и посмотрел вдаль, и, как и говорил Клемон, заметил там порядком двух десятков воинов в кольчуге. Они усеяли гребень противоположного холма в хаотичном порядке, без намёка на строй. Среди прочих — Теон узнал его по низкому росту — там присутствовал и лорд Ботли собственной персоной. — А я представляю моего господина, лорда Ботли. Конечно, нам бы хотелось повидать Вороньего Глаза, но хрен с ним, ты тоже подойдёшь, — он на секунду замешкался, словно вспоминая, что должен сказать дальше. — Э-э… Итак, лорд Теон Грейджой, тощий мужелюб, бабоподобный хлюпик и нытик с Зелёных Земель. Утонувший Бог поистине жестоко обошёлся с вашим родом, забрав в свой чертог достойных железнорождённых из рода Грейджоев и оставляя последних из них, тебя и твоего размалёванного и надушенного дядю, Вороньего Глаза, который, стало быть, предаётся утехам со своими иббенийцами на своей Молчаливой. Теон со страшной злобой сжал кулаки, от чего побелели костяшки, и огляделся по сторонам, оценивая реакцию окружавших его воинов. А переговорщик продолжил: — Но возрадуйся, вонючий червяк. Лорд Ботли предлагает тебе, э-э, своё милосердие, а точнее, выполняет просьбу его светлости Родрика Чтеца. Он требует, чтобы ты сдал варварски отнятый у Виктариона замок и отправился с нами на остров Харлоу, к своему дяде Харлоу, — он пожал плечами. — Или же останься здесь и сдохни как псина. По рядам войска прошла взволнованная рябь перешёптываний. Теон, выдержав паузу в пару биений сердца, ответил: — Передай Ботли, если, конечно, хватит на это мозгов, что Пайк по всей справедливости и законам отошёл к своему владельцу. И никакой Чтец не в праве изменить этого. Я, Теон Грейджой, отказываюсь от великодушного предложения твоего недомерка. За спиной Теона раздавались крики одобрения и воинственные кличи, в которых отчётливо слышалось «Грейджои» и «Порвём ублюдков!». — Ну, как знаешь, — переговорщик снова пожал плечами, перекрикивая гул голосов со стены. — Это, в общем-то, было ожидаемо. За твою отчаянную храбрость лорд Ботли готов тебя наградить. Принимай дары. Он обернулся к своим и громко присвистнул. От строя отделилась пятёрка юнцов, тащивших за спиной тяжёловесные мешки. Не добегая до стен, юнцы перевернули ноши вверх дном почти синхронными движениями и опорожнили мешки. Из мешков прямо перед стенами Пайка посыпались головы тех бедолаг, которым не посчастливилось оказаться за стеной, в незащищённых деревушках или в шахтах. У границ незаконченного сухого рва выросли пять кучек отрубленных голов, зрелище которых вызвало мертвенную тишину среди Грейджоевого войска. — Ну, как тебе? — широко улыбался переговорщик. — Что мне передать своему господину? Теон ударил кулаком по ободу щита, висевшего на стене, и крепко стиснул зубы. — Передать? У меня тоже для него есть подарок. Будь добр, отнеси, — и, не помня себя, он выхватил лук и вытащил стрелу, отточенными движениями натягивая тетиву и готовясь к стрельбе. Улыбка увяла на лице переговорщика. Он развернулся и, поскальзываясь на грязи, побежал вниз по склону. Теон, особо не целясь, отпустил тетиву и с удовлетворением увидел, как она, описав красивую дугу, вонзилась переговорщику промеж лопаток. Бугай рухнул лицом в грязь. Теон лучезарно улыбнулся вражескому строю, с удовольствием наблюдая за тем, как бесится лорд Ботли и резкими движениями машет в сторону Пайка. Воины за спиной Теона молотили по щитам, по груди, призывали воинов Ботли прийти к ним, сразиться и умереть. Но Грейджой перестал улыбаться, когда на гребне холма два десятка врагов приумножились в три раза. И к ним прибывали всё новые и новые люди. Всё новые и новые мечи, топоры, копья и стрелы, предназначенные для людей замка Пайка. Он разглядел в их рядах лестницы. по которым они взберутся на стены, огромное бревно с железным наконечником, которым намерены снести ворота. И в голове Теона промелькнула мысль о неразумности и недальновидности его решения. — О, чёрт, чёрт! Нас атакуют! — крикнул Теон, обернувшись к своим людям. — Все к оружию! Живо!