Сменялись дни. Одетые в зелёные лёгкие накидки деревья также сменили свои наряды сначала на красно-жёлтые куртки, потом на тёплые белые меха. Такой порыв поэтичности вполне оправдан воздушным настроением Питера. Он уже который день чувствовал свободу не только от чужого и чуждого ему мнения, но и от своих отягощающих мыслей. Лёгким движением руки он накинул на себя халат и вышел на кухню. Тётя как всегда сидела у окна и смотрела в окно, спиной наблюдая действие на экране телевизора. Питеру показалось будто её побледневшее от усталости лицо в момент расцвело и озарило комнату теплом. Её глаза ещё горели тем жарким огнём, который помнился ему с детства, проведённого на Сицилии. Так вот, этот огонь, хоть и непрерывно угасал, но всё-же ещё грел сердце племянника. Наконец, женщина хрипло сказала, лениво повернув голову:
— Питер, сегодня меня не жди дома, хорошо? Можешь остаться у друга, если хочешь.
В этот момент парень готовил кофе и даже замер на секунду от неожиданности, но, тут же усмехнувшись, ответил:
— Это тот из цветочного? Или, может быть мистер Фокс? Нет, нет, нет, это местный аптекарь. — смешливо предположил парень.
Заметив то, с каким удивлением и иронией подняла брови тётя, вставая со стула, он продолжил, не теряя инициативы:
— А что делать мне? Мне придётся переночёвывать у Нэда или мистера Старка всё это время или типа того…
— Заканчивай, — предупредила Мэй, опустив взгляд.
— Познакомишь?
— Так, Паркер. Мне начинает это надоедать, — жёстче ответила та.
— Можно я не буду называть его дядей?
— Питер! — воскликнула она, кося взгляд на турку, из которой в момент появилась горячая чёрная густая струя крепкого кофе.
— Всё, всё, тёть — сказал Питер, маша белым флагом и придерживая кружку. Он знал, чем заканчиваются неудачные шуточки с Мэй и вовремя остановился. Кстати говоря о кофе. Мэй не пьёт его по утрам — она спасает мир, но сегодня женщина сделала исключение. Это явление вызвано ранней хандрой тёти. Она явно была не в духе и Питер, шутя, ходил по тонкому льду. Эти мысли насторожили парня? Ни чуть. У нас свобода от печали, так ведь?
Довольно этих подростковых душевных терзаний, перенесёмся в огромную, грамотно дизайнерски уставленную, но такую пустую при этом, гостиную, где Тони пил виски. Впрочем типичное занятие простых самостоятельных миллиардеров. Такая меланхоличная тоска в его душе была вызвана вопросом, давно терзавшим его грудь. Он обеспокоен будущим своего мальчика. Мужчина отказывался верить, что рано или поздно придётся расстаться. Если посмотреть на ситуацию, скрыв бельмо чувственности, то можно понять, что эти отношения — ошибка. Возможно, это просто увлечённость, коих было много в жизни Тони. Только вот, эта посмела задеть его так глубоко. Он осозновал, что миг расставания будет болезненным как для него, так и для мальчонки, успевшего по уши влюбиться. Мужчина не хотел никому причинять боли. Он понимал, что без этого никак, но при этом, вдруг, и этот выбор окажется ошибкой и Тони просто напросто ходит вокруг да около. Что если не стоит ничего менять, что если стоит хоть раз дать поцану самому распорядиться своей жизнью и сделать выбор. Что если он готов к этому и всё что остаётся им обоим — жить счастливо? Тони рассуждал и рассуждал, а обжигающее горького напитка в бутылке становилось всё меньше.
Что было первее дух или материя — вопрос равный вопросу о курице и яйце.
Дух неотделим от материи. Однако в то же время противоположен ей. Материя объективная, а дух субъективен, будучи внутренним состоянием материальных объектов. Говоря простым языком, это значит, что дух — это что-то непостижимое, когда материя — обычное тело, изучающееся веками, и которое более менее понятно человечеству. Значит, если материя телесна, то дух бестелесен, но при этом именно он управляет материальным как единым целым. Высшей формой такого управления является действия человека, для которого сознание представляет столь же необходимый элемент, как и наличие тела. Прошу уловите ход моей мысли, если нет, то потерпите ещё пару абзацев.
Дух представляет собой систему. Нет духа в чистом виде как некоторой субстанции, он существует лишь в форме отдельных образов, идей, которые формируют более высокую систему, которую иногда определяют как мировой разум, несущий в себе идеи существования и развития мира как целого.
Дух и материя находятся в постоянном движении, изменяясь и совершенствуясь. Духовное развитие состоит в обогащении духовных образов, содержащихся и образуемых духом моделях мира и самого себя. Иначе говоря, наш с вами дух становится богаче, за счёт прочитанных книг, просмотренных фильмов, прослушанных песен. Когда наше внутреннее существо богато — наши действия становятся рациональнее или наоборот (смотря как наполнять себя духовностью) Лекция по философии окончена, не забудьте записать домашнее задание.
Питера теперь редко когда можно было увидеть с книгой в рукой. Он перестал смотреть кино и, казалось, жил только мыслями о Тони. Его озабоченность ни как не стихала, а непрерывное счастье излучаемое им, кого-то даже обжигало. Этот «кто-то» битый час сидел и собирал Сокала Тысячилетия в одиночестве, ведь Питер совсем позабыл о их встрече, гуляя с Тони на берегу Ла-Манша всю ночь. В горле стоял ком отчуждённости и Нэд закрыл глаза. Он привык прощать и не замечать изменений в друге. Уже не в первый раз он слышит автоответчик в телефоне и бесконечные гудки. Нэд устал быть хорошим. Таким же хорошим, каким раньше был Питер, с кем его сравнивала мать, в перерывах между руганью с отцом. Питер плавно уходил от этой жизни Нэд чувствовал, что вот-вот этот корабль на век покинет родную пристань.
Формы тают в друг друге. Приглушённый свет где-то на берегу и лёгкий солённый ветер на лице. Горький привкус вина на губах и качающие волны ночного прилива. Мужчина заглушил двигатель лодки и вышел из рулевой. Он облизнул губы, глядя в даль и пролезая через разбросанные канаты и верёвки к парню, любующемуся красотой ночи. Вода стала тише и на лёгкой её ряби появилось отражение звёзд. Плеч парня коснулась тёплая флисовая ткань и руки, укрывшие его скользнули до локтей мальчика и застыли там в объятьях. Питер закинул голову назад, ища место на плече мужчины, и увидел небо, богато усыпанное молочной полосой из блестящих алмазных крошек. Его губы дрогнули в улыбке.
— Тётя не будет злится, что ты не появишься дома? — бархатно спросил мужчина.
— Да, нет. Она сама сказала, что сегодня у неё есть неотложные дела на работе и даже предложила мне переночевать у… Нэда, — он резко вскочил и ошарашенно посмотрел на Тони. Заметив это, мужчина лишь устало закатил глаза.
— Господи, что же я ему скажу?
— Ты также думаешь о том, что написать мне, я надеюсь. — сказал Тони, но его уже было не слышно. Да, он и не особенно хотел этого. Он, скорее говорил это себе, чем Питеру.
— Четыре пропущенных! Ай… Боже мой… Что я за человек такой?!
— Просто иногда мне кажется, что эти твои фразочки ты берёшь из дешёвых женских романов, — продолжал Тони, отречённо глядя на мечущуюся туда-сюда фигуру подростка.
— Боже мой, как же стыдно, я отвратительный друг.
— У тебя не плохой словарный запас для церковника. И чего это тебя распёрло на это, а? — в пустоту сказал Тони.
— Алло, Нэд?.. Да-да прости… Я очень плохо поступил… Может… Может в пятницу?.. Тогда в субботу?.. Нет?.. Нэд… Прости… Так воскресенье так? Спасибо, бро. — как только он отключился, он опустошённо посмотрел на своего злосчастного любовника.
Тот ехидно улыбнулся, переступая через канаты и тросы, скрученные на маленькой палубе. Тони сделал шаг, смыкая расстояние, разделяющее их, и опустился низко-низко к уху и, обжигая кожу парня огнём своего дыхания, прошептал еле слышно:
— В трюме куда теплее, мой совестливый друг. — после слова «друг» лицо Питера сделалось ещё более серьёзным и он отречённо проводил палубу усталым взглядом.
***
Они потеряли счёт времени где-то после четырёх утра. Лёгкое одеяло чуть прикрывало голое голое тело парня, тянущего руку к печенью на столе, который раздлелял трюм на две части. Тони сидел на клесле напротив кровати и с ухмылкой слушал какие-то очередные истории мальчика. Сквозь эту улыбку можно разглядеть лёгкую напряжённость или даже печаль. Но печаль не простую, а ностальгическую. Мужчина боролся с желанием прильнуть к этим вечно жующим губам снова, окончив разгорячённый рассказ Питера.
Причём за то время, что были здесь, они успели сменить область тем для разговора от восьмимиллиметрового волнореза до поэзии Данте. Лёгкость в их общении с парнем, несмотря на разницу в возрасте, порой поражала Тони. Он не мог вспомнить, чтоб кто-нибудь ещё так понимал или мог поддержать его интерес к беседе более пяти минут. Питер же мог делать это часами.
Мальчик и правда во многом разбирался и мог поддержать разговор в самых неожиданных его аспектах. Но мы помним, что нынче наш мальчик потерял интерес ко всему кроме мужчины напротив.
Тони осторожно коснулся царапины на своей спине и весело улыбнулся, что-то вспомнив.
Когда дно бутылки вина было уже видно Питер сделал более грустное лицо и серьёзно посмотрел на Тони. Дождавшись соответствующей ответной реакции, он сказал:
— Я помню дни, когда нехватка тебя превышала пределы и я сходил с ума от этого. Постоянное лечение себя словами, что всё хорошо и я идиот, если жду чего-то ответного от тебя. Мне порой казалось, что если смерть не настигнет меня, то я сам… — он вскинул голову наверх, лишь бы Тони не увидел слёз, проступивших на глазах. — А потом я снова возвращался к жизни, как только видел твою заботу ко мне, я думал этого достаточно. А теперь я лишь вспоминаю это и даже не с улыбкой, ведь без прошлого не было бы и настоящего и я счастлив сейчас, счастлив.
Тони посмотрел на опущенные глаза Питера и допил вино. Затем, он, с грустью облизав губы, начал свой рассказ:
— Моя жизнь всегда была ограничена какими-либо рамками. Я знал, что нельзя делать то или иное действие. Знал, что нельзя употреблять наркотики или курить. Жаль, что эти рамки ничего не значили для меня тогда. Они не играли для меня как-то роли… Если перед человеком начертить полосу и сказать: «не переступай» — он не переступит? Так же и я. Подобных полос было много, но они не останавливали, а, скорее, лишь подстёгивали совершить что-то. И что говоря о тебе, мой друг…
Питер поперхнулся, а Тони продолжил с угрюмо улыбкой, будто что-то вспоминая и изредка кося взгляд на голое плечо мальчика, борясь с желанием прикоснуться к нему:
— Возможно, это станет роковой ошибкой твоей жизни, но этот серьёзный выбор сделал ты сам и… Это твоё решение… И я долго размышлял по поводу этого. Мне ж заняться нечем, в отличии от моего любимого студента. Вобщем, свой выбор я сделал и пойму, если ты…
— Мистер Старк, я уже сделал свой выбор и я правда верю, что это мой путь… — перебил Питер, не желая слышать что-то подобное. Такие мысли приводили к нервозу и он старался их искоренить.
— Хорошо. У тебя ещё есть время. Так. Не прерывай мою историю!
Питер сел поудобнее, поджав под себя ноги и навострив ушки, словно маленький лисёнок из диснеевского мультика.
— Знаешь, я в твои годы был совсем другим. Я рад, что ты не такой. Ты честный и полон тем, чем была пуста моя семнадцатилетняя душа тогда, в моей юности. Ты меня во многом удивляешь…
— Эй, мне восемнадцать вообще-то!
— Не перебивай! Так вот, первый свой косяк я раскурил в 16 лет. Не сказал бы, что это наслаждение. Скорее тогда это было необходимостью для выживания. Иногда в тупике можно найти лестницу наверх, но я был глуп и молод и не увидел, что моя вела вниз. Или эта была просто яма, потому что я провалился так быстро, что и не заметил. Знаешь, я не силён в метафорах, это скорее работа нашего подвыпившего автора. Пришлось изрядно постараться, чтобы найти выход из неё. Не знаю, когда смог понять это. Просто в один из вечеров одиночество захлестнуло меня и больше не отпускало. Я испугался, если быть откровенным, когда увидел, что все родные отвернулись от меня и я в одиночку должен был выбираться. Тогда я думал, это жестокий и эгоистичный отец, но… Мой папа был мудрецом. Он хотел, чтобы я достиг самого дна, что научило бы меня жизни и заколило мой дух. Я говорю про то, что наши родные порою желают нам лучшего и стоит прислушиваться к ним чаще, но понимаем мы это очень и очень поздно.
***
Его пальцы осторожно касаются загорелых плечей Питера, тихонько стекают вниз, оставляя место ладоням. Такая нежная кожа!
Тони на минуту показалось, что его тело переместилось в мир, где не существует парня, а значит не должно быть и его. Он аккуратно бросает мальчика на заправленную постель и легко улыбается.
Тонкие кисти рук Питера скользят по сильным плечам Тони и он задыхается от желания и…волнения?
С трудом фокусируясь на огнях в глазах мужчины, парень томно ловит воздух алеющими губами. Глухой стон исходит откуда-то изнутри и Питер чувствует как сладостно тлеет в ледяных огнях глаз Тони.
На них уже нет одежды и им не куда торопится, так как вся ночь принадлежит только им. На утро это покажется простым сном, но каким приятным. Он выпил всего бокал, а как ударило в голову!
И пока в этой широкой груди безостановочно стучит сердце, все двери планеты будут открыты для Питера. Мужчина прикусил его нежную мочку уха, жарко выдыхая. Спускаясь ниже с каждым толчком, мужчина слышал как громче дышал парень, а его глаза лениво скользили по его лицу. И вот желание стало брать верх над терпением и мальчик с энергией поддался навстречу и, чуть отводя взгляд, хрипло промычал что-то.
Питер схватился за тёмные влажные волосы Тони и, откинув свою голову и закрыв глаза, истошно простонал его имя. И потом, немедленно ощутил очередь жарких поцелуев в области своей шеи. Питер закусил губу в неге и почувствовал как трудно стало себя сдерживать.
Тонкие и неуспевшие согреться от холода на палубе, пальцы скользили по смуглой коже мужчины изредка с силой впиваясь в неё, заставляя мужчину сбавить темп.
***
— Я так был сломлен тогда. — сказал мужчина, поправляя волосы. — Это всё очень сильно действовало на мое сознание. Действие препаратов, которые я принимал тогда длилось не долго. Я не мог избавится от желания… Но порою разум должен взять вверх. Не делай моих ошибок, — повисла тишина.
— Почему мы потеряли столько времени в пустую, мистер Старк? — не очень плавно сменил тему Питер.
Тони усмехнулся, оглядев комнату.
— Ты молод и ценишь своё время даже больше, чем я. Парадокс? Но без этих страданий, без твоей трусости и моей гордыни мы бы тут не сидели, — он осторожно зыркнул на голое бедро мальчика, мило жующего печенье. — Нам будет, что вспомнить…
— Мы просто смыли в унитаз эти полгода.
— Мы просто смыли их в унитаз, — подтвердил Тони, мысленно поднимая бокал.
