«Ну, где же ты, сукин сын? Давай, покажись… сколько я еще буду жарить тут свою многострадальную задницу а?» — Моран промокнул рукавом рубашки вспотевший лоб, поправил бандану и вновь приник к оптическому окуляру, высматривая выбранный для ликвидации «объект». Вокруг громоздились контейнеры, кое-где затянутые сетками цветомаскировки, остов военного транспортного самолета, поодаль в ясном небе вырисовывались контуры вышки со смотровой площадкой, откуда все это пространство было открыто, как на ладони.
«Эх, нужно было туда лезть, отличная ведь позиция для снайперской стрельбы…» — досадливо подумал Тигр, однако, и то место, где он теперь лежал в засаде, его более-менее устраивало. Но «объект» оказался хитрее, проворнее и предусмотрительнее, он уже около получаса водил снайпера за нос, прячась так ловко, что еще ни разу не получилось поймать его в перекрестье прицела так надолго, чтобы успеть сделать точный выстрел.
Моран взглянул на часы и тихо выругался — время уже поджимало. Как бы ему ни хотелось оставаться здесь, где хотя бы спину надежно прикрывало с трех сторон, придется выбираться на охоту и спускаться в лабиринт этого заброшенного складского комплекса. Удобство удобством, но если гора не идет к Магомету…
Джиму с самого начала не очень нравилась вся эта затея, и он с большой неохотой дал Себастьяну добро на то, чтобы так «бездарно потратить время», и ясно дал понять, что не потерпит опоздания на ужин. Значит, Тигру стоит поторопиться, чтобы все-таки порадовать босса «добычей» и доказать, что он не зря ест свой хлеб…
Моран в последний раз осмотрел в окуляр все доступные снайперу точки и, так и не углядев никакого движения, легко поднялся и, перехватив винтовку поудобнее, скользнул вдоль стены к пролому, чтобы выбраться через него внутрь здания и оттуда выйти через заднюю дверь к предполагаемому укрытию хитрого противника.
По-хорошему, ему стоило бы взять в напарники хотя бы Павича, но Тигр отказался от этой затеи, решив, что грузный и крупногабаритный серб будет только помехой в таком деле, как охота. Или того хуже — наведет на них уже других охотников, из полицейской команды. Стрелял-то Горан метко, да вот прятаться и ходить бесшумно так и не научился… Они порешили на том, что будут действовать каждый сам за себя, на свой страх и риск, благо, для них обоих задание было не новым, ну, а «объект» пусть сам и выкручивается, как хочет, раз уж его приговорили к этой участи свои же.
Внутри здания было даже слегка прохладно и темно по сравнению с улицей, нагретой калифорнийским солнцем. На лестнице и на полу первого этажа валялась россыпь битых кирпичей и лежал толстый слой цементной пыли, которая легко поднималась в воздух, потревоженная подошвами армейских ботинок. Чтобы не забить себе нос и не закашляться от нее, Моран прикрыл нижнюю часть лица платком, став совершенно похожим на какого-то моджахеда или бандита из «Безумного Макса», и быстро преодолев расстояние от лестницы к полуоткрытой двери, замер возле нее, прежде чем выйти снова под прямые солнечные лучи и возможные выстрелы…
Выглянув в щель, он наметил себе маршрут — сперва к зарослям густого кустарника, потом перебежать открытую площадку и нырнуть под цистерну, потом пробраться между контейнерами и там затаиться у припаркованного «хаммера» без колес и верха. Прислушавшись и убедившись в том, что поблизости никого нет, он успешно проделал первые два отрезка, но, едва решившись покинуть укрытие под цистерной, краем глаза заметил движение в окне второго этажа и… рядом с ним в пыли взорвались две пули. Моран вскинул винтовку и пару раз пальнул в ответ наудачу, не особо целясь, но дав понять, чтоб не высовывались, пока он будет решать, куда двигаться дальше.
«Проклятье! Заметили… так… назад нельзя… к контейнерам тоже теперь не пробраться, все простреливается… тогда сюда, пожалуй…» — он отступил в густую тень за цистерной, и, быстро переориентировавшись, наметил новый маршрут — за угол здания и по железной пожарной лестнице на крышу соседнего корпуса. Так у тех, кто засек снайпера из окна, не будет возможности снять его, пока он не окажется снова на открытом пространстве и не позволит им себя обнаружить…
Закинув винтовку за спину, Тигр ринулся спасать свою шкуру, двигаясь так, чтобы постоянно оставаться под прикрытием и не показываться на линии обстрела, но никакой гарантии, что стрелки — а их точно было двое, не меньше — не переместятся в более удачное место, у него не было. Однако, пока он лез наверх и уже на крыше перебегал к выступу мансардного окна, никто его вроде не засек, зато где-то в отдалении послышалась целая серия одиночных выстрелов и автоматная очередь в ответ.
«Пааавич… ну что же ты, старина, так шумишь-то?» — ухмыльнулся Себастьян и, стащив платок, под которым на горячей, как духовка крыше дышать было еще тяжелее, чем в пыли, вытряхнул его и промакнул им грязную, покрытую цветомаскировочным гримом и потом физиономию.
Черт его знает, в какой момент и на что он так отвлекся, но когда снова взялся за винтовку, прямо позади него, в паре шагов, раздался характерный звук взводимого пистолетного курка…
— Так-так-так… ну и кто тут у нас с таким серьезным оружием балуется, а? — насмешливый голос с явным ирландским акцентом мог принадлежать только одному копу, известному Морану в этой части света. — Тихо, парень, без резких движений… ты знаешь правила, сынок… положи винтовку на крышу и встань на колени. И руки, руки свои не прячь, чтобы я все время видел твои чертовы пальчики…
— Блядь… откуда ты тут взялся на мою голову, а? — досадливо поморщившись, Себастьян все-таки подчинился. Правила есть правила, особенно когда играешь против полиции штата. Он с сожалением расстался с винтовкой и, приняв позу подчинения законникам, сложил руки на затылке.
— Эй, командир, у тебя воды с собой не найдется? Горло что-то пересохло, везде эта чертова пыль… — миролюбиво спросил он, пока полицейский прятал оружие в кобуру и доставал наручники.
— С собой у меня только виски, но ты пока не дорос до спиртного, молокосос… — высокомерно усмехнулся ирландец и, подступив к арестованному, ловко застегнул браслеты на его запястьях.
— Теперь вставай и пойдем со мной, парень. Тебе сегодня не повезло, шериф Харрис как раз в участке, и будет очень рад познакомиться с тобой лично.
— Надеюсь, у вас в участке хотя бы кулер есть… — проворчал Себастьян, неловко поднимаясь с колен и в последний раз бросив взгляд на полигон. Его куда больше раздосадовал не сам арест, а то, что он так и не добрался до второго хитреца-ирландца, и не успел расквитаться с ним за предыдущий раунд в тире.
Они прошли через всю крышу к низкой двери, через которую коп, видимо, и зашел прямиком в тыл снайперу, и Моран, понукаемый своим конвоиром, первым спустился по узкой лестнице вниз. В этом помещении явно недавно что-то горело: то ли старая проводка, то ли свежие покрышки, и вонь стояла невообразимая. Стараясь дышать неглубоко и пореже, чтобы вдыхать поменьше этой дряни, Себастьян в сопровождении копа снова прошел через весь этаж, но едва завернул к лестнице, как путь ему преградила знакомая грузная фигура и Павич, рыкнув:
— Пригнись! — разрядил в полицейского почти весь боекомплект.
— Ах ты, сссука… — только и успел воскликнуть ирландец, когда вся его униформа оказалась щедро забрызгана красным, а он сам рухнул навзничь и замер в неловкой позе.
— Ключи у него в кармане. — выпрямившись, Моран подождал, пока Павич освободит его от наручников, и, бегло осмотрев незадачливого капитана в перепачканном бронежилете, забрал у него пистолет:
— Еще не вечер, приятель, лежи, отдыхай…
— Иди на хуй, счастливчик… — просипел полицейский и, как и положено убитому, отключился.
— А винтарь твой где? — пробасил серб, вынув из сумки новый рожок и с матюками прикрутив его на место опустошенного.
— На крыше оставили, потом заберу. Давай отыщем ублюдка и замочим его наконец!
— Давай, я ж токмо за. Да и Джим уже торопит, мол, что вы там тянете козла за яйца?
— Ну вот мы сейчас этому козлу яйца-то и отстрелим, чтоб неповадно было… — с каким-то недобрым настроем процедил сквозь зубы Себастьян и решил, что все, игры и правда кончились и пора показать, кто тут настоящий стрелок!
Подумать только — он, Себастьян Моран, бывший морпех, но все еще действующий киллер-снайпер так бездарно продул какому-то там телохранителю всего два очка! Два гребаных очка, пустив последнюю пулю не в десятку, а в восьмерку! Нет, оставлять такое без достойного ответа не в его стиле! И плевать, что Джим не понимает всей этой суровой мужской военной романтики…
— Идем! — Моран кивнул неожиданно и весьма своевременно появившемуся союзнику, и они вдвоем спустились на первый этаж и крадучись прошли до широких ворот, приглашающе распахнутых в большой открытый со всех сторон двор, в хаотическом порядке заставленный изрешеченными грузовиками и пикапами.
— Ты заметил, где он прячется, этот чертов проныра? Я только пару раз засек его в восточной части, но больше он не попадался мне на глаза ни разу… Где он может отсиживаться, как считаешь?
— Та, где-нибудь в тенечке, сидит себе, прохлаждается, пока мы с тобой его ищем, всюду рыщем… — Павич тоже весь мокрый и вонючий от пота, тем не менее был выряжен в полноценную полевую форму с длинным рукавом и штанинами, заправленными в туго зашнурованные берцы.
— У тебя яйца еще не сварились вкрутую, а? — подначил партнера Себастьян, одетый, впрочем, немногим легче и тоже явно не по погоде. Теперь, когда в его распоряжении была не тяжелая снайперская винтовка, а пистолет, почти невесомый по сравнению с ней, ему было жарко смотреть на Горана во всей его амуниции и с солидной полуавтоматикой в руках.
— Не, пока токмо в мешочек… — флегматично отозвался Медвед. — Но ежели мы тут до вечера проваландаемся, точно сварятся… так шо давай, двигайся вооон к тому складу, сдается мне, шо там этот паршивец засел…
Склад находился за контейнерами, которыми был обозначен контур двора. Моран первым пересек открытое пространство, старательно прячась за ржавыми корпусами раздолбанных военных транспортников, и, найдя укромное место, подождал, пока Павич совершит тот же маневр.
— Давай тут снова разделимся — ты заходи с западной стороны и, как вспугнешь его, гони на меня, а я буду у восточных ворот. Тогда он точно никуда не денется…
— Добро… — коротко кивнул серб и потопал вдоль контейнеров к нужному проходу. Тигр же, выждав, пока по его расчетам напарник не достигнет нужной дислокации, повернул в другую сторону и, обойдя ряд больших железных ящиков, подобрался вплотную к запертым складским воротам, в которых оставалась открытой только узкая дверца. Конечно, не самый лучший вариант, но другого способа подобраться к тому, кто спрятался внутри ангара, у Морана не было.
Осторожно потянув дверцу на себя, Тигр поморщился, когда петли издали слишком громкий скрип — и тут же поплатился. Изнутри ангара кто-то принялся лупить по двери и воротам без остановки, и Себастьяну пришлось оставить затею попасть внутрь именно этим путем. Теперь вся надежда была на Горана, который, воспользовавшись перестрелкой, сможет пробраться с другого входа и вынудить противника покинуть свое убежище.
Похоже, серба тоже засекли на входе — стрелок переключился на западные ворота и оттуда пришел немедленный ответ в виде пары длинных очередей. Воспользовавшись ими, как пригласительным билетом, Себастьян все-таки проскользнул в ангар и, едва приглядевшись к полумраку, заметил того, кто был им нужен.
Майки отлично подготовился — прямо в центре ангара соорудил себе целый блиндаж из деревянных поддонов, окружив себя ими со всех сторон, и теперь мог оттуда поливать огнем любого, кто вздумает приблизиться к нему.
«Ловко, однако! Но недальновидно… »— осмотревшись получше, Моран заметил, что по всему ангару под самой крышей тянется железная конструкция грузового крана, и вот как раз с нее позиция Майкла Бёрнса остается наиболее уязвимой. Подобраться к нему оттуда будет парой пустяков, особенно когда его отвлекает такая великолепная мишень, как Павич.
Минут пять акробатики — и Тигр замер над мини-крепостью, внутри которой с комфортом расположился его «объект». Тот как раз перезарядил свою винтовку и приготовился ответить на новую атаку серба, спрятавшегося за автопогрузчиком. Моран лег на железный настил, рискуя, конечно, подставить живот под пули, но пока Майки не видел его, а когда увидит — будет уже поздно…
Просунув пистолет и обе руки через обрешетку, Тигр поймал хитрого ирландца на мушку и, как следует прицелившись, легонько свистнул. Майки нервно заозирался и даже развернулся так, что ракурс стал еще удачнее. Желая сполна насладиться победой, Себастьян свистнул еще раз, уже погромче, и, когда Бёрнс наконец-то заметил нависшую над ним смертельную угрозу, несколько раз нажал на спуск…
— Тебе не повезло, приятель. Ты убит! — украсив пробковый шлем и грудь противника красными кляксами, Тигр удовлетворенно ухмыльнулся и помахал Майклу.
— Твою ж мать… ну ты просто чертов ниндзя, Моран! — в досаде на проигрыш, ругнулся Бёрнс и принялся вытирать потоки краски со своего пижонского шлема, которым так хвастался перед началом игры. — Я же сказал Дэну, где ты будешь меня караулить!
— Ах, это ты ему меня сдал, да? Ну… Дэну, конечно, повезло меня взять, но только до момента, пока он не столкнулся с Павичем. — Моран встал, с наслаждением потянулся и пошел назад к конструкции по которой взобрался наверх. — Знаешь ли, один коп против одного снайпера еще куда ни шло, но против двоих сразу…
— А вот тут ты не прав, мистер Тайгер! — раздался вдруг бодрый голос Дэна, который по всем правилам должен был оставаться там, где его постигла злая участь послужить мишенью для горановской полуавтоматической винтовки. Однако, ирландский зубоскал как ни в чем не бывало, стоял внизу и держал Морана на прицеле его же снайперской винтовки.
— Эй, приятель, кажется, ты был убит! Даже вставать при таких раскладах не по правилам, не то, что возвращаться в игру! — возмутился Себастьян, спустившись и подойдя почти вплотную к ирландцу. Но тот и ухом не повел, только раздвинул губы пошире, обнажая заостренные, почти как у волка, клыки:
— Ты забыл про иммунитет, который имеет полицейский в броне. Я проверил — все выстрелы Павича были в корпус, стало быть, я не убит, а временно выведен из строя. Ну, а теперь я вновь с вами, потому сдавайте-ка оружие, господа киллеры!
— Твою ж мать… — ругнулся Павич из-за автопогрузчика и виновато пробасил — Я бы его ща вальнул бы прямо в башку, да у меня весь боекомплект на Бёрнса вышел. Мы с тобой в жопе, Моран…
— Похоже на то… радует только, что у Майки нет иммунитета, и он у нас натурально уже труп. Да, Майки?
— Да чтоб тебя так в следующий раз наебали, Басти, ублюдок ты удачливый! — беззлобно ответил Бёрнс, выбираясь из своей рукотворной крепости. — Ладно, я тут валяться, пожалуй, не буду, сам себя донесу до прохладненького морга… заодно и Дэну помогу вас проводить к шерифу Харрису…
— Верни мне ствол, Тигр. — потребовал Дэн О’Лири тоном, не предполагающим возражений.
Моран взвесил игрушку на руке и, прежде чем отдать, предложил:
— Давай тогда ты обойдешься без наручников на этот раз. Мы с Павичем правила уважаем, сбегать не станем.
— Давай сюда, переговорщик херов! — ирландец отобрал у него пистолет и, сунув в кобуру, все-таки достал заново браслеты, слегка заляпанные краской. — У меня нет веры таким как вы, парни, уж не обессудьте, да и привычка вторая натура. Так что без разговоров — раз попались на месте преступления, извольте подчиниться требованиям законной власти.
— А если не подчинюсь, что, застрелишь меня, да? Осиротишь бедных деток? — попытался сыграть на лучших чувствах честного копа и степ-папы Себастьян. Но Дэн в ответ только цинично заржал в голос и застегнул-таки браслеты на запястьях «киллера»:
— Оооо, вспомнил про деток, блудный папаша… Да они мне только спасибо скажут, уж поверь… особенно Мартин. Ух, как он на тебя злился поначалу и до сих пор еще не до конца простил. Так что лучше бы тебе все-таки иметь дело со мной, чем с ними обоими.
— Ладно-ладно, убедил, кэп… Веди нас к твоему шерифу, а то пить страшно охота да и пожрать уже тоже… — уступил Моран, хотя в реальной ситуации ареста, конечно, искал бы любой способ обыграть полицейские власти. По счастью, все это действительно было лишь пейнтболом — игрой восьмерых великовозрастных мальчишек, не удовлетворивших свою жажду крови, стреляя в тире по бумажным мишеням.
Павич, который тоже подошел к ним, держа разряженную винтовку в руках, только хмыкнул, когда Дэн заявил, что на его медвежьи лапищи у него браслетов не предусмотрено.
— Эх, вечно у вас, копов, проблема какая-то с размерами… то браслетов нету, то кресла узкие в приемной, то еще какая хрень… Ладно, не сбегу, прав Тигар: после всей энтой беготни даже на тюремную жрачку согласишься, лишь бы только ноги дотащить до вашего штаба…
Так, поддерживая исключительно миролюбивый тон взаимных подначек и перебранок, компания из четверых мужчин, к которым по пути присоединились еще трое, проследовала в самый конец полигона, где располагался игровой штаб, превращенный на сегодня в офис шерифа.
В штабе было ощутимо прохладнее, чем на раскалившейся от полуденного светила улице, и «боевики» с «полицейскими» тут же сгрудились возле кулера с холодненькой водицей, толкаясь задницами и с жадностью вливая в пересохшие глотки по два-три стаканчика подряд. Однако, Морана на воду обделили — Дэн, непреклонный в своей роли «плохого полицейского» затащил его в «обезьянник» и оставил там, так и не сняв наручников.
— Эй, капитан! Что за хрень? — возмутился Тигр, едва за ним закрылась решетчатая дверь. — Дай мне тоже воды! И сними чертовы браслеты, ты же меня и так закрыл!
— Тебе поблажек не положено, киллер, ты проштрафился. — невозмутимо хмыкнул Дэнни, и демонстративно отхлебнул из полного до краев стаканчика.
— Что значит — проштрафился? Эй, мы так не договаривались, это уже не по правилам! Или Павича сюда же тащи, раз он тоже попался!
Павич сделал вид, что не услышал «глас вопиющего в пустыне», толкаясь у кулера и что-то оживленно обсуждая с Майки. А Дэн все с тем же олимпийским спокойствием хмыкнул:
— Про штрафные тебе шериф популярно объяснит. Ну что, парни, айда на перекус, пока чили не остыло! — ирландец пару раз звонко хлопнул в ладоши, призывая всех пройти в другое помещение, откуда и правда тянуло вкусными ароматами свежеприготовленных блюд техасско-мексиканской кухни, и, обернувшись к Морану, снисходительно пообещал ему:
— Так и быть, я тебе там занычу пивка холодного и пару остреньких буритто, если останутся…
— Да пошел ты… — раздраженно отмахнулся Себастьян и показал О’Лири средний палец. — Где этот ваш гребаный шериф? Давай, передай ему, чтобы тащил сюда свою шерифскую задницу!
— Он мне не подчиняется, когда захочет, тогда и придет. Ну, а ты пока подумай, что скажешь ему в свое оправдание… — усмехнулся Дэн и ушел, прикрыв за собой дверь и оставив проголодавшегося Морана вкушать запахи и жадно глазеть на недоступный кулер.
— Твою ж мать… — раздосадованный и озадаченный неожиданным финалом игры, Себастьян пристроил зад на узкую скамью и, прислонившись к стене, прикрыл глаза. В поисках причины столь сурового обхождения, он прокрутил в памяти все, что могло вызвать какое-то недовольство Джима за последнюю неделю, которую они провели в разъездах по южным штатам, пока не добрались до Калифорнии.
Моран честно старался, однако, не смог найти достаточных причин для того, чтобы Мориарти учинил ему такое наказание в стиле Айсберга. Да, он без особой охоты отпустил Тигра и Майкла на эту своеобразную дуэль, и подчеркнул, что будет огорчен, если они оба заиграются в «эту мужскую мудянку», задержатся на полигоне и пропустят ужин. Никаких иных недовольств Кошачий царь не высказывал, по крайней мере, вслух… но кто знает, что было у него на уме?
Стало быть, здесь крылось что-то другое, и Морану оставалось только терпеливо ждать, пока распорядитель игры, он же «шериф», даст хоть какие-то пояснения немотивированному превышению полномочий своего «подчиненного».
Мужские голоса в соседней комнате отдалились и теперь звучали, как нестройный гул, в котором содержания было не разобрать — только взрывы смеха или отдельные острые словечки, которыми усталые, но довольные вояки обменивались друг с другом. Сперва Себастьяна это раздражало хотя бы потому, что он и сам был не прочь оказаться там, в их компании, умыть физиономию от грима и пыли, сесть за общий стол и травить военные байки и анекдоты наравне со всеми — как в старые добрые времена. Но, спустя какое-то время, он поймал себя на том, что все чаще думает про Джима и мысленно возвращается к воспоминаниям про их поездку во Францию.
Она все-таки состоялась, несмотря на то, что Магнуссен едва не сорвал все их планы, и понравилась Себастьяну даже больше, чем он сам предполагал. Наверное, потому, что Мориарти устроил ему не обычное турне для профанов, похожее на скоростное чтение путеводителя, а настоящее рождественское праздничное путешествие по стране, которую любил и знал ничуть не меньше, чем родную ему Италию или Америку…
Неспешные прогулки по старинным кварталам сменялись танцполом в самых отвязных гей-клубах, торжественные мессы в Нотр-Дам и Сакре Кёр — феерическими шоу в Мулен Руж и Лидо, а восторженное созерцание живописных и скульптурных шедевров во дворцах и музеях — целыми ночами страстной земной любви…
Но во всем пестром калейдоскопе впечатлений ему вдруг вспомнилось, как они вдвоем сидели в небольшом семейном ресторанчике на Монмартре, любуясь через широкое панорамное окно на лежащий перед ними Париж, слегка припорошенный снегом. Джим заказал сотерн и сырную тарелку на десерт, и Моран, сытый и слегка разомлевший, грел свой бокал в ладонях, пил янтарную кровь французской лозы небольшими глотками, растягивая удовольствие, и вдруг ясно ощутил себя совершенно и беспричинно счастливым человеком. Не везучим сукиным сыном, не «нижним», встретившим наконец-то идеального топа, не праздным туристом и прожигателем жизни, а…
Тогда он и сам затруднился бы дать ясное определение тому, кто он и почему так счастлив, и просто позволил себе погрузиться в это состояние, задержаться в нем, как учил Мориарти — умом, душой и телом: всем собой. В этот самый момент неяркое зимнее парижское солнце проглянуло сквозь пелену легких снежных облаков и дотянулось лучом до бокала в его руке, зажгло янтарную лозу белым золотом.
Моран поднял бокал, любуясь игрой солнечного света в тонком стекле, дотронулся им до бокала Джима, и, в который раз утонув в чарующей глубине любимых глаз, благодарно потянулся к нему и принялся целовать без всякого стеснения.
На них пялились, но Тигру не было до зевак никакого дела, да и Кошачьему царю тоже.
— Ты мое солнце в бокале… огонь на моих губах… радость моего сердца… — выдыхал Себастьян в паузах между поцелуями, и сам себе признавался в том, что так оно и есть.
Как теплые лучи огненной звезды, дотронувшись до лозы, пробуждают ее к жизни, так и Джим Мориарти растопил арктические льды, сковавшие сердце Морана, разбудил впавшую в анабиоз душу, оживил застывшие желания и чувства — и Себастьян по-язычески щедро делился с ним плодами — как лоза, отдающая виноградарю терпкие сочные ягоды с золотым солнцем внутри…
***
…Когда Джим, облаченный в черную форму и широкополую шляпу шерифа, тихо проскользнул в дверь и подошел вплотную к решетке, то застал «арестанта» беспечно дремлющим на неудобной жесткой скамье. Бандана съехала на затылок, открыв на лбу полоску чистой кожи, не измазанной дурацким гримом в стиле коммандос, выгоревшие светлые пряди выбились на свободу и падали на глаза, а на губах Тигра блуждала счастливая улыбка.
Эта картина не очень-то вязалась с тем, что Джиму доложил О’Лири, оставивший Морана в весьма раздраженном состоянии, да еще и запертым в клетке. Мориарти неприятно удивился самоуправству ирландца, жестко выбранил и его, и Бернса с Павичем, и, обозвав Дэна напоследок безмозглым идиотом, поспешил выручать своего Тигра. Менее всего он желал, чтобы к милому другу разом вернулись ночные кошмары про подземелья Эпплдора.
К счастью, мирно спящий — в клетке, да еще и в наручниках! — Моран лучше всяких устных заверений доказал Джиму, что прошлое действительно осталось в прошлом, эта страница уже перевернута, и все долги уплачены сполна и с процентами…
«Ну что ж, если так… поиграем немного», — усмехнулся «шериф» и, протянув руку сквозь решетку, грубовато встряхнул «арестанта»:
— Эй, а ну-ка, не спать! Здесь спать не положено!
Грубо выдернутый из приятных грез, Моран вскинулся и тут же ощетинился хищным зверем на того, кто посмел нарушить безмятежный отдых:
— Да какого хуя! Где тебя черти носили столько времени, мистер как тебя там, чтоб шерифская звездочка тебе в задницу втыкалась всякий раз, как… — и тут он наконец-то разглядел нарушителя спокойствия и осекся на полуслове. Вместо какого-то неизвестного ему мистера Харриса, за шерифа сегодня решил сыграть сам Джим Мориарти…
Что ж, и интерьер, и сцена для тематической сессии были самые что ни на есть подходящие, и острая волна возбуждения тут же захлестнула Тигра с головой. Но представителю закона сегодня придется непросто с «задержанным», ох как непросто…
Нарочито медленно поднявшись со скамьи и приняв вид отпетого отморозка, Моран придвинулся вплотную к решетке, уцепился за нее скованными руками, растянул губы в широкой презрительной ухмылке:
— Да мне плевать… я на твои «положено» хуй положил, шериф Хааааррис… — и дразняще высунул кончик языка между зубами.
Мориарти стоило большого труда сохранить угрюмый вид и свирепое выражение лица — ведь стоит ему улыбнуться или расхохотаться, все, игре конец… а у Джима на сегодняшнюю ночь были большие планы, о чем недвусмысленно напоминал напрягшийся член и приятный жар во всем теле.
— Кто свой хуй кладет куда ни попадя — тому я мигом его в тиски зажму, вместе с яйцами, — пригрозил он и достал из кармана банку ледяной кока-колы, предусмотрительно захваченной из холодильника:
— Ну что, задержанный, будешь дальше выёбываться — или начнешь разговаривать с шерифом веж-ли-во?..
При виде запотевшей банки Моран жадно сглотнул — в горле все еще было сухо, как в аризонской пустыне, а на зубах поскрипывал местный калифорнийский песочек… Но гордые коммандос не продаются так дешево, за какую-то там газировку…
Он сплюнул на пол, поправил бандану и смерил шерифа презрительным взглядом:
— А с чего это мне с тобой миндальничать? Ты-то вон не особенно вежлив, хотя тебе как бы положено для начала права мои мне зачитать или там… обвинение предъявить. У меня вот есть право позвонить моему адвокату, например. Или сходить отлить, раз тут даже толчка не предусмотрено. Так что это ты со мной должен любезность проявлять, шериф. — подобные бунтарские речи были совсем не из роли нижнего, однако, придавали их нынешней игре какой-то сумасшедший азарт и драйв.
Моран видел, что у Джима уже вовсю стоит, да и сам от него не отставал ни на дюйм. Нееет… сперва «шерифу» придется применить к «арестанту» совершенно определенные меры воздействия, чтобы усмирить его своевольный нрав.
— Права, адвокаты, следствие — это все скука смертная. Здесь, мой мальчик, я — закон и порядок… и ты очень скоро в этом убедишься.
С этими словами Джим ногой придвинул к себе табурет, уселся на него, раздвинув бедра, и, уперевшись сапогом в решетку, открыл банку…
Звук, с каким алюминиевая крышечка вдавилась внутрь и тихое шипение колы вновь подвергли суровому испытанию терпение «арестанта». Моран облизнул сухие губы и, сбавив тон, поинтересовался у «шерифа»:
— Что же этот твой закон и порядок велит тебе так по-свински обращаться с задержанными? Запрещает поспать или там… утолить жажду… С тебя ведь не убудет, если ты дашь мне глотнуть из твоей банки? Или ты у нас коррумпированный коп, и потому я должен сперва тебе заплатить? Ммм? — тут он полез в карманы камуфляжных штанов и, нащупав в одном из них несколько монет, бросил их к ногам стража порядка. — Этого хватит на пару таких банок, но я не жадный, мне достаточно и одной.
— На что мне твоя мелочь? — Джим с презрительной гримасой пнул монету носком остроносого сапога. — Куда ее вставлять — в жопу твою, что ли? Так мне аттракцион «засунь четвертак в щель и получи песню Билли Джоэла» здесь без надобности… Не-ет, солдат. Если хочешь торговаться по-взрослому, предложи что поинтереснее… тогда получишь и колу, и, может, даже парочку буррито.
Тигр опустил голову, скрывая от Джима довольную ухмылку — торги, значит… сделать предложение поинтереснее… ммм… от того, что он мог и, самое главное, хотел предложить «шерифу», у него во рту мигом появилось вдоволь слюны, а полностью вставший член едва не высунулся наружу из не до конца застегнутой ширинки. Но сдаться так рано было бы игрой в поддавки…
— Впервые вижу копа, которому в принципе не интересны деньги! Да еще и фантазии какие-то странные у тебя насчет того, куда их можно пристроить… Хм… нуууу… вот есть отличные наручники, настоящие полицейские, кстати, не какая-то там подделка китайская! Бери их, тебе для работы в самый раз сгодятся! Смотри-ка, почти неношеные, прочные, товар что надо, годный! — Себастьян просунул обе руки сквозь вертикальные прутья и покрутил ими перед «шерифом», рекламируя стальные браслеты, как заправский маркитант.
— Цена, правда, повыше будет: меняю на… пару банок колы и два буррито!
Конечно, он вовсе не рассчитывал на то, что Джим «купится» и их с него снимет, зато запросто может, к примеру, пристегнуть «арестанта» к решетке, освободив ему одну руку, или же наоборот зафиксировать пленника получше, чтобы не мог пошевельнуться даже.
Игры с фиксацией были у Морана в числе тех, на которые он всегда соглашался, полностью доверяясь Джиму и ощущая особенно острое возбуждение от своей полной зависимости от него в таком состоянии…
«Шериф» отставил банку — пристроил ее близко к решетке, но так, чтобы арестант не мог схватить — лениво поднялся и сам подошел почти вплотную, словно для того, чтобы получше осмотреть «товар».
— Наручники, говоришь, браслеты?.. Хмммм… — крепкая рука ухватила цепочку, точно дрессировщик взял на поводок тигра. — Ты ж вроде парень, а торгуешься, как девчонка. Какие нахуй наручники? Ты же пытаешься продать снег эскимосу! Еще идеи будут? А то я сам кое-что предложу…
Свободной рукой он дотронулся до ремня на своих штанах и слегка покрутил пряжку — тут бы даже тупица смекнул, на какой «лот» намекает шериф Харрис.
Моран сделал вид, что понял послание верно и дернулся прочь, всем своим телом демонстрируя полное отрицание и негодование:
— Ты это всерьез, что ли? Да чтоб я у копа в рот взял? Иди-ка… кого другого поищи среди своих жополизов и хуесосов! Эскимос, блядь, херов! А ну отпусти, гад! — и он вновь дернул руками, но Мориарти крепко удерживал их за перемычку наручников и только нахально и развратно ухмылялся в ответ — ну чистый дьявол…
— Нууууу… дело твое. У нас товар, у вас — купец. Я бы, конечно, мог тебе пистолет к башке приставить и силой нагнуть, да что-то лениво. Жарко сегодня… уж лучше посижу здесь, холодненькой колы выпью и сам себе подрочу. А ты посмотришь. Ты такой забавный, когда злишься.
Джим настолько хорошо играл свою роль, что Моран моргнул несколько раз, чтобы удостовериться — точно ли перед ним Мориарти, а не настоящий шериф Харрис, развратный негодяй, прожженный взяточник и конченый педрила?..
Отпустив пленника, этот тип вернулся в исходную позицию и с циничным наслаждением сделал большой глоток из банки, а потом неспешно расстегнул пряжку ремня и верхнюю металлическую пуговицу на форменных полицейских штанах…
— Ага, обхохочешься… тоже мне, клоуна нашел… — Себастьян сделал вид, что и правда злится на произвол «шерифа», однако, запах Джима и его мимолетное прикосновение сыграли с ним по-настоящему злую шутку, лишив воли к дальнейшему сопротивлению. Желание сдаться на милость «полицейского» сделалось больше, чем гордость Рэмбо и жажда вместе взятые.
Не сводя с копа глаз, Тигр еще раз и теперь уже с совершенно определенным значением обвел сухие губы языком и медленно, как бы неохотно, опустился на колени перед решеткой.
— Эй, мистер Харрис, черт с тобой… от меня не убудет. Только ты мне сперва дай хоть глоток сделать, а то у меня язык что наждачка… еще сделаю тебе бо-бо.
— О, вот это уже другой разговор, — одобрительно кивнул шериф. — Умнеешь на глазах.
Он снова придвинулся и царственным жестом поднес злосчастную банку к пересохшим губам «задержанного»:
— Ну, чего ты снова затупил? Давай… рот пошире… и язык, язык высуни… подальше… а вот руки держи пониже, и чтоб без глупостей…
Моран исполнил требование и даже глаза прикрыл от удовольствия, когда тонкая ледяная струйка полилась на язык, сложенный в виде лодочки. Проглотив первую порцию колы, он облизал губы и, снова просунув руки через решетку, со знанием дела принялся расстегивать молнию и высвобождать из жесткой ткани штанов «полицейскую дубинку».
Но тут Джим все-таки не выдержал и, вместо того, чтобы подыграть и позволить Себастьяну довести раунд до логического конца, запрокинул голову и заржал как умалишенный:
— Ой, всеееее… «красный»! Хватит, Моран, давай, выходи оттуда, и отсоси мне по-нормальному, ну, или я тебя трахну в твоей любимой позе, все, что угодно, но только не эта сцена из комедии в стиле Тарантино!.. Совать член через решетку мне еще не доводилось, и как-то я не готов дебютировать сейчас.
Он отдал Тигру банку и, вытащив из кармана ключи, отпер одними замок клетки, а другие кинул на пол:
— Наручники сам снимешь.
Моран облегченно выдохнул, перенес вес на пятки и с удовольствием отхлебнув еще колы, тоже рассмеялся:
— Да, ты прав, пожалуй, это было бы совсем неэротично — все равно, что трахаться с обезьяной в зоопарке… да еще грим этот достал, если честно, и пыль в носу… — он подобрал ключи и освободил запястья от браслетов, потом встал и, покинув клетку, с удовольствием потянулся к любовнику, чтобы обнять, но целоваться с ним не стал, боясь перемазать.
— Дай мне пару минут, я умоюсь и непременно вернусь к нашему увлекательному занятию…
— Пойдем, я сам тебя умою… в лучшем виде.
Они в обнимку добрели до душевой, оставленной полностью в их распоряжении предусмотрительным Майклом, и там, раздев друг друга, первым делом с наслаждением подставили разгоряченные тела под прохладные водные струи. Джим, бывший в сравнении с Себастьяном практически чистым, раздобыл где-то шампунь и гель для душа с губкой, и принялся отмывать Морана от полигонной защитной раскраски, покрывающей не только лицо, но и шею, и предплечья бывшего морпеха.
— Боже, Бастьен… ты похож на команча на тропе войны, только убора из перьев не хватает и томагавка… — ворчал он, тщательно приводя шкуру Тигра в надлежащий вид.
Себастьян позволил своему обожаемому банщику отмыть себя везде, где Мориарти счел нужным, и откровенно наслаждался тем, что эрекция у них обоих по-прежнему была великолепна в своей мощи, и даже и не думала спадать. И, едва Джим повернул Морана к себе спиной и велел пошире расставить ноги и опереться руками о стену, как жаркие и бесстыдные фантазии о том, что может последовать дальше, так и полезли ему в голову.
Он медленно и пластично прогнулся, позволяя любящим пальцам пройтись по всей промежности и задержаться на члене, пока Джим с привычной мягкой настойчивостью, превращавшей легкую боль в острое удовольствие, пальцами второй руки растягивал его перед «финальным броском».
— Мммм… вот моя лучшая награда за удачную охоту… — пробормотал Моран, едва ощутив в себе горячий стержень любовника, и, слегка сжав ягодицы, подался назад, чтобы насадиться поглубже. — Арррргггххх… до чего же ты хорош, caro mio… И как это Майки умудряется оставаться рядом с тобой столько лет унылым натуралом, ммм? Он многое потерял, отказавшись даже попробовать… или… или у вас с ним все-таки было что-то?.. — не удержавшись от ревнивого вопроса, Тигр тут же получил чувствительный шлепок по бедру. Он весело оскалил зубы и обернулся убедиться, что наказание им вполне заслужено.
— Так значит не было… Или было?
— Нет, блядь, я все-таки обзаведусь кляпом, и буду затыкать твой болтливый рот на время ебли! — прорычал Джим и сопроводил свою угрозу серией глубоких и резких толчков.
Морану пришлось прикусить губу, чтобы сдержаться от новой провокации и не стонать в голос от нарастающего удовольствия, но едва напор любовника сделался не таким яростным, как он снова упрямо вернулся к волнующему вопросу:
— Обещаю, что дальше буду нем, как рыбка, если ты мне поклянешься ммм…. оххх… нет, нет… черт, не останавливайся! Дааа… так вот… если поклянешься, что вы с Бёрнсом ни разу не спали… Он так… так ревнует тебя, что… едва не пристрелил меня сегодня! Ааааа… оооооо, блядь!!! Да! Дааааа… мммм… и я просто… просто поверить не могу… что он устоял перед таким соблазном… и что ни разу не захотел тебя… Или… или это ты не захотел его? — последняя мысль в голову Морану как-то раньше не приходила, и он вновь обернулся на Джима, ожидая прочесть ответ на его лице скорее, чем он скажет что-либо вслух.
Мориарти, на бурной волне страсти стремительно летевший к оргазму, и полностью поглощенный собственными эмоциями и теми потрясающими ощущениями, что дарило обладание телом любовника, вместе со стонами и вздохами распаленного Тигра, меньше, чем когда-либо, был настроен на объяснения. Он предпочел словам действия и, обхватив Бастьена за шею, надежно запечатал ему рот ладонью…
— Я никогда не хотел Бёрнса, а Бёрнс — меня. Усвой, блядь, это, раз и навсегда, чертова ревнивая сучка Моран!.. А теперь заткнись и двигай задницей, amore mio, вот так, так, давай…
— Мммм… — лишенный права голоса, Себастьян подчинился и со всем старанием опытного саба отдал свое тело в распоряжение Джима, выкинув из мыслей последние ревнивые подозрения, и сами мысли о ком-то кроме Мориарти — из головы. Конечно, он еще не раз и не два изобразит из себя ревнивую сучку, побуждая любовника предъявлять все новые и новые доказательства своей избранности и исключительности. Но сейчас его главной заботой было удовольствие, которое он мог доставить и доставлял своему верхнему, пусть и вне всяких условностей и игр, зато искренне и всем собой…
***
Позже, когда страсти улеглись, утомленные любовники, наскоро перекусив, присоединились к ожидающей их большой компании. Вилла Дэна на побережье Тихого океана служила идеальным местом для пикников и отвязных вечеринок, и сегодняшний вечер не стал исключением.
Мэгги, теперь уже вполне официально экс-миссис Стайлз и миссис О’Лири, тепло поприветствовала Морана и Джима, чудесным образом преобразившегося в милягу Ричи, и со значением положила руки на округлившийся живот, намекая всем вновь прибывшим на скорое радостное событие.
Гости, окружившие хозяйку дома, весело загомонили наперебой:
— О, Мээээг, тебя можно поздравить?
— Похоже, эти ирландцы всерьез решили заселить Калифорнию рыженькими парнями и девицами!
— Эй, Лири, с меня причитается!
— С почином вас, друзья!
— Уже узнали, кого ждёте?
— Да, врачи говорят, это… двойня. И оба мальчики. — немного смущенная, но выглядящая очень счастливой и спокойной, Мэгги привлекла к себе своего нового мужа, и они нежно поцеловались под одобрительные возгласы и аплодисменты всех свидетелей их полного и взаимного согласия.
Когда же большая часть гостей разбрелась по территории виллы в поисках коктейлей, закусок и развлечений, Моран подошел к Мэг и, тепло обнявшись с ней, спросил:
— Теперь-то ты не жалеешь о том, что мы с тобой расстались?
— Ох, Тоооомми… Тооомми… — подпустив в голос лукавого сомнения, протянула она, но вдруг словно бы опомнилась — Ой, или мне лучше называть тебя твоим настоящим именем, мистер Бонд?
— Зови, как тебе больше нравится, детка. — усмехнулся Моран и уже серьезно добавил — Я очень рад за тебя и детей, Дэн отличный парень, надежный и постоянный, вы с ним замечательно смотритесь вместе.
— Спасибо, Томми… Знаешь, никогда бы не подумала, что скажу это тебе, но… ты и Ричи тоже замечательно друг другу подходите.
— Потому что мы оба — чертовы фрики и извращенцы, да? — съязвил Себастьян, вспомнив, что успел наслушаться от Мэг после своего неловкого признания.
— Фу, Том! Ну неужели ты мне будешь припоминать это до конца моих дней, а? — Мэгги укоризненно посмотрела на бывшего супруга и шлепнула его по губам, но тут же дотянулась до его уха и шепнула:
— Вы по-настоящему влюблены друг в друга… и я это заметила давным-давно, еще когда мы ехали в Тахо из Лос Анджелеса! Просто не стала вам мешать водить меня за нос…
— Да уж, разве от тебя что-то вообще можно скрыть, миссис Бонд? — рассмеялся Моран и, взяв Мэгги за руки, слегка пожал их — Будь счастлива сама и сделай так, чтобы все твои дети — и мои, и эти вот двое, и все те, кого ты еще родишь Дэну, жили дружно и счастливо.
— Будет исполнено, сэээр! — она дурачась отдала Морану честь, и они вместе присоединились к остальным гостям, которых щедрый хозяин виллы угощал коктейлями собственного приготовления и вкуснейшими на всем Западном побережье жареными креветками и лангустинами…
***
Вечеринка с турниром по бильярду, зажигательными гавайскими танцами и фейерверком завершилась глубокой ночью, а на рассвете Морану и Мориарти предстояло выдвинуться в обратный путь — из гостеприимной и уже по-летнему жаркой Калифорнии в вечно бурлящий деловой муравейник весеннего Нью-Йорка. Бёрнсу щедрый Джим разрешил остаться еще на пять дней — и прилететь самолетом, как раз к моменту, когда они двое должны будут добраться до Большого Яблока на том самом «мустанге», с которого все и началось.
Себастьян уже погрузил в багажник их дорожные сумки и, в ожидании Джима, прислонился к капоту роадкара, держа в руках бутылку «похмельного» ледяного лимонада. Вдали над восточными равнинами, куда лежал их путь, занимался новый день, и тонкая алая полоса рассвета постепенно расширялась и загоралась золотом первых солнечных лучей.
Мориарти неслышно, как настоящий Кошачий царь, подошел к нему, встал рядом, подставил лицо утреннему теплому ветру и, положив ладонь на колено Тигра, слегка сжал его:
— Итак, мой верный друг, ты готов пересечь вместе со мной Великие равнины, преодолеть широкие реки и покорить высокие горы?
— С тобой я готов дойти пешком на Альфа-Центавра, caro mio. — Себастьян накрыл пальцы любовника своими и ответил уверенным пожатием. — Помню-помню, туда надежнее всего лететь на двенадцатой скорости… но мы ведь не торопимся, нет?
— Нет, туда мы точно не торопимся, guapo. — Джим забрал из руки Морана бутылку и, сделав глоток, вернул ее назад. — Ну что, по сёдлам, ковбой?
— По сёдлам, партнер. — Тигр кивнул и, прикончив бутылку, сел за руль «мустанга». Джим занял соседнее кресло и, расслабленно откинувшись на спинку, смежил веки и собрался немного подремать.
Моран завел мотор, и «мустанг» плавно тронулся с места, выруливая из ворот виллы на тихую сонную улицу. Несколько минут спустя они уже пересекли городскую черту, и Себастьян вывел машину на трассу, тянущуюся через все южные штаты в сторону Восточного побережья.
Калифорнийское солнце медленно поднималось над горизонтом и заполняло все вокруг белым знойным сиянием. Моран опустил передние шторки и, доставая из бардачка темные очки, украдкой взглянул на расслабленное и спокойное лицо дремлющего или о чем-то грезящего возлюбленного. Это лицо стало его личным солнцем, чей свет согревает, но не обжигает и не слепит.
Себастьян Моран улыбнулся. Теперь он окончательно уверовал, что отныне его бокал навсегда полон солнцем по имени Джим. Джим Мориарти.
КОНЕЦ
