Best friends - best lovers

— Я ничего не чувствую к тебе… Слова задели за живое, принося вместе с собой жгучую боль, что отдавалась где-то под ребрами. Будто множество маленьких иголок впилось в сердце, с каждым разом проникая все глубже и глубже. Развернувшись, Гарри широко раскрытыми от ужаса глазами смотрел под ноги, пытаясь осмыслить сказанное. Постепенно до него дошел весь смысл этих слов. Но он сам виноват, что заставил выбирать, зная, что последний никогда не любил делать выбор. Сделав два маленьких шажка, он застыл, не в силах поверить. Но заставил себя пойти к выходу, ведь он обещал, что оставит Луи в покое. Походка была неровная, ноги казались ватными. — Постой! — кричал голос позади, но в его голове, как гром среди ясного неба, крутились одни и те же слова: «Я ничего не чувствую к тебе». — Ты придурок, Гарри Стайлс, — на свое имя он лишь горько усмехнулся — что ж с этим он определенно согласен. — Блять, дослушай до конца! — он слышал, как шатен быстро приближался, наверное готовый остановить его. Но нет, он не мог этого вынести. Опять выслушивать то, что его не воспринимают всерьёз. Это лишь больше делало больно; глаза начало пощипывать. Любовь всей его жизни отвергла его. Его больно дернули за запястье. От неожиданности он замер, но тут же пришел в себя, вырывая руку их хватки. — Прекрати, — нахмурившись старший пытался достучаться до него. —…Я ничего не чувствую к тебе. Как к парню, — снова вцепившись в руку младшего, он попробовал развернуть его к себе, но из-за яростных попыток Гарри отстраниться этого сделать не удалось. — Но ты по прежнему дорог мне, как друг. Неутешительные слова. Подсознательно кудрявый знал это. Но каждый день быть одновременно рядом и так далеко от него, он не хотел. — Я знаю, что это не те слова, которые ты хотел услышать, — Томлинсон начал нервно тараторить, — но большего я не могу тебе предложить. Ты заслуживаешь кого-то лучше чем меня. Теперь все остальные чувства померкли — их заменил гнев и обида: — Кого-нибудь лучше? Я устал слышать эти слова! — кудрявый развернулся лицом, яро жестикулируя. — Как ты не понимаешь, что для меня нет никого лучше тебя?! Я люблю тебя, идиот! Может даже с тех пор как впервые с тобой встретился. — его гневная тирада продолжалась: — Я мечтал о тебе все эти годы, надеясь, что однажды ты хоть когда-нибудь дашь мне шанс. Но ты никогда ни во что меня не ставил, — его голос и вовсе стих под конец предложения. Повисла тишина. Каждый из них молчал, не зная, что сказать. Стайлс вновь попытался уйти, ускоряя шаг. Только на этот раз ему помешали руки, обвившие его талию со спины. Голова Луи прижалась к лопаткам; он крепко сжимал в объятиях друга, не позволяя даже пошевелиться, боясь, что тот может испариться. — Не уходи, пожалуйста… Сказать, что младший был в шоке — ничего не сказать. Он был в немом, искреннем недоумении. Не только потому, что Томлинсон сам впервые обнял его, хотя обычно это он был инициатором всех объятий, но и от слов. Это было приятно слышать. И черт, как хотелось обнять предмет его воздыхания в ответ. Где-то в груди потеплело, но он не дал этому чувству охватить его тело целиком. Он знал, что потом Луи снова будет отвергать его. А это причинит ему боль хуже, чем он чувствует сейчас. Шатен еще не понимает, что своей неопределенностью заставляет страдать обоих. И только он хотел побыстрее вырваться из объятий, чтобы не передумать, как руки еще сильнее прижали к себе. Его терзали сомнения: если уйдет, то не простит себе это, но если останется — не вынесет очередного отказа старшего. — Гарри…пожалуйста, — голос последнего дрогнул, — останься… И, возможно, он сделает самую большую ошибку, но он не железный. Обхватив запястья друга, он убрал их от себя. — Мне пора, — это было последнее, что он сказал, покидая задний двор. Не оборачиваясь, Гарри ушел, заставляя голубые глаза смотреть ему в след. Луи же не пошевелился, какое-то время оставаясь стоять на месте и смотреть в темноту, где уже давно скрылся силуэт парня. Он не думал — в его голове была одна пустота. От стадии «я не знаю, что делать» он дошел до «я не знаю, что думать». Но какое-то чувство пожирало его изнутри, наверное, это была вина. И как иронично, что именно в этот самый момент шатен понял, что, возможно, Гарри был прав в своих чувствах. Но даже это озарение не помогло ему разобраться в себе. Луи надеялся, что хотя бы их отношения останутся такими, какие были раньше. Наивно полагая, что это в корне не поменяло ничего. Вернувшись за стол к семье, он продолжил есть, игнорируя вопросы родных о том, где сейчас Гарри. Ему было не до них. И пусть он не чувствовал вкус всего, что ел, но он должен был чем-нибудь занять себя, пока его семья слишком откровенно поглядывала на него, пытаясь выудить хоть какую-то информацию. Надежда, что Стайлс не оставит его, все еще теплилась в груди.       Всю ночь Луи бездумно пялился в потолок, пытаясь уснуть. Какие методы он только не испробовал, чтобы наконец-то погрузиться в царство Морфея. Вся его постель давно измялась, мысли путались в голове, но сна не было ни в одном глазу. Только спустя каких-то пару часов, он решил позвонить Гарри, надеясь, что его голос поможет ему уснуть. Стайлс делал так раньше и не раз. Он звонил по среди ночи и просто говорил, чтобы Томлинсон поболтал с ним. На самом деле говорил один Луи, Гарри же просто слушал, но не разбирал слов. Потом старший замечал, что кудрявый засыпал, тихо желал спокойной ночи и сбрасывал вызов. И пусть на следующее утро шатен жаловался, что ему не прельщают такие ночные разговоры, Гарри всегда знал, что это не так. Несколько минут Луи сомневался, стоит ли звонить другу? Вдруг он спит? А если и вовсе ненавидит его? Вздохнув, он взял телефон с тумбочки, набирая знакомый номер, но не решаясь нажать на кнопку «позвонить». Его палец завис в воздухе в двух сантиметрах от экрана смартфона. Он боялся, что тот накричит на него или вовсе не возьмёт трубку. Странно, что они поменялись местами. Ведь обычно Луи был тем, кто отказывает, а теперь сам боится услышать «нет». Закусив губу, он все же нажал на кнопку звонка, слушая размеренные гудки. Не нужно было долго ждать, как Гарри ответил на звонок. — Чего тебе? — голос друга был спокойным, но усталым. Возможно, он спал до того, как шатен позвонил ему. — Привет, — Луи захотел ударить себя по голове. Серьезно? «Привет»? Это все, что он мог сказать? Но тут же решил добавить что-то, чтобы не выставить себя дураком: — Эм… Я просто хотел… — И что ты хотел, Луи? — произнес Гарри, когда спустя пару минут тишины последний так ничего и не сказал. — Эм…— еще раз промямлил старший, после на одном дыхании проговаривая: — Я хотел услышать твой голос. Луи думал, что Стайлс засмеется и скажет, какой он придурок. Но в ответ послышалось лишь: — Хорошо. Просто «хорошо». Это вообще законно так отвечать? Одно слово, шесть букв. Но оно было сказано именно тем голосом, который он любил. Бархатистый, низкий и хриплый голос. — Гарри? — Да? — Поговори со мной, — сжав в руке телефон крепче, Луи насторожился. — Что ты хочешь услышать? Шатен поджал губы, не зная, что ответить. Раньше они могли болтать о чем угодно. Так что же изменилось? — Можно вопрос? — единственное, что смог Томлинсон выдавить из себя. Луи даже не уверен, что хочет услышать ответ на вопрос, который всегда назойливо крутился у него в голове. После того, что он узнает, вряд ли сможет спокойно уснуть. Но все же этот вопрос сорвался с его губ: — Ты когда-нибудь считал меня другом? Шатен не заметил, как затаил дыхание, сосредоточившись на тихом голосе: — Я не уверен. Думаю, я никогда не считал тебя другом. И что он должен ответить на это? Подтекст здесь и так ясен. Ему надоело отказывать и делать вид, что он не видит боли в зеленых глазах. Но и ответить на его чувства он не мог. Это бы значило, что дает ложную надежду. — Почему? — Ты знаешь мой ответ. То, как грустно это было сказано, задело Луи. Он не бесчувственная тварь, которому плевать на других. Говорят, что безответная любовь приносит много боли, что разъедает тебя изнутри. Но знать, что ты не можешь ответить на чувства близкого тебе человека, еще больнее. Это приносит за собой вину. Хотел бы он сказать, что ему жаль. Но жалость это последнее, что кто-либо хотел увидеть в данной ситуации. — Ты злишься на меня? — Нет. Какое-то время оба молчали, слыша спокойное и размеренное дыхание на другом конце трубки. — Можем ли мы увидеться завтра? — спросил наконец Луи, теребя край одеяла. — На нашем месте? Томлинсон улыбнулся, вспоминая это место. Их место. На самом деле это была всего лишь крыша заброшенного дома. Когда они были маленькие, то часто зависали там, и никакие уговоры взрослых им не мешали вновь и вновь сбегать из дома, чтобы увидеться друг с другом. Там они вместе смотрели на звезды, воображая, что это чудовища из других вселенных. Первые поединки на игрушечных мечах также случались на той крыше. Даже тайные послания они писали друг другу, складывая исписанные бумажки в маленькую коробочку, которую прятали в секретном месте между кирпичами в одной из стен. Чаще всего они писали свои мечты или цели, которые хотели бы достичь, от «хочу статуэтку супермена» до «хочу стать космонавтом». Это были самые глупые и смешные пожелания. Иногда они могли написать то, что желают друг для друга. Но было у них одно правило: не читать то, что написано другим. Вспомнив это, Луи улыбнулся. — На нашем месте. Они еще около часа разговаривали обо всем: долго споря кто лучше: супермен или бэтмен. Луи был уверен, что супермен, Гарри же это отрицал. Дальше в ход пошли воспоминания из детства. Так они и уснули: под знакомый голос, с улыбкой на губах.

***

      Невесомые прикосновения к коже обжигали. Жар, эпицентр которого находился в низу живота, мог заживо поглотить, не оставив ни следа, лишь воспоминания и волны наслаждения. Руки, что так бесстыдно блуждали по возбужденному телу, касались самых интимных мест, дразнили, играясь и заставляя хотеть большего. — Гар…ри…пожалуйста, — собственный голос казался Луи слишком далеким, нереальным. Словно это не он. Все было как в тумане, под белой пеленой. Прикосновения были такими настоящими, чувствовались такими правильными… Это все сводило с ума…безумие будто овладело им. И было совершенно плевать на то, где он находится. На чьей-то кровати…да какая разница, когда перед ним такой властный и дурманящий Гарри? Не зная, что он делает, не отдавая отчета в своих действиях, он положил руку на затылок друга, притягивая ближе к себе…к губам. Его губы такие мягкие, полные… Углубив поцелуй, он встретился с чужим языком. Луи будто прошибло током… Положив руки на плечи парню, он отметил, что не встречает преграды в виде одежды… И только сейчас заметил, что они оба полностью голые. Странно, но это не пугало. Шатен лишь укусил губу последнего, облизывая маленькую ранку, что оставил своими зубами. Чувствовать Его вкус губ было так приятно… Он словно в бреду повторял имя кудрявого. Было жарко, крайне жарко… Кажется, он метался по постели, пока Гарри за лодыжки не притянул его ближе к краю кровати. Язык Гарри проводил мокрую дорожку от шеи к груди и ниже, задерживаясь и кружа возле пупка, обводя очертания и все малейшие изгибы молочной кожи, заставляя голубоглазого парня лишь тяжело вздыхать и чуть ерзать, пока он не спустился ниже. Луи не думал, не мог думать, пока Стайлс находился между его раздвинутых в сторону ног. Это сносило ему голову. И снесло окончательно, когда что-то влажное коснулось его…там. Но он не отстранился, наоборот, придвинулся ближе к языку, что не спеша ласкал его вход. Он задыхался, вновь и вновь что-то крича. Может просил большего. Луи стонал, но не слышал собственных стонов, лишь властный голос, полный превосходства: — Мне нравится видеть тебя таким разрушенным…уничтоженным, разбитым… — ухмылка, больше похожая на оскал дикого зверя, что смотрел на свою добычу, — Чертовски нравится… Он покорно принимал все, что ему дают, даже когда язык заменили пальцами, что также, не спеша, растягивали его, делая все тягуче медленно. Пока пальцы другой руки скользили вверх по телу шатена, останавливаясь возле сосков и безжалостно скручивая их по очереди, а губы не переставали покрывать поцелуями внутреннюю сторону его бедра. Этого было так много…и мало одновременно. Он сам ощущал себя разрушенным, но это не могло не заводить еще больше. Все чувствовалось так остро, но не болезненно, пока пальцы во всю вытрахивали все живое из него. Волны наслаждения затмевали все мысли, которые, казалось, перестали крутиться в голове еще давно. Луи сам уже подмахивал бедрами, пытаясь самостоятельно насадиться на пальцы. Ни о какой боли не было речи. Было только чистое удовольствие и эйфория. А в место звездочек перед глазами мелькали вспышки света, легкое помутнение и пелена. Томлинсон был словно под наркотиком. И он был. Только его наркотик называется Гарри Стайлс. И все было просто прекрасно, но по какому-то дурацкому закону что-то должно было пойти не так. Например звон будильника. Мелодия, что так раздражающе звучала уже добрых пять минут вывела его из сна. Находясь еще в полудреме, Луи выключил будильник, пытаясь сориентироваться, где находится. До него долго доходило. Он лежал животом на кровати. Постель под ним вся измялась, одеяло валялось на полу. Но знакомое томление внизу живота все не покидало его. Возможно, во сне он метался по кровати в поиске трения. Вся ситуация была полностью абсурдной. Каждому же снится эротический сон, в главной роли которого участвует его лучший друг, да? И каждый же возбудился бы после такого порнографического сна? Шатен еще долго приходил в себя. Но вот со стояком в любом случае придется что-то делать. Медленно пройдя в ванную комнату, он вздохнул и, скинув пижамные штаны вместе с боксерами, направился в кабинку душа. Включив холодную воду, он попытался думать о чем-то ужасном и не возбуждающем. Холодный поток воды остудил как тело, так и мысли, приводя их в порядок. Но вот возбуждение никак не покидало его, наоборот, как бы он не пытался думать о чем-то другом, все сводилось к мысли о пальцах Гарри, его руках, губах… И это никак не помогало. Пытаясь игнорировать собственный стояк, Луи еще пару минут стоял под душем, пока конечности не свело от холода, а кожу не начало покалывать. Запрокинув голову наверх, он переключил воду, с холодной на теплую, и не заметил как правая рука, словно на автомате, обернулась вокруг основания вставшего члена. С каждым движением вверх-вниз в голове мелькали картинки из сна: вот Гарри так страстно целует его, вот Луи сам поддается под ласки… Пока одна рука была занята делом, другая была уперта в стенку душевой кабинки. Он опять почувствовал, будто все еще находится во сне. Ощущения были реальными. Только шатен подумал о их поцелуях, как на губах остался след от них. Это было странно, и сносило голову. Он словно чувствовал все эти прикосновения на себе, хотя не разу не испытывал в реальности. И этого всего хватило, чтобы, спустя пару минут, он кончил в свою руку, не заметив, что в момент разрядки из уст вырвалось хриплое, еле слышное «Хазз…».       Как и договорились вчера, Луи и Гарри должны встретиться на крыше старого здания. Вот только Томлинсон опаздывает, причем намеренно. Ему неловко. Не каждый же день кончаешь на сон эротического содержания, в главной роли которого участвует твой лучший друг. Сегодня выходной, и, скорее всего, Стайлс подумает, что он проспал. Знал бы он, что шатен встал раньше, чем обычно и просто не выходит из своей комнаты. Сидя на кровати полностью одетый, Луи долгое время испепеляет потолок взглядом, снова и снова прокручивая картинки из своего сна. С ним такое впервые, и он не знает, что делать. Вести себя как обычно? Пару часами ранее он представлял кудрявого во время оргазма. И пусть Гарри этого не знает, но эта мысль не дает покоя ему. Со стороны это выглядит забавно, и, наверное, он бы посмеялся, если бы кто-нибудь сказал ему такое месяц назад, вот только сейчас это не смешно. Он окончательно запутался. Луи прикоснулся пальцами к своим губам, все еще помня, как целовал ими чужие. И пусть это был всего лишь сон, но он был таким реалистичным, будто это было наяву. Послышался звук входящего сообщения, наверное, это Гарри, может быть, спрашивает, где он. Но нагло проигнорировав еще несколько пришедших сообщений, Луи наконец удосужился выйти из дома, направляясь на место встречи. Как и ожидалось, младший уже был там, но выглядел он как-то взволнованно. — Почему так долго? Шатен лишь пожал плечами, облокотившись локтями на перила. — По-моему, обижаться должен я, так почему ты выглядишь более отстраненным? — спросил Гарри, подойдя ближе и обвив руки вокруг талии старшего. Луи вздрогнул, покрываясь мурашками от этого действия. — Не мог бы ты убрать руки? — посмотрев вниз на то, как Гарри обнимает его со спины, Томлинсон только сейчас полностью обратил внимание на длинные пальцы. — А то что? — горячий шепот возле его шеи окончательно добил шатена. Определенно, из них двоих Гарри никогда не умел долго обижаться не только на него, но и на других, это было не в его темпераменте. Луи практически выскочил из безобидных объятий, нервно осматриваясь по сторонам. Он понимал, что ведет себя крайне странно, но ничего не мог поделать, не мог не представлять картинки из сна, сопоставляя с реальностью, хоть больше всего мечтал забыть то, что произошло ночью. — Луи? Что с тобой? Или ему показалось или зеленые глаза напротив потускнели и приобрели более темный оттенок? И вообще с каких пор он начал подмечать такое? Кажется Гарри звал его еще несколько раз, прежде чем хорошенько встряхнул за плечи, вырывая Луи из мыслей. Последний же, как ошпаренный, опять отстранился, отходя на несколько шагов назад, заставляя младшего нахмуриться. — Тебе неприятно? Неприятно? Да скорее с точностью наоборот. Луи еще никогда не испытывал такое, даже находясь рядом со Стайлсом, или это сон так повлиял на него? Не получив ответа, Гарри нахмурился еще больше, окончательно обидевшись: — Тебе неприятно находится рядом со мной? Яростно замотав головой, в качестве отрицательного ответа, Луи попытался взять младшего за запястье, но тут же отпустил его, как почувствовал прикосновение, от которого по всему телу разбежались чертовы мурашки. Ему надоело странно реагировать на все прикосновения Гарри, но его тело его не слушалось. Чтобы не расстраивать кудрявого еще больше, Томлинсон уже хотел было придумать отмазку, как выпалил: — Не обращай внимание. Я… в общем это все сон… Стайлс скептически оглядел друга, видимо, недовольный его ответом: —…Сон? Луи кивнул, не встречаясь с ним глазами. Повисла недолгая тишина прежде, чем он наконец решился сказать правду. — Мне приснился …сон, — щеки шатена залились румянцем, — … там был ты…и… Почувствовав всю степень неловкости, он так и не договорил. На лице младшего появилась улыбка, которая с каждым его шагом увеличивалась. —…И? — подойдя вплотную к Луи, Гарри не дал тому возможности отстраниться, прижимая к ближайшей стене. Томлинсон же смутился еще больше, попытавшись оттолкнуть друга от себя, что не было удачным решением, ведь Гарри с легкостью взял два запястья в одну руку, прижав к стене у того над головой. — И… мы переспали. Луи отвернул голову в сторону, но когда услышал плохо скрываемый смех, посмотрел на Стайлса, который всеми силами пытался не смеяться. Нахмурив брови, шатен оттолкнул младшего, это было легко сделать, чем в прошлый раз. Повернувшись спиной, он еще больше нахмурился, сжимая ладони в кулаки. Когда тот наконец перестал заливаться смехом и попытался схватить Томлинсона за плечо, Луи отпрянул, всем видом показывая свое недовольство. — Да ладно, Луи… Знаешь, сколько мне снилось таких снов? — Знать не хочу, — буркнул старший, разворачиваясь лицом и испепеляя друга взглядом. Но вот Гарри это не остановило: — С четырнадцати лет я вижу такие сны, — он прошел мимо голубоглазого, садясь прямо на бетонную поверхность крыши и не заботясь о своих джинсах, — и ты всегда снизу. Луи знал, что он его дразнит, но не мог не возмутиться: — Да пошел ты, Стайлс. Я актив. Но вспомнив события сна, возмутился еще больше, строя недовольную рожицу. — Ну-ну, — невольно пробежавшись по фигуре друга взглядом, он остановил его на аппетитных бедрах. — Ты видел свою задницу? — Пошел ты, — уже более громче проговорил Луи. — В твою задницу? С удовольствием, — ухмылка коснулась его губ, но Томлинсон тут же стер ее с лица, дав подзатыльник младшему. — Говорят, во снах мы видим то, о чем неосознанно мечтаем, — приложив указательный палец к губам, Гарри сделал вид, что о чем-то задумался, — Так ты мечтаешь обо мне, Луи? Луи знал, что рано или поздно прозвучит эта фраза, но все же надеялся, что это будет намного позже. Вздохнув, он сел рядом с Гарри, подгибая одну ногу под себя. Повисла тишина, да и сам он отвечать не спешил. Стайлс же пододвинулся ближе, внимательно изучая профиль старшего. — Поцелуй меня, — наконец произнес Луи, смотря вдаль. Его голос не дрогнул, а прозвучал спокойно, наверное, именно это удивило последнего, кроме самой фразы. Широко распахнутыми глазами он смотрел на человека, к которому испытывал столько чувств. — Отличная шутка. Я почти поверил, — пробормотал зеленоглазый. — Я серьезно, — с задумчивым выражением лица, на котором не было ни намека на улыбку, Луи повернулся к другу, выжидательно глядя на него. Гарри сейчас бы отдал все на свете, лишь бы знать, что творится у того в голове. Все это время Томлинсон отмахивался от флирта и всяческих заигрываний младшего, не говоря уже о объятиях и прочих ласках, речи о поцелуе вообще не шло. А теперь сам предлагает поцеловать его? В чем подвох? Приблизившись к лицу Луи, Гарри посмотрел тому в глаза, но не найдя в них ничего, кроме чистого любопытства, наклонился еще ближе, обдавая желанные губы горячим дыханием. Сколько раз он мечтал об этом? Неужели этот момент настал? Тогда почему в это так сложно поверить? А если для Луи это всего лишь эксперимент и ничего больше? Эта мысль все же настойчиво била тревогу в голове, и запросто отмахнуться от нее кудрявый не мог. — Почему именно сейчас? Наверное, это не та фраза, которую нужно сейчас говорить. А то вдруг передумает. Луи лишь покачал головой, как бы говоря, что сейчас не время для разговоров. Шатен придвинулся ближе, задевая губами чужие. Одно прикосновение, но столько трепета вызвало это у кудрявого где-то внутри. Поэтому, не думая, он обхватил чужие губы своими, сминая в невинном поцелуе. Он боялся, что, если сделает лишнее движение, спугнет старшего. Луи же не устраивал такой расклад и, запустив одну руку в мягкие кудри, потянул за завитки волос, заставляя последнего издать тихий стон. От этого действия Гарри стал смелее, а может и наглее, атакуя рот Луи своим, и, не церемонясь, углубил поцелуй, придерживая ладонями за щеки Томлинсона, не давая ему в случае чего отстраниться. Он слишком долго ждал этого момента, чтобы упустить его. Просунув под футболку Луи свою руку, он начал водить ею по спине. Но ему пришлось разорвать поцелуй из-за нехватки кислорода в лёгких их обоих. Тяжело дыша, они смотрели друг другу в глаза. И когда Гарри хотел с новой силой поцеловать шатена, тот остановил его, упёршись рукой в крепкую грудь. — Погоди… Прикусив губу, Луи замолчал. — Так ты мечтаешь обо мне? — повторил ранее заданный вопрос Гарри. Голубоглазый молчал, отведя взгляд в сторону. — Почему ты попросил поцеловать тебя? — но когда и за этим вопросом не последовало ответа, Гарри молча встал. Луи перевел взгляд на него, думая, что тот хочет уйти, но это не было в планах последнего. Подойдя к месту, где они всегда прятали маленькую коробочку секретов, Гарри отодвинул один кирпич, доставая ее. Также молча он уселся рядом с Луи, открывая металлическую крышку. В коробке было много тетрадных листов, сложенных в несколько раз, но на каждом из них было подписано имя. Взяв нужный листок, с написанным на ним по-детски корявым почерком «Гарри», он развернул его, протягивая другу. Луи нахмурился — они редко читали секреты и пожелания друг друга, чаще всего такой день был обговорен заранее, ведь для детей такое событие было сродни маленького праздника или значимого мероприятия. Гарри все время, пока Луи бегал глазами по тексту, не отрывал от него взгляд. Сердце шатена забилось где-то в горле, руки начали немного подрагивать, держа чуть помятый листочек в клетку. «Хочу, чтобы Луи обращал внимания только на меня» — гласила первая фраза, кажется, написанная девятилетним Гарри. «Хочу, чтобы мой первый поцелуй был с Луи» — фраза, написанная двумя годами позднее. Томлинсон знал, что это желание не сбылось, так как первый поцелуй кудрявого произошел с какой-то девочкой из параллели, когда им было по 12. Читая все коротенькие предложения он обратил особое внимание на два из них: «Кажется, я влюблен в Луи» — написанное два года назад. «Я определенно точно люблю его» — написанное, скорее всего, через год после первого признания. Луи сложил листок в несколько раз, аккуратно кладя на место. Все эти желания и секреты были о нем в то время, как у него самого были самые разные выпрашивания игрушек. Когда он сам мечтал о комиксах и статуэтках супергероев, Гарри в это время уже мечтал о нем. То, о чем раньше думал Томлинсон, теперь не имело смысла. Мысль, что младший парень заинтересовался им только из-за того, что рядом, кроме него, никого не было, окончательно разбилась в пух и прах. Луи даже не предполагал, что чувства настолько глубоки. И все его отказы Гарри всегда принимал спокойно, хотя, наверное, внутри ему было не так легко их перенести. Если бы он оказался на месте своего лучшего друга, то давно бы сдался и закрылся в себе. Стремления Стайлса всегда удивляли его, даже сейчас. За все слова, что были сказаны раньше, Луи почувствовал укол вины. Гарри так долго терпел. Шатен заключил младшего в объятия, прижимаясь ближе и обвивая талию друга руками.