белая рубашка и демоны.

      — У тебя уроков что ли нет? Чего расселась? — Лиза неожиданно слышит женский голос, вздрагивает и морщит нос. Опять к ней пристали. Девушка сводит вместе брови и поворачивается к учительнице физкультуры, что держит мяч, подперев его под свой бок, женщина продолжает вопросительно смотреть на Неред.       — Меня выгнали, — выдыхает та и плюхается спиной на зеленую траву стадиона, смотря на учительницу снизу вверх, видит ее неодобрительное лицо и цокает, — Да я шумела просто, кое-кому не понравилось, кое-кто сделал мне выговор и из-за этого меня и отправили гулять по коридорам. Гляди, как мне повезло.       Она улыбается и прикрывает глаза. Да, она спокойно может позволить себе неформальное общение с этой учительницей, что является ей никем иным, как родной тетей, что воспитывала её на ровне матери Лизы — с трепетом и постоянно балуя, но не скупясь на ругательства и нравоучения. Эта женщина лучше всех наверное знает, как тяжко девушке приходится учиться в столь нудной ей школе, она её и оправдывала почти всегда перед матерью за пропуски, передряги и плохие оценки. Тетя Ира не сразу стала преподавать в этой школе физкультуру, а только лишь с того года, когда Лиза пошла в пятый класс. Ранее же маленькая девочка всегда капризничала и грезила о том, чтобы любимая тетя, профессионал во многих видах спорта, наконец-то пришла в их школу и показала высший класс, сместив с места старого физрука зануду.       Поэтому всегда, когда Неред прогуливает уроки или ее просто выставляют за дверь за небольшие шалости или из-за вечно недовольного Кашина, она встречает здесь, на этом большом стадионе, свою тетю, что пользуясь учительскими привилегиями, прикрывает глупую головушку своей племянницы.       — Может когда-нибудь возьмешь за ум, а, сладкая? Я же не смогу прикрывать тебя вплоть до выпускного, тебе все равно придется сдавать итоговые экзамены, — женщина встает рядом с лежащей Лизой и закидывает мяч в корзину, что находится достаточно далеко от них. Она конечно является учителем, но сама она играла очень редко, только тогда, когда слишком скучно сидеть на пустом поле, — Вообще не думаешь о будущем? Нет, я, конечно, тебя не принуждаю…       — Ну вот снова ты, теть, — девушка крутит головой. Ирина любила иногда начинать эти лекции по поводу будущего, учебы, неправильного пути, по которому идет Лиза. Она конечно ее слушала внимательно вроде как, ибо и так многого ей должна, но вот только слова проходили мимо и Неред лишь кивала головой, — Сколько до звонка? — девушка резко подорвалась и села на траву, уставившись на учительницу.       — Двадцать минут. Что, здесь посидишь? — проговаривает женщина и перетаскивает огромное количество мячей в руках на другую сторону площадки для удобства, — Че тебе со мной, старухой тут делать вместе. И пожалуйста, когда-нибудь я перестану быть твоей китайской стеной или как это там называется, и вскроются все твои прогулы. Поняла?       — Я, пожалуй, пойду в магазин, — цокает Лиза и поднимается на ноги, оглядывая местность, — Ну, а над твоим Китаем я еще подумаю.       Небольшой, но уютный магазин располагался за школьной территорией, но совсем рядом, в метрах ста. Она часто бегала туда во время больших перемен или когда прогуливала. За ворота школы ученикам спокойно можно было выходить в любое время в течение всего учебного дня, что несколько забавляло девушку, смотря на то, как «строго» государство пытается уследить за жизнями школьников. Этот магазин был, вроде как, точно таким же, как и сотни других расположенных по всему Санкт-Петербургу, с небольшими столиками и возможностью приготовить лапшу в картонных коробках.       Но почему-то именно в этом магазинчике продавалось любимое девушки апельсиновое молоко, которое уже с детства заняло важную часть в сердце. Важную и в здоровье. Она с ранних лет невероятно полюбила все цитрусовое и оранжевое, мандарины, апельсины, лимон и все остальное, что относится к этому. В детстве девочка заболела каким-то непонятным, но не слишком серьезным заболеванием, где роль играет недостаток витамина С. Её часто бросало в жар или просто было полусонное и усталое состояние практически всегда. И поэтому её родители решили переехать буквально на год в другую, более жаркую и подходящую для проживания страну.       Уже тогда Елизавета стала слишком противной и капризной, постоянно ныла и жаловалась родителям из-за несправедливости, так как по случаю небольшой болезни, первый год учебы в школе она пропустила, и слишком долго потом дулась из-за этого. Хотела поскорее почувствовать этот тяжкий груз ответственности, пойти в школу, начать общаться с одноклассниками. Только вот она не думала в детстве, что вырастет вечно уставшим подростком.       В другой стране, куда и перевезли родители свою дочь, ей категорически не понравилось сразу, что тоже сыграло огромную роль в ужасном характере девочки. Там было очень жарко, да настолько, что даже кондиционер маленькую Лизу от пламенных лучей солнца не спасал. Она была уж слишком смышленым ребенком и ежедневно проклинала страну, чтобы та навечно увязла в холоде, какую погоду и любила Неред. И люди, которые разговаривали на совершенно другом языке, который значительно отличается от русского, её тоже раздражали; она кидала на них разъяренный детский взгляд и морщила нос.       Родители в то время приводили девочку каждый день на площадки, где было полно детей того же возраста, они конечно не разговаривали на русском, но были достаточно милы и общительны. Они пытались познакомить Лизу с ними, но та опять дергала головой и всяко грубо отвечала всем детям, чтобы они хотя бы на пальцах поняли, что общаться она с ними не имеет никакого желания.       Шагая по узкому тротуару в сторону магазина, девушка прокручивает эти воспоминания из детства и пожимает плечами, постоянно включает телефон чтобы следить за временем. И вроде как, ей будет, как и обычно, глубоко плевать, если она опоздает или вообще не явится на урок. Но все-таки, решает поторопиться и вернуться на территорию школы раньше, иначе, зачем она тогда вообще пришла сегодня в школу и терпела эти уроки?       По школьным коридорам и кабинетам разносится долгожданный для всех звонок с урока, и ученики по команде учительницы откладывают ручки в стороны и одновременно переворачивают бланки. Неизвестно для чего такие строгие правила, хотя это даже не экзамен или итоговая работа. Женщина пристально оглядывает весь класс и одобрительно кивает, когда понимает, что никто не смухлевал. Старшеклассники зевают и потягиваются на стуле, избавляясь от муторной серьезной атмосферы тестового урока, оставляя за собой только ответы, что записаны в бланках.       Многие начинают сразу непринужденно общаться, щебетать, тем самым оставляя легкий шум в классе, а остальная часть, нервно переглядываясь, обсуждают и топят надеждами на хорошую оценку в журнале за этот тест. Учительница вздыхает, проходится по рядам, собирая листки, и со спокойной душой отпускает школьников на длинную перемену.       — Проверьте, чтобы Неред там не сбежала с уроков вовсе. Иначе мне придется вызывать её родителей, за неявку на тест и его не сдачу, так ей и скажите, — проговаривает женщина и усмехается, — Староста ты в ответе, — кивает она и легонько стучит Даниле по парте.       Кашин дергает головой и поджимает губы, нервно перекатывая черную ручку между пальцев. Ему есть о чем волноваться сегодня, ведь всю ночь и половину учебного дня, в перерывах между первых уроков, старательно готовился к этому тесту, но как только открыл вариант, мысленно смачно ударил себя по лбу, но внешне виду не подал. Бегло прошелся глазами по заданиям и понял то, что учил совершенно не тот параграф в учебнике. Написал контрольную, опираясь на все знания в голове, максимально выжимая из себя материал, и сейчас бездвижно сидит, уставившись в одну точку. Хочется сильно себя ударить за такое. Да, юноша понимает, что если получит четыре — ему от этого ничего не будет конечно, но скорее, он сам на себя будет обижаться       — Хэй, Дань, — чувствует несильную хватку на плече, оборачивается и видит своего одноклассника, что кивает ему, — Пойдем вниз? Понимаю, как твои мозги сейчас кипят, дружище, надо хотя бы на минутку забыть об этих формулах и задачах, м?       Данила часто моргает и не сразу выходит из своих мыслей, но почувствовав еще один толчок, одобрительно кивает, подбирает свой портфель с паркета и, накинув его себе на плече, поторапливается вслед за остальными ребятами по коридору. Они идут вниз по лестнице и что-то бурно обсуждают, пытаясь втянуть Кашина в разговор. Но тот же полностью погруженный в свои мысли, снова как-то неохотно кивает, будто слушая беседу, но сам не многословен. Сейчас ему необходимо уединиться со своими мыслями и с парочкой тетрадей, где записаны все лекции и рефераты.       Парень хоть и достаточно прост в общении, и вообще, завязать с кем-то разговор ему вообще не сложно, потому что собеседник каким-то образом втягивается; спокойный низкий голос Данила разносится по телу, умный и строгий вид совсем не смущает глаза, а его речь не кажется какой-то слишком заумной. Но все же, он очень часто замыкался в себе, и не в том смысле, что он скрывал свою личность, не показывал эмоции — это не про него. Он просто углубленно повторял учебный материал.       А так, и правда, все его свободное время вне школы и работы, уходит на учебу. Лучше он какой-нибудь сотый раз прочитает параграф по химии, чем, нежели будет тратить свои драгоценные минуты на бесполезную болтовню, на игры в приставку или на посиделки с огромным количеством алкоголя.       Но вне школы, у него все же был один хороший друг, с которым они познакомились как-то летним вечером в лагере — Руслан Тушенцов. Живет он вообще в другом городе, хоть и не далеко от Питера, и встречаться с ним они могут только в какие-то особенные дни или на каникулах.       Лучших друзей в школе у него не было, как и эта компания, состоящая их трех парней, что зовут его всегда во двор, в столовую, даже в библиотеку один раз ради него пошли. И он знал, что навредить как-то или использовать они не могут, и в принципе, к Кашину относятся положительно как к интересному человеку, а не как к ходячей энциклопедии или шпаргалке со всеми ответами. И что касается этих людей — пока они были самыми близкими из одноклассников. Простые парни, с разными интересами, амбициями и хобби, не сильно заинтересованы в учебе, но и пытаются максимально выжать из себя хотя бы четверки, так, для галочки.       Один из них — Юлик, вообще когда-то два года назад из-за двоек по всем предметам, угодил на второй год, но в силу того, что в школу тот пошел на год раньше остальных, сейчас в принципе смахивает на обычного подростка старшеклассника.       Парни спускаются на первый этаж и заходят в просторную столовую, где уже выстроилась огромная очередь из школьников. Здесь многие питаются по специальному тарифу; каждый день, без права на выбор, повара готовят для них одно и то же. Никакого разнообразия в общем. Данила хватает в буфете бутылку воды и маленькую плитку так полюбившегося ему черного шоколада, кивает друзьям в сторону двери, что выходит во двор, желает всем приятного аппетита и уходит на улицу, потому что именно сейчас ему так необходим свежий воздух.       Именно здесь, на территории этой школы, свежий воздух благодаря огромному количеству деревьев, травы, цветов и другой флоры. Последнее время ему почему-то нравится сидеть на скамейке под большим высоким деревом, что стоит на территории возле корпуса, где учатся младшеклассники, разбирать конспекты к следующему уроку, которые он старательно писал на прошлых, и не спеша поедать горький шоколад.       Кашин тянется к застежке портфеля и достает из сумки свой телефон, что все это время спокойно лежал в беззвучном режиме, чтобы не отвлекать юношу во время контрольной работы, и только не успев разблокировать экран, уже видит огромное количество сообщений и три пропущенных звонков от Руслана за последние сорок минут. Усмехается, не удивляясь действиям друга, и перезванивает, перекатывая в руках маленькую бутылку воды. По ту сторону трубку поднимает смеющийся кому-то парень.       — Ты чего? — смеется Даня и слышит в телефоне смех маленькой девочки.       — Ты чего трубку не берешь, занятой наш? — Тушенцов сидит на ковре в гостиной, скрестив ноги и смотря на девочку, что улыбается, смотря на происходящее в мультфильме, — На сообщения не отвечаешь, вообще полный игнор, и как я с тобой продолжаю дружить?       — Прости, у нас контрольная была, знатно потрепала нервы, и я сейчас не только про тест, — выдыхает и опирается спиной на скамейку, поднимая взгляд вверх, — А ты чего не в школе? У вас закончился день?       — Дома сижу с Дашей, она простудилась немного, — говорит Руслан, имея в виду свою младшую сестренку, — Еще около двух дней от скуки в четырех стенах помирать буду. А больше и некому её оставить, родители допоздна на работе засиживаются.       В телефоне наступает тишина, а Данила на мгновение задумывается, в голове вспоминая, какие у него на эту неделю планы. Только учиться и учиться, да и все впрочем, на работу выходит только через месяц, ни на какие дополнительные занятия кроме химии и математики не ходит, после школы остается кучу времени, а идти домой и сидеть с одним Альфом как-то уже начинает наскучивать.       — Давай встретимся на днях? — выпрямляется, и неожиданно спрашивает Кашин, — Давно не виделись, тем более я знаю отличное кафе, где готовят очень вкусное мясо. А я знаю, ты от такого не отказываешься, верно?       — Знаешь же, как меня завлечь, — смеется в трубку друг, — Хорошо, давай созвонимся позже. Это конечно просто замечательная идея, но мне придеться спросить сначала разрешения у родителей, вдруг мелкая опять останется одна.       — По рукам, — кивает сам себе рыжий, и пару раз попрощавшись с другом, отключает вызов.       Улыбается, услышав голос друга, и снова опускает голову к записям в тетрадке. Спокойно листает страницы в поисках нужной темы, и только хочет начать вчитываться в материал, как слышит резкий звук разбивающего стекла неподалеку и тихое женское шипение. Как и все остальные, что находили рядом, Кашин удивленно оборачивается на звук, что, скорее всего, исходил со стороны дальней стены здания, там обычно практически никто не ходит. Молится все высшим, что это ни то, точнее, ни кто, о ком он подумал, и, неохотно отправляя предметы в сумку, встает со скамейки и медленно идет к месту, где вроде как, разбилось стекло.       К месту происшествия мгновенно успели прибыть и парочка учителей. Они очень пораженно смотрели на, о боже, Лизу Неред, которая довольно улыбалась и вопросительно смотрела на женщин. Кашин раздраженно выдыхает и накрывает ладонью лоб, еле сдерживая ругательства. Она каким-то образом разбила окно, которое служило этой школе с самого открытия — то есть, больше десяти лет. Он полностью осматривает окружение, что делают это учительницы и пока молчат, замечает, как случайно отлетевшее в сторону мелкое стекло, попало в тыльную сторону ладони девушки и вскидывает брови.       — И что здесь случилось, очень интересно узнать, госпожа Неред? — начинает учительница по литературе, осматривая разбитое окно. Слава богу, что в кабинете за окном никого не оказалось, и никто не пострадал от стекла, — Вы камнем туда попали?       — Да, — виновато поднимает руки Лиза, но в голосе остается ироничный тон, — Случайно, я не намеренно туда попала. Хотела вообще его выбросить в другую сторону, за территорию школу.       — Ты либо настолько криворукая, либо прикрываешья, — вмешивает Кашин, все еще удивляясь тому, что произошло пару минут назад, — И вы считаете, что это нормально — когда ТАКОЙ человек учится с нами в одном классе? Она нас не прибьет так случаем?       — Закрой рот, — шипит русая на раздраженного старосту и попутно обматывает руку своей банданой.       — Данил успокойся, мы все решим мирно и тихо, и надеюсь, обойдемся без ссор и драк. Верно же, Дарья Валерьевна? — задает вопрос одна из женщин второй, на что та спокойно кивает, — Лиза, не волнуйся, мы не будем вызывать твоих родителей, а просто заменим окно, но ты, пожалуйста, аккуратнее в следующий раз, с камнями то. Данил, подойди к нашему садовнику и он уже разберется, кому набрать чтобы заменить окно. А ты Неред, иди со мной к мед.сестре, остановим тебе кровь, — она кивает на руку девушки.