***
— Это вы называете лучшей защитой сосуда, — мужчина в сером плаще пренебрежительно махнул в сторону гомункула, смотря своим холодным оценивающим взглядом, — выглядит хрупко, что она вообще может? — Думаю, демонстрация будет лучше всего, — задумчиво кивнул Ахт, соглашаясь с наемником. — Демонстрация? — гость удивленно приподнял брови, и Айрисфиль, до этого молчаливо стоявшая в сторонке и обсуждаемая двумя мужчинами словно музейный экспонат, отметила эту лицевую мимику. Раньше она никогда такого не видела. Гомункул попыталась повторить за гостем, просто из любопытства, у нее почему-то не получалось, лишь щекотало в глазах и на лбу. Ее вывели к выходу из замка, под протесты странного гостя в сером костюме, и приказали дойти до определенного места снаружи. Она знала местность и молчаливо кивнула, когда ей разрешили использовать все для своей защиты. В первую очередь Айрисфиль наложила на себя согревающие и маскирующие чары, под одобрительный комментарий Джупстахейта и хмурый взгляд мужчины с печальными глазами. Да, внутренне она отметила, что несмотря на внешнюю холодность у него весьма печальный взгляд. Она впервые видела столь темные, почти черные зрачки. Снег выпал очень обильно, идти было тяжело. Гомункул выдохнула очередное облачко пара, пробираясь через сугробы, порой высотой достигающие ее колен. Метель и летящие хлопья снега снижали видимость, но прислушиваясь к внутреннему компасу, она безошибочно чувствовала направление. Улучшенный слух позволил ей заметить приближение защитных фамильяров замка. Старик Ахт предупредил, что она должна продемонстрировать свои навыки к выживанию. Айрисфиль быстро обернулась, готовясь принять бой. Активация Цепей принесла привычную боль, тонкие нити проволоки вшитой в ее одежду сплелись в массивного сокола с острыми когтями. Вой волков становился ближе, она отдала команду фамильяру атаковать. Слишком поздно она поняла, что недооценила противников. Все же она еще ни разу не сражалась по настоящему. Вместо того, чтобы бороться с летающей птицей, пикирующей на них, волки быстро окружили гомункула и напали с разных сторон. Одного она успела связать при подходе, второго уже в прыжке, но третий смог наброситься на нее со спины и повалить на землю. Еще один волк схватил ее за волосы и потащил по снегу, заставив вскрикнуть от боли. Инстинктивно, она прикрыла голову и шею руками, свернувшись калачиком и прикрывшись сетью тонкого металла. Потеряв контроль хозяйки, сплетенный магией сокол развеялся. Ее кусали за лодыжки и запястья, кто-то особенно болезненно вгрызся в бок пробившись сквозь защиту. Игнорируя боль Айрисфиль мысленно отметила, что ранения пока не смертельны, она может излечить повреждения магией, но не может сконцентрироваться для более активной защиты и боится открыться. Волки продолжали кусать ее в уязвимые места, злобно рыча, но не торопясь убить, словно наслаждаясь криками жертвы. Гомункул не хотела умирать, продолжая осторожно наблюдать и терпеть боль. Она выбрала наиболее удобный момент, когда двое охранных зверей у ее головы отвлеклись на свару из-за оторванного куска мяса — потерянная рука беспокоила Айрисфиль мало. Пнув в голову ближайшего волка, она быстро перекатилась и резко потянула на себя оставшейся рукой. Тонкая сетка, которую она сплетала вокруг себя резко дернулась, сбивая зверей с ног, а затем запутывая их всех. Наложив на себя исцеляющее заклинание, Айрисфиль медленно поднялась и хромая направилась к указанной точке. Кровь из обрубка руки не останавливалась — приоритет исцеления был отдан внутренним органам. Она должна была продолжать выполнять приказ. Она погибнет тут. Айрисфиль испуганно отступила на шаг пред возвышающимся белым медведем. Зверь с легкость разорвал ее путы, а всего один его удар сбил ее, сломав многие кости в теле. Даже если зверь сейчас уйдет, у нее уже не осталось сил, чтобы исцелить себя. Гомункул закрыла свои алые глаза, признавая конец. Грохот, словно гром, резко прервал рычание медведя. Открыв глаза она с удивлением посмотрела на огромную тушу медленно заваливающуюся набок. Рядом с ней возник тот самый серый грустный человек с новыми лицами, таких она тоже не видела. Позже она узнала, что так выглядит страх, что так выглядит облегчение и забота. Это было то самое время, когда Айрисфиль попыталась повторить жест увиденный недавно еще раз и приподняла брови. Кажется в этот раз у нее хорошо получилось, потому что печальный человек улыбнулся. Старик Ахт редко улыбался, поэтому гомункул посчитала, что произошло что-то очень хорошее. Но когда она спросила, что же его так радует, ответ был непонятным. Человек в сером сказал, что он счастлив, что смог спасти ее. Он, наверное, был глупцом, ведь она легко заменима, она гомункул. А он, чтобы успеть сюда так быстро, должен был бежать от замка еще во время нападения волков. Человек же являлся магом и его жизнь была куда ценнее. Рисковать своей безопасностью ради нее было верхом глупости. Но, когда она об этом сказала, он снова улыбнулся и сказал, что все жизни ценны. Это было неправильно… и вместе с тем очень тепло. Ее жизнь была для кого-то ценна. Тогда она впервые почувствовала, что живет, а не существует. Почувствовала особое тепло внутри.***
Усиливающие контуры засияли вокруг каждого гомункула. Глава Айнцберн лично контролировал весь процесс от и до, специально ненадолго покинув родные земли впервые за столетия. Возможно впервые за свою жизнь, как и она. — Если откликнешься на зов Грааля и подчинишься воле моей и разуму, ответь, — кости в ее руке треснули, но эта боль была несравнима с той, которая была в первую встречу с…***
— Кирицугу, зови меня просто Кирицугу, — человек в сером внимательно смотрел на какие-то странные рисунки вместе с новой гостьей, которая не произнесла ни единого лишнего слова без приказа. Она нравилась Ахту своей молчаливостью и исполнительностью. Она была человеком, но очень похожа на гомункула. Айрисфиль она тоже нравилась. Гомункул видела рисунки прежде: женщины и мужчины, пища и сосуды на столе, иногда пейзажи. Ей особенно нравился вид голубого океана. Квадратики и линии были скучными. Хотя иногда они тоже были цветными и Кирицугу что-то чертил на них, высчитывал и обсуждал. В этом он был похож на дедушку, когда тот создавал новый вид гомункулов или улучшал старых. Когда она об этом сказала, мужчина в сером улыбнулся. Нет. Не мужчина в сером и не господин Эмия. Тогда она впервые назвала его по имени. Тогда она впервые вообще кого-либо называла по имени, даже внутренне. Джупстахейт фон Айнцберн всегда был «главой Айнцберн» или «дедушкой». Теперь у нее был Кирицугу. — Скажи мне, Айрисфиль, сейчас ты повторяешь за мной или это твое настоящее движение? — он впервые обратился к ней с вопросом не по какому-то делу, а про нее лично. Это было тоже странно тепло. Странно, но приятно. — Какое движение? — удивленно и непонимающе спросила гомункул. — Ты улыбаешься, — ответил он, и вновь в его глазах сквозь печаль она увидела свет. Как тогда, когда он спас ее. Огонек чего-то, что приносило ему счастье. — Я улыбаюсь? — Айрисфиль даже коснулась своего лица, чтобы убедиться, — и вправду, — шокировано прошептала она. — Я рад, — все, что он произнес тогда. А потом начал объяснять, что такое карты и что он изучает некий город Фуюки. И что мир намного огромней их замка. Даже больше всех территорий Айнцберн в сотни и тысячи раз. В сотни тысяч раз. Что можно идти всю жизнь и все равно находить новые пейзажи. Она даже не могла представить столь огромный мир. Когда она сказала об этом, он спустя некоторое время принес ей книги с картинками… И ей снова было тепло внутри и немного болело сердце. Но ей не было от этого неприятно. Когда она призналась в этом Кирицугу, беспокоясь о поломке, он снова показал ей новое лицо. Молчаливая девушка с короткими темными волосами сказала, что это смущение, а Кирицугу сказал ей, чтобы она заткнулась. Айрисфиль понравилось это лицо и она начала стараться копировать его…***
— Я возложу на себя добро этого мира, — мысли о нем приносили ей боль, но вместе с тем и придавали сил, она многое узнала от Кирицугу. И она впервые в жизни пожелала что-то для себя, не как Айнцберн, как Айрисфиль, — Я низвергну зло этого мира. Собравшиеся тучи, пролили с небес не только дождь, но и обрушили молнии, осветив поле для ритуала. Но ни капли влаги, ни что-либо еще не помешает самому важному моменту семьи Айнцберн! — Сейчас, — скомандовал Джупстахейт, присоединясь к ритуалу, чтобы поддержать ее. Артефакты в каждом из дополнительных кругов вспыхнули, многократно усиливая круг призыва. Нельзя призвать класс Сэйбер сразу. Таковы были негласные правила войны: лучший класс с самой высокой магической сопротивляемостью мог быть призван не раньше материализации хотя бы трех Слуг. Но Ахт, как и всегда, решил смухлевать. Однажды, при попытке обойти это ограничение, их Мастеру достался Берсерк, который вовсе не подчинялся никаким приказам, хотя имитировал разумную речь. Глава Айнцберн извлек из этого урок и внес необходимые корректировки. Одна из гомункулов не выдержала нагрузки и упала безжизненным телом. Никто из присутствующих не отреагировал на ее смерть. Новый гомункул встала на место погибшей, продолжая усиливать круг, проламывая установленную в ритуал защиту…***
— Нет, — голос Кирицугу был непререкаем, — моя дочь не будет участвовать ни в чем подобном. — Я лишь подстраховываюсь, Эмия-сан, — несмотря на вежливость, на лице Ахта отразилось явное недовольство. Наемник никогда ему не перечил, а его контракты имели высокий уровень исполнения и большинство нанимателей подтверждали эффективность. Такого ответа глава Айнцберн не ожидал, — ты гарантировал мне победу, а значит и беспокоиться тебе не о чем, — теперь в тоне Джупстахейса прибавилось подозрительности, — или я не прав? — Контракт не распространяется на мою дочь, точка, — в голосе Кирицугу зазвенела сталь, беспощадная и смертельно опасная. Его напарница незаметно сняла с предохранителя оружие, которое никогда не выпускала из рук. — Не забывайся, это наша продукция! — потеряв терпение, прикрикнул Ахт, ударив по столу, за которым сидел, — и Айнцбернам решать, что делать с ней. — Это не продукция, Илия моя дочь, — молниеносным движением Кирицугу выхватил оружие и выстрелил, вторая рука, двигаясь словно независимо, метнула скрытые отравленные клинки. Все четыре гомункула-охранника за спиной Ахта упали мертвыми, еще до того, как успели активировать свои Цепи. Еще четверо у входа продержались на секунду дольше, лишь успев схватить оружие. Молчаливая напарница не дожидаясь приказа, убрала дымящийся пистолет и заблокировала единственную дверь в кабинет главы Айнцберн. Металлический щелчок и скользящий звук, к моменту падения пустой обоймы на пол новая уже вошла в положенное место. Впервые Айрисфиль увидела Кирицугу таким. Его отточенные рефлексы убийцы и смертоносная точность в каждом движении. Лишь теперь осознала, что его называют Убийцей Магов не напрасно. — Любой, кто угрожает моей семье, — Кирицугу направил оружие прямо в голову Ахту, — умрет. Тонкая проволока обернулась вокруг шеи Эмии, он медленно обернулся и посмотрел на свою жену, глубоко пораженный предательством. — Прости, Кирицугу, но я не могу позволить тебе убить дедушку, — стараясь не смотреть в его глаза, прошептала она. — Опусти оружие, Майя, — сухо произнес Кирицугу, снова став тем серым человеком с печальными глазами, которым прибыл когда-то, — Айрисфиль, ты понимаешь, что он сделает с нашей дочерью, понимаешь, во что превратится ее жизнь? — Я желаю ей счастья и только его, — честно ответила гомункул, наконец осмелившись поднять взгляд и прижав к сердцу теплый комочек, который испуганно захныкал от шума выстрелов. — Неужели ты думал, что я не подстрахуюсь, — презрительно протянул Ахт, продолжая сидеть в кресле, — если я умру, то умрет и Илия. Если я не получу Грааль — Илия тоже умрет, так что не вздумай мешать нам. — Мне стоило присутствовать при родах, — скривился наемник, понимая где прокололся. Он тщательно изучил весь замок и мог бы штурмом взять его. Но это было теперь бесполезно, пока глава Айнцберн контролировал жизнь Илии. — Ты выполнил свою основную задачу, — спокойно встав из своего кресла, Джупстахейт махнул в сторону выхода, — сосуд обучен защищать себя. Оплата будет переведена на твой счет, как договаривались, а теперь покинь наши земли. Айнцберн больше не нуждается в твоих услугах. — Илия, — с ненавистью смотря на Ахта, он нехотя опустил оружие, — я вернусь за ней. И молись, старик, если навредишь моей дочери, я вырежу всю твою семью, не успокоюсь, пока не останется ни одного Айнцберна, — он вытащил телефон и что-то на нем набрал, — кстати, если я не введу пароль в определенное время — весь замок взлетит на воздух, так что без фокусов. — он жестко усмехнулся, — я тоже подстраховался. — Мы найдем твои бомбы, — пообещал Ахт, жестом приказав, вбежавшим в зал гомункулам-охранникам, чтобы они опустили оружие. — К тому времени я буду далеко, — у самого выхода Эмия обернулся, посмотреть на Айрисфиль и свою дочь, — но я вернусь. Это прозвучало не только, как угроза. Он обещал вернуться и спасти их…***
— Властью Семи Небес: выйди из сдерживающего тебя круга и подчинись мне, — выкрикнула Айрисфиль, чувствуя невероятную боль по всему телу от перегрева Цепей, из-за слишком большого потока праны, подпитываемого еще пятью гомункулами и артефактами-накопителями, — Хранитель Баланса! Вместо ослепительной вспышки, круг окружили непроглядные клубы черного едкого дыма. Животный дикий голод наполнил все вокруг, заставив всех гомункулов испуганно отойти на шаг. Даже Ахта. — Неужели расчеты были неверны? — в ужасе прошептал глава Айнцберн, продолжая таращиться на медленно возникшую фигуру. Неуловимо знакомая аура, мелькнула где-то в подкорках его подсознания и пропала также быстро, сменившись новыми образами. Черные матовые доспехи покрытые алыми линиями, словно кровавыми разводами, зловеще заскрипели, когда Слуга медленно поднялась. Запах гари и крови ударил в ноздри, едва черный меч возник в когтистых перчатках рыцаря. — Спорим, что вы не ожидали, что я женщина, — усмехнулась рыцарь тонкими бледными губами, медленно подходя к Айрисфиль. — Или катализатор был подделкой, — менее уверенно пробормотал Ахт, — или кто-то нарушил один из кругов... Он лично проверил каждый круг и знал, что они выполнены идеально. Тем временем доспехи медленно рассыпались черным пеплом, оставляя лишь темную одежду. — Эм, — гомункул моргнула… и моргнула еще раз, когда Слуга встала слишком уж близко к ней, — я твой Мастер в этой войне, — вымолвила она, слегка заплетающимся от страха языком. — Да?— Слуга приблизилась к ее уху, в ее желтых глазах с сужеными змеиными зрачками было что-то похотливо плотоядное, — значит ты можешь использовать Командное Заклинание чтобы… сделать Это. — Я замужем, — произнесла первое пришедшее в голову она, лицо Айрисфиль запылало и она отступила. Они ведь обе женщины? Или это женственно выглядящий мужчина? Ведь Король Артур был мужчиной? Она напрасно пыталась обмануть себя и прекрасно это понимала. — Тогда мы сделаем… Это, без Командного Заклинания, — подмигнула Слуга, тоже отстраняясь, — выиграем чашку. — Ты называешь Святой Грааль чашкой? — удивленно захлопала глазами Айрисфиль, подумывая о том, что сходит с ума. — Всегда мечтала выпить хорошего вина, стоя над шестью поверженными героями древности, — беззаботно ответила рыцарь, мягко рассмеявшись, — еще возможно сбросить луну на планету, но так уже кто-то делал, а я не люблю повторяться. — Приветствую, великий Герой, что принесет нам победу и вернет Третью Истинную Магию, — наконец, придя в себя, пусть и запоздало, собрался для приветствия Ахт, пока Слуга терпеливо ожидала, осматриваясь. Разумеется в то, что Слуга откликнулся просто так он совершенно не поверил. Но желание Слуги, каким бы зловещим оно не было, мало волновало его, иначе бы он не стал призывать Ангра-Манью, буквально Бога Зла Всего Мира в прошлую войну. Как живое наследие великих алхимиков, он был рожден с определенной целью и стремился к ее исполнению любой ценой. И как обычно упускал множество мелких деталей. — Приветствую, старший гомункул Айнцбернов, — кивнула Слуга со вздохом, разглядывая Айрисфиль, — столько усилий, а обидно, что все зря. — Тебе не нравится наш Мастер? — нахмурился глава Айнцберн, он вложил не мало сил в создание и совершенствование Айрисфиль и столь пренебрежительное замечание задевало его гордость, — могу я узнать причину, Король Рыцарей? — Конечно нравится, — пожала плечами Слуга, махнув рукой в сторону Айрисфиль, — но она одновременно является и Мастером, и сосудом для сбора энергии. — Да, мобильность и инстинкты самосохранения сделают ее менее уязвимой, чем стационарную чашу, — заметил Ахт не без гордости, — мы много над этим работали. — Да, а к середине войны, она уже даже толком двигаться не сможет из-за наполнения энергией и станет болезненно слабой обузой, — парировала Слуга. Ахт, открыл рот. Подумав закрыл и смачно приложил ладонь к лицу. — П(/>_<)/здец, — вспомнила слово Айрисфиль подняв указательный палец, Слуга тихо хохотнула.