Я так люблю тебя слышать

— Ну вот и чисти теперь зубы пальцем! — невнятно проговаривает Юнги с пеной во рту, а легонький толчок приходится на сторону Тэхёна. — Юнги-и-и, дай щётку, у тебя же точно есть запасные, — хнычет Ким, обхватив тонкую руку, утыкается головой в острое плечо. В ванной комнате же совсем «мало» места для двоих — приходится ютиться. — Специально для тебя, — также неразборчиво, предварительно вытащив щётку изо рта, проговаривает Мин, а потом, набрав полные щёки холодной воды, прополаскивается и выдаёт с невозмутимым лицом куда-то в пустоту: — нету. — Юнги! — уморительно восклицает Тэхён, цепляясь за единственный шанс, способный подарить свежее дыхание на весь день. А тот непреклонен, поэтому Ким, сделав лицо хитрее, лисьей морды, решается на последний запасной план. Для худого бока понадобилось еле ощутимое прикосновение пальцев, чтобы Юнги понял, что его атакуют. Щекоткой. Юнги вскрикивает и буквально отлетает в сторону, почти врезаясь в дверной косяк, не ожидав такой подставы со стороны человека, с которым он провёл весь вчерашний день, отпечатавшийся в его памяти как «лучший». Заливистый смех снова заполняет маленькую квартирку, а воздух в ней становится как будто в тысячу раз легче. У Юнги на душе снова пляшут солнечные зайчики, когда он только отходит от шока и снова слышит радость, невероятно похожую на детскую. — Ты не ударился? — у Тэхёна с трудом получается успокоить себя, и он в миллионный раз извиняется перед Юнги. — Нет! Не подходи! — Мин выставляет ладони вперёд, чтобы защитить себя от возможного следующего выпада. Тэхён начал бы переживать, но свет от улыбки и смех в голосе опять выдают настоящие эмоции Юнги. Он чувствует спиной холодную стенку, а ванная комната, из которой он вышел десять секунд назад всё ещё справа от него. Это значит, что если Мин сейчас побежит влево, на его пути, равном примерно семи метрам, ничего не встретится, пока он не упрётся во входную дверь. И он рвётся сквозь темноту, даже зная, что его в совсем скором времени снова скуют в тёплые объятия, которым можно доверять, потому что они гарантируют полную безопасность от беспощадной игры. Момент — и Тэхён ловит изворотливого, прямо как кота, Мина почти в конце коридора. Интересно, что даже отсутствие света перед глазами не стало преградой для создания целой тактики побега. Сердце у Юнги сбилось со своего ритма, но это не потому что он сделал рывок в бездну. Тэхён стоит позади, заключив Мина в тюрьму горячих рук. — Ну пожалуйста, — шепчет Тэхён, склоняясь над ухом Юнги, а тому смешно, он не собирается пока сдаваться. Звонок в дверь резко, как будто ножницами, срезает все веселье. — Кто это? — обеспокоенно спрашивает младший. Юнги и сам не знает, кого к нему принесло в это время. Даже почтальон последний раз приходил не ближе полугода назад. — Я открою, — ровным тоном произносит Юн, аккуратно, словно сквозь ветки, выпутывается из любимых объятий, уверенно преодолевая расстояние до двери за два шага. — Кто? Для Юнги как будто бы весь мир останавливается, когда ответный голос застывает в его голове. Он без раздумья открывает дверь трясущимися руками. — Юнги, — у Намджуна всегда все эмоции можно было читать по лицу. Оказалось, в голосе их ещё больше, — Юнги, наконец… — он неуверенно кладёт свою руку на острое плечо, а губы превращаются в тонкую ниточку, растянувшуюся в немного неловкую улыбку. — Куда ты пропал? Я так долго не мог тебя найти… Слёзы так и остаются безмолвными на глазах Юнги, а он сам тянется ладонью к спине своего далёкого друга. Как он оказался здесь? — Что происходит? — Тэхён настораживается. Что этот незнакомый парень делает на пороге квартиры Мина? Хотя, его лицо кажется не таким уж и новым на памяти Кима. — Тэ, — Юнги поворачивается в его сторону. — щётки лежат в левом шкафчике над раковиной. Пожалуйста, иди гулять с Рокси, а то она заждалась. — голос спокоен, а у Тэхёна возникает слишком много вопросов. Но разве он не должен доверять ему? Эти двое перебрались на кухню, и так и сидят неподвижно, не видя вокруг суеты золотистой собаки и смятения Тэхёна откровенно разглядывавшего незнакомца. </enter>***</center>  — Есть хотя бы малейший шанс на восстановление? Керамическая кружка громко стукается об деревянный стол, а Юнги опускает глаза, когда настроение резко переключается. Секунду назад он был рад долгожданной встрече с когда-то самым близким ему человеком, а сейчас вспоминает, что даже увидеть его не может. — До сих пор не известно, — тускнеет Юнги. — Одни врачи твердили, что зрение начнёт восстанавливаться только через несколько месяцев, другие убеждали, что я скоро начну видеть хотя бы силуэты, а другие… даже ложных надежд не давали. Думаю, больше всех я благодарен им за честность. — Юнги, прости, я не должен был тебя отпу… — Это не твоя вина и у меня не было мысли, что это всё из-за тебя, — чистая правда. Если бы Намджун был всесилен или хотя бы чуть могущественней, он пошёл бы на всё, чтобы только предотвратить неизбежное. — Но ты не хотел, чтобы я нашёл тебя, так ведь? — Не хотел, но совсем не поэтому. — Ты мучил себя, — без раздумий выдаёт Намджун. Юнги усмехается. Ким знает его настолько хорошо, что может найти объяснение даже его самому непредсказуемому действию. Это ещё одно подтверждение, что их связь была крепче стали. — Намджун, надеюсь, ты больше никак не связан со всем этим молодёжным криминалом сейчас. — Нет, — машет головой. — после всех событий, произошедших с тобой у меня не было желания продолжать ту отбитую деятельность, даже в своём кругу. А после того, что ещё случилось с Хосоком и остальными я убедился в правильности решения. Так что я теперь порядочный гражданин Республики. — Что? Хосок? Что именно произошло? — Юнги как будто бы ледяной водой окатили с головы до ног, как только он услышал это имя. Вздох. Невероятно тяжёлый. И Мин всем телом ощущает напряжение, которое испытывает на себе Намджун. — Он в коме уже третий год после аварии. Его серьёзно поломало. Кости таза, ног, несколько операций над челюстью, что уж говорить о шрамах от осколков. Наверное, будь Юнги тем, кем был раньше, он бы ликовал и злорадствовал. Хосок наказан за свой поступок. Справедливо? Да. Он же всегда хотел справедливости. Но Юнги вдруг чувствует, что внутри него что-то ломается. Плёнка событий снова отражается на сетчатке его глаз. Как эти прекрасные моменты, связывающие когда-то Юнги с Хосоком могли принять совершенно иную форму? Из воспоминаний теперь — одна ненависть, приторно-сладкая ложь, а потом яркое, как и свет от тех фейерверков, предательство. Ослепляющее. Буквально. — Бумеранг? — грустно спрашивает Юнги, а в голосе слышится след от всей причинённой боли. Крики посреди тихой ночи из-за острого жжения в незрячих глазах. Громкие неконтролируемые истерики — тоже последствия той роковой ночи. Его спас он — Намджун. Он вызвал медиков, когда обнаружил Юнги всего в ожогах и травмах. Намджун не отвечает, а лишь медленно кивает, забыв, что Юнги его не видит. Он внимательно рассматривает его, мысленно делая заметки насчёт того, как сильно его преобразили тяжёлые несколько лет. Волосы ничуть не тронуты краской, как это было раньше. Кожа кажется ещё прозрачнее. Но взгляд совсем не такой ледяной и суровый. Наоборот, он хоть и печальный сейчас, но в то же время тёплый и в нём нет той самой кипящей ненависти. — Намджун, я рад, что ты здесь. Ким тоже рад этой встрече после долгой разлуки, но, наверное, это и так понятно. Не хотел бы — не искал. — Я пришёл, чтобы сказать, что я улетаю завтра с утра в Америку. — быстро проговаривает Намджун, чтобы уже ничего не таить. — Я поступил в Йель. — он тихо смеётся, видя как меняется выражение лица Юнги. — Ты бы сейчас видел свое лицо… Ну да, пришлось изрядно потрепать нервы, но мою заявку одобрили! На экономику. Продолжай молчать, я знаю, ты сейчас скажешь: «Не думал, что ты пойдешь по пути счетоводов, тогда ты больше любил жечь мусорные баки», но так складывается моя жизнь, да. Юнги никогда не сомневался в умственных способностях своего друга, но ему, как молотком по голове, прилетело нечто другое. — Ты улетаешь завтра? — Юнги сглатывает, всё ещё не осознавая. — Да, поэтому пришёл попрощаться. Знаешь, я долго искал как с тобой связаться, в итоге связался с твоей мамой. Так и не общаетесь? — Да, мы почти не поддерживаем связь. — Я встретился с ней не так давно, и она дала мне твой адрес. Но на меня навалилась кипа бумаг, дел, работы и я просто физически не мог наведаться на твой порог. Да и морально мне не хватало сил. В итоге, всё как всегда — в последнюю минуту. — Я тоже не готов был общаться с тобой. И, правда бы, не узнал тебя спустя столько лет. Намджун хмыкает, опуская голову на грудь и присползая со стула. — А знаешь, ты выглядишь счастливее. Могу поклясться, что даже слышал смех перед тем как постучать в дверь, этот парень, Тэхён, его работа? — Намджун потянулся к несладкому печенью. — Ну… на самом деле, да, — Юнги не смущается, просто секунда неловкости, — У меня был очень сложный период, но совсем недавно звёзды начали складываться в мою пользу. И теперь я не останусь одинок. — Мне грустно и радостно это слышать. Я такой придурок, что не сумел связаться с тобой раньше. Да и вообще оставил совсем. Друзья ведь так не поступают? — в его голосе, как и прежде, слышится доброта, а также некое переживание. — Джун, что было, то прошло. Ты ведь пришёл ко мне, чтобы отпустить этот груз и умчаться в новую жизнь на другой материк? — Ты прав. Я эгоист. — Давай потопим этот груз вместе? Перережем канаты и оставим его на дне прошлого. Джун, пойми, я не виню тебя. Мы оба живём не в той реальности, в которой выросли. Юнги не видел, как уходит всё это время сквозь пальцы. Он мучался, думал, боялся. А сейчас понимает, что это было напрасно. Он не должен был отказываться от того единственного, что было у него. Не должен был бегать от прошлого, прятать себя от него под прозрачным пледом. Юнги не хочет жалеть и думать о том «А как было бы если...». Уже нет смысла. Остаётся только отпустить. — Значит, сейчас мы пожмём друг другу руки и усыпим демонов минувшего? — Можем обняться, я не стеклянный. Мы так давно не виделись, — Юнги встал, ожидая зеркального движения, а затем почувствовал крепкие объятия, хлопки по плечу и запах древесного парфюма. — Ты не любил обниматься, — Джун держит в руках плечи Юнги, снова рассматривая лицо, которое он так давно не видел. Синяки под глазами от недосыпа уже не такие глубокие, а выражение лица совсем не похоже на то, будто бы он собирается начистить ему морду или любому другому человеку, прошедшем мимо. — Юнги, мне как раз пора ехать на встречу. Твоё появление так меня взбудоражило, ты не поверишь. — Я желаю тебе большого счастья в новой стране и огромной удачи. Не сломай дверь, как только заселишься, не пей много, что там ещё...— запинается Юнги. — В общем, звони, пиши хотя бы раз в год, номер продиктую. Намджун прыскает от смеха. — Ты всегда был добряком и просто хорошим другом, — Ким хлопает Юнги по плечу, — Я рад, что тебе сейчас не приходится скрывать свою истинную сущность. Надеюсь, что всё самое худшее в твоей жизни уже прошло и навсегда запечаталось. Реально хочу, чтобы у тебя была лучшая жизнь, потому что ты достоин её. — Скажу пока, но не прощай, — растягивается в лёгкой улыбке, больше похожей на грустную мину. — прилетай как-нибудь. — Обязательно, Юнги. До скорой. — проговорил Намджун, а на его щеках наверняка появились ямочки от мягкой улыбки. Захлопнулась дверь, а вместе с ней, с лёгких, как будто бы спали все цепи и замки, не позволявшие когда-то дышать свободно. Юнги подходит к окну, чувствуя последнее тепло осеннего солнца. Оно похоже на прощание с Намджуном. Тихое, как белое облако, плывущее по синему небу. У них бы не получилось снова общаться, как это было раньше, и об этом знал каждый, но молчал. Эту дружбу Мин запомнит навсегда, потому что она была самой настоящей. Бок о бок в любых проблемах. Что бы не случилось. Но и терять её было очень больно. Сейчас, он стоит не видя ничего перед собой кроме мутного светлого тумана, а в теле у него целый ураган всего на свете. Тэхён, наверное, уже возвращается с Рокси, поэтому Юнги решает спуститься вниз и спокойно дождаться их. Ему как раз жизненно необходим свежий воздух, чтобы снова почувствовать себя в норме. В лифт не зашло ни одного попутчика. Тем лучше, всё же некомфортно находиться с незнакомцами в маленькой кабинке на тросах. Некоторые любят разглядывать его, не подозревая, как их взгляд ощущается нутром. Что за сумасшедшие сутки? Нет, можно быть уверенным, что он их запомнит до конца жизни, но это так тяжело. Чувства перемешались в какой-то дикий коктейль с мыслями. Лифт издал писк, как раз тогда, когда Юнги разложил свою трость. Он зашагал вдоль дома, размышляя о той скудной, но важной информации, что поведал его старый друг. — Юнги? Ты куда? — вдруг со стороны недалеко слышится голос и озорной лай. Тэхён, похоже, уже собирается заводить Рокси домой, а она ещё не нагулялась сполна, ей ведь всё мало. Юнги не отвечает, он резко кидает трость и чуть ли не бежит в предположительно нужном направлении на лай волнующейся собаки, совершенно не остерегаясь ненужных преград. Ему нужно к Тэхёну как можно быстрее, чтобы только почувствовать его рядом. Секунда — и Юнги уже мягко врезается в грудь Тэ и обнимает его за шею, так, будто бы боится за то, что он уйдёт от него в любую секунду или превратится в воду и испарится. Он не хочет отпускать его — только быть рядом. Тэхёну не нужны длинные слова, чтобы понять старшего, потому что лучшим ответом будет только одно. Он склоняет свою голову над Юнги и притягивает его к себе ещё ближе, как будто бы вбирая в себя остатки его груза и опустошая его печаль.

***

На смену тёплому ноябрю пришёл немного прохладный декабрь и даже успел порадовать первым, мягким, как одеяло, снегом. Здесь уже не получится жить своими старыми привычками, на которые прошлый сезон давал огромные поблажки. В футболке или лёгкой кофте сейчас не походишь, а про кеды можно забыть до следующей весны. И чтобы совсем уже не продрогнуть нужно укутываться в тёплую одежду и заворачиваться в шарф до самого носа. Юнги обожает зиму, даже при том, что она для него каждый год становится чем-то вроде испытания на льду или проверки на устойчивость к холоду. Да, он больше не может наблюдать за тем, как первые хлопья снега медленно, будто в танце, спускаются на землю, скрывая скучную серость и грязь поздней осени под чистой белой пеленой; он больше не видит, как приветливо чужие окна мигают яркими праздничными гирляндами, а ведь когда-то ему нравилось останавливаться на месте и с тоской смотреть на эту весёлую игру света, вспоминая о чём-то столь далёком и неподдельно счастливом. Юнги ведь обычный человек и его могут радовать такие же обычные мелочи. Объятия Тэхёна в разы теплее всяких вязанных шарфов или огромных пуховиков, а умиротворённое и тихое дыхание куда-то в шею мягче хлопка. Поэтому Юнги, даже спустя час после своего пробуждения, не решается выбраться из крепкого кольца и покинуть самое безопасное и уютное на свете место. В объятиях Тэхёна — целый мир. Нежные поцелуи, сладостью которых Юнги может наслаждаться с утра до вечера. Быстрые и волнующие душу удары сердца пропускающие лёгкий и приятный ток по всему телу, когда понятие «личное пространство» вдруг пропадает из лексикона обоих. И чувство крайней нужды и незаменимости друг в друге для каждого человека из этого же, одного на двоих, мира. Наверное, это и есть неподдельное счастье? Приглушённые беседы по ночам о чём-то совсем простом и незамысловатом, до тех пор, пока один совершенно случайным образом не провалится под облака снов. А потом такое же непредсказуемое утро пробудит двоих. И так уже целый месяц. Сегодня не один из самых важных в Корее зимних праздников, но Тэхён почти слёзно упрашивал Юнги провести это Рождество вместе с ним. Привычка справлять праздник, больше относящийся к европейской культуре, закрепилась у Тэ ещё в детстве. Его бабушка на протяжении долгого времени жила и училась в Германии, и культура чужой страны так сильно затронула её душу, что, когда она вернулась на родину, без этой традиции было как-то пусто, потому что все корейцы обычно равнодушны к рождественским событиям. Но зато ей удалось привить Тэхёну на всю жизнь любовь к долгожданному семейному празднику. Таким образом, у Тэхёна на сегодня должна быть снежная гора планов, но почему он всё ещё валяется на кровати? Юнги находит в себе силу воли и решается наконец встать с тёплой постели, а потом и постараться поднять Тэхёна. Но не тут то было. — Куда собрался? — Тэхён, притянув Юнги обратно, сонно мычит ему куда-то в шею. — А не ты ли говорил, что на сегодня куча планов? — Допустим. — Нам нужно украсить ёлку, — начинает вспоминать весь список дел, который Тэхён вчера так воодушевлённо излагал ему. — Ага. — Убрать беспорядок в комнате, мне, так и быть, без разницы на него, но всё же. — Точно, — так и не открывая глаз произносит Тэхён. — совсем забыл, ещё? — И ты хотел повесить гирлянду на окно. — А не ты ли этого хотел? — Не суть, всё равно делать тебе, — увиливает Юнги. Тэхён тихо смеётся, зарываясь носом в чёрную смоль волос, вдыхая любимый запах. — Хитрый. — И плюсом ко всему, нужно выгулять бедную Рокси, — Юнги поворачивается лицом к своему немногословному собеседнику и тянется к нему ладонью, чтобы нарисовать незамудрённый узор на мягкой щеке. — Всё? — Всё? — переспрашивает Юнги. — Если это всё, значит можно ещё поспать. — Тэхён притягивает Юнги ещё ближе, касаясь подбородком его головы. — Так не пойдёт! — пытается отодвинуться от Кима, упираясь ладонями в грудь, но попытка обеспечена на провал, потому что тот слишком крепко держит своего Юнги. — Тэхён, отпусти, — твёрдо говорит он. А его не слушают и продолжают греть жаром голого торса. Юнги таким образом уже скоро расплавится. — Тэ! — не выдерживает он, но пересилить Кима ему не удастся в любом случае. Тэхён легонько целует Мина в макушку, игнорируя все его брыкания, но через секунду расслабляет руки, даря старшему полную свободу, и даёт себе клятву встать хотя бы через минут десять. Юнги быстро подскакивает на ноги, боясь неожиданного захвата. Он, конечно, не обижается на Тэхёна за подобные игры, но его сильно раздражает то, что тот придумал столько дел на сегодня, а сейчас просто валяется. А потом окажется, что за весь день он не сделал даже одной трети того, что планировал. Ну и безответственность. — А потом не жалуйся, что на ёлке висит несколько красных шаров подряд! — Юнги разворачивается и, ухватившись за стену посреди пространства, начинает ориентироваться в нём. Забавно, что даже запах вкусного кофе, разлетевшийся по всей квартире не разбудил Тэхёна и не привёл к источнику. Зато Юнги получил свой заряд бодрости, и эту энергию нужно будет куда-то девать. Небольшое и наверняка очень красивое праздничное дерево теперь стоит в их комнате. Правда, Юнги в любом случае придётся вставать на стул, чтобы дотянуться до верхних веток. Его затея не из самых лучших, но всё-таки с чего-то начинать нужно. Тэхёна вряд ли дождёшься. — Спишь? — вопрос в пустоту, а ответа нет. — Ладно, — громко выдыхает Юнги и тянется к коробкам с ёлочными игрушками, которые он сам поставил вчера на подоконник. Слева направо — синие (глянцевые, громко скрипят, если потереть пальцами), золотистые колокольчики, красные (они с шершавым узором), фиолетовые (матовые и приятные на ощупь). Юнги берёт в руки два шара и очень аккуратно пытается встать на стул, чтобы при малейшем движении не полететь на пол. Страшно, очень страшно так стоять, но Мин медленно выпрямляется и даже расплывается в лёгкой улыбке, когда осознает, что у него получилось это. Кончиками трясущихся пальцев он находит колючую ветку и цепляет на неё шар. Просто отлично. Теперь ещё один. Юнги отпускает шар, как только чувствует, что верёвка держит его на веточке. Но неожиданно, она не выдерживает и отпускает шар, и тот с громким треском разлетается об пол. Юнги пугается и это выбивает его из равновесия, из-за чего он наступает на край стула. Он зажмуривается, всё его тело как будто парализует, а встреча с полом не предвещает быть мягкой. Но этого не случается, потому что просто из ниоткуда появляется опора и страх тут же испаряется. Он не чувствует ногами пола. Всё-таки проснулся. У Юнги отдышка из-за такого небезопасного аттракциона. А Тэхён пребывает в шоке и, скорее всего, перепугался за старшего сильнее чем он сам. Окончательно проснулся от вдребезги разбившегося шара, а в следующую секунду уже ловил Юнги в полуметре от пола, чтобы только тот не покалечил себя. — Отличная реакция, — изумлённо проговаривает Юнги куда-то в губы, не опуская ладони с широких плечей. — Спасибо, — медленно проговаривает Тэхён, смотря прямо в глубину растерянных глаз, ставя старшего на ноги. — может тебе помочь? — Знаешь, — в голосе ярко чувствуется ирония, — пора бы.

***

Ярким цитрусовым ароматом мандариновой сказки пропитался каждый уголок маленькой квартирки. Не хотелось бы, чтобы он когда-либо покидал её пределы. На белых как будто заснеженных стенах стало намного больше цветов. Гирлянда расползлась вьющимся плющом по стеклу и, наверное, многим прохожим будет завидно смотреть в единственное окно, за которым действительно происходит праздник. Дома немного душновато из-за включенной плиты, в которой уже час жарится пряная утка, благодаря стараниям Тэхёна и чёткому следованию рецепту бабушки. Было бы отлично, если на вкус она будет такой же превосходной, как и на запах. Наверное, как раз об этом говорил Тэхён. Волшебство ночи можно почувствовать, даже если не верить в него всю жизнь. Радость без повода, трепет в ожидании чего-то. Совершенно новые ощущения для Юнги. И они снова, спутавшись друг с другом, сидят на полу, под тёплым пледом. Тэхён подпирает кровать спиной, а Юнги лежит на его грудной клетке, слушая свою самую любимую, живую мелодию, созидаемую где-то внутри — стук сердца младшего. И Рокси, положив мордочку на ноги хозяина, спит чутким сном. Просто идиллия, совершенно другая реальность. — Юнги, тебе ведь со мной хорошо? — тишина распускается на мелкие ниточки. На Тэхёна часто нападает нечто, похожее на щиплющее сомнение. Он уже прекрасно знает Мина. Его скупость на проявление некоторых эмоций, которая уже давно породнилась с ним. Местами вся та же режущая чёрствость и безразличие. Иногда он верит этому даже больше, чем любимой улыбке. Юнги тихо выдыхает, услышав в незамысловатом вопросе и тихой интонации нечто другое. — Почему должно быть плохо? Новая волна молчания накрывает обоих, а Тэхён, покопавшись в своей голове, так и не нашёл, что ответить. Поэтому, вместо этого, зарывается в чёрную копну волос Юнги и начинает наматывать пряди на свои пальцы. — Я знаю, ты всё ещё боишься моих старых привычек, — не дожидаясь ответа начинает Юнги, подняв свою голову на Тэ, показывая ему свой переливающийся блеск в глазах, и тянется ладонью к его лицу. — и я помню о своих внутренних демонах, но пожалуйста, Тэхён, не верь им. Мне ещё нужно время, чтобы привыкнуть к тому, что я теперь не один и до меня есть кому-то дело. — Твой вопрос был с подвохом, не так ли? Ким кладёт свою ладонь на ладонь Юнги, удерживая её на своей щеке, чтобы только понежиться подольше. А ещё это ответ на вопрос. — За наше с тобой время вместе, ты раз пять сказал о том, что ты меня любишь, а я — ни одного. Так вот, сейчас, я скажу тебе кое-что. Это не потому что меня замучила совесть, и пора бы тебе уже отдать то, что ты так хочешь получить в ответ. Юнги набирает спасительный воздух в лёгкие. Этот разговор назревал уже слишком давно. — Я чувствую себя настоящим рядом с тобой. Мне нравится улыбаться тебе и смеяться даже над самыми твоими нелепыми историями, которые ты мне втирал, когда больше не знал, как поднять моё настроение. Я люблю твоё присутствие: когда ты обнимаешь меня, готовый отдать всё своё тепло или находишься на другом конце квартиры пьёшь чай — без разницы, главное — рядом, — внезапная пауза, из-за которой воздух начал как будто бы вороной стягивать в неизвестность. — Я бы хотел сказать, что мне нравится видеть тебя рядом с собой, — голос предательски дрогнул. — но ты ведь навсегда останешься для меня загадкой в этой жизни, как бы сильно я не хотел увидеть тебя. Есть только моё воображение и догадки о том, какие у тебя тёплые глаза; сколько морщинок появляется у тебя в уголках глаз, когда ты смеёшься или насколько искренняя улыбка на твоих губах; какая у неё форма, а может быть, она наискось или вовсе квадратная. Сколько у тебя родинок на лице или на плече, где именно — мне никогда не понять. Как именно ты будешь выглядеть с розовыми волосами или с синими. А что, если ты наденешь очки? Как мне сказать, что эта оправа тебе не к лицу? — Юнги глотает горький ком в горле. Думать о том, что он никогда не увидит Тэхёна, как тонна соли на глубокое ножевое ранение, даже просто думать о том, как он выглядит — невыносимо. — Всё, что я могу по-настоящему — это слышать. И всё началось только с доверия к неподдельности твоего голоса. Радость, обиду, волнение — я всё мог расслышать. Я цепляюсь за твой голос, даже за стук твоего сердца, потому что это единственная правда и никакой мне воли в лгущем воображении, — громко выдыхает, чувствуя, как всё накопившееся отпускает его, — поэтому я так сильно люблю тебя слышать. Тэхён внимательно вслушивался в душевный монолог Юнги, улавливая каждую эмоцию, которую Мин хотел ему передать. Из глаз сыплются искры, когда старший говорит о любви, о любой её форме и состоянии. Будь она больная или вовсе безумная или как прозрачная плёнка, с режущими краями. — И, наверное, любовь ко всему, что связано с тобой, это и есть любовь к тебе, — Юнги очерчивает пальцами контур носа, ведёт к губам. Тэхён не знает, как пока реагировать на слова, и к чему именно Юнги так медленно подкрадывается. Тот способен разбить его смертельные мечты в секунду, сказать, что он для него всего лишь момент из жизни — пройдёт так же легко. И эти опаски перекрывают даже всё самое лучшее, случившееся с ними. Прямолинейность одного и мягкость другого — две несовместимые вещи. — Не пойми меня неправильно, я предпочитаю молчать больше, чем закидывать тебя признаниями. Тэхён сдвигает брови к переносице, и его лицо в секунду принимает совсем озадаченный вид. — Я признаюсь лишь раз, а дальше — игра на проверку твоей памяти. Потому что уверен, что больше никто не услышит эти слова, кроме тебя, потому что я больше никого и никогда не подпущу к себе ближе чем тебя. Доверие ни к кому не будет крепче чем к тебе, — Юнги по-прежнему не видит перед собой ничего: ни искаженного немым ожиданием лица Тэхёна, ни его огромных глаз, с волующим морозом огоньками. — И конечно же, если потребуется, я подарю тебе все свои неозвученные раннее чувства и скажу, что я тоже тебя люблю. Тэхён растерянно бегает глазами, а красный, как яблоки румянец, зацвёл на его щеках. Он очень хотел услышать эти слова, а сейчас, когда это произошло у него все мысли в клубок, а удары волнения, исходящие откуда-то из глубины, которые Юнги сейчас прекрасно слышит, заставляют потерять дар речи. Хочется резко вскочить на ноги, попрыгать на кровати или подышать свежим воздухом прямо из окна, случайно выпасть из него и, пролетев этажа 4, наконец понять, что у него всё-таки появилась способность летать без крыльев за спиной. Настолько взбудоражили Тэхёна эти простые слова. Он пару раз хихикает, точно сумасшедший, а потом тянется за поцелуем, который точно запомнится ему больше, чем все прошлые и, скорее всего, даже будущие. В нём нет пылкой страсти, от которой мурашки по всему телу. Он слишком простой, но даже его простота и ненапористость способны перевернуть всю душу. — Я тебя люблю, — зачем-то напоминает Тэхён, топя себя в белой тьме прекрасных глаз. — С тех пор, как только увидел тебя в студии, заплаканного и такого грустного и беззащитного, поэтому, готов помириться с любой твоей выходкой. Тэхёну теперь совсем понятно. Юнги ведь прямо как кот — к чужим рукам не будет ластиться. Доверие, признание, открытость — всё, что Юнги показывает ему и только лишь ему. И зачем Тэхён так сильно желал признания, если у него уже было более, чем достаточно? — Тоже мне, — усмехается Юнги. — солнце яркое влюбилось в луну. — Опять ехидничаешь! — Простишь? — Никогда в жизни, — выпаливает Тэхён, неожиданно зарываясь носом в белую шею, как будто бы кусая её и ненарошно щекоча её своим дыханием, отчего Юнги вскрикивает и дёргает ногами, совсем позабыв про свою верную подругу, так удобно пристроившуюся на них. Снова спокойствие, а в нём безмолвное счастье. Пролежать так вечность? — вопрос, на который без раздумья ответят сразу двое, слившись в один голос. Что же их будет ждать? Есть ли шанс на их совместное будущее? Будут ли в нём такие же сухие облака, мирно плывущие по беззвёздному ночному небу? Незнание — к лучшему. А пока Тэхён собирается ценить каждую секунду, проведённую с Юнги. Совсем неважно считанные ли дни им осталось вместе или долгие годы. Жить не имея границ, любить в этот момент, каким бы тяжёлым он не был, чтобы только однажды признаться в искренней любви в сотый раз, как в первый. С тем же пульсирующим трепетом в сердце и озорными огоньками в глазах. Не дождавшись ответа, но будучи абсолютно уверенным в том, что он так и остался неизменным с этого дня или, получив взаимность, озорно улыбнуться, смахнуть снег, отогреться в этих словах и ожить снова. А может быть, Юнги когда-нибудь и сам увидит, что он делает с Тэхёном. Заглянет в глаза и поверит его чистому, влюблённому взгляду и нелепой, но чертовски искренней улыбки. — Когда мне можно загадывать желание? — интересуется Юнги. В одной из реплик Тэхёна, которыми он пытался убедить его праздновать Рождество было что-то вроде: «Все мечты сбудутся! По-честному, я сам проверял». — Да хоть прям сейчас! Делов-то. Каждая миллисекунда этого дня волшебна, поэтому хоть с утра до вечера придумывай себе. Желай всё только самое сокровенное и, самое главное, искренне, — бодрым голосом озвучил Тэхён условия этого праздника. — Кажется, что-то горит... Ты точно вытащил утку? — Тэхён уже на автомате выдаёт такое же убедительно «да», но через секунду, осознав, что это не так, пулей мчится на кухню. Юнги тихо смеётся, запрокидывая голову на кровать. Он потягивается, приводя своё тело в порядок, после долгих посиделок в ожидании бесконечного ужина. — Желать всё только самое сокровенное и искренне, — бурчит себе под нос. — ну проверим. И Юнги отрывает желание от сердца, и больше всего на свете он желает только одного — увидеть Тэхёна.