Я так люблю тебя слышать

Пусть идёт, а ты следуй за ним, позволь ему вести себя. Я отыскал ни на кого не похожего человека, я отыскал, чтобы любить как никто другой.

Настроение отчего-то просто замечательное, несмотря на прощальную серость неба. Целые горы мыслей обрушились и стёрлись в мелкую пыль, которая постепенно выметается из головы. Поэтому думать теперь намного легче. Сказать, что Тэхён просто выглядит, как счастливый человек — не сказать ничего. Он идёт бодро-пружинистой походкой и улыбается, частенько поправляя лямку от чехла гитары у себя на плече. А причина? Он безумно рад, что Юнги теперь с ним. Ещё только прошлую неделю назад по Тэхёну нельзя было даже определить: жив он или мёртв? Если можно так сказать, то его сердце было разбито. Ночью все мысли были об Юнги. Об его словах-лезвиях, в которые не хотелось верить и которые хотелось лишь забыть. Даже студия, которая была его самым любимым местом на протяжении пяти лет и в которой он забывал обо всём плохом, не смогла спрятать за ширмой хотя бы на какое-то время мысли обо всём этом. Из-за недосыпа лицо было тусклым и не было ни намёка хотя бы на одну человеческую эмоцию. Одногруппники, привыкшие к вечной светящейся улыбке Тэхёна, часто спрашивали, что же случилось такого, что смогло потушить огонёк в его глазах. А любимая бабушка, которую Ким навещает хотя бы раз в неделю, несколько дней подряд заносила ему вкусную выпечку, чтобы хоть как-нибудь подбодрить внука, он ведь не рассказывал о том, что его так волнует. Даже при том, что его бабушка — тот самый человек, к которому Тэхён обращался всегда. Скорее всего, он немного боялся её реакции, хоть и знал о том, что самый родной человек его не осудит. Наверное, фишка «любовь с первого взгляда» навсегда останется для каких-нибудь плаксивых фильмов. Но если говорить о реальной жизни, с термином могут возникнуть сложности. У Тэхёна же просто на душе разливается тепло, когда он видит Юнги, когда вспоминает об их встрече, с которой всё началось. А каждая улыбка заставляет влюбляться чуть сильнее. Тогда он впервые в жизни увидел, как тоненькие пальчики холодных белых рук переплетают прозрачный нейлон и создают настолько чувственную грусть. Эта маленькая и хрупкая фигура, которая, казалось бы, могла обрушиться на глазах. Мокрые щёки, показавшиеся Тэхёну очень милыми из-за еле-еле проглядывающего румянца. А ещё прекрасные незрячие глаза, на дне которых тяжёлые магниты. Вообще удивительно, что у него внутри не возникло тревожное чувство при взгляде на инвалида, ему не было странно, напротив. Внутри у Тэхёна как будто что-то сотряслось, как при землетрясении, когда он увидел слёзы, когда почувствовал нутром немую истерику, которой Юнги мог поддаться в любую секунду. Тогда Тэхён лишь желал успокоить, обнять и защитить. Стереть с глаз ненавистные слёзы-эмоции и унять дрожь в теле, отдав всё своё тепло. Да, наверное, именно в этот момент Тэхён так просто влюбился. Влюбился, как никогда раньше и он понял это практически сразу. Тэхён быстро добрался из студии до дома Юнги, но не застал его там. На первый звонок Мин не ответил, на второй тоже. Тэхён запаниковал, а хорошее настроение тут же испарилось эфиром. Куда он мог пропасть? Может быть, уснул и не слышит телефон? А может быть, опять ушёл гулять один, чтобы выветрить из головы ненужные мысли?

***

— Юнги! — зовёт Тэхён, замечая знакомую фигуру, одиноко сидящую на скамейке под огромным осенним деревом недалеко от дома, но парень не поворачивает в его сторону голову, продолжая ветать в своих мыслях. У него целая гора с плеч упала, когда он только опознал в силуэте Юнги. Тэхён медленно подходит к Мину, стараясь не напугать незрячего своим призрачным присутствием, и садится рядом с ним, перед этим сняв чехол со спины и беззвучно поставив инструмент подле. Он наклоняет голову набок и всматривается в спокойное лицо, которое то и дело меняется в эмоциях, уловимых только чутким взором. Тэхён иногда замечал, что Юнги забавно морщит брови, когда слышит, что к нему обращаются или ему вдруг становится тревожно из-за чего-то своего. В его глазах отражаются пляшущие, на фоне единственного солнечного лучика, пока не опавшие листья. Но Тэхён сразу разглядел в этих бликах ничего озорного, а наоборот что-то печальное. Что может происходить сейчас в этой анархии вечной темноты, в которой живёт Юнги? — Может перестанешь так бесстыдно рассматривать меня? — сразу понятно, кому прилетел этот вопрос. Тэхён коротко улыбнулся и опустил голову. Он ещё успеет привыкнуть к частично непроизвольной грубости от Юнги, который был уже давно закалён, похлеще всякого холода. — Долго искал меня? — ровно спрашивает Юнги. «Всю жизнь» — проносится в мыслях Тэхёна, но он всё-таки одергивает себя, понимая, в каком контексте у него это спрашивается. — Не очень. Но почему ты сидишь здесь? Даже без Рокси? — Я не обязан оправдываться, — опять холодно и Тэхён снова больно режется об сосульки. Он видел только часть того, каким Юнги может быть искренним и тёплым в своих чувствах, но уже знает, что сейчас — это маска. И Тэхёну поскорее хочется содрать и бросить в смертельно жаркий огонь, чтобы он сожрал и испарил её. — Извини за то, что заставил волноваться…и не только за это, — Юнги наконец отмирает и поворачивается к Тэхёну, — настроение было таким. Настроение было паршивым лишь по одной причине, настолько же бесконечной, как и его беззвёздная ночь. Прошлое. И как ни странно, только одно держало Юнги в мире с самим собой — Тэхён рядом. Может быть, он всё это время и не стоял за спиной Мина, пока тот готовил себе завтрак или не обнимал, в очередной раз отдавая всё то, что исходит от мягкого, беспокойного сердечка. На душе всё время был штиль, от мысли о том, что Тэхён может появиться в любой момент и вернуть краски в жизнь. И, может быть, Юнги не богат на эмоции, но он уже знает, что даже самая обычная улыбка, вызванная Тэхёном, заставляет того замереть ненадолго и получить свою долю настолько обычного счастья. Да, Юнги всё ещё ранит, да, он похлеще зимнего мороза, но он хочет уже полностью отогреться. И пока Тэхён с ним, ему самому бывает больно так, будто бы наступает на разбитое стекло, но, пока Тэхён всё ещё с ним, он меняется. Тэхён меняет Юнги к лучшему, тянет его, крепко, но так же аккуратно, сжав руку, из «мирка собственного предубеждения и отрицания всего». — Ты за чем-то важным ко мне? — Разве теперь мне нужна причина, чтобы увидеть тебя? — мягко улыбается Тэхён, смотря на Юнги нежным, влюблённым взглядом. Краем глаза видит косяки людей, переходящих дорогу, но сидят они в относительно безлюдном месте. Юнги быстро захлопал глазами и растерянно улыбнулся. И в правду, а зачем Тэхёну какая-то причина? Конечно, недели две назад он хотя бы попытался бы сделать вид, что не рад Киму у себя дома или что ему не нравится, когда он получает столько внимания от какого-то незнакомца. А сейчас, они вовсе не незнакомцы… Наверное, Тэхён не раз задавался вопросом о том, что же такого случилось когда-то, что привило Юнги его не лучшие качества. Мин понимает, что младшему интересно узнать об этом, и он точно знает, что тот никогда не полезет с прямыми вопросами, потому что уважение чувств, как никак. Но ему ведь можно доверять? Тэхён уже не маленький мальчик, хоть и моложе Юнги, но ни капли не глупее. Он уже не сопливый подросток с мимолётным увлечением на душе. Тэхён сам по себе обычный и открытый человек, у которого чувства, должно быть, на лице написаны. А вдруг он сможет помочь? А что если, он отпугнёт Тэхёна от себя? Юнги закусывает губу, его правда, беспокоит последний пункт. Но ведь если он хочет знать, что Тэхён будет рядом с ним, он должен быть с ним честен, во-первых? — Тэхён? — собрался он с силами. — Мне нужно тебе, гм, кое-что рассказать. Юнги бы позабавил вид, сидящего напротив Тэхёна, впервые услышавшего, как его голос дрогнул из-за вдруг скопившихся нервов. — Пообещай мне, что не отвернёшься от меня, — Юнги бы сейчас обязательно заглянул в глубину самых чистых глаз, если бы мог видеть их, поэтому он ищет руку Тэхёна и берёт её в свою, легонько сжимая, как это обычно делал сам Ким. Тэхён немного опешил, что может заставить его отвернуться от Юнги? — Я никогда не отвернусь от тебя, — Ким накрывает холодную ручонку своей. — Моё прошлое, оно всегда со мной: в моих мыслях, в моих снах, перед глазами. Думаю, это моё наказание, за то, каким я был когда-то. Сейчас перед тобой человек, которого прежний Мин Юнги отрицал бы, даже при том, что во мне до сих пор живёт что-то от него, — Юнги опускает голову, как будто чего-то стыдится. — Он был ужасен, — грустно усмехается, — он виноват во всём. Юнги поднимает голову, чувствуя на лице тепло, наверное, в той стороне солнце. Можно смотреть прямо на него, сколько влезет — больше не ослепнет. — Мин Юнги, по прозвищу «Шуга» — самый жестокий и горделивый лидер дурацкой компашки хулиганов, который, как по волшебству, обратил обычные подростковые закидоны в насилие и ненависть, — с торжественной грустью начинает он. — Выдумал глупые планы и несуразные цели — считал у него есть право на всё: вести войну против таких же дурацких компашек за территорию, драться, чтобы выпустить пар, а под конец и желать получить что-то большее, чем стая бродячих собак на выгул, — голос был еле слышен на конце. — О его высокомерии и самоуверенности ходили легенды, а также были слушки о том, что он и вовсе был психически нестабилен, — Юнги выдыхает и немного щурит глаза, которые начало покалывать пробивающимися слезами. Тэхён внимательно слушает Юнги, чувствуя, как чужая ладонь всё сильнее сжимает его. Для него вся эта информация будет значить намного больше, чем обычный рассказ грустного человека, ищущего поддержки. Замкнутому и грубому Юнги было, наверное, трудно принять решение наконец раскрыться кому-то. Быть абсолютно искренним в своих переживаниях и словах. — А на самом деле, он был таким же обычным как и все — сломленным под грузом семейных проблем ребёнком, чьё тяжёлое детство булавой выбивало из него все зачатки доброты и любви ко всему. И этим он себя не оправдывал, а, скорее, нёс бремя, желая перекрыть все проблемы чем-то ещё более тяжким. Он не хотел, чтобы его кто-то жалел, ему до тошноты была эта душевная слабость, поэтому он кричал, как только мог, о своей силе, — он закрывает лицо руками, как будто хочет спрятаться от взгляда, которым Ким окутывает его. — Тэхён, я чуть не убил человека, я растил потенциальных грабителей, насильников или даже убийц, потому что я ненавидел этот мир, я хотел, чтобы он просто стёрся в пыль, — Юнги старался выговорить это как можно быстрее, потому что уже чувствовал внутреннюю истерику. — Но забава в том, что я был привязан к этим ребятам — они были для меня семьёй и я их потерял… в тот же день, когда и потерял зрение. Тэхён сначала не понимает и немного хмурится, но он двигается ближе, когда видит в каком шатком состоянии сейчас Юнги, и крепко обнимает, желая защитить от всех в мире капель дождя: от всей пасмурной грусти. — Меня предали несколько моих людей, перейдя на сторону моего злейшего врага. Один из них был тот, кому я доверял больше всего — Хосок, так его звали. Я неистово злился только на него, я считал его трусом, я хотел превратить его лицо в месиво, а рёбра переломать так, чтобы они проткнули его прокуренные лёгкие. Но я не удивлюсь, если это он как раз-таки и был тем человеком, кто закинул в дом фейерверк, потому что, как оказалось, он ненавидел меня ещё больше и, наверное, у него были на то причины, — выпаливает уже с тихим гневом, куда-то в область шеи Тэхёна. А младший чувствует, как ему на спину упали первые разгоряченные слёзы. — Я тебе такой не нужен, Тэхён… Пойми, я того не стою, — в Юнги бушует целый океан — он не справляется и больше не может сдержать в себе целый шторм. Стоила ли его исповедь потери одного самого прекрасного за все эти тяжёлые дни, проведённые в одном лишь прошлом, человека? Мин на полном серьёзе думает, что в следующую секунду, Тэхёна уже не будет в его жизни. Пускай, тот лучше отвернётся от такого испортившегося изнутри человека, как он, чтобы самому не перепробовать всю его гниль. Но Тэхён не уходит. Он сидит, ничуть не ослабляя своих объятий, будто бы пытаясь перенять в себя хотя бы какую-то часть горьких чувств, чтобы только Юнги было не так сложно. Он не уходит и в следующую секунду, а лишь продолжает слушать тихое, сбившееся дыхание. Но и сам как-будто оцепенел, молчит. Юнги ведь не силён на эмоции, он же всегда держится гордо. Он старается так преподносить себя. Наверное, Тэхён просто везунчик, раз застал пару раз редкое, прямо как северное сияние посреди тропиков, явление. У Тэхёна в голове ворох пчёл — всё то, что сказал сейчас Юнги. Он доверил ему своё прошлое и теперь совершенно безоружен перед ним. Тэхёну давно было очевидно, что что-то есть за плечами Юнги такого, из-за чего он стал жалить. Тяжёлое детство, которое скрасили лишь необъяснимая любовь к насилию и стремление быть выше всех. А всё, что было позже и даже сейчас — расплата. Но неужели Юнги всё ещё костерит себя за то, кем был? Он держится с прошлым за руку, переплетя пальцы, но правильно ли это? Юнги никогда не был жестоким и злым, но ему нужно было выживать в тяжёлых условиях, где эти качества должны воспитываться только для одной цели. — А разве ты уже не заслуживаешь прощения? — Тэхён отодвигается от Юнги и проводит ладонью по мокрой щеке, стирая горькие слёзы. Он гладит его по голове, заглядывая в светлые и тёплые, от солнечных лучей глаза. — Разве ты уже не расплатился за себя? Юнги, я не узнаю в тебе сегодняшнем того, о ком ты рассказывал. Ты груб и резок, но так ты только прячешь себя настоящего. Прекрати бояться открыться, я же теперь здесь, с тобой и ты можешь мне доверять, — Тэхён ласково проводит ладонью по щеке и улыбается, видя, как Юнги светлеет, а уголки его губ медленно ползут вверх. — Не считая времени, проведённого с только моими ребятами, — Юнги тихо замялся. — моей радостью была ещё и музыка, которая всегда заставляла меня вспоминать обо всем плохом, переворачивала душу верх дном, но при этом исцеляла меня и я больше не чувствовал себя виноватым за всё, что творил. Но после всего, я не смог найти ничего от той прежней силы, про которую я так громко кричал раньше. Я пытался забыться и играть, не видя струн, но не выдержал. Я понял, что гитара — это моя реликвия и вечное напоминание о прошлом. Я выключил в себе последнюю лампочку, когда просто разбил её вдребезги. — Поэтому ты тогда плакал? — спрашивает Тэхён, а в ответ ему легонький кивок. Тэхён надеется, что в этот раз гитара заставит испытать Юнги ту самую радость от игры на ней, как это было раньше. — Пойдём к тебе? — Но ты сам говорил, что любишь сидеть на воздухе. — А теперь я хочу посидеть с Рокси, пойдём, — Тэхён вновь перекинул ремень через плечо и теперь протягивает руку Юнги. — Держись. Юнги встаёт, взяв протянутую ладонь, под ногами захрустел гравий. Он отпускает держащую руку и ведёт своей от рёбер Тэ к его спине. Грубая ткань чехла под пальцами, которая как будто растёт вверх за спиной Кима. Неожиданно. Юнги бросает вопросительный взгляд в пустоту, выстроив догадки о том, что это может быть. И он не ошибся. — А я надеялся, что ты не догадаешься, — смеётся Тэхён, на что получает мягкий удар тростью.

***

— Я соскучился, малыш, а ты? — произносит Тэхён едва преодолев порог и уже гладя собаку, вышедшую на встречу хозяину. — И я, Тэхён-и, а то с этим типчиком совсем-совсем не поболтать, — разговаривает сам с собой. — Ты неисправим, — Юнги громко цокает, но улыбка выдаёт его настоящие чувства. Он слышит, как уже ушли в комнату, эти два закадычных друга. Он вешает кепку на крючок и сам следует за ними. — Мне немного неловко после всего того, что ты мне рассказал, предлагать тебе сыграть, но я думаю, ты не откажешься, — Юнги садится на кровать, где-то подле Тэхёна, тот аккуратно передаёт массивный инструмент ему в руки. Юнги проходит ладонью по гладкой поверхности инструмента, смахивая невидимую пыль прошлой радости и грусти. Он ведёт по металлическим струнам вниз, вслушиваясь в знакомую волну звуков, которая постепенно рассеивается по комнате и утихает. Пальцы левой руки сами находят аккорд, а затем и пальцы правой встают на своё законное место, отсчитав струны. Мелодия начинает жить, как только Юнги умело переплёл тонкие ниточки в единую мелодию. Тэхён внимательно вслушивается в сложную игру, которую демонстрирует музыкант, давно не касавшийся струн, а потом, неожиданно для него самого, Юнги начинает петь:

Do you breathe the name of your savior In your hour of need, And taste the blame if the flavor Should remind you of greed, Of implication, insinuation and ill will…*

Приятный, хрипловатый голос немного подрагивает и почти не слышно срывается, но Юнги и не претендует на звание голосистой легенды. У Тэхёна складывается впечатление, что Мин не знает самих английских слов и даже коверкает их произношение, но он точно понимает о чём поёт. По крайней мере, грустная мелодия и волнение в голосе говорят об этих чувствах. Тэхёну знакомо желание выучить и сыграть песню, пропитанную смыслом настолько, что неизвестный язык — ни в коем случае не препятствие. Наверное, из-за большого количества выученных им прекрасных песен, он научился понимать и сам язык, поэтому понимает даже слова Юнги. Пока Мин играет, он ощущает, что оживает где-то глубоко внутри вместе с песней, давно запавшей ему в душу. Сердце как будто после долгой остановки начинает биться вновь. Всё плохое снимает с него тяжёлые оковы и отпускает.

I just for «after» No disaster can touch Touch us anymore And more than ever, I hope to never fall, Where «enough» is not the same it was before…

Казалось, Тэхён в тёмных глазах напротив, обращённых в никуда, может увидеть целую плёнку событий, мелькающую блеском ностальгии. У него затаилось дыхание, после того, как этот куплет плавно обрывается, а сам музыкант растягивается в лёгкой улыбке. Тэхён поражён талантом Юнги ещё больше, чем в их первую встречу, поэтому его ладони сами собой начинают аплодировать гитаристу. — Может ты тоже сыграешь что-нибудь? А лучше спой, я никогда не слышал, как ты поёшь. — Ну давай, — он берёт гитару из рук.— эм-м тебе ведь нравится рок? Я уже давно смотрю на альбомы «Three Days Grace» и «Nirvana» у тебя на полке, — Ким на секунду оборачивается, чтобы убедиться в том, что на одинокой полке всё ещё стоят эти два альбома и ещё пара каких-то дисков неизвестных ему групп. — Ну, у меня в голове уже несколько дней крутится одна простая песня, только петь надо её протяжно, так что пни меня, когда совсем будет невыносимо. — Ха-ха, обещаю, — бросает Юнги, передавая инструмент хозяину. Тот немного разминается, пробуя перебор, набирает в грудь воздуха и, выдохнув, начинает:

Jackie left on a cold, dark night Telling me he'd be home Sailed the seas for a hundred years and left me all alone**

То ли звучание английского кажется настолько мягким, как расплавленный на костре зефир, то ли это всё голос Тэхёна. Низкий, очень приятный и чувственный. По нему можно понять, что эта песня по-настоящему зацепила младшего за живое.

And I've been dead for twenty years I've been washing the sand With my ghostly tears Searching the shores for my Jackie-oh

Тэхён играл очень нежно, глядя куда-то в дверной проём, не смея смотреть на Юнги, а его голос слегка подрагивал на втором куплете. Но Мин заслушался и даже забыл про обещание пнуть пока Ким не закончил повторять имя Джеки совсем тихо. — Это что, плацебо? — свёл брови к переносице. — Тебе не понравилось? — Тэхён недоумевает. — Они записали кавер песни одной очень сильной, точнее, скандальной ирландской певицы. Тебя так передёрнуло, что не так с плацебо? — Нет, ничего особенного. Но когда я их слушал, мне не хватало энергии от самой музыки, а ещё их депрессивные мотивы в текстах наводили на меня тоску. С ходу я их, конечно, не понимал, так как с английским отношения натянутые. Так о чём эта песня? — Герой потерял своего возлюбленного, но продолжал ждать возвращения, хоть все и говорили, что тот мёртв. — Романтизмом за километр веет, — фыркнул Юнги. — А с романтизмом что не так?! — смеётся Тэхён, толкая Мина плечом. — Не нравятся песни, где льют слёзы из-за односторонней любви или наоборот трагичной, — с улыбкой спокойно проговаривает старший. — Ах так значит! — наигранно возмущается Тэхён, а Юнги аж подпрыгивает на месте. — А как же твои: I! Hate! Everything about you! *** — начал петь он. — Нет, не пой! — хихикает Юнги, мягко толкая Тэхёна от себя. — Вай? Ду ай лав юююю, — продолжает Ким выкрикивать слова, заливаясь смехом, пытаясь увернуться от «злобы» маленького Юнги, защищая тело гитарой. Эта лёгкая атмосфера веселья — особенный момент для обоих. Над ними как будто рассеялись тучи. Тэхёну хорошо просто потому, что он может видеть яркую улыбку Юнги и слышать его искренний смех. А для самого Юнги это что-то вроде нового этапа. — Знаешь, — начинает Тэхён, когда Юнги прекратил свои попытки заставить его замолчать. — я сделаю ещё хуже, — он ловко ставит какой-то левый аккорд и начинает бить по струнам, вытягивая припев «любимой песни» Юнги, которую он играл минутой раньше. — Май Джеки! Май Джеки-оу-у, а нет! Май Юнги-оу-у, — озорно смотрит на Мина, видя, как он в конец сдаётся и больше не пытается даже хоть немного сохранить свою невозмутимость. Он заливисто смеётся, разворачиваясь к Тэхёну. Юнги тянет руки, ища его в пространстве, а потом не больно щипает за ногу и открытое плечо, не придумав ничего лучше, что могло бы остановить Тэ. — Май Юнги-ай! — безобидный щипок в области ключиц, больше похожий на щекотку — и Тэхён сражён. — Боишься?! — удивляется Юнги, забавно выпучив глаза. Ему это только на руку. Тэхён быстро ставит гитару подле кровати и ловит маленькие, по сравнению с его, ладошки, разворачиваясь к Юнги всем корпусом, закидывая одну ногу под себя, а другую свесив с кровати. — А ты? Проверим? — хватило даже обычного прикосновения к рёбрам, чтобы Юнги, не ожидая, дёрнулся в сторону, как от взявшейся из ниоткуда машины. — Так значит? — продолжил он щекотать старшего, слыша, как он смеётся точь-в-точь, как маленький ребёнок — мило. Тэхёну хочется, чтобы Юнги больше никогда не скрывал эту чудную эмоцию, которая так сильно украшает его. — Всё, хватит, хватит… — пытается отдышаться Юнги, складывая руки Тэхёна к нему же на коленки. Кажется, этот момент Тэхён запомнит навсегда. Этот смех, который так и стоит в его ушах, это лицо с блестящими, как звёздное небо, глазами. Таков настоящий Юнги, в другое даже верить невозможно. Тэ снова нежно заглядывает в незрячие, но самые прекрасные глаза, а потом спускается ниже, останавливаясь на губах, на которых улыбка теперь так и живёт своей жизнью. Он быстро приближается и мягко припадает к этим самым губам, даже не задумываясь о том, что Юнги это может не понравиться. Мин сначала немного отшатывается от неожиданности, но потом отвечает на поцелуй и почти сразу же начинает его углублять, двигаясь ближе к Тэхёну. Он берёт его пылающие щёки в свои ладони и неуверенно, боясь не удержать равновесие и свалиться с кровати, привстаёт на коленках, становясь в секунду немного выше Кима. Юнги перекладывает одну руку на его открытое плечо, как бы приобнимая, а другой зарывается в волосы на его затылке. В какой-то момент запас воздуха кончается у обоих и приходится прекратить лобызания. Одежда на них в момент стала лишним предметом, поэтому Тэхён сначала запускает дрожащие пальцы под белоснежную футболку Юнги, нежно оглаживая ими впалый живот, а потом задирает эту футболку вверх. Юнги смешно путается в ней, пока Тэхён развязывает рукава рубашки с талии, отбрасывая её в неизвестность. Юнги сначала разгибает локти, чтобы найти ладонями опору в виде широких и наверняка красивых плеч Тэхёна. Он мягко проходит пальцами одной руки по лицу и льнёт к губам с мокрым поцелуем, чувствуя своим торсом жар чужого разгорячённого тела. От соприкосновения их тел у Мина проходят мурашки по спине и хочется быть ещё ближе-ближе к Тэхёну. Ким, не разрывая поцелуй, немного давит Юнги на грудь, заставляя откинуться на подушки. Он нежно проходится обоими руками по торсу хёна, разглаживает плоскую грудь. Кожа у того невероятно чувствительная и покрывается мелкими мурашками от тёплых пальцев. Тэхён припадает к душистой коже (у Юнги неплохой гель для душа с хвойным ароматом), вдыхая запах, и смущая ещё больше россыпью поцелуев-бабочек от тонкой шеи, которую Юнги специально тянет, предоставляя младшему каждый миллиметр своей нежной кожи, до мягкого живота, разрешая спускаться и ниже. Мин поглаживает голову Тэхёна, а когда тот отстраняется, не прекращая поглаживать бока хёна и обводить выпирающие тазовые косточки, сам тянется в поисках поцелуев. Взрыв гормонов туманит мозг и заставляет щёки краснеть пунцовым румянцем. Тэхёну нравится видеть такую реакцию у Юнги, и у него самого искры из глаз летят, распадаясь красочным, обжигающим фонтаном. Этот поцелуй выходит каким-то влажным, и тягучая слюна соединяет их припухшие губы. Ким решает продолжить дальше, расстёгивая ширинку одурманенного Юнги и возясь с их ликвидацией с кровати вовсе. Пальцами он легонько оглаживает контур возбужденного члена и, хитро улыбаясь, проводит языком по чёрной ткани боксеров, что заставляет Мина крупно вздрогнуть. Вылизывать хлопковую ткань не то чтобы приятно, так что придётся без досады избавиться и от неё. Ким приспускает бельё и немного останавливается, желая разглядеть целую картинку: вот перед ним лежит его желание с приподнятой футболкой, тяжелым дыханием и возбужденным членом. Вау. Юнги чувствует жар всё сильнее, это и собственное возбуждение, и тэхёновы прикосновения, и звуки «поцелуев». Он уже забыл это приятное чувство, когда партнёр открыт перед тобой не меньше тебя и одаряет своей любовью. Ну вот у него сводятся ноги к голове Тэ, а тот мягко надавливает на них, пытаясь освободиться от тесноты. У Юнги давно не было отношений, а действия тонсена совсем какие-то идеальные, будто он давно знает от чего у старшего едет крыша. Тэхён чувствует, что разрядка уже совсем близко, он вылизывает член Юнги до тех пор, пока тот не цепенеет на секунду, и эякулят не скапливается на его торсе густыми капельками. Он снимает с себя майку и промакивает сперму, а Юнги тянется целоваться, садясь. Он тянется к ремню на штанах Кима, но тот сам снимает с себя джинсы. Ему остается аккуратно исследовать тыльную сторону бёдер, перед этим толкнув на примятые им же подушки. Пальцами чувствует возбуждение Тэхёна, мажа рукой по всей длине предэякулят, а другой гладит вокруг. Наблюдать чёткие движения горячих рук на своём теле Тэхёну нравится, но вскоре становится невыносимо и ещё больше хочется целоваться. Он захватывает старательного Юнги в объятия, укладывая на себя, водит по спине и целует соскучившись совсем быстро по его губам. Они лежат вместе, наверное, самую приятную вечность, пока Тэхён не замечает, что солнечный свет становится слишком искрасно-оранжевым. — Чем займёмся теперь? — спрашивает он, гладя под ключицами Мина. — Вечереет. — Пойдём в душ, а потом поужинаем. Хочу хрустящей курочки, — потягивается Юнги, чмокая в губы. — Я закажу, — улыбается Тэ, сам поднимаясь с постели, уже воображая, как он наберёт номер вкусного ресторанчика, а потом отправится в душ, греться вместе с Юнги. Он будет пахнуть хвойным запахом Мина. — Эй, Юнги, стой! — Что? — останавливается он в дверном проёме всё ещё без одежды. — Я люблю тебя, — Тэхён улыбается, а Юнги впал в ступор. — Ищи свой телефон, я есть хочу!— возмущается, сделав недовольное лицо. Но как только отварачивается от Кима, улыбка сама собой налезает на его губы. Да, в нём не вытравить этой черты. Но Тэхёну нравится так ещё больше.