холод

Кристина сжимает свои плечи в попытках согреться, ведь в их с Максом однушке холодно даже в начале Июня. Она устало собирает с пола краски, не включает свет, сидит в темноте, а сухие губы напевают что-то о боли. Кошелева вспоминает разбитые коленки, тогда, в детстве, когда папа дул на ранку и боль проходила. Она готова вырвать себе сердце и попросить на него подуть. Страшно быть разбитым, когда тебе всего 20. Максим приходит почти бесшумно, Максим надеется, что Кристина спит, Максиму нахер не нужна её любовь и нежность, от которой всё внутри сжимается к хуям. Столкновение глаза-в-глаза, Кошелева роняет хрензнаеткакуюпосчету чашку с кофе и срывается, Свобода лишь наблюдает, оценивает, наклоняет голову чтобы увидеть лучше. А Кристина задыхается в слезах, кричит о ненависти, о том, что пора бежать, но спустя час сидит на его коленях, прижатая им же к груди. Ещё немного дрожат руки, а искусанные губы ужасно болят. Когда Макс целует Кристину, он вспоминает море, столько соли, бесконечно. Ровно столько же слёз на губах Кошелевой, ровно столько боли у неё внутри и кажется, процент её надежды равен проценту её глупости. Максу плевать, у Макса вкус моря на губах благодаря её слезам. Она понимает, Свобода никогда не будет «с ней», он всегда будет где угодно, но только не с ней и она привыкает. Привыкает к коротким поцелуям, к быстрому, но головокружительному сексу, к одиноким дням, когда глаза болят от постоянного взгляда в окно, а нервы пошатываются от ожидания. Кристина научилась согреваться самостоятельно, на её хрупких плечах висят толстовки Свободы и собственная, мать её, любовь к нему, что ей явно не по размеру. Кошелева, блять, любви хочет, а в получает лишь какое-то извращенное удовольствие, от того, что Макс её трахает, словно она и не его девушка вовсе, а просто какая-нибудь очередная. И со стороны всё походит на идеальные отношения, он на работе, она ждет дома. Но каждый день Кошелева дрожит в слезах, а Анисимов закрывает на это глаза, закрывает чертову дверь и уходит. Он придет ночью, а она будет ждать. И так будет всегда, но вернувшись однажды Свобода почувствует холод, а Кошелева с в о б о д у.