***
Таблетки, естественно, не помогли. К вечеру Грегори почувствовал себя абсолютно разбитым, изведя половину коробки бумажных носовых платков: лекарство только отсрочило основной удар болезни, сняв явные симптомы простуды, а взамен наградив странным состоянием, когда чувствуешь себя словно во сне. Ощущая зарождающийся во всём теле жар, инспектор упрямо дописывал последние строки отчёта, что расплывались перед глазами, обещая самому себе легкий ужин (если в холодильнике хоть что-то найдется съестного), жаропонижающее и глубокий сон на протяжение всех выходных, когда телефон завибрировал в кармане. С замиранием сердца Грегори ткнул на кнопку: «Встреча все ещё в силе, инспектор? МХ». Руки сами потянулись ответить: «Да». «Ждите машину через 5 минут». На его лице засияла непривычная для безнадёжно простуженного человека счастливая улыбка.***
Майкрофт Холмс сидел за столиком в итальянском ресторанчике и ждал своего гостя, задумчиво потирая пальцами ножку высокого бокала с водой. Сказать, что эти встречи значили для него очень многое — просто не сказать ничего. Внешняя непринуждённость и естественность стоила ему неимоверных усилий — несмотря на отточенное до совершенства умение играть любые роли на публике, как это и подобает политику среднего звена, малейшая улыбка Грегори пробивала брешь в холодной оболочке. И только сам Майкрофт знал о нестерпимом желании с нежностью взять инспектора за руку, разгладить избороздившие лоб морщины и подарить если не счастье, то хотя бы покой. Поймав себя на том, что он смотрит на часы уже в третий раз за последние десять минут, Холмс улыбнулся сам себе, а когда поднял голову, то увидел приближающегося Грегори. Лестрейд был заметно утомлён — осунувшееся побледневшее лицо, синева под глазами, но лучезарная, мальчишеская улыбка компенсировала и сгладила все недостатки. Озарившая его лицо радость дополнилась внутренним светом глаз цвета растопленного шоколада. Вряд ли инспектор обладал выдающимися актёрскими навыками и смог бы изобразить такое неподдельное счастье. — Что-то вы неважно выглядите, Грегори, — признался Майкрофт, внимательно вглядываясь в лицо мужчины. — Немного простудился, а в целом — здоров, — ответил Лестрейд, значительно преуменьшая правду о своем состоянии. Не откладывать же долгожданную встречу ещё на неделю? — Если вы не против, я закажу для вас кое-что, обладающее целебными свойствами, — и получив утвердительный кивок, Майкрофт подозвал официанта. Получив распоряжение на итальянском (поначалу Грегори даже показалось, что это латынь), юноша-официант ринулся в сторону кухни, спеша исполнить поручение. Расправляя белоснежную льняную салфетку на коленях, Холмс-старший кидал обеспокоенные взгляды, замечая проступающий на лице инспектора неровный румянец — предвестник лихорадки. Ему очень хотелось дотронуться до лба Грегори, чтобы проверить свое предположение, но, зная, как действуют на него прикосновения к смуглой коже, каким томительным ожиданием разливается в крови желание, он подавил в себе ставший таким естественным порыв, и спросил о работе. Стараясь ничем не выдать свое состояние, при котором безумно хотелось спать, а самая приятная мысль была о пенной ванне с горячей водой, Лестрейд постарался удовлетворить любопытство Майкрофта и даже рассказал пару эпизодов из расследований, в которых принимал участие Шерлок. Отметил его необычную нервозность и то, как он теперь реагировал на Джона. Раньше Шерлок старался держать Джона как можно ближе к себе, а теперь едва ли замечал его присутствие. Холмс-младший стал раздражительным и нервным и больше не реагировал на восторженные восклицания, расточаемые восхищенным Ватсоном. Смягчившийся было Шерлок постепенно возвращался к своему прежнему состоянию, в котором он пребывал до встречи с Джоном, снова затевая ненужные ссоры на местах преступлений и оскорбляя Андерсона и Донован. Что-то между ними определенно происходило. Только что? На этот вопрос у инспектора не было ответа. В этот момент принесли заказ и поставили перед Лестрейдом большую керамическую кружку с толстыми стенками, прикрытую красной льняной салфеткой с ручной вышивкой и наполненную чем-то настолько вкусно пахнущим, что к нему даже на какое-то время вернулась способность различать запахи. Благоухающий букет из корицы, цитрусовых, ванили источал терпкий аромат, приглашая узнать, так ли хорошо это на вкус. — Да это же глинтвейн! — изумился Грегори, снимая ткань и заглядывая в ёмкость. — Совершенно верно, — подтвердил Майкрофт. — С ума сойти, — восхитился инспектор, — сто лет его не пил. В наше время легче принять таблетки, чем лечиться дедовскими методами. Неуловимые изменения на лице Майкрофта прошли мимо внимания Грегори. Он услышал только: — Я уже говорил вам, что очень старомоден и всем лекарствам предпочитаю старый, проверенный способ. Пейте. Поверьте, хуже не будет, — Холмс улыбнулся, подбадривая Лестрейда. — Ну, что ж, мне терять уж точно нечего, — согласился Грег, начиная пить маленькими глотками горячее пряное вино, ощущая, как уютное тепло растекалось по телу. Он проклинал про себя осенние перепады непогоды, так коварно действующие на его организм, неспособность за грузом дел распознавать первые симптомы лихорадки. Заботиться о нем было некому, и страх однажды стать зависимым от чужой помощи стал просто навязчивым, связывая липким, отвратительным страхом мысли о будущем. Если бы инспектор не был занят содержимым своей кружки, то заметил бы смесь тревоги, заботы и сострадания на лице у Майкрофта. Выпив напиток до дна, Лестрейд взбодрился, даже повеселел. — Готовы сделать заказ? — рядом снова возник вышколенный официант. — Да, — с толикой умиления глядя на Грегори, сказал Майкрофт. — Мне рыбу и брокколи, — попросил Лестрейд, привыкнув в обществе Холмса полагаться на его вкус, припоминая, как в прошлый раз ел именно это, и остался доволен. — А как же большой кусок мяса? — с ироничной улыбкой спросил Майкрофт. — Не сегодня, — признался инспектор, — лекарства приглушили аппетит. — Ну, что же, — согласился Холмс, отдавая меню, — буду с вами солидарен и закажу то же самое. — Официант ушел. Грегори бросил взгляд на собеседника: Майкрофт упёрся локтями в стол, задумчиво положил голову на сцепленные в замок пальцы, придвинувшись чуть ближе. Теперь Лестрейд видел лицо Холмса настолько близко, что мог разглядеть и сеточку тонких морщинок-лучиков вокруг глаз, и рассыпавшиеся по переносице светлые веснушки. То ли простуда, то ли тепло глинтвейна проделывало с ним странную штуку: заставляло предметы терять свои очертания, покачиваться и мягко менять форму. Ему даже казалось, что Майкрофт пару раз бросил пристальный взгляд на его губы, гораздо более долгий, чем требуют приличия и простое разглядывание собеседника. Шум окружающего мира доносился до сознания, как через вату, а в голове прозвучала шальная мысль: если прикоснуться к лицу сидящего перед ним мужчины, что за этим последует? Он и не заметил, когда перед ним поставили тарелку с лососем в овощном гарнире. Неохотно он взялся за приборы. Глядя, как Лестрейд вяло ковыряется в тарелке, Майкрофт рассердился на самого себя: — Я просто глупец, Грегори, — и встретив удивленный взгляд Лестрейда, продолжил, — я должен был догадаться, что пончик, съеденный вами в обед, был единственной пищей за весь божий день. Глинтвейн, выпитый на голодный желудок, совсем не способствует хорошему аппетиту. — Ну что вы, — не согласился Лестрейд, храбро бросаясь с вилкой наперевес на еду, — смотрите, я ем. Но откуда?… — спросил он, прожёвывая рыбу, не чувствуя ее вкуса. Майкрофт с усмешкой объяснил: — Крошки и сахарная пудра у вас на лацканах пиджака. — Вот черт, — тихо выругался Грегори, пытаясь салфеткой стереть следы дурных вкусовых привычек. Грегори был, несомненно, очень рад встрече, но организм подводил раз за разом, да и усталость брала своё. Сначала он почувствовал сухость во рту и душное тепло, словно внутри него работала огромная печка, на которую подливали воды — Грег постарался как можно незаметнее расстегнуть воротничок рубашки, пока Холмс что-то рассказывал. Подавляя острое желание обмахнуться меню, Лестрейд потянулся за водой и чуть не сбил бокал, не рассчитав траекторию. — Вы точно в порядке, Грегори? — Майкрофт прищурился, отслеживая подрагивающие руки инспектора, но получив заверения, что всё хорошо, успокоился и продолжил рассказ. Но дальше стало еще хуже. Постепенно мерный голос Холмса-старшего сменился противным звоном в ушах — Грегори несколько секунд просто смотрел на шевелящиеся губы Майкрофта, отвлечённо ловя ускользающую мысль, что, будь он не так болен, то... Инспектор вяло поковырял вилкой рыбу, чувствуя, что больше всего ему хочется прилечь. Майкрофт отставил приборы и произнёс: — Пожалуй, пора, Грегори. Вам нужно домой. Я вас отвезу, — Холмс помог мужчине встать, и они вышли из ресторана. Грегори с удовольствием сел на мягкое заднее сидение и закрыл глаза, смутно чувствуя, что опирается на тёплое и твёрдое плечо Майкрофта. Согласно банальным правилам приличия, ему нужно было отстраниться, но... Поездка так убаюкивала, что Грег плюнул на всё и не двинулся с места. Майкрофт придержал его за локоть, пока они поднимались в квартиру — Грег долго рылся по карманам плаща, пытаясь найти ключи, а потом сражался с замком. Майкрофт прислонил разморенного Грегори к стене в прихожей, опустившись вниз, чтобы развязать шнурки на его ботинках. Грег изумлённо посмотрел на него сверху вниз и недоумённо спросил: — А почему вы без зонта? Холмс фыркнул, всё ещё борясь со шнурками: — Почему, почему... Вас я отобью у бандитов и голыми руками. — Холмс поднялся, чтобы прикрыть входную дверь, но вовремя увидел, как Грегори медленно начал сползать по стене. — Куда-то собрались, инспектор? — Майкрофт выдохнул это Грегори почти в самое ухо, удерживая от падения за талию. Холмс стянул с него плащ, аккуратно пристроив на крючок возле зеркала, и потянул в гостиную. — Кажется, я не ждал гостей, — пробормотал Грегори, когда Майкрофт усадил его на диван. — Ничего, это ничего. Я только закрою дверь. Грегори послушно стал ждать, прикрыв глаза, пока не пришёл в себя от прикосновения уверенных рук, которые аккуратно развязывали его галстук. Майкрофт сидел перед ним, прямо на журнальном столике, снятый пиджак покоился рядом на столешнице. Лестрейд бесконечно долго смотрел в глаза Холмсу, разглядывая упавшую на лоб вьющуюся каштановую прядь, родинку на щеке, которую раньше не замечал, изогнутые в лёгкой улыбке губы, и принял решение. Грег перехватил его руки, мягко удерживая запястья, и потом подался вперёд, накрывая эти невозможные губы своими, ловя удивлённый тихий вздох Майкрофт замер. Прикосновение слегка обветренных губ Грегори вызвало реакцию намного сильнее, чем он мог себе представить — потрясающей силы жгучая волна возбуждения поднималась всё выше и выше, грозясь накрыть с головой и увлечь в пучину самых потаённых желаний; каждая клеточка его тела буквально умоляла поддаться искушению, прижать инспектора к дивану и бесконечно долго целовать восхитительно мягкие губы, торопливо избавляя того от одежды. Холмс освободил свои руки, чтобы обхватить лицо Грегори и ответить на поцелуй, словно пытаясь насытиться — жадно, влажно, горячо, до дрожи, пробежавшей по позвоночнику. От Лестрейда до сих пор чуть слышно пахло корицей и цитрусами, и это кружило голову получше самого дорогого вина. Майкрофт нехотя отстранился только в тот момент, когда мужчина, застонав, попытался расстегнуть на нём рубашку: — Сегодня вам нужно поспать, Грегори, — голос Холмса был полон сожаления — как бы сильно ему ни хотелось продолжения, его не отпускала мысль, что инспектор, возможно, не совсем понимает, что с ним происходит. Доведя разморенного Лестрейда до спальни, Майкрофт поскорее покинул его квартиру. Нужно было подумать.***
Утро началось непривычно. Лестрейд с трудом разлепил глаза, пытаясь понять, что именно не так. Электронные часы показывали без четверти семь — будильник был отключен, а шторы милосердно задёрнуты. Грег перевернулся и с тяжёлым стоном сползая с кровати, поплёлся в ванную. Холодная вода немного освежила, унося спутанность мыслей и сонливость, жар спал, осталась только неприятная слабость в ногах, словно он вчера пробежал пару миль. Грегори посмотрел на себя в зеркало и попытался вспомнить, чем закончился вчерашний вечер.. Диван. Галстук. Поцелуй. Он что, поцеловал Майкрофта Холмса? Лестрейд издал горловой высокий звук, смесь изумлённого возгласа, смеха и стона. Боже, он поцеловал Майкрофта-чёрт-его-возьми-Холмса, мистера «Большая шишка» в Британском правительстве! И, кажется, ему, Грегу, это более чем понравилось. Вот только одна мысль не давала ему покоя: он точно помнил, что хотел стянуть с Майкрофта Холмса идеальную рубашку и выяснить, есть ли на его коже такие же карамельно-коричневые веснушки, как и на лице. А вот удалась ли его затея, он не помнил. Когда он посмотрел на свое отражение, на секунду показалось, что рядом стоит Майкрофт и пристально смотрит ему в глаза с лукавой усмешкой. Тряхнув головой, отгоняя наваждение, Грегори услышал, как в гостиной зазвонил телефон, настойчиво требуя к себе внимания. Звонили с работы, чтобы сообщить: ночью на Бейкер-стрит прогремел взрыв. Жертв и пострадавших не было, но его присутствие требовалось, чтобы начать расследование.