Деловито совершая обход по коридорам Лондон Бридж Хоспитал, молодая рыжая медсестра заглянула в последнюю палату.
Тяжёлая сонная тишина с отчётливым привкусом лекарств охраняла хрупкий покой своего гостя — отставной капитан Джон Хэмиш Ватсон метался по больничной койке, явно переживая какой-то кошмар.
— Бедолага, — вздохнула медсестра и покрутила дозатор капельницы. Она ещё раз проверила карту пациента, назначенную дозировку лекарств и тихо вышла из комнаты, оставляя мужчину наедине с тишиной и порождением собственных демонов.
Джон глухо застонал. Рука, не зафиксированная у бортика кровати, взметнулась вверх и ладонью зачерпнула пустоту.
«Он не в силах отвести взгляд от тёмной фигуры на краю крыши.
«Это не может быть правдой, я не верю», — бьётся в голове Ватсона, он недоумевающе смотрит на дисплей мобильного телефона, не до конца осознавая, что там, наверху, великий консультирующий детектив Шерлок Холмс оглашает свой смертный приговор.
Мир Джона Ватсона медленно теряет краски, разделившись на чёрное и белое.
Чёрное — строгое пальто, росчерк линии парапета под ногами Шерлока, тёмные кудри и пустые равнодушные провалы окон.
Белое — белёсое пасмурное небо, лицо Шерлока, громада Бартса, окрашенная светлой краской.
Шерлок не может быть обманщиком. Не может не может не может не...
Джон мотает головой и до хруста в пальцах стискивает пластиковый корпус ни в чем неповинного телефона. Он готов отдать всё что угодно, чтобы происходящее оказалось только кошмарным сном.
— Я люблю тебя, Джон, — тихо говорит Шерлок, и это признание оглушает. Джон дышит с присвистом, пытаясь хоть как-то пережить острую боль в груди — эти слова и осознание того, что последует дальше, выжигают под рёбрами огромную зияющую дыру. Дышать становится невыносимо.
Однажды он выяснил, что Шерлок понятия не имеет, что Земля вращается вокруг Солнца. Джон так и не смог признаться, что он, Шерлок, и есть его Солнце.
— Я... Я тоже люблю тебя, Шерлок, — шепчет Джон обречённо, но слишком поздно — детектив отбрасывает ненужный телефон в сторону и раскидывает руки, словно распинаемый чужим неверием.
Шерлок Холмс — дирижёр, последним движением руки дающий сигнал оркестру к заключительному драматическому крещендо.
Детектив стоит у самого края пропасти, и, когда он наклоняется вперед, сердце Джона Ватсона останавливается.
— Шерлок!!! — собственный крик звенит в ушах. Джон срывает голос, словно это может спасти, уберечь от гибели друга, бережно подхватив у самой земли. Чуда не случается, и, как в замедленной съёмке, Шерлок неумолимо летит навстречу серому асфальту. Пальто вздрагивает за его спиной сломанным крылом и опадает.
Глухой стук, возвещающий о том, что всё закончилось, оглушает Джона, отделяя его от остальных звуков окружающего мира.
Всё.
Закончилось.
Земля Джона Ватсона без тепла его Солнца превращается в застывшую глыбу льда, сошедшую с орбиты».
Он проснулся с хриплым вскриком.
Голова разламывалась от тупой ноющей боли. Джон приоткрыл глаза, ожидая увидеть свою комнату на Бейкер-стрит, но вместо этого упёрся взглядом в белоснежный потолок больничной палаты. Над головой на штативе одиноко болтался прозрачный пакет капельницы.
— Шерлок, — отчаянным шёпотом позвал Ватсон. Так легко представить, что сейчас сбоку раздастся родной голос и спросит: «Ты как, Джон?».
Когда он смог окинуть взглядом палату, то выяснил — Шерлока здесь не было. Под рёбрами, там, где должно биться сердце, запульсировала тянущая боль. Раздражающий писк кардиомонитора вызывал тошноту.
Джон попытался стереть с лица пот и обнаружил, что его левая рука зафиксирована у бортика кровати, а в сгиб локтя хищно впилась игла капельницы.
«— Сэр, вы понимаете, где находитесь? — свет фонарика слепит глаза. Кто-то ощупывает его висок и лоб, оттягивает веки. Джон заторможенно кивает, позволяя измерить пульс и давление. Сил, чтобы оттолкнуть настойчивые руки, просто не находится. Чёрт, как болит голова.
— Вы можете ответить на несколько вопросов? Помните, как вас зовут? — руку жалит игла шприца. Джон снова кивает, покорно выполняя требования — повторяет слова и цифры, что-то говорит. Перед глазами мелькают тёмные мушки, сфокусировать зрение удается с трудом. Парень в форме сотрудника скорой помощи делает пометки в бланках.
— Мистер Ватсон, что предшествовало травме? — Джон дёргается как от удара. Перед глазами всплывает белое лицо, мокрый асфальт и тёмная лужа крови. Ватсон, неожиданно ослабев, заваливается в сторону.
— Недоумок, — ворчит на молодого сотрудника один из медиков, поддерживающий Ватсона. — Выгляни на улицу, поймёшь, что и почему!..
Окончания фразы Джон не слышит, потому что сознание заволакивает спасительный морок».
Новые воспоминания вызвали новый приступ паники — Джон принялся судорожно сдирать с себя датчики, желая поскорее выбраться из больницы и найти Шерлока. Он лихорадочно оглядел палату в поисках своих вещей, но ничего не обнаружил.
— Сэр, вы пришли в себя? — в дверях появилась молодая медсестра, на ходу поправляя форменную шапочку на волосах. — Что вы делаете?
Девушка растерялась, увидев, как пациент, совсем недавно пребывавший без сознания, попытался самостоятельно снять капельницу. Пальцы слушались плохо, и на белое больничное одеяло брызнула тёмная струя крови. Решив, что мужчина не в себе, медсестра ткнула кнопку вызова и крикнула в коридор:
— Нужна помощь в триста пятую! Вызовите Томпсона!
— Оставьте меня, — хрипло возразил Джон, пытаясь сесть и пережимая кровоточащую руку, — я доктор, справлюсь сам!
Медсестра и два вызванных ею санитара остановились на пороге, решая, не применить ли седативные, когда в палату прошествовал грузный доктор Томпсон — судя по всему, лечащий врач Джона.
— Где Шерлок Холмс? — тихо спросил Джон, вглядываясь в лица санитаров и врача. Молодая медсестра грустно покачала головой.
«Наверное, он в другой больнице», — попытался уверить себя Ватсон.
— Мистер Ватсон, пожалуйста, вернитесь в постель, в вашем состоянии я не рекомендовал бы… — с должным апломбом начал Томпсон, нервно теребя седую бородку и поглядывая на санитаров.
— К черту мое состояние, слышите? К черту! Где мои вещи? Я хочу немедленно выйти отсюда! — крикнул Джон и закашлялся: горло сильно саднило. Шатаясь от слабости и головокружения, он встал возле кровати.
— У вас сотрясение мозга и нервное расстройство, нужно остаться здесь хотя бы еще на сутки, — доктор возмущённо повысил голос, понимая, что его пациент отличается особым упрямством. Джон уверениям не внимал и стоял на своём.
Среди медперсонала он вдруг заметил невольного свидетеля этой некрасивой сцены — спокойно наблюдавшего за спором мужчину в тёмно-сером костюме и светлой рубашке. Чем-то он напоминал охранника. Встретившись глазами с Джоном, незнакомец отвернулся и пропал из виду.
— Мне нужно идти, — упрямо повторил Ватсон и выпрямился, насколько позволяло его состояние и нелепая больничная рубашка с завязками на спине. — Какие бумаги нужно подписать, чтобы меня выпустили из этой богадельни?
— Если вы так решили… — оскорблённым тоном начал было доктор Томпсон, но, поджав губы, приказал принести медсестре нужные бланки, а сам начал давать рекомендации, как вести себя дома, чтобы не было осложнений. После того как Джон поставил дрожащую подпись, медсестра вручила ему пакет с одеждой.
Идти было тяжело, Джон даже пожалел, что отказался от любезно предложенной коляски. Придерживаясь рукой за стену, он медленно, с остановками брёл по коридору, провожаемый сочувствующими взглядами персонала и пациентов.
На улице лучше не стало — яркий свет и шум толпы попросту дезориентировали. Джон подслеповато заморгал, пытаясь справиться с начинающимся головокружением, сбоку оглушительно засигналила машина, и он покачнулся, теряя равновесие. Кто-то поддержал его за локоть.
— Сэр, вам плохо? — спросил участливый мужской голос.
— Ничего, это пройдет, — пробормотал Джон, вцепившись в рукав своего собеседника, — голова кружится...
— Куда вас отвести? — дождавшись, пока мир перестанет раскачиваться, Джон повернулся к прохожему и хотел поблагодарить, но вместо этого удивлённо выпалил: — Это вы?
Мужчина пояснил:
— Я работаю на мистера Холмса, — и поспешил уточнить, — на Майкрофта Холмса. Я отвезу вас, куда скажете.
— Мне… мне нужно на Бейкер-стрит...
— Вы уверены?
— Абсолютно, — кивнул Джон.
Мужчина пожал плечами:
— Прошу вас.
В салоне чёрной Ауди, которая стояла рядом с больницей, Джону полегчало — тишина и приглушенный из-за тонированных стёкол свет сделали своё дело. Вот только нервное напряжение приглушить не могло ничто.
— Где сейчас находится мистер Холмс? На работе или в «Диогене»?
— У себя дома, — водитель захлопнул за собою дверь и завёл мотор.
— Вот как. Хорошо, — рассеянно кивнул Ватсон и похлопал себя по карманам, пытаясь отыскать телефон. — Мне нужно позвонить, чтобы узнать, что случилось с моим… другом, — он замялся, сглатывая внезапно возникший комок в горле. — Что это?
На его колени опустилась свёрнутая пополам газета «The Sun», ещё пахшая свежей типографской краской.
— Сегодняшняя, — уточнил водитель, и Джону показалось, что и в его глазах мелькнуло сочувствие.
Когда Джон Ватсон выходил из больницы, он чувствовал себя на половину живым человеком. Больным, шокированным, но всё-таки еще живым. Надежда, что Шерлок выжил при падении, затмевала любые доводы разума, любую статистику. Джон Ватсон верил в Шерлока Холмса вопреки всему.
Когда Джон развернул газету, последние проблески надежды померкли, оставив после себя безликую реальность. Чёрно-белый мир из личного кошмара глядел на него с газетных листов, пестря заголовками: «Самоубийство лжегения», «Шерлок Холмс — подделка!». Жестокие обличительные статьи, рассказывающие об истории грандиозного обмана, убили в душе Джона последнюю веру.
Шерлок Холмс действительно умер.
Джон стиснул зубы, шумно и тяжело дыша — казалось, что всё это происходит не с ним, что это временное помутнение, которое вот-вот пройдёт. Однако ничего не проходило. Скомканная газета полетела под ноги.
Майкрофт Холмс сейчас казался единственным, кто мог бы ответить на все вопросы.
— Отвезите меня к вашему начальнику.
— Может, вам лучше домой? — обеспокоенно спросил водитель. Краем глаза Ватсон заметил, что машина повернула на непривычно людную Бейкер-стрит — в конце улицы припарковались три микроавтобуса телевизионщиков, а перед самим домом собралась целая толпа фотографов и журналистов всех мастей. Изредка щёлкали вспышки фотокамер.
Джон представил, как он будет продираться сквозь эту толпу к двери, а жадные до сенсации журналисты будут цепляться за одежду и засыпать вопросами, поливая грязью имя его друга... К такому испытанию он ещё не был готов.
Ватсон сделал над собой усилие и горько усмехнулся:
— Нет. Едем к мистеру Холмсу.
Машина продолжала свой путь по городу, а Джон смотрел в окно пустым взглядом.
В голове бились десятки вопросов: как Майкрофт Холмс, всесильный и влиятельный, допустил, чтобы его брат закончил свою жизнь таким вот образом? Неужели противостояние Шерлока и Мориарти осталось без внимания? Где Майкрофт был, чёрт его подери, когда Шерлок нуждался в его помощи?
Однако усталость, больше похожая на апатию, брала своё — гнев медленно ослабил хватку, уступая место спасительному сну. Ватсон долго боролся, отгоняя сонливость, но бесполезно. Измученный горем, он погрузился в зыбкую дрёму под мерное покачивание автомобиля.
«Джон видит себя на краю обрыва, не понимая, как он там оказался.
За неровной кромкой сухой почвы и чахлыми кустиками травы его опасно манит к себе высота — далеко внизу, в небольшой бухте, яростно сталкиваются тёмные морские волны, обрушиваясь на песчаный берег всей мощью. Пахнет солью и водорослями.
Влажный ветер бьёт в лицо, треплет волосы — Джон уверен, что никогда не был здесь, но всё кажется таким знакомым. Завороженный биением волн, он делает шаг вперёд.
Под рёбрами ёкает, стоит воздушному потоку принять его в свои объятия — Джон летит вниз, а когда до столкновения с водой остаётся один миг, он закрывает глаза, готовясь к удару...»
И резко просыпается, хватая ртом воздух.
За стеклом мелькали ухоженные улицы и дома Кенсингтона.
***
Перешагивая порог дома Майкрофта, Джон осознал — это всё происходит действительно с ним наяву.
Шерлока не вернуть, а сам он находится в той же отправной точке, с которой когда-то начинал — избитый и покалеченный судьбой, пережёванный Войной, что нашла его даже в Лондоне.
В особняке было светло и уютно — обувь мирно ждала своих хозяев у порога, в керамической миске болтались ключи, а с кухни вкусно тянуло готовящимся обедом.
В доме Майкрофта Холмса вопреки трауру царила жизнь, и Джон остро чувствовал себя здесь инородным предметом, портящим чужую картину мира, пустой холодной оболочкой. От ярости затряслись руки.
Старательно отгоняя мысли, что со смертью Шерлока их квартира на Бейкер-стрит превратится в склеп, Джон начал подниматься по лестнице вслед за молчаливой испанкой.
Майкрофт, работавший в кабинете, отнюдь не выглядел убитым горем родственником.
— Добрый день, Джон. Как ваше самочувствие? — вежливо поинтересовался Холмс, словно речь шла о чём-то обычном вроде погоды или биржевых котировок.
— Не притворяйтесь, что вам интересно, как я себя чувствую! — Джон чеканил каждое слово. — Вы самый циничный, самый бездушный человек из всех, кого я знаю! Пресса спустила всех собак на вашего брата, заклеймила его как ловкого мошенника и преступника, а вы… Ничего не сделали, чтобы помочь, чтобы отвести беду… Где были вы, Майкрофт?! — Джон перешёл на крик, до хруста сжимая кулаки. — Стояли в стороне, пока не стало слишком поздно? Пока он не отчаялся настолько сильно, что предпочел смерть позору?
— Вы судите слишком поверхностно и поспешно. Были обстоятельства, которые… — невозмутимый Майкрофт Холмс совершил тактическую ошибку, выйдя из-за стола. Ослеплённый яростью Джон в два счёта оказался рядом с ним и, наматывая галстук Холмса на кулак, зашипел ему прямо в лицо:
— Которые что? Помешали вмешаться? Выболтать все подробности его жизни этой писаке Кити Райли? — выплюнул Ватсон и отпустил галстук, брезгливо вытирая руку об джинсы.
— Мне очень жаль… — прохрипел Майкрофт, массируя стиснутое галстучной удавкой горло.
— Что? — Джону показалось, что он ослышался.
— Мне очень жаль, — еще тише повторил Холмс.
— Вам всего-навсего жаль? Это все, что вы можете сказать?! — рявкнул Ватсон. Хотелось послать к чёрту выдержку, разгромить кабинет, метнуть в стену тяжёлое пресс-папье, поведать в подробностях и с примерами, как ломаются хрупкие кости и рвутся жилы от ударов — сделать всё что угодно, лишь бы лицо Майкрофта Холмса перестало быть таким равнодушным.
Джон отчаянно желал выплеснуть своё горе наружу, и даже не заметил, как на крик в дверях появился Лестрейд, мгновенно оценивая ситуацию.
— Джон! — попытался остановить его Грег, хватая за локоть.
— А ты не вмешивайся! — заорал Джон Лестрейду, вырываясь из его цепкого захвата. — Ты тоже виноват! Вы оба виноваты, слышите! Вы могли остановить его, могли предотвратить... А вы!..
Джон приложил трясущиеся пальцы к вискам — головная боль вспыхнула с новой силой.
Развернувшись к двери, он замер, чтобы задать последний вопрос:
— Когда состоятся похороны? — смотреть на Майкрофта не было сил.
— Церемония прощания состоялась вчера.
Тихий ответ Майкрофта выбил воздух из лёгких Джона и заставил его покачнуться. Ватсон обернулся, с упрёком глядя старшему Холмсу в глаза.
— Даже этого вы меня лишили, — с усилием произнес Джон и вдруг глухо застонал — жесточайшая мигрень, вгрызавшаяся в мозг на протяжении всего визита, вытеснила все звуки и цвета, закружив в бесконечном океане боли, как крошечную щепку. Ощущение было таким, словно адские псы, сорвавшиеся с цепей преисподней, рвали тело на части. Джон упал на колени, стискивая голову ладонями.
— Джон, ты как?
— Вам плохо?
Рот наполнился привкусом крови и пыли, Майкрофт возвышался над Джоном, и лицо Холмса странно видоизменялось — появилась ухоженная борода, костюм сменился белоснежным свободным одеянием.
В гаснущих проблесках сознания образ двоился, и Джон бессильно закрыл глаза, проваливаясь в забытье.
***
Майкрофт не стал перекладывать на Антею ответственность за устройство Джона Ватсона в одну из лучших клиник Лондона, и занялся этим лично.
«Я держу своё слово, Шерлок», — думал он, наблюдая из окна, как машина скорой помощи скрывается за воротами. Он завершил последний звонок нужным людям, чтобы обеспечить доктору Ватсону достойную помощь, когда Грегори тихо спросил:
— Это правда? То, что сказал Джон о статьях?
Майкрофт устало вздохнул, потирая переносицу.
— Только разрозненные факты. Но они так ловко вплетены в общую картину… Одна большая приукрашенная деталями ложь о жизни моего брата.
— Бедный Джон, — вздохнул Грегори и покачал головой. — Как он с этим справится? Я его таким никогда не видел.
— Не каждый день на твоих глазах совершают самоубийство. Шерлок всегда тяготел к излишней театральности.
«Знал бы ты, братец, какой ценой обойдётся твой спектакль — не делал бы глупостей», — добавил Майкрофт про себя. Искажённое гневом и болью лицо Джона всё ещё стояло перед глазами.
— Ты очень циничен, — отметил Грег.
— Прости, я просто пытаюсь жить дальше, — пожал плечами Майкрофт и тут же возненавидел себя за эту ложь, когда во взгляде Грегори мелькнуло сочувствие. — Можешь не бояться за Джона — у него будут лучшие специалисты, а потом он снова возобновит визиты к психотерапевту.
— Думаешь, это решит все его проблемы?
Майкрофт помедлил с ответом.
Все годы вынужденного бессмертия он пытался найти возможность прекратить бесконечный цикл воскрешения, изучал сотни старинных рукописей и фолиантов, ища ответы на свои вопросы, а теперь, в двух шагах от желаемого, холодел от мысли — что станет с Грегори, если с ним, смертным Майкрофтом Холмсом, случится беда? Справятся ли толпы врачей и курсы психотерапии с горечью утраты любимого человека?
— Все проблемы решить невозможно, но я делаю, что могу, — отрезал Майкрофт, понимая, что из-за напряжения тон получился слишком резкий.
Грег подавил очередной вздох и опустился в кресло.
— Прости, я просто хочу, чтобы он не сломался.
Майкрофт присел рядом на подлокотник, опустив ладонь на плечо Грегори и самыми кончиками пальцев поглаживая смуглую кожу над воротничком рубашки.
— Джона Ватсона не сломали ни Афганистан, ни другие, куда более сложные перипетии его жизни, — успокаивающе проговорил Майкрофт. — С этим он тоже сумеет справиться.
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего особенного, так, к слову пришлось. У Джона Ватсона был очень непростой жизненный путь. Ему крепко досталось от судьбы, больше, чем кому бы то ни было.
Грегори невесело улыбнулся:
— Хотелось бы верить, что он действительно переживёт этот кошмар.
Майкрофт посмотрел на Грегори — тонкие вертикальные складки залегли между бровей, морщины у губ стали резче. Лестрейд сочувствовал Джону изо всех сил, и, судя по всему, даже ощущал вину, потому что его собственная жизнь продолжалась, в то время как абсолютно разбитый Ватсон находился на пути в клинику.
Что ж, может быть, Майкрофт не мог защитить Грегори от всех жизненных невзгод, не мог придумать волшебное утешительное слово, после которого Грег перестал бы корить себя... Зато в его силах было сделать кое-что иное, и сердце от этой мысли торопливо забилось, разгоняя по телу дрожь волнения.
Майкрофт прерывисто вздохнул, решившись на поступок, что бесповоротно изменит их жизни раз и навсегда.
— Грегори Лестрейд, — официальным тоном начал он, взяв Грега за руку, от чего Лестрейд удивленно распахнул глаза, — окажете ли вы мне честь, став моим супругом, чтобы прожить остаток жизни вместе, в горе и в радости, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас?
