Лунный ребёнок

*Pov Курамы*

Видит Отец, люди совсем испортились в погоне за силой, властью и богатством. Изначально, я старался, как он учил, видеть в людях хорошее, принимать и понимать их, но… Сначала, уже очень много времени назад, они начали бояться, ненавидеть нас с братьями и сестрой, и из-за этого пытались нас уничтожить. Тогда мы стали держаться подальше от людей, ведь не хотели драться с ними и тем более не хотели, чтобы пострадали невиновные. При этом нас стали считать животными в лучшем случае, а не пусть и иной, но разумной расой. Спустя время мы в их глазах вообще стали физической чакрой без разума и чувств. Мы до сих пор старались понять людей, пусть уже и начала появляться не обида, но ущемлённая врождённая гордость. Затем они возжелали нашей силы, чакры. Я встретил своего личного врага, Учиха. Этот человечишка смог контролировать меня своими красными глазами. Я мог соображать, но не мог даже издать звук, если это не было его желанием. Беспомощность. Конечно, я не сдался. Что бы я не предпринимал, это не помогало, но гордость не давала мне опуститься до страха и отчаяния, поэтому впервые стал Ненавидеть. Следующим, что со мной случилось, стало тем, что меня запечатали, заточили в человеческую клетку. В моего первого джинчурики. Много лет я провёл в очень ограниченном пространстве, где всегда было влажно и темно, тесно. Единственным разумным существом и переменной являлась Мито, моя клетка, которой от меня была нужна лишь чакра, часть меня. За мелочью она не приходила, а когда забирают у меня много, это словно для человека отрезать часть печени. Ведь делается это насильно, не зная обо мне ничего. Когда я сам использую много чакры, то знаю где, когда и как брать её у себя. Я не сдался, пусть вырваться из неё было невозможным. Первый реальный шанс был, когда проводился ритуал по запечатыванию меня в новой клетке, Кушине. Но не смог. Я снова был в клетке, не сильно отличавшейся от предыдущей. Даже тогда я не сдался! Ещё во времена моего пребывания в Мито я стал жить ненавистью. Она не давала мне сойти сума, отступиться, защищала моё сердце и душу от ран, как прочная огненная стена, через которую не пройти, не сгорев до тла, направляет все силы на свершение цели, мести. Она лишает слабостей, ведь ты перестаешь иметь их в виде близких и просто окружающих. Ты можешь использовать их для своей цели не щадя, как и самого себя, ведь это всего лишь средство достижения цели. И эта цель обязательно исполнится невзирая на цену и последствия. Снова много лет после первого шанса я не получал ещё один, пока не забеременела моя клетка. В этот раз не было Мито, чтобы помешать мне. Но снова чертово "но"! Ещё до того, как я смог им воспользоваться меня снова подчинил Учиха. И откуда он только взялся с такой силой глаз?! Я никогда не переставал смотреть и анализировать действия моего врага, но такого я даже не мог предположить. Снова полная беспомощность… Правда, должен признаться, я был даже в какой-то степени рад, что хотя бы так я смогу отомстить за всё пережитое мной. Ровно до одного момента. Когда он заставил меня убить двух младенцев. Несмотря на всю мою ненависть на род людской это было не по мне. Именно эти люди всё ещё чисты, они не причинили боль никому и ничему. Но я не смог управлять своим телом. Именно тогда, когда Кушина и её муж загородили собой своих детей, я почувствовал к ним каплю уважения и океан ненависти, ведь они мало того, что запечатали меня вновь, так и разделили надвое! И снова я в похожей клетке… Из-за принудительного разделения на две части я сразу впал в спячку, и что странно, в это время мог наблюдать за реальным миром через глаза моей снова новой клетки, Тсукико. Раньше я мог увидеть реальность и ближайшее прошлое только тогда, когда мне удавалось хоть немного захватить тело. И тогда, когда клетка умирала некоторые её воспоминания приходили мне. Причём выборочные. Я сразу понял, что Тсукико очень необычна. Слишком много случайного воздействия ею на окружающих, слишком её поведение… осознанно? Должен признать, наблюдать было интересно, но потом мне пришлось стать серьёзнее, ведь ей поставили закладки. И что такого? Да то, что я решил понаблюдать, как она измениться из-за них, да и если бы захотел помочь их снять, то не смог бы. По крайней мере пока не выйду из спячки. Но она… Она почти сразу появилась у себя в подсознании, сняла их, и спокойно подошла ко мне, вежливо спросила, не сплю ли я случайно, проверила, да вежливо представилась и попрощалась, даже не зная, что я всё услышу, да похоже зная кто я и что здесь делаю! Это при том, что я абсолютно уверен, что при ней ни одного прямого слова об этом не было сказано! Как я понял, это было что-то вроде предложения… сделки? Она меня заинтересовала, а я ещё и понял, что в ближайшее время скучать точно не получиться и начал допускать возможность сделки. Наблюдая за всё новыми и новыми непонятными способностями, вещами, поступками, речью, я не мог не начать приходить всё ближе к психологическому принятию этого. Её прогулки и тренировки с самого детства, когда даже дети шиноби ещё беззаботны, игра в богиню и её верующие Учиха, сбор талантливых детей, что наверняка станут сильными шиноби в будущем, дядя Шинигами и работа на него, как Жрица, и многое другое. Конечно глобальное преобразование подсознания, и я не мог не отметить, что она очень заботилась обо мне. Я начал привыкать к ней, переживать за неё и пытаться угадать что, зачем и куда, лишь к её пяти годам начиная угадывать один раз на сто провальных. Аж смеяться с себя хочется. Куда начала пропадать моя ненависть?.. Однако, когда я вышел из спячки, где-то за дней пятнадцать до её шестого дня рождения, то потерял свою способность наблюдать её глазами, а она сама почему-то всё не появлялась и не появлялась в своём подсознании, что было на неё не похоже. Меня съедали такие разные, но похожие чувства скуки и беспокойства за неё. Одно успокаивало: никто не влезал сюда, и она не получала существенных ран, а это значило, что она хотя бы не в смертельную опасность вляпалась. Наконец она появилась здесь, и я не мог уже просто молчать: — Ну что, малявка, явилась? Совсем уж, ты позабыла про Великого меня! — не совсем это и так я хотел сказать, но уж пусть будет так. Как она говорила? Слово не воробей, вылетит — не поймаешь.  — З-здравствуйте, Кьюби-сама… — тихо, чуть дрогнувшим голосом, но уверенно поздоровалась Тсукико. Ну что, девчушка, поиграем? Я узнаю твои секреты и то, что пропустил, пока буду годами сидеть в тебе, а ты даже не допустишь мысли о противном… Это обещает быть весёлым! End Pov Курама Pov Тсукико Стоило мне проверить девятихвостого эмпатией, как я почти сразу восстановила душевное равновесие. У него в эмоциях был азарт, умиротворение и облегчение? Похоже я что-то пропустила. И это что-то было очень большое. Нет, я знала, что он не скопление ненависти и чакры, каковым его считают, но и на такой приём он был не способен. Ладно, потом подумаю, а может и спрошу как-то.  — Как можно забыть про Вас, Кьюби-сама. Ах, да! Разрешите представиться, я…  — Узумаки Тсукико. Я знаю, малявка. Ты уже представлялась. — значит, он слышал и помнит наше недознакомство… Какого бурундука?! — А… Я вам тогда помешала наконец выспаться? — глазки понаивней. — Ха-ха-ха-ха-ха.  — его смех звучал по всему подсознанию. Хорошо ещё, что оно больше не канализация, а то вообще был бы белый пушистый северный зверёк. — Ты забавна. Перейдём к делу. Я готов обсудить с тобой заключение сделки, о которой ты намекала тогда, при первой встречи. — о чём он вообще? Аа… — Что ты предлагаешь? — всё с ним ясно… — Извините, вы немного не так поняли. — Он встрепенулся и подобрался. Успокойся, лис. — Это было не намёком на сделку, а на желание дружить с Вами. — Он как-то враз успокоился, а потом до него похоже дошёл весь смысл сказанного, его глаза округлились, и он потерял дар речи. Ещё одно достижение в моей личной книге рекордов. — Ты согласен? — И чего ты хочешь добиться этим? — стал нормально говорить он. Я пожала плечами. — Того, чего сказала. Я просто хочу быть твоим другом — я почувствовала нарастающие негативные эмоции с его стороны и догадавшись чем они вызваны, пояснила. — Мне не нужна твоя чакра, я собираюсь начать откладывать свою. Но мы с тобой связаны на всю, покрайней мере мою, жизнь, и именно поэтому я хочу подружиться с тобой. И вообще, иметь такого огромного и пушистого друга очень круто. Я могу понять, если ты не согласишься сразу, но можешь хотя бы подумать? — на самом деле я совсем не ожидаю, что он согласиться, но отступать не намерена, а поэтому добьюсь этого рано или поздно! Он явно задумался, что уже удивительно, и спустя пару минут молвил: — Я согласен, Тсу-чан. — здравствуй, снег на экваторе…