Вернуться домой

Первые часы снежного апокалипсиса Дин с Кастиэлем провели, сидя на диване, устроив марафон «Форсажа» и поедая овсянку. — Что мне кажется странным, — сказал Дин, — так это то, что у меня электричество есть. Мы живем на одной стороне улицы. Казалось бы, мы на одной линии... — О, мое отключение с линиями электропередач не связано, — небрежно бросил Кас. — Я взорвал предохранитель, и у меня не оказалось замены. Дин перестал жевать. — Что? Как это? Кас проглотил еще ложку овсянки. — Я включил сразу несколько приборов, и, думаю, произошел скачок напряжения. Та самая пресловутая соломинка, что переломила спину верблюду. — Приборов? — спросил Дин. Кастиэль кивнул. Дин подождал секунду и поставил тарелку с овсянкой на кофейный столик. — А поподробней? — недоверчиво спросил он. Кас уставился на него так, словно это Дин тут был самым странным типом. — Полировщики камней. Точильщики. Я включил их все одновременно. Дин поставил фильм на паузу и сосредоточил все свое внимание на Кастиэле. — Кас, чем ты на самом деле зарабатываешь на жизнь? Кас моргнул. — Я же сказал. Я фотограф. — Он указал на застывшую картинку на экране телевизора. — Включи дальше. Я пока еще не понял, кто тут Быстрый, а кто — Яростный[1]. Дин посмотрел на него долгим взглядом. Кас настойчиво ткнул пальцем в экран. Дин вздохнул и нажал на кнопку. — Ну, по крайней мере, ты единственный, у кого нет электричества. И тогда комната погрузилась во тьму. — Ты сглазил, Дин, — сказал Кас. — Вот просто нужно было взять и сглазить. — Я не виноват! — огрызнулся Дин. — Это чертов снегонец света! Они затопили камин и несколько минут наблюдали за ним. — Ладно, — Дин угрюмо уставился на свою пустую миску. — Что нам теперь делать? Кас пожал плечами. — Бухнем? Дин поджал губы. — Только один стакан.

***

— И че я тебе скажу, — пробормотал Дин. — Плевать, что там болтают. Газели ведь офигенно величественные? Очешуеть, какие величественные. Если это делает меня телкой, значит, я телка. — Нет, ты прав, ты совершенно прав, — сказал Кас, широко раскрыв глаза. — Они грациозны, они просто... повсеместны... — пояснил он широким жестом. — И их души так быстры и свободны... Они прекрасны. — Свет от камина плясал на его лице, и кожа сияла, словно сама была живым пламенем, как оперение феникса или что-то типа того. Дин свернулся калачиком в гнезде из одеял и посмотрел на Каса снизу вверх. — Кастиэль, меня от твоего вида тянет на поэзию, — он прижал к себе бутылку Джека. — Пора сделать еще глоток! Кас перегнулся через него и выхватил бутылку из его рук. — Тебе больше не наливаем. Дин нахмурился, надул губы и попытался надавить на жалость. — Э-э-й. Отдай. Кто назначил тебя мэром Бухлограда? Кас рассмеялся, совершенно не проникнувшись сочувствием. — Я — мэр Бухлограда. И начальник полиции. На твое имя выдан ордер на арест. Дин усмехнулся, откинулся на спинку стула, закрыл глаза и заложил руки за голову. — И в чем меня обвиняют? Кас облизал палец и перевернул страницу воображаемого блокнота. — Чрезмерное пьянство. Восхваление газелей. Непристойное поведение в общественном месте. Дин резко открыл глаза. — В чем это я непристойный? Кас внимательно осмотрел его. — Ты в одних трусах. Это явный скандал. — Что? — Дин вытянул шею и посмотрел вниз. Действительно, ничего, кроме трусов. — И когда это я успел? Кас пожал плечами. — Понятия не имею. На тебе был халат, но ты сказал, что он душит твои творческие порывы. — Хм. Дин понятия не имел, что он хотел этим сказать, но ему было пофиг — собственно, Кас тоже сидел в нижнем белье, даже несмотря на то, что это панталоны. Все равно — нижнее белье есть нижнее белье, поэтому они были на равных. Он просто снова устроился в одеялах и посмотрел на Каса, который, опираясь на свою руку, положил ладонь на одеяло. Голова лежала на плече, а спина немного изогнулась, отчего его тело являло собой этот гибкий силуэт, как у какой-то чертовски сексуальной кошки из джунглей, только без кинка на фурри. Он смотрел на Дина этим... этим взглядом... уголки его рта слегка приподнялись, глаза блестели, а все лицо типа горело, как тлеющий уголь, только для Дина, и от этого у него потеплело в груди, раскраснелось лицо и руки покалывало. — Эй, — сказал Дин, — Эй. Я собираюсь попросить тебя сделать что-то конкретно и жестко гомосячное, ладно? Но я всё еще натурал. Кас усмехнулся, и это был низкий, сухой хриплый звук. — Давай. Что именно? Дин сглотнул. — Ты... бросишь ради меня? Кас поджал губы. — Брошу что? Дин знал, что не должен этого делать, но продолжал переть вперед. — Серьезную наркоту. Что бы ты ни употреблял. Не алкоголь и не сигареты, а другое. Потому что я переживаю за тебя и хочу, чтобы Сэм жил здесь, а он не может быть рядом... Ну, ты знаешь... С такими людьми. Кас какое-то время молчал, и его лицо совершенно ничего не выражало. Дин забеспокоился, потому что, черт, он все испортил, теперь Кас разозлится и скажет Дину гореть синим пламенем, и будет прав, да, ведь он сунул нос в дела Кастиэля. Но потом тот снова встретился взглядом с Дином, совсем не выглядя злым. — Ладно, — сказал он. — Но только потому, что ты мне нравишься. Дин вздохнул с облегчением. — Спасибо. Я очень благодарен. — Потом потянул Каса за руку и сказал: — Иди сюда, давай обнимемся, сейчас у нас час жестяковой гомосятины, так что иди сюда обниматься, пока я не протрезвел. Поэтому Кас лег рядом с Дином, и тот завернулся в одеяла и перекатился на бок, чтобы положить голову на плечо Каса и поиграть с пуговицами на втулке его панталон и осторожно дотронуться до шершавой щетины на шее. — Иногда я забываю, — тихо сказал Дин. — Забываю, каково это — не быть одному. — Я тоже, — признался Кас. — Но порой не-одиночество делает одиночество более реальным, поэтому нужно... иногда забывать. — Никому об этом не говори, — прошептал Дин. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь знал. Кас высвободил руку, на которой лежал Дин, тряхнул головой и сместился так, чтобы нежно провести пальцами по его волосам. — Все в порядке. Я никому не скажу. И даже если бы я... — он усмехнулся. — Я — главный псих этого района. Никто мне не поверит. Дин рассмеялся. — Это правда, — он закрыл глаза и позволил Касу погладить себя по волосам. А потом в его пьяном мозгу начали крутиться шестеренки. Кас ведь никому не расскажет? Он не знал никого, кроме Дина. И даже если он перехватит Джеффа и скажет: «Джефф, прикинь, я зажимался с Дином Винчестером, и он даже не попытался оттолкнуть меня», то Джефф позвонит Дину и скажет: «Дин, я столкнулся с твоим чокнутым соседом, и ты не поверишь в возмутительную ложь, которую он мне сказал, тебе стоит держать ухо востро с этим парнем». Пока у Дина рот на замке, никто ничего не узнает. Дин мог делать что угодно, и никто бы не узнал. Он мог делать всё, что пожелает. Дин немного приподнялся. Кас улыбнулся ему. — Что? Дин наклонился и поцеловал его, и клал он на последствия.