На грани сна и реальности

      Чара мечтает, что все это было одним большим сном. Когда темнота проясняется, она думает: была ли в ее жизни храбрая девочка, жертвующая собой ради всех остальных? Может, всего этого не было? Может, цветы и перезапуски ей приснилась? Она с трудом открывает глаза, видит себя лежащей на диване гостиной скелетов. Она осознает, что все произошло на самом деле. Фриск умерла – ушла навсегда. Её больше нет. Если честно, то Чару не сильно это волнует: она просто тело, которое даже не умеет чувствовать. Но почему она помогала? Зачем ввязалась во все это? Может, просто хотелось показать себя с лучшей стороны? Тогда почему сначала по ее щекам начинают течь слезы, а потом она срывается на крик?       В комнату вбегают Санс с Папайрусом, они мчатся к ней. Она ревет, чувствует, как они ее обнимают, что-то шепчут, но ей все равно. Она плачет, кричит, бьется в истерике, даже не имея сил остановиться. Санс глядит на нее с жалостью и с каким-то еще чувством, с таким, каким никогда на нее не смотрел. Проходит время, прежде чем Чара приходит в себя, а потом вновь переводит взгляд на скелетов. Кажется, что она видит их впервые и испытывает к ним бесконечную любовь. - Чара, все будет хорошо. Мы все еще вместе. Мы теперь семья! – Папайрус приносит девушке чай, чтобы она окончательно успокоилась. Ему тоже тяжело и тоскливо: у него слегка трясутся руки, и взгляд постоянно бегает. Скелету тяжело улыбаться, но он делает это ради близких. Чара понимает, что так и должны поступать родных, - Фриск теперь тоже счастлива. Пожалуйста, не плачь больше. - У меня просто сдали нервы, - срывающимся голосом произносит Чара, берет в руки чашку с горячим расслабляющим напитком, - я больше не буду плакать, обещаю. - Не надо. Фриск не хотела бы, чтоб ты плакала, - Санс присаживается рядом с девушкой. Несмотря на всю свою грусть и тоску, он больше не чувствует постоянно грызущего изнутри чувства, словно с Фриск умерла и всё сожаление, что таила в себе душа Санса. Он смотрел на все по-другому: на Подземелье, на брата, на Чару… больше не было ни злости, ни обиды, ничего дурного, осталась только странная благодарность. Благодарность за все. - Я понимаю. Просто. Просто. Я не понимаю, что произошло, мне просто стало плохо. Я… Я – ужасное создание, - Чара трясется. - Ты лучше. Гораздо лучше, чем ты можешь себе представить. Это тебе говорит тот, кому можно верить, если он говорит, что человек может измениться и стать лучше, - Санс улыбается, Чара выдыхает. - Ты просто умница, - шепчет Папайрус, присаживаясь с другой стороны. - Я вас люблю, ребята, - произносит Чара. - А мы тебя, - отвечает Папайрус, а затем переводит взгляд на Санса, - и мы хотели с тобой поговорить. - По поводу? – немного испуганно спрашивает Чара. - Ты знаешь, что я изначально не собирался отдавать душу Азгору, верно? – начал Санс. - Помню, и что? – девушка не понимала, к чему вел сейчас комик. - В общем, мы решили, что ты это действительно заслужила, - Папайрус смущенно отводит взгляд, а Чара по-прежнему не понимает, что тут происходит. - Что, это? – прищурилась она. - Это, - повторяет Санс, в его ладонях появляется душа Фриск. - Она еще вполне сильная, так что она вполне пригодна для поддержания жизни в твоем теле, - добавляет Папс, а Чара находится в состоянии глубокого шока. - Вы хотите сказать, что эта душа… - медленно произносит она. - Она твоя. Ты заслуживаешь полноценной жизни. У тебя есть тело и душа, - поясняет Санс, а у девушки вновь начинают течь слезы, - я… я не могу ее взять. - Брось, еще как можешь, - возражает Папс. - Чара, послушай: Фриск отдала свою душу в мое распоряжение. Она сказала, чтобы я сам решил, что лучше с ней сделать. А я точно знаю, что будет лучше, если ее возьмешь ты. Ты сможешь о ней позаботиться, - спокойно и рассудительно ответил старший скелет. - Спасибо… большое спасибо, - девушка протянула трясущиеся руки навстречу Сансу, тот передает ей душу. Сначала кажется, что она хочет обжечь, а на деле согревает давно холодное тело призрака, - душа… такая теплая…       Чара слабо сжимает сердечко, а то начинает медленно таить. Кажется, что оно исчезает, а на самом деле просто растворяется внутри девушки. Она чувствует, как по тело проходит тепло, как кровь снова начинает циркулировать, а сердце биться. Она чувствует, что снова может чувствовать. Она ощущает любовь. Много любви вокруг себя. Она поняла, что дело было в том, что это была душа Фриск. - Ну, как ощущения? – с нетерпением спрашивает Папайрус, глядя на то, как Чара прикрыла глаза. - Я чувствую… жизнь, - тихо произносит она, - желание жить и любить. А еще, кажется, я хочу есть. - Думаю, теперь точно все, - произносит Санс с довольной улыбкой, - можно сказать, что все частично встало на свои места. - Пошли, Чара, я приготовлю тебе лучшие спагетти! – Папайрус убегает на кухню. - Иди, - шепчет Санс, - потом сходим к Гриллби. - Может быть, про Ад я преувеличила, - шепчет в ответ девушка, - а может и вовсе ошиблась. - Не спеши, - улыбается Санс, - еще жизнь впереди – еще будут причины в Ад загреметь. - Нет, не в этот раз, - машет головой Чара, - в этот раз все будет хорошо. Обещаю. - Я тебе верю.       Однажды сюда упадет человек, возможно, он будет хорошим, может быть нет. Они не знают, что будет впереди, но чтобы не произошло – теперь они будут вместе. Здесь или на поверхности. Они теперь семья, а все остальное неважно. Санс думает, что в любом случае смерть Фриск не была напрасной. Он чувствует, что она была той самой, кто смог простить все его грехи. Она была той, кто дал Чаре второй шанс. Ее смерть не была напрасной, а главное, что сейчас она наконец-то счастлива.

*****

      Она очнулась на цветочном поле. Фриск, сколько себя помнила, никогда не любила цветы. Они приторно и гадко пахли, пыльца щекотала маленький носик, заставляя постоянно чихать, доставляя дискомфорт.       Все тело расплывалось в состоянии легкости и безмятежности. Часы как будто замедлились в несколько десятков раз, позволяя девушке в полной мере ощутить каждую секунду, каждое мгновение. Все вмиг оборвалось, как только она открыла глаза. Теперь девочка ощущала боль, только боль. Конечно! Чего она еще ожидала? Хорошо, что хоть жива осталась.       Фриск приподнялась, все кости синхронно хрустнули, она сжала зубы, начала разминаться. Все было не так плачевно, как могло бы быть, вскоре боль прошла, девушка почувствовала себя лучше. Вторым вопросом было то, где она теперь находилась? Может быть из-за своего подросткового бесстрашия, а может быть из-за удара головой об землю, но Фриск совсем не испытывала страха, лишь любопытство от того, что ее будет ожидать впереди.       Место казалось ей знакомым, но такое падение она бы точно запомнила. Но все равно ее не отпускало ощущение, что она когда-то уже была в Подземелье… стоп. Откуда она знает, что это место называется Подземельем? Хотя, с чего она это взяла, может это и вовсе не так.       В соседней комнате была полянка. Трава на ней была частично вытоптана, а в центре находился большой цветок. У него были немного жухлые лепестки и тусклый цвет листьев, но страннее было то, что у него было выражение лица. Грустное-грустное выражение лица. Фриск непременно бы его пожалела, но почему-то она испытала по отношению к растению сильный страх и недоверие. Он посмотрел на нее. - Приветик! Я Флауи. Флауи цветочек, - Фриск присела перед цветком на коленки, ей было трудно сдержать улыбку от этого писклявого голосочка. - Привет, я Фриск, очень приятно, - она едва прикоснулась кончиками пальцев к зеленым листьям, легонько их пожала. - Ты первый раз в Подземелье? - Да, - ответила девушка. Подземелье… все-таки это Подземелье. - Привет. Ты упала, ты в порядке? – у Фриск заболела голова, перед глазами замелькали непонятные картинки, - с тобой все хорошо? Девочка, пожалуйста, ответь. - Отстань от меня! - Что? Я вижу, что ты покалечилась. Позволь мне тебе помочь, пожалуйста. - Нет! Ты врешь! Ты только притворяешься хорошим! Ты хочешь убить меня! - Ты идиотка! – голосок уже не был таким писклявым, - нельзя же верить каждому встречному. Не будь ребенком! Запомни, в этом мире одно правило: убей… или будь убит сам!       Девушка упала на колени и начала плакать. А цветок лишь жалобно на нее смотрел, не понимая, почему он должен желать ей зла. А просто так было всегда. Так есть. Так всегда будет. Это бесконечный цикл, который никогда не прервется. Просто сон и реальность постоянно меняются местами, а Фриск балансирует на грани между двумя этими мирами и ненавидит цветы.       Все повторится вновь… эта история никогда не закончится.