★⎷⎛★⎷⎛★
Клан Дома ночи. Наследник рода Каргинтеро.
Мужчина, демонстративно повернувшись спиной, стал смотреть в окно. Что там можно увидеть, когда на улице кромешная тьма — непонятно, но он вёл урок, рассказывая историю нашего народа. Каждый наследник должен знать её. Но я не сержусь на учителя. Он — Знающий и самый лучший из их клана. Его бархатный голос для меня как завораживающая музыка, и каждое его сказанное слово сразу запоминается. Он говорит чётко и по существу… — Давным-давно, ещё до нас, Создатель шёл, держа лукошко, и сеял звёзды в лунный час, создавая вселенную и множество миров. Планеты развивались, жили и умирали, уступая развитие другим мирам. Всё взаимосвязано во вселенной и вечного ничего нет. Просто смотришь и удивляешься тому, как огромен мир, радуешься, что являешься его частичкой, что можешь себе позволить что-то сделать в этом мире. Мой взгляд после его слов невольно скользит по тёмному бархатному небосклону. Он манит и не отпускает душу, принося покой и умиротворение… Так легко на душе становится. Небо, звёзды, луна… Можно думать о бренности бытия, но мне сегодня не хочется. Хоть и отвлёкся, но продолжал слушать учителя, который интересно рассказывал и излагал историю мира. — Анри, не отвлекайтесь. — Пришлось перевести взгляд в тетрадь и записать начало урока. — Так… Продолжим. Планета Эсхард была основной базой Лангарцев, наших предков, находившихся в постоянном конфликте с Лиританцами из-за передела планет Солнечной системы. Лиританцы считали, что для дальнейшего развития цивилизации нужны постоянные стрессы — хаос, войны, стихийные бедствия и так далее — что они постоянно и устраивали, в результате чего гибла одна цивилизация за другой. Лангарцы шли мирным, гуманным путём. А Лиританцы затеяли эксперимент — взорвать Эсхард и вывести на орбиту новое космическое тело — Эпос. Расчёт был тонкий — сильные приливные деформации, вызванные приближением массивного космического тела, способны за короткое время совершить то, на что требуются в обычных условиях миллионы лет. Желая предупредить мирян о грозящей опасности, Лангарцы разослали своих представителей по всему миру. Эти предвестники беды сохранились в памяти народов. Летописи Брогов говорят о вестнике, явившемся из высшей обители. Волосы его были взлохмачены, лицо печально. Одетый в чёрное, он ходил по улицам всюду, где собирался народ, и скорбным голосом предупреждал людей о том, что должно произойти. Перед тем, как наступила страшная ночь и солнце померкло, наш народ не только сооружал ковчеги, но и строил укрепления на высоких горах в надежде выжить. Всё обернулось катастрофой. Метеоритный дождь и ураганы уничтожили нашу планету… Он немного помолчал, переступил с ноги на ногу. Посмотрел вдаль. И продолжил. — Смерть — это страшно. То, чего уже никогда не исправить. Многие погибли, некоторые заразились неизвестным вирусом и переболели. Наш народ скитался в космосе, ища землю пригодную для жизни. С того момента прошло много времени. Нам посчастливилось найти в своей галактической вселенной мир, который принял нас. Таэлран оказался живой планетой со своими Хранителями и магией, которой мы не владели. Мир богов и живых демиургов, они решили принять нас как своих детей, но изменили нашу расу и уклад жизни до неузнаваемости. Этот мир стал впоследствии нашим домом навсегда. Нет, мы не потеряли свои знания, и поэтому в космосе бороздят наши корабли, но в остальном за всё пришлось платить. Цена для нашего народа была высока… Но расскажу всё по порядку. Таэлран делится на множество частей света: Фарун, Кара-ур, Закра в одном полушарии и Матика, Анхором и Каташа в другом. Центральный, и самый крупный континент — колыбель цивилизаций Таэлрана. Он тогда был плотно заселен множеством стран и государств. Для нашего народа жители этого мира были непонятны со своим укладом жизни и законами, которые мы не смогли принять. И тогда наши предки направились в поисках земель, которые были не освоены местными жителями и приемлемы для жизни. Скитания по миру в поисках места заняли не один месяц, но всё же они нашли свой дом и осели в нём. Север — лишь небольшая часть Фаруна, и его всегда местные жители называли разными именами — Север Варваров, Граница или Долина ледяного ветра. Но его не называли, это прежде всего место, где безраздельно правит суровая природа. Земля скалистых, покрытых снежными шапками гор, и необозримых просторов, поросших непроходимыми лесами. Даже летом вода, как вы знаете, настолько холодна, что может погубить вас за несколько секунд. Со всего света стекаются сюда жадные до наживы люди, здесь не место для праздного путешественника. Знающий подождал, когда я запишу основные события в свою тетрадь. Для наследников даётся более раскрытый вариант истории, чем для омег. Наследник должен воспитываться как верный сын своего дома, семьи и иметь разностороннее образование во всех сферах жизни. Я не имел права учиться спустя рукава. Его голос зазвучал в классной комнате, стоило мне дописать последнее предложение: — Мы, Лангарцы, основали свой дом и боролись за свою жизнь и своё существование. В соседстве с нами проживал малочисленный народ нагов, но настолько сильный супротив нас, что и здесь мы потерпели поражение. Наш когда-то гордый народ стал просто прислугой у другой высшей и куда более развитой, пусть и малочисленной, расы. Наши женщины рожали от них детей и погибали после родов. Смешение расы шло полным ходом. Мир подминал нашу расу и изменял её. Стали рождаться мальчики с магическим потенциалом и мы учились у соседей владением стихиями. Все меньше и меньше рождалось девочек, и это меняло законы и нашу жизнь. Строились города и новые поселения, магические школы, академии. История Десяти Городов берёт своё начало с тех пор, как были обнаружены свойства кости толстолобой форели. Поселения росли и развивались на берегах трёх озёр, и Шандер, как торговая точка необходимая жителям долины для встреч с купцами. Близость к Шандеру нескольких деревень означала качество и количество пойманной рыбы, которую они смогут сбыть, а значит, и улучшить свою жизнь. Время шло и изменялся мир. С тех пор десять Городов были разбросаны по берегам трёх озёр: Мер Дуал, Лэк Диннеш, Риш — именно в этих озёрах и больше нигде до сих пор в Королевствах обитает тупоголовая форель, рыба с головой размером с кулак и широким спинным хребтом, её кость очень похожа на слоновую. С помощью Восточного Пути Восточная Гавань разрослась до размеров своего соседа Кер-Динела. Они жили в суровых условиях, где трудная жизнь, и единственная война, с которой знакома Восточная Гавань, это война с природой. Время шло, и случилось непоправимое. Магическая чума охватила мир и унесла много жизней. Наши женщины перестали рожать девочек, а переболевшие приносили странное потомство или рождались только мальчики. Наги или, как их сейчас называют, Хтоники стали появляться на свет только женского пола. Возникла новая совершенно несовместимая раса. Их продолжение рода навсегда стало связано с рождением нового младенца мальчика. Наги, как сама раса, исчезли с лица планеты. Мир изменился и нам вновь пришлось прогнуться под него изменяясь и идя по новому пути развития. Вот тогда родилось наше государство. Союз Лордов, свободная лига согласных правителей, объединена с добрыми городами и маленькими поселениями долины. Один представитель от каждого из десяти городов на совете подчиняется воле Арииль Шандера. С тех пор наш народ стали называть Шандеры. Умерла последняя женщина, и мы понимали, что продолжения рода нет. Остались лишь мужчины разных возрастов. Мы искали решения проблемы и не находили. Наш народ познал, что такое мир мужчин. Ученые, великие умы бились над проблемой рождаемости. Кто-то из нас пытался воровать женщин других рас или посредством брака, но и здесь мы терпели неудачи. И когда мы были на грани выживания и наступило отчаянье, не понимали, как дальше жить… Вот тогда на нас обратили внимание. Они пришли… Боги этого мира. В нас они видели новую кровь, которая впоследствии даст обновленный виток и мужчин, дарующих саму Жизнь. Наши мужчины были шокированы открывшимся фактом продолжения рода. Мир после магической чумы изменился до неузнаваемости и разделился. Так произошло открытие, что существуют альфы и омеги. Время шло и не только у нашего народа случилась эта беда. На всей планете исчезли как вид — женщины. Теперь окончательно мир стал мужским и соответственно со своими законами сильнейшего… Были войны, некоторые слабые расы подмяли, сделали рабами, некоторые, наоборот, сформировали новые государства. Таэлран теперь имеет несколько сильных государств. Начну, пожалуй, с нашего государства. Мы — Шандеры и наша история состоит из боли… страха… отчаяния… а ещё надежды на лучшее. Каждый из наших предков испытал эти чувства. Наш народ прошёл через испытания и потерю близких. Это теперь кажется таким далёким, но это история нашего народа, возродившегося из пепла, и не забудется, а новое поколение будет помнить её истоки. А теперь мы раса, владеющая стихиями огня, света, тьмы, воды, земли. И можем гордиться своим народом. Наши кланы так и называются в зависимости от преобладания стихии. Дом Ночи, Дом Света, Дом Знающих, Дом Воды, Дом воздуха, Дом Огня, Дом Земли. У каждого дома есть Лорд — глава рода. От каждого дома выбирается сильнейшие альфы, и именно они входят в Совет, который до сих пор подчиняется Ариилю Шандера дома Радуги. Стихийная магия королевской крови всегда преобладает в их роду и передается из поколения в поколение. Ваш папа относится к их дому, хоть и младшей ветви, но Клан Дома ночи надеется, что однажды может родиться носитель стихийной магии. И тогда вы сможете породниться с Ариилем. Учитель повернулся ко мне вполоборота и посмотрел на меня. Не волнуйтесь, я весь во внимании, хоть и переживаю за своего родителя. Но лучше послушать вас, чем стоять возле дверей родительской спальни и слушать родовые муки папы. — В следующий раз я расскажу вам о государстве тёмных фейри из Павших Звёзд, тёмных эльфах из Даймары, о драконах из Калэднея, вампирах из Тёмной луны, дварфах из Азуна и н’айрах — разновидности демонов из Долины Теней. В мире так же остались малочисленные народы — снежные барсы, оборотни из волков и лис, орки и реморхазы. Об этих расах мы поговорим, изучая географию Таэлрана. Как вы знаете, на защите нашего государства стоят воины Хтоники, передающие из поколения в поколение воинские знания и силу стихий, которая непосредственно зависит от их хозяина. Ведь Хтоники не могут жить отдельно от своего носителя. Погибает носитель и следом за ним уходит Хтоник. Войны… — особая тема. Был период, когда все государства объединились и отправились на завоевание планет, делая их колониями и устанавливая там свои порядки. Сейчас у нашего мира пять колоний, которые зависят от нашей милости и развиваются по нашим законам. Раса Шимори не обладает магией, но они, как и Хтоники верны своим хозяевам. Из их расы вышли прекрасные подчиненные, слуги… Но даже у Шимори нет женщин. Они стали легендой. Свой род они продолжают за счёт магов Жизни, и пара, желающая завести ребёнка, обращается в специальный Храм. Но об этом позже поговорим, а сейчас лишь добавлю, как выглядели женщины. История оставила очень мало информации о них и, к сожалению, изображений не сохранилось. Могу лишь сказать, что у них, как и у наших воинов Хтоников была грудь, которая и сейчас играет немаловажную роль в нашей жизни. Как вы уже знаете из экскурса, у омег рождается слабый Хтоник в магическом плане и это считается нормой для его защиты. Так как в дальнейшем его будет защищать супруг и его клан. Обычно это белые или серые невзрачные наги. Как только приходит время для продолжения рода, они накапливают энергию и вместе со своим хозяином вынашивают потомство. Энергетически мы связаны с ними. Они существуют и живут столько, сколько и их хозяин. Поэтому они защищают наши жизни. У сильных альф обычно рождается четыре сильных Хтоника и их магия соответствует магии хозяина. Так вот, когда омега дал жизнь новому малышу, Хтоник омеги исполняет роль защитника, няни и кормилицы младенца. В их груди появляется молоко, столь необходимое для малыша. Не считая Иных. В это время у них другие обязанности. Дверь отворилась. Учитель замолчал, прекрасно понимая, что все в ожидании чуда, и оно свершилось. Похоже, его монолог, как и само занятие, на сегодня закончились. Мы наблюдали, как, скользя по полу, к нам шли мои Хтоники, надеюсь, с хорошими новостями. Мы их ждали. Сегодня будет великий день. У моего дяди и моего отца должны родиться новые члены нашего клана. — Шейла, говори. — приказал я своей защитнице. — У нас пополнение, Алир. У вашего дяди двое родилось малышей. Первый альфа и для него из яйца вылупились четыре Хтоника, и второй, увы, — Иной, для него, как обычно, слабый коричневый Хтоник, не обладающий силой стихий. — Иной… Новый раб, с которого потом на торгах дядя получит хороший куш. Жаль, конечно, что не истинный омега. Они на торгах ценнее золота. Но какие его годы, и он, возможно, станет отцом омеги в следующий раз. А что у моего отца? — В наш дом пришла радость и печаль. Первенец — омега, второй-альфа, третий альфа и четвертый — Иной… Последний — странный малый. — Чем же он странный? — Заинтересовался я, как бы то ни было, но он мне приходится братом. — У него глаза красные, как кровь, волосы чёрные, как ночь, и для него родились два Хтоника, что уже странно само по себе, словно он омега. Да и цвет Хтоников своеобразен. Они с таким же странным цветом, как и глаза Иного. Обалдеть… Куда катится мир? Но ведь не попишешь… и я когда-нибудь стану отцом и не застрахован от рождения Иного, — промелькнула мысль и исчезла в дымке. Вздохнул и тут же услышал голос учителя: — Хм… И мир перевернётся, когда придёт Иной, и в ночь двуликой прольётся короны свет в ночи звездой. И объединит он государства в сильнейший их союз и даст надежду… — Он осёкся и замолчал, хотя для меня было странно услышать такое предсказание. Посмотрел в окно и был удивлен. Двуликая луна ярко светила в ночном небе среди россыпи звёзд. Это что, пророчество? Перевёл взгляд на учителя, а его глаза вновь приобрели свой естественный цвет. У него такое случалось, когда он вспоминал старинные свитки и декламировал их. Знающий… помнящий, хранитель. Вот его титулы и, кстати, заслуженные… — О чем вы, учитель? — Заинтересовался я. — Странно, Алир, что именно сейчас мне вспомнились слова пророчества безумного предсказателя Мэншуна. Не все его предсказания сбывались, но это безумнее всего на свете. — Учитель, откуда взялись Иные? Кто они вообще? — Это произошло не вчера и не двадцать лет тому назад. Я рассказывал вам, Алир, что многие перенесли неизвестный вирус и выжили, потом была чума, эти болезни наложили отпечаток на генетическом уровне. А так как расы смешивались, то этот страшный ген укрепился во всех расах, и ни одна семья не застрахована от рождения Иного… Они физически чуть медленнее развиваются, чем положено, и хоть по своей сути они омеги, но рожать детей не могут. Это уже история народов и рас. Изменить что-либо невозможно. Наши учёные борются с проблемой рождаемости омег и уничтожения этого гена, что приводит к рождению Иных. Успехи в этом вопросе идут с переменным взлётом и падением, но найти в чём именно и когда, в какой стадии эмбрион изменяется — не представляется возможным. Ни один альфа не застрахован от этого. — Благодарю вас, учитель, за сегодняшний урок, — я поднялся со своего места, желая побыстрей поужинать и отправиться на вечернюю тренировку. А завтра увижу братьев, но вот Иной… меня покоробило. За что такое наказание, демиурги?Десять лет спустя.
Ильдар.
— Ненавижу! Ненавии-иижу… альф, — шептал мой двоюродный брат, такой же, как я — Иной. — Все они сволочи… и эти омеги… тоже мрази. По его щекам текли слёзы, и истерика набирала обороты. Обида… злость и никакой надежды на будущее. Самое тяжелое — это быть омегой, а ещё тяжелее — быть Иным. Потому что мы в девять раз чувствительнее альфы. Разум омеги чувствительнее в девять раз, но и практичнее в девять раз. И во столько же раз чувствительнее наши эмоции: по малейшему поводу омега, да и Иной, может заплакать или испугаться. Мы слабее альфы в физическом плане. Омега глубже переживает события жизни, чем альфа, поэтому он должен быть под его защитой. Мы глубже чувствуем счастье, боль, горе, радость и любовь, поэтому именно омега совершает подвиги ради своего ребёнка. Тяжело вздыхаю, что тут скажешь… изменить этот мир, взорвать систему. Я бы рискнул, но… Хм… и ха… Иные, проклятие этого мира и бесправные существа. И один в поле не воин. Да и, что может мальчишка? Во-оот и вся суть. Я тоже тихо ненавижу альф и омег, как и своих родителей. За всё короткое время моей маленькой жизни я ни разу не слышал ласкового слова от них и братьев. Нет, я не говорю о наследнике рода. Он всегда сдержан, холоден и обходителен со мной. Не гонит, но и не подпускает к себе. За ним я люблю наблюдать на тренировках. Он даже позволяет мне повторять за ним движения и оттачивать технику боя. Улыбается и дразнит, но не обижает. Наверное, он единственный из моих родных так однобоко и странно относится ко мне. А родители — одна сплошная боль. Вся их любовь была отдана моим братьям. А я для них пустое место… Придёт время, и меня продадут на торгах, если магия не укажет на альфу, которому пожизненно буду принадлежать. Он прав, но словами и ненавистью ничего не изменишь… — Всё, успокойся. Они услышат и накажут нас. А постоять за себя ты не можешь. Да и наши отцы не станут защищать нас, да ещё добавят и всыпят по самое не хочу. Ты этого хочешь? Макс зло посмотрел на дверь, ведущую в коридор, и вытер слёзы. Праздник. Он не первый и не последний, но нам тоже хочется быть там. Обидно, нас туда не пускают. Разве мы виноваты в чём-то? Нет… Мы те же омеги, но у которых отняла сама природа силу магии и право дать жизнь… Мы из аристократической семьи, и наши отцы стоят на вершине главы рода. Поэтому у Макса чуть лучше с магическим потенциалом, и он способен хотя бы на бытовые заклинания, а ещё он иногда со злости может проклясть, но об этом никто кроме меня не знает. Это наша с ним тайна. Я же до сих пор не знаю, проснётся сила у меня или нет. Да и, если так произойдёт, то обучать меня не станут… Уроды… — Почему? За что мы все виноваты? Почему мы хуже даже рабов и прислуги? Разве я или ты, или такие же, как мы, виноваты, что родились такими? — сорвался он на крик. Ответить не успел. Дверь открылась и вошёл мой брат — омега с надменным видом и чувством превосходства. Весь такой красивый, модный. У него одежды больше, чем наша с Максом комната, а про украшения вообще промолчу. Этот хам припёрся позлить нас и покрасоваться, зная, что у нас всего-то три сменных рубашки и столько же брюк. Я даже родового знака не имею. Гад! За его спиной возле дверей остались Хтоники. — Скучаете? — Развлекаешься? — зло произнёс я и встал в боевую стойку, сжал кулаки… — Только попробуй ударить, урод, и отец посадит тебя на хлеб и воду. — Он задрал нос выше некуда и с ехидством и чувством превосходства посмотрел на меня. …Ненавии-иижу… — пронеслось в моей голове и осколком проткнуло сердце. Мы же все четверняшки… только вот братья воспринимают меня как мусор. — Чего припёрся? — зло прошипел Макс. — Посмотреть на вас, никчёмные. Хотите посмотреть на праздник издалека? Я буду танцевать в бальном зале и есть мороженое. Вам только и остаётся завидовать. — Проваливай, и я ненавижу мороженое, — ответил ему и зло сверкнул глазами, показывая всем своим видом, что ему тут не рады. — Ты прав, братец. Как можно любить то, что никогда не ел. — Издевался он, как обычно. Ведь знает, что к общему столу нас не допускают. Еду нам приносят из кухни в нашу с Максом комнату. Да и разнообразием пищи нас не балуют. Слуги, и те лучше питаются… А ещё всегда стоит запрет на посещение многих комнат в доме, где я лишь от слуг слышал об их интерьерах и красоте. Это табу для Иных. — Я сейчас ему врежу, — произносит зло Макс. — Макс, остановись, — я поднял руку в попытке задержать его, если он всё же полезет в драку. — Ник, ты хочешь, чтобы нас наказали? Уходи. Дверь вновь распахнулась и вошел папа. Тёмные волосы волнами ниспадают вдоль его гибкого стройного тела. Чертами лица я пошёл именно в него, хоть имею, как все Иные, звериные уши, как у оборотней, а вот цвет глаз и вовсе не пойми в кого. Пьяная вишня с черным ободком. Он пугает многих, так как, когда я злюсь, они становятся кроваво алыми. Да, и среди Иных, я ещё хуже… Обладатель длинного, как у демона, хвоста, на конце которого кисточка. По телосложению я больше похож на альфу, и это заметно даже сейчас. Я выше всех Иных и омег своего возраста и намного крупнее. Макс единственный, кто принимает меня таким, и, похоже, единственный друг, даже среди Иных. Они сторонятся меня и боятся, шарахаясь от меня как от чумного. Тяжелый вздох разносится по комнате, и я, и Макс прячем свои эмоции. Пришлось срочно сменить позу и опустить голову вниз, рассматривая не первой свежести обувь. Нам запрещено смотреть в глаза старшим омегам, а об альфах и вовсе молчу… При приближении самца мы должны опускаться на колен, и склоняя голову к полу… Ненавижу эти законы! Чем я хуже их? Склонив немного голову, смотрел на своего родителя и брата, потом переводил украдкой взгляд на Макса, да так, чтобы не нарушить закон, исподлобья, пряча прямой взгляд из-за длинных ресниц. Макс тоже стоял, опустив голову и закусив губу, что делало его неприветливым и набычившимся из-за нависающих бровей, хотя взгляд его не выражал ровным счётом ничего. Сердце в клетке осталось и не испытывает тепла к этим родственникам. Дурацкая поза и дурацкие законы. И лишь Макс значит для меня всё… — Ник, гости уже собрались, и где ты должен быть? — братец опустил виновато голову и был готов уже бежать, но папа положил руку на плечо и остановил его. — Ник, и ты не прав… Наши роли установлены природой и обществом, мы рождаемся, чтобы играть их с самого детства. И поэтому, милый, не стоит обижать братьев. Хоть они — Иные, но именно они играют не последнюю роль в наших семьях. Именно им ты можешь доверить своих детей. Они становятся прекрасными няньками и любовниками, когда ты не сможешь подарить свою любовь супругу. Ты же не хочешь, чтобы твой будущий муж изменил тебе? — Ник тут же дал отрицательный ответ, покачав головой. — Если твой будущий супруг пойдёт к другому омеге, то он может забеременеть от него, а рождение других детей не от тебя приведёт однажды к ссорам и войнам в твоей семье. А ещё хуже, если тот окажется более проворней, и не только родит от твоего мужа, да ещё и займёт полностью его мысли. Ревность — не самый лучший советчик, и тогда тебе придётся бороться за внимание супруга, а сделать это не так просто. Тебе это надо? — он вновь мотал отрицательно головой. — Иные скрашивают постель альфы и досуг, но никогда не будут претендовать на сердце альфы, никогда не принесут потомство, а значит, твой дом не посетит беда. Омега — в идеале, венец мира, а в семье — цветок дома. Но только умный сбережёт свою семью от передряг. И только сильный омега может дать жизнь сильному потомству. А чтобы лучше обеспечить омегу, альфам приходится бороться за блага этого мира, отсюда и вечная их тяга к соперничеству и свершениям. Запомни, дети рождаются с разной силой. Кто слабее, кто сильнее, и твой будущий муж может выбирать, кто именно станет его наследником. Надеюсь, ты понимаешь, что альфа всегда выберет сильнейшего, для продолжения рода, а представь, что этот ребенок будет рожден не от тебя. Альфа может отказаться от своего отпрыска, да и тебя перепродать в слабую семью. Это плохо скажется на тебе и твоём ребенке. Как чужая семья примет тебя и твоё дитя, неизвестно. Учись сын, и Иных необязательно любить, но ценить их необходимо ради спокойствия в семье. Я и Макс со злостью сжали кулаки, а в наших сердцах клокотала ненависть. Мне становится от этих разговоров и понятий плохо и больно. Я устал дышать одиночеством. Убит смыслом жизни, в ритме страха безнадёжно завис… Смотрю на своего родителя, и ненависть течёт по венам, но я хотя бы иногда его вот так вижу, а Макс совсем не может подойти к папе… Зачем он причиняет боль? Неужели он не понимает? — Я понял свою ошибку. — Воспитание Иных сложная задача. Они с маленького возраста должны знать своё место в семье и научиться смирению и подчинению. А ты разжигаешь в их сердцах ненависть, и это плохо. Ведь своё сокровище ты доверишь именно такому. — Он внимательно смотрел на реакцию Ника и следил, чтобы до брата дошёл смысл сказанного. — Жизнь твоих детей будет в их руках. На меня он никогда так не смотрел, никогда ничего не объяснял и не называл милым… Я раздавлен всем этим. Вот участь Иного… Не хочу так жить, и Макс прав. Вырасти, чтобы стать бесправной подстилкой для альфы и нянькой для чужих детей, — подумал я. Во мне поднималось что-то тёмное и необузданное. Впервые в своей жизни я захотел убивать. Ненавижу! Никто не знает настоящего меня. Никто не знает, сколько раз я плакал в своей комнате, когда никто не видел. Никто не знает, сколько раз я терял надежду, сколько раз я был опущен вниз моими братьями. Никто не знает, сколько раз я чувствовал себя так, как будто собирался сломаться, но я не делал этого ради окружающих. Никто не знает мыслей, которые проходят внутри моей головы, когда мне грустно, как они на самом деле ужасны. Никто… не знает… меня. Я и семья — вещи несовместимые. Такие, как мы, быстро взрослеем и начинаем понимать свою участь. Он взял за руку Ника, и они покинули нашу башню проклятых… — Милый… — Зло передразнил Макс, и я знал, что он, как и я, в бешенстве от этих слов. Мы никогда не услышим их от своих родителей. — Мне хочется громить и убивать. Ооо, как я тебя понимаю, но это не изменит прогнивший мир. — Это лишь в плохих романах героям всеёпадает с неба в виде плюшек и бонусов. В жизни чаще сверху падает дерьмо, — зло высказался я. — Ага… Лично для нас помои. Демиурги побери всё это! Я не знаю, чего хочу от жизни, и не знаю, чего хочу сейчас. Всё, что знаю, это то, что я страдаю. И это съедает меня изнутри, и в один прекрасный день от меня останется пустота. — И он прав, ничего не останется. Лишь холодное сердце без души, не знающее любви и ненавидящее само существование в этом прогнившем мире, - думал я, а Макс шептал: — Хотя нет… знаю. Уважения, тепла и любви, но этого не будет никогда. Я перевел взгляд от двери и посмотрел на Макса. — Теперь, после слов папы, я понимаю всю глубину этой задницы. Иной живущий без любви и ласки становится безумным и рад вниманию альфы и принимает всё это дерьмо за любовь и чувства, а на самом деле альфа никогда не любил и не полюбит его… Но такая нежность и страсть сносит ему крышу, и он уже не может без него жить. А так как он сам не может родить, он принимает его детей как своих. — Дерьмо!!! — выругался Макс. — М-да… вот неприкрытая истина жизни. А чтобы приручить Иного как зверушку, альфа забирает его намного раньше омеги, и к тому времени, как ему войти в его дом, Иной, как собака, предан альфе и готов на любые его подачки. Он смотрит ему в рот, об него вытирают ноги и кидают кость, а он и рад… я наблюдал за Иным отца, а ещё одна правда, что Иного можно подарить гостю на ночь, и он не имеет право голоса, и должен удовлетворить его потребность. Гостеприимство дома, чтоб его! — Дерьмо!!! Ненавии-иижу… — Макс стукнул по притолоке двери и снова вытер слезу, что текла по его щеке. Время шло. Нас накормили ужином и в воцарившемся молчании, каждый думал о своём. Ни единый звук не осмелился нарушить эту гнетущую тишину. Где-то в доме были слышны звуки музыки, громкий смех, но это всё не про нас. Да и не безопасно станет, когда альфы переберут с алкоголем. Закрыл дверь нашей комнаты, разделся и завалился спать. Макс тоже переоделся, лёг в постель, и вскоре мы оба сладко спали. Утро наступило непозволительно рано. Проснулся я от резкого крика. Открыв глаза, повернул голову и увидел, как Макс мчится к двери и открывает её. Потом с открытым ртом и ужасом в глазах оседает возле неё. Я рванул к нему… и так и застыл на пороге от открывшейся картины. Омега лет восьми кричал в коридоре возле двери его старшего брата. Трое альф уже в пьяном угаре нашли себе развлечение, и они дверь вышибают ногой одной из комнат старших Иных. Громкий стук заставил всех вздрогнуть. Хтоник сделал попытку защитить Иного, но альфа его магией оглушил и тот не мог даже пальцем пошевелить. Грег отступал, а омега звал на помощь, но его словно никто не слышал. Альфы уже сорвали с Иного одежду, и отчаянное сопротивление Грега только позволило им получше рассмотреть его тело. — Прекратите! Перестаньте! — кричал омега. — Брат, уходи. — обречённо произнес Иной. Я выбежал и схватил омегу. Он сопротивлялся, а я запихивал его в нашу комнату вместе с его Хтониками. Макс очухался и помог справиться с прытким мальчишкой. Он ревел белугой, а в коридоре происходило нечто жуткое и страшное. Похоже, Грега выволокли из комнаты, и он кричал. А мы крепко держали омежку, не давая тому выбежать в коридор и увидеть происходящее. Но слышимость была такая, что не сложно представить, что там происходит. — Ни за что! Не подходите, — звук борьбы и крик Грега полный отчаяния. — Тебе помочь? — произнёс один из насильников. Мы уже догадывались к чему всё это приведёт. Я это уже видел, и нас с Максом не трогают только потому, что мой отец глава рода. С ним связываться никто не хочет. Для таких развлечений мы табу, поэтому ещё не познали вот таких игрищ. — Ничего, сам справлюсь, — процедил альфа и вновь ударил Грега, и он заскулил. Парень, похоже, обезумел от страданий и вой смертельно раненого животного вырывался из его глотки. — Ублюдки… — отчаянный крик и снова удар… стон боли мук. — Зачем тратить время? Мы его подержим, пока ты не кончишь. А потом у него и сил не останется! — настаивал мерзавец. Он, кажется, попытался вырваться, но хватка была слишком сильна и Грег невольно вскрикнул и раздался тихий звук рыданий. Я подошёл к двери, осознавая, что омега восьми лет не должен этого видеть. Как бы к ним не относился, но мальчишку было жаль. Он защищал, как мог, своего брата, хоть тот и был Иным… — Мэтт, почему бы нет. Покажи ему, что у тебя есть, — пусть привыкнет! — Животные! Неужели не понимаешь, что я, скорее, умру, чем позволю тебе коснуться меня?! Я не хотел смотреть на это, но мои глаза сами встретились с отчаянными глазами Грега. По его мертвенно–бледному лицу и расширившимся зрачкам было видно, что он напуган до смерти. Он уже лежал голый на полу животом вниз, и двое его держали, а третий пристраивался между ног. Лампа напряженно отбрасывала неверный свет, и почему-то становилось всё труднее выносить его измученный взгляд. Он, всхлипывая от страха и ярости, прохрипел: — Ненавижу, ненави-иижу! Грег попытался сопротивляться, протестовать, но альфа всем телом придавил его к полу, не давая пошевелиться. А ещё двое помогали ему. Пронзительный, душераздирающий вопль ударил в уши, когда альфа ворвался в его тело и, не дожидаясь того, чтобы парень привык нему, начал долбиться, издавая при этом пошлые звуки… Мои глаза встретились с глазами Грега и пронзили меня взглядом — мольба. … Уйди — безмолвно проговорил он по слогам, чтобы я мог прочитать по его губам… Следуя чисто животному, примитивному чувству самосохранения, закрыл дверь на засов, но она не спасала нас от происходящего в коридоре, а взрослые не спешили на помощь. Кричал Грег — длинно, истошно, страшно… Я боялся снова увидеть этот кошмар, свидетелем которого стал. Боялся увидеть распростёртое тело Грега, которого истязали эти нелюди. Каждый крик и каждая рана этого парня отзывалось страданием в моём теле. Слова одного из альф были последними, что я запомнил из этого жуткого события. Всю свою жизнь теперь нас, наверное, будут преследовать кошмары. Ощущение ужаса, безысходности накрыло тёмной удушливой волной. Во рту мгновенно пересохло, перед глазами поплыли разноцветные круги, голова стала тяжелой, словно чугунной. Моё сознание уплывало. Тьма затягивала, как болото ноги неудачливого путника. Я был на грани. На дне сознания ядовитой змеей забилась — закружилась навязчивая мысль: когда этот кошмар закончится, убью альф… Они не должны жить… Крики… ругань… смех… удары и снова крики… стоны альф… — Прекрати сопротивляться. Пора бы уже знать — это ни к чему не приведёт. — Нет… нет… пожалуйста… Стоны пошлые шуточки… Крик Грега и его брата в нашей комнате, всё смешалось в единый клубок нервов, ненависти, ярости… и желание убивать… — Вот так-то лучше… — Пожалуйста, попытайся сдержать вопли экстаза. — Черт возьми, не могу терпеть, Мэтт! Давай быстрее! Теперь наша очередь, да, Стив? Мы слышали всё… и ничего — одновременно. Мы были обречены только слушать стоны и вопли парня, которого истязали там в коридоре, и лишены возможности спасти и защитить его. Боль собирать по крупицам. Это рана, которую нельзя зашить. Рана, которую так трудно вылечить. Омега давно прекратил кричать, надорвав голос окончательно. Он потерял сознание. Что ж, это лучше, чем нам приходилось… Макс пребывал в шоке и вздрагивал от каждого звука, издаваемого за дверью. Я же вошёл в какой-то ступор и, сидя на полу, держался за голову, раскачиваясь назад, вперёд… Боль… ввинчивается прямо в виски, в каждый сантиметр тела и в сердце — контрольным. Хотелось выключить боль, что рвала душу. Заткнуть уши и не слышать, а ещё, чтобы это прекратилось. Всё это пожирало меня с головой. А навязчивая мысль била и стучала набатом, отзываясь во всём теле… Криков Грегори никто кроме нас не слышит и нет справедливости… Наверное, нет ничего громче и страшнее такого крика. И моего безмолвного крика — которого не слышит никто!!! Кричит всё внутри — кричит каждая клеточка моего тела… По венам струится крик вместо крови, и нечем дышать. Крик души — он замирает. А там за дверью… Становится пугающе — тихо… Страшно. Через некоторое время шаги и вновь тишина… Чувствую дыхание воздуха или сквозняка, слышу шелест листьев, ощущаю как жизнь наполняет вымученное криками тело. Я вскакиваю на ноги, и руки тянутся к задвижке. Что мной движет сейчас, не пойму? Но это не я. И я одновременно… Неведомая сила бурлит во мне, и желание убивать никуда не делась. Спросить себя в этот момент забыл, как десятилетний мальчишка справится со взрослыми альфами??? Просто не думал… Во мне родился зверь, жаждущий мести, смерти и крови… Щелчок открываемого затвора. Крик из спальни Грега рвущий душу напополам. Тишина… Еще хуже, чем этот дикий крик. Ветер, гуляющий по пустынному коридору, где валяются разорванные тряпки Иного. Шажок, ещё шаг, и слышу последние хрипы… вбегаю в его комнату, а за мной следом по пятам движется Макс… Я рычу на него… Он вздрагивает и замирает в ужасе… Я осматриваю комнату и чувствую, как в жилах стынет кровь. Хтоник хрипит в предсмертных муках. В его груди торчит по самую рукоятку кинжал. Макс кричит как раненый зверёныш… Огромное окно раскрыто настежь… Босой в белом саване для похорон на подоконнике весь в синяках, крови и ссадинах стоит Грег. Взгляд пустой и безжизненный, и можно было побиться об заклад, что он ничего не видит из всего окружающего, ничего не слышит. — Грег!.. — кричит Макс. — Грег, — вторю ему я… — Жизнь дерьмо! — произносит он окровавленными губами и раскидывает руки как крылья. — Грег!!! — Кричит Макс, а он словно не слышит его… Страх и ужас от происходящего топит последние остатки моего разума и нечто тёмное родилось окончательно во мне… А Грег посмотрел на меня, как смотрит умирающий в последние минуты своей жизни и желает произнести предсмертные слова: — Будь проклят этот прогнивший мир и лишь любовь истинная к Иному возродит его, — он как-то странно посмотрел на меня. — Ильдар, меня слышишь… Иной… среди Иных! Пока твоё сердце не найдет любви и тебе не ответят взаимностью… — он рвано дышал, расширенные ноздри жадно втягивали в себя воздух, в глазах безумие и вселенная. А магия кружится в воздухе… — Пока Иной не родит альфе наследника, пока Иной не объединит королевства… Этот мир будет умирать с каждым твоим вздохом и ненавистью к нему… Крик Макса смешался с моим вздохом, а Грег полетел вниз, не издав ни звука. Хтоник прохрипел в последний раз и выпустил в посмертии воздух. Визг Макса и смерть Грега стали спусковым крючком для моего зверя. Брат теряет сознание и падает как подкошенный на пол. Я был так зол на Грега, на альф, что такое сотворили с ним, и мне казалось, ещё секунда, и я просто разлечусь на куски от собственной ярости. Боль, страх, отчаяние… Из моего горла вырвался жуткий звук. Больше похожий на звук зверя. Быть самим собой, а по сути, стать в данный момент чудовищем. Я чувствовал, как подушечки пальцев зудят, а вокруг меня творится что-то необъяснимое… Никогда не чувствовал магию, а сейчас она чёрной поземкой стелилась вокруг моих ног. Ждала приказа своего господина, а я жаждал мести и справедливости. Чёткий приказ моим Хтоникам, следовать за мной. Мой мир окончательно разрушен, и я, как хищник, вышедший на охоту, точно смог определить, где моя добыча… Ноги несли меня сами, мозг работал в исключительном режиме. Режиме маньяка-убийцы. Слуги шарахались от меня как от прокажённого. Меня вели память и животный инстинкт. Я бежал по коридорам, залам дальше. Они вскрикивали при виде меня. Осеняли себя знаками наших богов… На меня показывали пальцем, но никто не останавливал. Голубая гостиная и я слышу ржач этих троих. Они обсуждают свой поход и даже не задумываются, что парень уже мертв… Им весело… С ноги открываю дверь и по неизвестной мне причине призываю родовые клинки… Мозг в отключке и работают лишь инстинкты убийцы. Они, все трое, повернулись в мою сторону. Узнали сразу, но не смогли мгновенно сориентироваться и за это поплатились. Мои Хтоники вступили в бой обезвреживая их противников, а я взялся за альф. Мое тело двигалось по какой-то странной траектории, и я мог лишь со стороны отмечать, что движения мои выверены и я повторяю увиденное на тренировках старшего брата. Альфы были безоружны. Тьма расползалась и наполняла комнату. Я пришёл за ними, по их души. И не цеплялся за жизнь. Я не боялся погибнуть от их рук или после… Жизнь или смерть — мне всё равно. Они боялись меня. Бой шёл не на жизнь, а на смерть. Один отлетел и по его груди расползалось кровавое месиво, второго приложило моей магией… да так, что его просто расплющило… В гостиную ворвались другие альфы, и знакомый с младенчества запах старшего и младших братьев ворвался в лёгкие. Я словно сорвался с цепи и, рыча, шёл напролом на последнего из насильников. Вошли остальные альфы, кто-то из гостей, кто-то из моего клана… — Что здесь происходит? — гремел голос отца, но я на него не реагировал. Он для меня ничто… пустота… А мой зверь усмехался и готов был перегрызть ему глотку за такую прекрасную жизнь. Его оборвал вопль последнего насильника. Я всё же достал его своими клинками. Капли крови упали на ковер, впитываясь. — Достаточно, Ильдар! — ровным, холодным голосом произнёс Анри. Лёгкая дрожь прошлась по телу, когда брат скрутил меня как младенца. Я смотрел на альфу, а тот на меня. Это было настоящее противостояние. Он радовался, что мне не дали его добить. Звериный рык слетел с губ, а потом словарный понос: — Тебе повезло шакал, что только ранил. Будь ты проклят до седьмого колена. Убийца!.. — Наши взгляды встретились, и он вздрогнул, продолжая всё также нянчиться со своей раной. — Что вылупился? Было смешно развлекаться?.. Он мёртв. Ублюдок… мёртв по твоей милости, его тело лежит возле башни расплющенное… Хтоник тоже мертв и лежит с кинжалом в груди, и всё это сделали вы… Ненавижу!!! Хочу… Чтобы ты начал гнить с того места каким прикоснулся к Грегу, и они тоже… — Моя сила плескалась и была целенаправленно на насильников, но брата я не желал задеть. — Ильдар! — прорычал отец, только вот мне плевать на него. Бунт цвел буйным цветом, и я никак не реагировал на него. — Только попадись мне… убью! — прошипел я. — Ильдар! — прорычал Анри. Все как-то разом поняли, что в этой комнате только он имеет силу надо мной. Он развернул меня к себе и вынудил прижаться к нему всем моим тщедушным телом. Властная сила исходила от моего брата, янтарные глаза замечали каждую мелочь и смотрели так внимательно, что, казалось, проникали в самую душу. Все его манеры и движения говорили, что этот альфа привык повелевать с самого детства. Я закрыл глаза и теперь мог слышать только звуки разговоров взрослых. Я дышал рвано, но не сопротивлялся. Желание подчиниться ему и принять его как старшего очень удивило. Я стоял и слушал, как звали срочно лекаря, как отправили проверить в башню слугу, как распорядились осмотреть территорию возле башни Иных… Я вдыхал столь привлекательный аромат альфы, которого ценил по-настоящему… Мой мозг словно очухался от транса, где прибывал всё это время, и решил, что с меня хватит на сегодня. Звук падающих родовых клинков с кровавыми подтеками, и окружающий мир погружался в туман. Нервы сдали. Потом стало ни до чего… И лишь руки брата удерживают моё бренное тело, а я проваливаюсь в обморок.