★⎷⎛★⎷⎛★
Ильдар.
Меня затискали, зацеловали, а ещё познакомили с Лиссандром. Ооо, это очаровательный мальчик. Анри прав, его не любить нельзя. Он рассказывал интересные истории, отпаивал меня ещё сутки этой гадостью, под названием укрепляющий эликсир. Пришлось всё это время провести в постели. Слабость накатывала, и часто проваливался в сон. Я не пожалел, что рискнул собственной жизнью. Да, глобальные изменения произошли в моей внешности. Мне было непривычно, что нет хвоста, как у демонёнка. Что-то произошло с моими ушами, но это мелочи. И ещё предстояло однажды подойти к зеркалу и взглянуть на своё отражение. А пока я отлёживался и приходил в себя, и никто не догадывался, что нас в доме находилось двое одинаковых с лица. Я и иллюзия. Причем она вышла моей противоположностью по характеру, как рассказали парни. И что она там говорила и делала, находясь возле принца, мне было всё равно. Лишь бы меня не трогали в данный момент. Могу сказать, легко отделался… Организм окреп, и я смог вставать с постели. Что очень порадовало. В одну из таких ночей мы с Лиссандром засиделись и проголодались. Я выполз из спальни впервые после долгого постельного режима. Желудок требовал еды, а пятая точка — приключений. Вообще, во мне самом что-то менялось, но пока не разобрался, к чему приведут такие перемены. Хотелось, чтобы к лучшему. Мы решили сделать ночной набег на кухню, где устроили небольшой пир с Лиссом. Ох, и нахохотались от души, пока грабили бедного повара на продукты, но это так, мелочи. Зато наелись среди ночи до надутого пуза. Анри, когда узнал о нашей проделке, погрозил нам кулаком. Вообще, все эти дни, проведенные с Лиссандром, поменяли меня в лучшую сторону. Как же давно я вот так не смеялся, шутил и хулиганил. Мы очень хорошо понимали друг друга и на этой точке сдружились … Мы дополняли друг друга и меняли своё мировоззрение. Я-то точно менялся. Появилась бесшабашность и наглость. Или всё же, это лицей так повлиял на меня? Но знаю точно, гормоны разошлись не на шутку. Время летело незаметно. Анри поделился своими наблюдениями за Николь. Тот в восторге от наследника, и у них нашлись общие темы разговоров. Медленно и верно Николь идет к цели — завоевать Артура. Что происходит между иллюзией и принцем, не ведал. Но надеялся вообще избежать встречи с наследником. Прятался в своей комнате и был сейчас один, так как моя иллюзия где-то бродила по дому, поэтому мои Хтоники вынуждены были следовать за ней. Дни летят, и Анри стал настаивать, чтобы удалить иллюзию. И сколько не прячься в своей скорлупе, но реальность такова, что придётся набраться смелости, взглянуть на себя обновлённого и выйти из комнаты. Сегодня последний день, когда существует обман. Вздохнул и решительно дошёл до зеркала, которое брат специально занавесил, чтобы не пугать меня изменениями. Сдёрнул покрывало и в отражении показался бледный, худой с теми же алыми глазами и нормальными, как у эльфов, не звериными ушами, и всё же - это обновлённый я. Жаль, потерял хвост. Он мне нравился, и в бою был даже преимуществом. Ну, что я могу сказать, разглядывая своё отражение: выгляжу как подросток. Ну какой брак, и уж тем более «супруг»? В отражении мальчишка… Ребёнок. Даже если сравнивать с моими братьями, то проигрываю им по всем статьям. Мне ещё расти и расти… Усмехнулся, потом пригляделся и заметил, что некоторые пряди отливают вишневым цветом. Хм… раньше такого не было. Но, в общем-то, ничего страшного. Омега… И да, и нет. Так и осталось нечто промежуточное. По телосложению я всё же больше альфа. Хотя, возможно, это влияние физической подготовки. И я рассмеялся, глядя на себя нового. Нее, опять же глаза не те. Да кто же я? Иной или омега? Я, это я… Дурачился, смотря в отражение. Гормоны, чтоб их… В дверь неожиданно постучались, вздрогнул, отвлекаясь от бесполезного занятия. Кого это принесло? Лиссандр? Нет. Он вместе с Анри сейчас сидит в гостиной и моей иллюзией. За дверью стоит охрана и она не впустит чужака или того же Николь. Да и что ему делать здесь, когда все его мысли заняты наследником. Осторожно подошёл к двери и приоткрыл её. Увидев ожидающего Хтоника, обрадовался, как ребёнок. После моего приглашения, когда девушка вошла, я кинулся с писком на Мики. Расцеловал её в обе щеки, и она покраснела. Потом опомнилась и прошептала: — Тайэлран, он будет ждать тебя на вашем месте, как взойдет луна. — Я приду. — Глаза загорелись азартом предвкушения. Мой братик здесь, и я его увижу. Демиурги смилостивились над нами. Только бы Альберт не узнал об этом или Пауль, — все эти мысли пронеслись в одно мгновение, пока Хтоник Макса разглядывала меня во все глаза с огромным удивлением. — А вы изменились, даже ваш запах стал более насыщенным. Без вина опьянеешь от вашего аромата дерзости. Немного терпкий, напоминает вишню на коньяке и морозную свежесть. — Мики, я бы поговорил с тобой ещё, но, если Альберт узнает… Не хочу навредить Максу. Уходи… — Она кивнула, и вскоре её очаровательный хвостик исчез, а дверь за ней закрылась. Сердце прыгало, как сумасшедшее, в предвкушении встречи с Максом. Нужно успокоиться и взять себя в руки. Окна в моей спальне были открыты, и по комнате гулял свежий ветерок. Чем себя занять до ночи? Книги. Но сегодня пал взгляд на один из романов, что притащил и велел слугам поставить на полку папа. Странный выбор, лично для меня, но рука потянулась сама за этим томиком. Прихватив его, направился к окну, чтобы забраться на подоконник с ногами и усесться читать. Пристроился на нагретом лучами солнца окне и поджал к груди колени, а книгу рядом с собой положил. Но не спешил вчитываться в текст. Задумался о своём родителе. Папа хоть знает вообще, что читает на самом деле его сын? Хотя и сыном-то он меня не желает называть. За моим окном простирался красивый парк с широкими каменными дорожками, фонтанами, статуями и беседками. Тёплый воздух, пропитанный солнечным светом, приносил мне в комнату каждый звук, я слышал тихий шорох ветвей, понимал, о чём поют птицы и вместе с воздухом мне в душу льётся музыка лета. Расцветают разных расцветок и форм цветы — основное украшение парка. Клумбы напоминают настоящие произведения искусства, обилие прекрасных растений просто поражает. А по дорожке прогуливался Макс со своей Мили. Она, похоже, рассказывала обо мне, и он украдкой вытирал слёзы. Как же Макс вырос за это время. Он стал очень похож на своего папу. Если смотреть как бы со стороны самца, он даже красавчик. Интересно, им нашли уже жениха? Школа наложников. Чему их там учат? Как к нему относится Пауль? Надеюсь, не обижает? Судя по одежде, не совсем всё хорошо. Почему так? Наш Дом хорошо оплачивает его содержание. Так почему мой брат одет как прислуга? Вопросы множились, как снежный ком. А ответы смогу получить лишь ночью, тайком от всех, при встрече. Мне не нравится, что он вытирает слёзы и расстроен. И я решил пошалить — запел, отвернулся специально, чтобы создавалось впечатление, что не замечаю Макса… Никогда не уйду, никогда не вернусь. Даже ветер ночной не расскажет о том, Почему я грущу под дождём, Для кого я храню эту сладкую грусть. И пусть… Брат резко развернулся и его взгляд направился в мою сторону. Всё это я видел в отражении оконных стёкол. Потом я просто почувствовал его взгляд. Он пожирал меня, но прости, не могу посмотреть на тебя, чтобы не накликать беду. Никогда, никогда не сбываются сны, И застыли сердца в ожидании весны — Что за глупая роль нам досталась опять! Этот странный сюжет чьей написан рукой, Почему в этот час ты опять не со мной?! Сколько можно, скажи, нам друг друга искать?! Но настанет тот день — я порву этот круг Расставаний пустых и ненужных разлук, И пускай на земле не бывает чудес, Ты узнаешь — я здесь! Пока звучал мой голос, в голове всплывали воспоминания о магических обрядах, договорах и торгах… Идея ещё не сформировалась, но готова была появиться на свет. Припев отвлёк от этих мыслей, и я продолжил: Взойдёт на небе звезда — ты снова скажешь мне ДА, Скрывает ночь города до весны. В стране волшебных цветов на перекрестке миров Однажды встретимся вновь, я и ты! Я и ты. Я и ты. Я и ты!.. Ко мне вошёл в комнату раскрасневшийся Лиссандр и прервал мое исполнение. Он беспомощно посмотрел на меня и тяжело вздохнул: — Держись, парень. Кажется, на тебя хотят наехать тяжелой артиллерией. Анри просил передать, что тебя ждут в кабинете отца. Иллюзия уничтожена. Дальше врать нельзя, сам понимаешь. Ты как? — Догадываюсь, для чего. Не волнуйся, своих не сдаю. Я пережил, похоже, восемь, а может, и больше смертей, пока был в капсуле, поэтому меня напугать трудно. Не зря, значит, приехал Пауль. Ох, не зря. Что же там натворила эта иллюзия? Что сказала такого, что глава рода всполошился? Или сообщение пришло из лицея? Отец знает одно моё слабое место и может начать давить. — Удачи. Собрался и направился из своих покоев к отцу. Каждый шаг давался с трудом, споткнулся на ровном месте, а потом мой мозг выдал такой план, что я притормозил и взглядом встретился с Альбертом. Губы сами собой растянулись в коварной улыбке. Шаг в сторону альфы, а он вздрагивает, но держится с вызовом. Он удивлен моим внешним видом, но не та ситуация, чтобы показывать эти эмоции. Да и не в тех мы с ним отношениях, чтобы я ему что-то объяснял. Ещё один шаг и он подбирается, готовый дать отпор. Риск придаёт жизни особый вкус. Я — джокер в колоде жизни, но играю немалую роль. И глядя в глаза альфе, знал, чего хочу получить… Мой брат и ставка — его свобода. — В полночь на поляне возле озера. И вы не сможете мне запретить делать то, что хочу я… — Щенок! — он рычит, а я его плечом толкаю и прохожу мимо, мне вслед летит: — Я уничтожу проклятие на корню. — Зависть не самый лучший друг и советник. — Открыл дверь в кабинет и вошёл внутрь. Там я встретился с тяжелым взглядом отца. Он сидел в ожидании меня в большом кресле, поджав губы, и вся его поза говорила, насколько он напряжен. Даже вида не показал на мой измененный облик. Что, совсем не интересно? Или что-то другое волнует его больше, чем это обстоятельство? Послушаем, что скажет, а потом решу, как поступить. — Присаживайся, сын. А сам разглядывал меня. Да, мы не виделись с ним пять лет. Моя иллюзия не в счёт, и то, её пришлось корректировать после поездки на планету Ривз. Тепла и родственных чувств не прибавилось к тому, кто так и не принял меня. Назвать сыном, ещё ничего не значит в наших отношениях. Я чувствую отчужденность с его стороны. Поэтому и ответ такой же: — Вы опоздали на пятнадцать лет называть так меня. — Ильдар… Вот это больше подходит для нас… — Мне не нужна теперь твоя родительская любовь. Если бы вы тогда услышали меня, но теперь поздно. Вы звали меня не для излияний, верно? — Что ты сделал с собой? Надо же, всё же поинтересовался! А я тут думал, что и вовсе пустое место для него. Ан, нет... Интересуется. Пришлось придумывать ответ и причём срочно. Ипостаси… Вот оно… — Научился справляться со второй своей сутью. В нашем роду случайно демоны не водились? — я врал, не моргнув глазом. А что, хорошее объяснение моему преображению. — Водились. И демоны, и Фейри, и оборотни, и драконы. Дом Ночи отметился во многих расах. Ты сейчас очень похож на омегу с повадками альфы. Это он так шутит, что ли? Вообще, он как-то странно себя ведёт по отношению ко мне… — Я был рождён Иным. — Да, только вот я всё время думаю, что, возможно, Иные — есть альфы, а мы этого не поняли и воспитываем вас как омег. — Скажите ещё, что Иные, как на планете Шейтон — беты. Я язвил, а отец усмехнулся. Что-то неумолимо изменилось по отношению ко мне, но что? — Шутник. Как же я жалею, что не углядел, и раньше не занялся твоим воспитанием. Сейчас не было бы таких проблем… — Вы и так меня ломали… Отец кулаком ударил по подлокотнику кресла, и я замолчал. Тишина стояла оглушительная и долгая. Каждый думал об одной и той же теме, только с разных сторон. Напряжение в комнате нарастало. Выдох главы рода был, словно выстрел в тишине. Он дрожащей рукой поправил упавшую прядь волос и пальцами провёл по переносице, коснулся прикрытых глаз, потёр их, словно не спал очень давно. Вдох — выдох, его рука вновь возвращается на место и пальцами охватывает подлокотник. — Ильдар, как бы мы с тобой не относились друг к другу, но то, что творится в мире невозможно игнорировать, — нарушил он тишину. — Проклятие вступило в силу. Если раньше это были единичные случаи, и можно было списать на слабое здоровье омеги, то, когда это стало случаться повсеместно, на это обратили внимание и забили тревогу. Молодые крепкие омеги во время родов мучаются ни одни сутки и, разродившись, умирают, а новорожденные омеги только и могут, что открыть глаза, но вот лёгкие не раскрываются, и они погибают от удушья. Хтоники тоже страдают, теряя своих детей. Горе прокатилось по всему Таэлрану. Лекари собирали медицинские форумы, и предложения были выдвинуты разнообразные. Правители всех государств на Саммите тоже подняли этот вопрос. Пять лет прошло после смерти Грега. А проклятие несётся со скоростью смерча и косит омег, а Иных рождается двое к пяти альфам. Времена изменились, и представь, что произойдет через два года. Паника среди населения нарастает во всех государствах. — К чему вы ведёте? — К тому, сын, альф рождается много, а вот омеги умирают. Иные, уже рождённые или новорожденные, не могут иметь детей, и в моей голове не укладывается предсмертные слова Грега. Он поднялся со своего места, достал из ящика кристалл и установил его в визор, тут же появилось изображение ещё живого Грега, и моя душа дрогнула. Там, словно отмотав время назад, стоял восьмилетний омега и кричал, плакал и звал на помощь… Что с ним стало сейчас? А голос отца пробивался сквозь запись и давил. Он желал добиться от меня одного результата, и я понимал какого. — Да, это моя вина, что не выставил охрану в вашу башню. Ведь знал, что праздник, знал, что молодые альфы примут на душу спиртного и им захочется веселья. — Он тяжело вздохнул. — Да я до сих пор несу ответственность за то, что случилось там, в башне, и признаю свою вину, поэтому изначально хотел тебя отправить в лицей и замять этот инцидент. Те двое не выжили. — Его голос звучал натужно, но раскаяния до сих пор не было. Лишь сожаление, что это привело к якобы последствиям. А я не почувствовал абсолютно ничего, когда узнал о смерти тех двух альф. Нет гордости и облегчения или сожаления о сотворённом. Пустота, а отец тем временем продолжал: — Но, сколько не кляни себя, Грега не вернёшь. И в чём, скажи, виноват Марк, который берёг Грега? За что ему такое горе сейчас, когда спустя два года после смерти Иного, он решился создать семью? А сейчас его омега мучается уже вторые сутки в родовой горячке и не может дать жизнь малышу. Хтоники на последнем издыхании. В чём, он виноват? Ответь, сын? Я молчал и смотрел на изображение Грега. Он понял, что я продолжаю сверлить сменяющиеся картинки на визоре. Вновь вернулся в этот кошмар, только теперь на экране. — Ильдар, в башне специально поставлены записывающие кристаллы. Мы так смогли провести расследование, и я в сотый раз смотрю запись, понимаю, что он смотрел на тебя, и всё, что сказано им, сбывается. Похоже, ты не веришь в это, но я докажу тебе. Когда погиб его Хтоник, освободилась чистая энергия, и Грег воспользовался ею, чтобы его слова стали не просто словами, а проклятием. Хтоник един с хозяином. Он тоже пережил тот ужас, что и Грег, а помочь ему не смог. Поэтому месть жила и в его жилах. Вместе они совершили невозможное. Или ты думал у него дар проклятия? Хочу разочаровать, нет. Почему он выбрал тебя? Этот ответ он унёс с собой в могилу. Но, возможно, ты сильнее среди своих. После его смерти ты стал тем, кто несёт в себе его проклятие и в тоже время его спасение. Именно поэтому я настаиваю на браке с наследником трона. Ты станешь по закону его супругом, а значит, будешь относиться к королевскому роду. Знаю, скажи я, что Николь однажды будет также лежать на ложе на последнем издыхании, пытаясь дать жизнь детям Артура, то твоё сердце не дрогнет. Это я и Матиас, да и сам Артур, будем переживать каждый его крик. — Он помолчал немного, а потом завёл старую тему с другой стороны. — Но за что будет страдать твой брат? Анри для тебя имеет вес и тебе не безразлична его судьба. Теперь я это знаю. А я в это время наблюдал, как Грег шептал проклятие, и с моих губ слетает рык. И перевожу взгляд на отца. — Что толку, альфы не меняют своего отношения к Иным и многие до сих пор относятся к ним как к грязи. — Я повысил голос в отчаянии. — Посмотри на себя. Ты когда в последний раз просто обнял Амира? Когда ты ему сделал комплимент? Ты папе хоть один раз запретил его обижать? Посмотри, что вы сами творите, и ты хочешь, чтобы я встал на защиту альф и пожалел омег, которые издеваются над Иными? Что за дурацкий закон гостеприимства? Отдать на потеху Иного. Это ты предлагаешь мне защищать? Чтобы вы продолжили жить так, как живёте сейчас? Да в вас ничего святого не осталось, лишь похоть и желание властвовать над Иными. А за Анри можешь не переживать, он станет отцом, и не один раз, и у него родятся и альфы, и омеги. И вообще, я не верю, что пророчество или проклятие относится ко мне. Может, это Макс? Может, ещё кто? С чего такое решение? В этот момент за окном сверкнула молния, и раскат грома пронёсся гулким звуком. Совпадение… но отец вздрогнул от неожиданности. Ещё мгновение и пошёл дождь. А он, кажется, посчитал это предназначение свыше. — Ильдар, порой ты невыносим, иди за мной, — прорычал отец и направился к выходу. — Не надо меня выносить, я и сам прекрасно могу ходить на своих двоих, — пробурчал я, а отец лишь покачал головой. Он понимал, что слово наказание в моем случае будет восприниматься, как издевательство над Иным. А ему теперь нужен другой эффект и прессинг на меня. Он ищет компромисс и рычаг давления. Не знаю почему, но ослушаться его не посмел и последовал за ним. Мы вышли из кабинета и прошли в другую часть дома, где я никогда не бывал. Гостевые покои. Там, среди многочисленных дверей, что вели в спальни, отец открыл одну из них и пригласил меня войти. Несмело сделал несколько шагов, переступая порог сначала гостиной комнаты, из которой вела дверь в спальню. Роскошная обстановка сейчас угнетала, когда я встретился с зелёными глазами альфы. Высокий, широкоплечий сильный самец казался потерянным и вздрагивал при каждом крике омеги, что метался там, на постели в спальне. Глядя на альфу, я видел его боль, его желание забрать её и мольбу демиургам, даровать жизнь его супругу и ребёнку. Впервые моё сердце ёкнуло по отношению к альфе, и мне захотелось обнять его, даровать мир, радость и покой. Марк не мог стоять на месте и метался, как маятник, обреченно понимая, что сам сделать что-либо или хоть как-то облегчить страдание, он не может. — Марк, мы ничего не сможем сделать, — услышал голос лекаря. — Я больше не могу так… Сделайте хоть что-нибудь. Он столько времени мучается …. Я слышал, что омеги умирают вот в таких муках, а дети… Они выживают? По его щеке текла упрямо слеза. Он её вытирает, она снова появляется. Марк уже морально готовился потерять супруга, но не дитя… — Я виноват в его смерти. Я хотел, мечтал стать отцом. Может, это наказание мне с выше за то, что не сумел полюбить Иллариона? Он же в этом не виноват и только начал жить… Демиурги, спасите этот мир и моё дитя! Оба альфы вновь вздрогнули и сжали кулаки до побелевших костяшек пальцев. А дикий, мучительный крик разорвал пространство, и тихий обреченный голос лекаря, уговаривающего ещё немного потерпеть. Ну кто останется равнодушным к такой беде? — Марк, ты не виновен, — сквозь стиснутые зубы проскрипел отец. — В этом виноват я. Это я не досмотрел, и Грег погиб. Умирая, он проклял наш мир. Прости… Теперь ты вновь теряешь, а я ничем не могу тебе помочь. — Отец словно опомнился и повернулся ко мне. — Ильдар, как ты думаешь, легко осознать, что твой супруг через несколько часов мук отправится за грань? Марк в чём виноват? — Он что, обвиняет меня, и за что? — Пойми, сын, что не все альфы твари, как ты считаешь. Мы тоже переживаем, любим, ненавидим, и нам не чужды сочувствие и боль потери. Я тоже также метался по комнате, не находя себе место, пока твой папа страдал от родовых схваток и ничем не мог ему помочь. — Ха… да вы уважаете только омег. А речь идет об Иных. Марк, извините, этот камень не в ваш огород. Неужели непонятно?.. Те твари изнасиловали Грега втроем. Руки молодого альфы задрожали то ли от желания придушить кого-то, то ли от бессилия что-либо изменить. Марк подлетел к окну, отворачиваясь от нас, и спрятал свои эмоции. Создавалось впечатление, что боль и отчаянье можно потрогать руками. Жуткое состояние души. Хотелось выть, и я вновь окунулся в воспоминания. Промолчать не смог, а надо было. — Хоть бы один тогда пришёл. Нет… его брат кричал, звал на помощь, а вы гуляли, праздновали и развлекались. А эти твари развлекались по-своему. Разве я, десятилетний мальчишка, мог ему помочь? Если бы знал, что могу, то это случилось бы намного раньше. И не позволил бы им сделать то, что они сделали с ним, а так… в тот момент, нет. Грег защитил нас тем, что выгнал и молил закрыть дверь. Он был рад, что его младший брат хотя бы не видел этого. Нам хватило по самое не хочу слышать те пошлости, что они говорили, комментируя свои действия, и крики Грега у меня до сих пор в ушах звенят. А когда они ушли, его Хтоник был почти мёртв. Они его прирезали. Это тоже такое развлечение, да?! Мы взаимосвязаны с ними. Хтоник для нас проводник в мир магии. Умирает Хтоник — умираем мы, так как нет магической подпитки. Грег знал, что без своего Хтоника долго не протянет и он был прав: мир прогнил, и вы получите то, что заслужили. И в этом я не виноват. Сам живу в этой системе, и ты хочешь мне той же участи бесправной куклы. И ждёшь сочувствия? Его не будет. С меня хватило того, что тогда сорвался, и от этого открылся мой дар, я пошёл мстить за Грега. Что сделали вы с ними, с тварями… я убил бы и последнего, но вы мне не дали. На Совете моё слово ничего не значило. А он оказался прав, и я стал маленьким недомерком и идиотом. Я же не могу отличить изнасилование от брачных игр альф. — Что? Марк повернулся к нам, бледный и сам на себя не похожий. Зелёные глаза горели сейчас желанием убивать. — А вы не знали? Вы… даже ему правду не сказали, а он имел право знать её. Ведь Грег был его женихом. — Голос сорвался, а Марк отвернулся к окну. — Ильдар, его не вернёшь и произошедшего не исправишь. Это остаётся в наших душах тяжёлым грузом. И закончим этот разговор. Хватит поминать прошлое. — Можешь оправдываться, сколько душе угодно, но это ничего теперь не исправит. И если даже это проклятие, то уж точно не моих рук дело. И омеги будут умирать. А я Иной среди Иных, и моя цель выжить в вашей системе ценностей, где я чудовище в родных стенах, а для наследника трона постельная игрушка. И я не желаю ничего слышать о проклятиях или пророчествах. Тем более о браке. Пусть он найдёт другого дурака. Марк, простите, что напомнил о Греге и причинил ещё большую душевную боль. И мне жаль. Вам и Анри такого не желаю. И надеюсь, что родится альфа, и вы станете отцом. А если случится сегодня беда, то, надеюсь, однажды ваше сердце освободится от скорби, и вы обретёте счастье. Знаете, наверное, с вами я бы попробовал создать семью и открыл своё сердце. Но, увы… — Не вы, а ты, — произнёс глухо Марк. Отчаяние и боль плескалась в его глазах. И в этот момент понял, не смогу уйти не попробовав спасти хотя бы малыша. Махнул рукой и направился в спальню. На омегу смотреть было страшно. От цветущего парня остались лишь глаза полные боли и слёз. Он хрипел, извивался и шептал о конце… Чего? Жизни, родов, боли? Лекарь старался помочь ему, снимая немного болевые спазмы, но воз и ныне там. А в другой комнатке хрипел Хтоник. Я прошёл в их комнату и замер. Почему в такой момент они впустили меня в святая святых, не могу ответить. Это было странно и в то же время, словно они знали, что так нужно… Смотреть на мучения больше не мог. Что-то прорвалось внутри меня и в голове неслось, что это неправильно. Марк не заслуживает такой боли и страданий. На большой кровати боком лежала Хтоник с нежно-голубой чешуйкой, а её ослабевшие руки поддерживали огромный живот, окутанный плотной магической сферой. Второй Хтоник вливал всю силу, какой он владел, в неё, но этого явно не хватало. Хтоники Макса поддерживали баланс, не давая им потерять сознание. В какой-то момент я просто почувствовал, что все на грани, и поэтому вытягиваю руку вперёд и выпускаю силу. Стихии слились в единый поток, несясь к животу Хтоника. Сначала ничего не происходило, а потом беременный Хтоник задышал как-то легче, словно у него открылось второе дыхание, и магическая сфера с малышами отделилась от его тела и закрутилась, как смерч вокруг оси, переливаясь чистой энергией разных цветов. Я остановил поток своей силы, но она успела напитаться дополнительно оказанной помощью, словно именно этого и не хватало для рождения малышей. А сфера пару раз сделала обороты и остановилась, потом по ней пошли трещины, они разрастались, но не были хаотичными, их словно резали ножом в определенном порядке. Сфера источала яркий свет изнутри, и сноп ярких разноцветных искр рассеивается вокруг неё, словно солнышко. Потрясающе! И она снова сделала несколько оборотов, а потом лопнула как мыльный пузырь и начала раскрываться как огромный бутон цветка алируса. Лепесток за лепестком разной расцветки: темно-синий, нежно-голубой, серединка вообще пестрила разными цветами, а я стоял завороженный этим чудом света. Внутренний свет вырвался на свободу, как только цветок раскрылся полностью, а там оказались настоящих два яйца нагов. Они были окружены чистейшей магией стихий. Она ласкала детище природы. Восхищенно выдохнул и боялся моргнуть, чтобы не пропустить такое таинство рождения Хтоника… я словно стал с ними единым целым, и не просто свидетелем рождения, соприкоснулся с природным явлением. Из комнаты омеги доносились быстрые шаги слуг и четкие приказы лекаря. Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки. — Ари Илларион, тужьтесь. Вот и головка малыша появилась. — Омега, — обречённо прохрипела Хтоник Иллариона. — Это конец. Шшшшшссс… Нет! Только не Хтоники… нет… в голове и в душе всё кричало. Магия. Они рождаются за счет неё, и значит, могу помочь. Крик омеги из спальни оглушил всё вокруг. Сфера поднимает яйца над цветком, и магия кружит вокруг них. Еще миг и яйца трескаются и раскрываются, да так быстро, что я еле успеваю разглядеть малышек. Красивые, они открывают глазки и открывают ротик, где выглядывают клычки и ленточкой язычок пробует воздух. Но мгновение и всё меняется, первая малышка меняется. Ее кожа становится темно-шоколадного цвета, красивые рыжие волосы седеют на глазах и вместе с ними и ресницы, а губы белеют. Нет… Она хватает ротиком воздух, и я понимаю, что это конец. Второй я уже не могу помочь. Марк кричит в спальне: — Только не сын… Демиурги, помогите, только не моё дитя!!! Кто-то в этот момент меня дёрнул внутри, и я знал точно, что нужно сделать. Выпускаю силу и первого Хтоника окутываю в кокон, и она дышит. Я же бегу в спальню и подбегаю к новорожденному омежке, и кладу ладонь ему на грудь, а вторую на его личико. В голове крутятся слова, сказанные Киано перед тем, как он уложил меня в капсулу. Я мысленно и чётко проговариваю каждое слово, сказанное им, и выпускаю ещё силу, вливая её в малыша. Шепчу, а сам не понимаю, что творю. Мной кто-то руководит, моё сознание отдыхает в сторонке и наблюдает как бы со стороны. Время… секунда за секундой идёт отчёт, и вдруг младенец как закричит, раскрывая свои лёгкие. В спальне голосил омега, а я дочитывал последние слова, потом убрал руки и побежал к Хтоникам освобождать малышку. Все присутствующие здесь в шоке… но мне не до них. Там Хтоник и она ждёт меня. Ей теперь ничего не угрожает. Она и её хозяин живы. Возвращаюсь обратно в комнату и снимаю кокон. Малышка дышит самостоятельно, но её внешний вид не изменить. Я рассматривал её и на душе становилось тепло и светло. Имя. — Аника, — произнёс я на языке нагов, который с младенчества в наши головы вдалбливали. Что в переводе на их язык — меченная смертью. И замер. Сегодня день побил все рекорды. Я увидел не только рождение Хтоников, но и смерть. Тогда, пять лет тому назад, мне было не до чего, мной двигала месть, а сегодня стоял и наблюдал за этим явлением. По щекам текут слёзы радости и потери. Я приложил кулак к сердцу и слегка склонил голову, прощаясь с защитницами нашего мира. — Наше дитя… жива… — шелестят Хтоники Марка и принимают малышку на руки. А в это время тела переходят в энергию и распадаются на мелкие искры, поднимаясь к потолку и кружась, исчезают. Так вот о чём говорил отец. Да при такой мощной концентрации магического фона, может сбыться всё, что угодно. — Тай… — пискнула малышка. Да, они взрослеют намного быстрее, чем сами их хозяева. — Береги, Аника, своего хозяина, будь сильной, смелой, мудрой и любимой. Я вышел из их комнаты, чтобы тут же попасть в руки Марка, который с одержимостью начал покрывать мои щёки, глаза, руки поцелуями. — Ты… ты… Спас…мой сын. И он вновь осыпает меня поцелуями. Я стою, как столб, и шокировано хлопаю глазами. А потом меня крепко прижимают к сильному, мускулистому телу и я полностью теряюсь. Ни оттолкнуть, ни произнести хоть звук… Хватаю ртом воздух. А он уткнулся мне носом в шею и замер. Я понимаю, что ему сейчас эмоционально трудно. С одной стороны, он потерял Грега, потом супруга и пережил кошмар, думая, что и сын последует за папой. А тут я неадекватный вбегаю и спасаю малыша. Радость переполняет его душу… М-да. Рехнуться можно. Поэтому неуверенно, но кладу руки ему на спину и ладонью прохожусь вдоль позвонков успокаивая его. — Марк, отпусти моего сына. Задушишь. — Кк-как вы это сделали? — произнёс лекарь, а я рассказывать не собираюсь. Это не моя тайна. Это таинство магов Жизни, и они просто не знали, что я смогу запомнить это заклинание. Киано по головке меня не погладит за это. А ещё, мне тогда придётся раскрыть тайну, где я пропадал все эти дни на самом деле и, что наследник общался с моей не совсем адекватной иллюзией. Так как брат находился в состоянии истерики и ожидании, что придётся привезти домой мой труп. С одной стороны смешно, а с другой стороны, если узнает, то может обидеться и принять за оскорбление. Я мотаю головой на слова лекаря, и тот, видя реакцию Марка, махнул рукой и пробормотал: — Я еще вернусь к этой теме. — Марк, отпусти моего сына, — повторно рычит отец. Ага, так он его и послушал. У парня сейчас работают лишь эмоции, а разум отдыхает в сторонке. Даже я это понимаю. Внезапно Марк притянул меня к себе за плечи, и не успел я опомниться, как он обжёг поцелуем мои губы и сорвал джекпот. Мой первый поцелуй. Всё произошло так быстро, что я не смог ничего сделать. Губы его коснулись моих губ с такой нежностью, на которую, как я считал, альфа не способен… Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди. В наступившем безмолвии слышалось только учащённое наше дыхание. Мои губы болезненно покалывало. А он нежно так целует, словно пробует на вкус и боится напугать меня. Кровь льётся по венам, мурашки бегают по телу. Я полностью отдался чувствам, мне казалось, что я на небесах… Мои губы приоткрылись, пропуская его язык. Я чувствовал, что он ищет ответных ласк моего робкого язычка. Когда они встретились, по телу пробежала сладкая дрожь. Это было очень волнительно… Больше всего хотел, чтобы наш поцелуй никогда не заканчивался! И я проваливаюсь куда-то. У меня в прямом смысле этого слова подкашиваются ноги, да так, что ему приходится меня удерживать, чтобы я не упал. В таком сладком опьянении… оторвался от его губ, а он. — Ильдар, а я бы принял твоё предложение о семье… — Марк, отпусти моего сына. И не приближайся к нему. Он помолвлен, — продолжал рычать ошеломленный отец, да и сам Марк, похоже, был ошеломлен тем, что сотворил. От окрика отца пришёл в себя и кинулся в коридор. В голове царил сумбур. Губы припухли и горят, ощущение его вкуса осталось со мной, а сердце бешено стучит в рёбра. Когда шёл, мне казалось, что все видят, что меня сейчас поцеловали. Стыдно было, а ещё смешно, что не врезал, что вообще первый поцелуй случился не с наследником и это хорошо. У меня есть с чем сравнивать. И мне впервые сделали предложение руки и сердца. Щёки пылали, и я летел, не замечая никого. Нет, я понимаю, что он меня не любит, но на душе растекалась патока. Мой первый поцелуй был просто прекрасен! И я признался себе в этом. Гормоны, что б их…ыыы… Спрятался в своей комнате, а Тьяна на меня так хитро посматривает и взглядом интересуется с кем я там целовался. Уууу…провалиться хочется. Сара хихикает. Знают две проказницы, что произошло. Они питаются такой энергией и ждут, как хищницы, сладкого… Теперь до меня начинает доходить сам процесс зачатия у Хтоников. Ужинал в полном одиночестве и приходил в себя. Глупо улыбался, вспоминал, что сегодня натворил, и ждал, что отец придёт. Но время шло, а он так и не пришёл. Я переоделся в чёрную рубашку, жокейские брюки и удобную обувь, короткую куртку, в карман которой положил белую перчатку. Заплел косу, вплетая в нее смертоносный полумесяц в конце. Клинки и кинжалы. — Тьяна, Сара, из комнаты не выходить и ждать сигнала. В случае чего воспользуетесь перемещением на месте. Пожелайте удачи. Сегодня бой из-за Мики и Макса. — Хозяин… — Мы справимся, девочки. Чмокнул их в щёки и скользнул в темноту коридора. Спуск вниз, открываю дверь и вырываюсь в знакомый сад. Дорожки, шаг ускоряю, чуть ли не бегу в конюшню. Пегасы. Они славятся по всему миру, но выращиваем их только мы. Дом Ночи славится ими и дорожит крылатыми созданиями. Их не каждый может себе позволить. В основном пегасов покупают для королевских конюшен. Седлать не собираюсь. Макс их боится, поэтому отправился пешком уже давно. Возможно, нервничает и ждёт, гадая, приду я или нет. Вывожу чёрного красавца. Запрыгиваю на его круп, а он раскрывает тёмные, как ночь, огромные крылья. Я… ночь… пегас. Взлетаю, словно птица, и парю над облаками. И не знаю, кто из нас сильней, чем эта ночь. Я и ты, я и твоя прохлада. Подо мною метров триста, ощущаю мир руками. Я снова лечу к тебе, мой брат, и так долго этого ждал, избавляясь от оков. Коня обнял за шею и в порыве озорном захотел лететь быстрее. Выписывая виражи, пустил его немного в свободный полёт. Он чувствует мой порыв, эйфорию свободы, адреналин. Сколько не наслаждайся полетом, но точка приземления уже видна. Круглое озеро и песок были залиты серебристым лунным светом. Вблизи оно не было таким спокойным, как казалось с высоты полёта. Мы спустились к кромке воды и двинулись вдоль пляжа. Как всегда, при мысли о Максе, сердце сжалось и заныло. С наступлением ночи всё сильнее благоухали невидимые цветы и кустарники. Вспыхивали на лету, словно искры холодного огня, светлячки. Остановился, задумчиво посмотрел на водную гладь, потом поднял к небу лицо. Пегаса отпустил на прогулку, а он и рад временной свободе. Блаженно потянулся всем телом. Развернулся, чтобы подойти на наше с Максом место. Но не успел сделать нескольких шагов к скамье, что расположилась на полянке среди деревьев у кромки воды, как из кустов послышался странный звук. Стук собственного сердца оглушал меня. — Тай, — произнёс Макс и вышел из них. Вымахал… Расцвёл, но ещё не тронутый бутон. Сердце от радости заколотилось быстрее. Мой белоснежный, любимый брат… Топчется на месте, боится, что я изменился и он мне больше не нужен. Что я пришёл к нему лишь сказать об этом. Глупый. Время меняет многое… но не нас. Маленький мой. — Привет. Демиурги, я боялся, что никогда не смогу сказать тебе это… Я… так соскучился по тебе, — и раскрыл свои объятия. Макс с писком счастья двинулся ко мне со скоростью маленького ураганчика. Прижался к груди и торопливо зашептал, как он скучал, как боялся, что мы никогда не встретимся. Как надеялся украдкой увидеть меня, когда узнал, что состоится помолвка. — Знаешь, у меня уникальный диагноз: невыносимая скучаемость по тебе, — выдал мне мой беленький ураган. Мы некоторое время молча стояли, обнимались. Просто чувствовать друг друга. Просто быть рядом. Даже тишина без слов нас роднила и соединяла, и давала покой и уверенность в завтрашнем дне. Я же знал, что пришёл сюда убивать, чтобы дать свободу моему брату. Макс отстранился, и посмотрел на меня, сопереживая и проявляя участие в моей судьбе. — Иля, неужели через два года ты согласишься на брак с наследником? — А у меня есть выбор? Если я откажусь или сбегу, то сам понимаешь, чем это грозит мне и самой семье. Я переживаю за Анри. Хотя у меня есть план, и он идеален. Макс, у меня мало времени, и слушай меня внимательно, чтобы я сейчас не сделал, верь мне. Альберт не тронет тебя, а я попытаюсь освободить тебя от его воли. Веришь? — Иля, что ты задумал? Это опасно, и ты знаешь, что он отправит меня к столбу, и я не выживу там. — Это моё решение. И напрасно рисковать твоей жизнью не стану. Не думаю, что ты видишь картину целиком. Анри потом тебе поможет и отправит на планету Ривз. Там ты сможешь купить себе небольшой дом и начать жить заново. А я буду приезжать к тебе. За эти пять лет собрал достаточно большую сумму, и мы справимся, слышишь? Я заплачу деньги Иному. Надену на него свою иллюзию, и он предстанет перед алтарем. А когда пройдёт венчание, Артур не отвертится от брака, а я останусь свободным. Ты со мной? — О, чёрт! Похоже, ты напрочь лишился рассудка. Артур тебя вздёрнет, когда узнает. А он узнает, и тогда падут головы с плеч. Это оскорбление королевскому роду. Не вздумай. Слышишь? Но на счёт свободы от отца, да… Я так понимаю, мы ожидаем его прихода. Верно? Об этом я не думал. Значит, план идиотский. Но об этом я подумаю. У меня есть время. — Да. Ничего не бойся и верь мне. А сейчас, пока ждём, расскажи, как ты жил все эти пять лет. Ты вырос и расцвёл. Стал таким привлекательным. Может, влюблялся? Целовался? Есть на примете альфа? Как к тебе относится Пауль? Мы прошли к лавочке и присели на неё. У нас есть время узнать друг о друге. И мы смотрели на воду и делились сокровенным. Но, как я и предполагал, двойки из Макса и Пауля не получилось. Отношения натянутые. Нет, он не обижает, но всегда напоминает разницу между ними. Он держит холодную войну. Я отогнал прочь свои страхи, что Макс пытается смягчить свой рассказ. Врать он так и не научился и уж тем более скрывать. Я читаю его как книгу. Ему там не рады, но наш старший род платит хорошие деньги за него, поэтому они терпят его присутствие. Нет, не влюблялся и не целовался, но я понял, что есть альфа, который ему нравится. Открывать именно сейчас это он не готов. Знаю Макса, проболтается сам, когда придёт время. Он злился на омегу, который заставлял его обратить внимание на Рейн. Пауль с ним по-тихому встречается и уже всё успел попробовать. Он влюбился в альфу и настаивает, чтобы Макс обратил на него внимание. — Рейн мне противен настолько, что только при его виде меня тошнит от него… Бррр… А он с ним успел переспать. Фу… Я улыбнулся и понимал, что просто этот альфа не его и поэтому такая реакция. Но кто тот, другой? … Да и сам хорош, вслух произнести о первом поцелуе не смог. Говорить тяжело, особенно, когда эту правду надо открыть не кому-нибудь, а самому себе. Своей душе. Марк открыл для меня ту темную сторону, которую я не хотел знать и воспринимать, как сейчас Макс. Мой первый поцелуй перевернул моё отношение к этой стороне жизни. Знать и испытать на себе — разные вещи. Главное — чтобы это не было насилием. Придёт время — сам поймёт. Мики маялась и ходила по кромке воды и поглядывала в мою сторону с каким-то лихорадочным блеском в глазах. Хтоники между собой общаются мысленно и всю информацию передают друг другу, где бы они ни были. И, похоже, сотворённое мной сегодня не укрылось не от одного Хтоника. Что они по этому поводу думают, я не знал. А Макс закончил свой рассказ. — Это его трудности, а последствия могут быть от такой связи. Вот залетит и познает все прелести… Но они тебя, надеюсь, касаться не будут. Сегодня решающая ночь. Ты, главное, не волнуйся. Все будет в порядке. — Макс нахмурился. — Вот увидишь. Вместе мы сила. — Ты всегда поддерживал меня и держал слово. Ты никогда не давал пустых обещаний, но это авантюра... Откуда у тебя деньги? Ты отдашь их за меня, а сам? — Я заработаю на ставках. Мне пятнадцать, и я имею право участвовать. Я ждал этого. В Вэтхеме есть вполне легальный заработок, и я составил схему, по которой проведу сделку и заработаю на ней приличную сумму. — Хм… в твоих умственных способностях я не сомневаюсь. Экономика — твой конёк. Расскажи, что у тебя произошло за эти пять лет… — Об этом ты вряд ли узнаешь, сын, — произнес Альберт, выходя в сопровождении еще пяти альф и их Хтоников. Мики ощетинилась и приблизилась к нам. Макс вздрогнул. Он вскочил с лавочки и попятился назад к воде. Час после полуночи, и он всё же пришёл. Я медленно поднялся и повернулся к альфам. — Иные… — усмехнувшись, произнёс один из альф. — Закар, закрой свой рот. Один из них, вон тот беловолосый, сын Альберта, а второй сын главы рода и здесь не охота за развлечением. — Хм… жаль… — Вы здесь свидетели для Совета двенадцати. И будьте настороже, — высказался Альберт и выступил вперед. — Звал, щенок? — грозно произнёс он. — Тебе известно, что вы нарушили закон двенадцати и, что Иной подлежит наказанию у столба? — Мики зашипела, и в её руках появились клинки. Она готова защищать Макса ценой своей жизни. — Мики, купол и не с места. Задача понятна? — Задача ясна. Она тут же среагировала и окутала Макса и себя в магический кокон. — А вот теперь, дядя, поговорим по-родственному. Всем альфам отойти. Я вызываю тебя, Альберт Каргинтеро на магический бой. Есть, конечно, и второй вариант. Торги за Иного. Что выбираешь, альфа? Я перепрыгнул через лавочку и спокойной походкой двинулся на Альберта. Он отступил на шаг. М-да… он помнит гостиную всю в крови. Он знает, чего боится, а вот остальные не понимают, перед чем он пасует. Альберт лихорадочно выбирал и обдумывал варианты, и он надеялся, что возьмёт численностью. Я швырнул к его ногам перчатку, а Хтоники все разом перешли на нашу сторону и встали возле Макса и Мики. Альфы опешили, а я, кажется, начал догадываться, что за спасение их малыша они так решили меня отблагодарить. И каждый из них понимает, что, если начнется бой на смерть, четверо из них могут погибнуть. Такого прецедента ещё не было, чтобы Хтоники вставали против своих хозяев. — Что выбираешь? — вновь повторил свой вопрос, останавливаясь на положенном для магического боя расстояние. — Торг, а вернее, магический договор. Я не сошёл с ума и помню, что вы отныне являетесь женихом наследника трона. Чтобы меня потом на дыбе четвертовали? Так что мой выбор очевиден. Хм, не плохо обосновал свой страх и почему именно не желает драки. Альфы закивали, осознавая, кто перед ними. Даже Закар отступил и склонил голову в поклоне. Он осознает последствия и бормочет под нос, что он идиот и вляпался в неприятности… — Согласен. Озвучь свои условия, при которых снимаешь полностью свои права на Иного Максимильяна Каргинтеро. — А сколько ты хотел мне предложить на торг? Мне просто интересно. Какова сумма? — Жадность наше всё… — Пять тысяч… Кто-то из альф присвистнул и пробормотал, что это двойная цена за Иного или цена за омегу… — Откуда у тебя такие деньги? — Ты пришёл сюда выспрашивать, как я заработал такие деньги или же готов составить магический договор? — Альберт крякнул что-то невнятное. Некоторое время он молчал и обдумывал свои требования и усмехнулся. Были слышны лишь звуки природы, а потом пошёл настоящий словесный бой. Никто из нас не уступал. Торговались до хрипоты. Я был вынужден согласиться ради брата на некоторые уступки. Брал все обязательства по его содержанию и проживанию. Что после этого договора он полностью переходит, почти как раб, под мою юрисдикцию, и, как хозяин, я имею право распоряжаться его судьбой. Он продавал Макса на своих условиях и желал получить не только деньги, но и отомстить мне тем, что потребовал от меня принимать все ухаживания наследника трона и в день венчания дать клятву у алтаря. Последнее я и сам только недавно обсуждал с Максом, и он объяснил популярно, что будет… Я не хотел стать виновником уничтожения нашего рода. Здесь и так был тупик… но, выход есть всегда, если стать водой, то обязательно найдётся щель, через которую можно просочиться. Главное — не терять силу духа… Альберт не заставил себя долго ждать и озвучил свои требования. — Что ж, предварительные переговоры прошли успешно. Запишем на магическом свитке и разойдёмся. — Воздух завибрировал, и магия создала свиток скрепляющий наш договор. Он перечислял свои требования по пунктам. — На основании этого магического договора и при получении суммы пять тысяч, лиери Максимильян Каргинтеро переходит под опеку ари Ильдару Каргинтеро, который с вступлением в силу контракта несёт за него полную ответственность по его содержанию и проживанию. Я же, Альберт Каргинтеро, снимаю всякую ответственность за лиери Максимильян Каргинтеро и с момента подписания отказываюсь от него, как от сына… — Торг в виде магического договора теперь записывался на пергамент, превращаясь в документ, имеющий юридическую силу. Сделка была не в мою сторону, но я знал лишь одно — Макс станет независим от Альберта, а остальное потом… Из всех перечисленных пунктов, если хоть один не будет исполнен, то деньги не возвращаются, мой брат вновь переходит в его распоряжение, и тогда на основании совета двенадцати, у позорного столба он получит наказание плетью сто ударов, что было равносильно смерти… Договор составлен, и я расплатился с Альбертом чеком, в который вписал нужную сумму и поставил свою личную подпись и печать. Оснований не верить, что у меня есть на счету такая сумма, у Альберта в этом вопросе не было. Магия договора не позволит обмануть или как-то обойти пункты. Потом росчерк пера с его стороны и мой на самом договоре. Магия обвила наши запястья, скрепляя его. Кто нарушит условия, обговоренные в сделке, того настигнет смерть. Мы разошлись уже ближе к двум часам ночи. С требованием, чтобы я забрал у Пауля вещи Макса. Я же свистнул, и мой пегас вернулся с прогулки. Сел на коня, потом усадил Макса. Мики убедилась, что с ним всё в порядке и отправилась одной ей известной дорогой перемещения. Хтоники, бывший народ нагов, их отголосок… Взлетаем, а Макс кричит от страха мне почти в самое ухо и вцепился в меня, как клещ. В его глазах панический страх высоты. Зато десять минут полета, заложенные уши и мы вновь дома. Сползал Макс с пегаса со скоростью ветра и очень долго целовал землю. Я от души хохотал, а он тихо ругался на меня, такого бессердечного. Мика наблюдала со стороны и тоже улыбалась. Макс отошёл через некоторое время и встал в воинственную позу. Я, дразня его и изображая, что испугался с писком рванул в дом, а он с кулаками за мной. С криками и воплями мы вбежали в мои покои и там вокруг стола ещё некоторое время носились, кидаясь подушками, что лежали на диване. Потом Макс меня догнал и повалил, мы кувыркались, пищали, хохотали и таким образом сняли пережитый страх, стресс и мгновения ожидания худшего. Я знал, что он мне благодарен, но не покажет. Пусть я остался теперь на мели, но где наша не пропадала. Я буду не я, если не выкручусь. Сегодняшняя ситуация, которая и есть — первый бой, я его выиграл, это показало мне, что не стоит впадать в истерику. И нужно смотреть только вперёд и в положительном ключе. Жизненные вопросы: что делать…? Где будет жить Макс? Как заработать деньги? Это сейчас не важно. Главное — он со мной, рядом… Справимся. Всё потом. Будет новый день и родится новый план, а сейчас пора отдыхать… Мы угомонились ближе к четырем утра, переоделись в мою одежду и завалились спать. Девочки основали в гостиной спальное место для себя, чтобы было легче охранять нас. А на утренней, заре пока мы спали, состоялись похороны Иллариона, которого предали огню и его прах развеяли по ветру. Но об этом мы узнаем позже.