Занавес

      Закончился очередной день съёмок. Весь каст вымотан и счастлив — сегодня было рекордно малое количество испорченных дублей. Третий сезон давался на удивление легко. Возможно, из-за того, что Акселю и Максансу удавалось прекрасно отыгрывать свои роли, жить ими, показывать настоящую любовь. За это они получали внимание фанатов и похвалу от команды.       В интернете было полно фотографий их объятий, взглядов и лёгких поцелуев в щёку. Но мало кто знал, что после каждого объятия они незаметно оттряхивали одежду, после взглядов — старались смотреть в другую сторону, после поцелуев — активно вытирали губы и чуть ли не отплёвывались. Но делали это так, что никто не замечал и не думал, что между ними нет той близкой связи, которой все восхищаются. Мало того, они терпеть друг друга не могут.       Аксель даже и не помнит, с чего началась вражда. Скорее всего, с самой первой встречи, когда они посмотрели друг на друга и поняли, что сдружиться у них точно не получится. После этого обычная неприязнь перешла во взаимную ненависть, но для всех им приходится играть дружбу.       Каждый раз на камеру они говорят, что проводят много времени вместе, будто бы стараясь найти общий язык и стать ближе, но на самом деле даже не звонят и не переписываются друг с другом, стараются пролистывать посты в инстаграме и не обращать внимания на их общие фотографии. Но им приходится видеться на интервью, на которые всё чаще стали приглашать лишь их двоих, якобы они повышают рейтинги.       Перед каждым их «выходом в свет» Давид старательно просит почаще улыбаться и радовать фанатов, короче говоря, устраивать фансервис. Скрепя сердце актёры каждый раз изображают перед журналистами неразлучных друзей, что отлипнуть друг от друга не могут, нуждаясь в ежесекундных касаниях.       Максанс всё время зарывается в волосы Акселя, взъерошивая их. Возможно, через объектив камер это выглядит довольно мило, но вот Орьяну приходится сдерживать болезненное шипение из-за сильной хватки на прядях. Однажды после очередного такого интервью он нашёл у себя на толстовке вырванный клок волос. Макс на это лишь усмехнулся и посоветовал «не лысеть, сейчас же только половина сезона отснята, зрители не оценят такое изменение в имидже Луки». За это Аксель на следующем интервью «по-дружески» обнимает его, одну руку укладывая на его плечо, другой больно щипая за бок. Данэ-Фовель от этого чуть ли не вскакивает, но успевает взять себя в руки, крепко сжимая ладонь на колене партнёра.       Когда камеры отключены, а журналисты заняты заполнением бумаг, они бросают друг на друга свирепые взгляды, показывая через них всю свою неприязнь. Но уже на следующий день изображают трогательную, интригующую и проникновенную связь своих персонажей.       Сегодня им предстоит снять сцену с первым их поцелуем в туннеле, отчего у каждого прескверное настроение. Всем своим видом они показывают больше взаимную неприязнь, чем влюблённость. Но все как будто не замечают этого, продолжая хвалить их закадровую химию. Какую химию, никто из них понять не мог. Между Лукой и Элиоттом — пожалуйста, но только не между ними в реальности.       Когда отсняли часть с походом до туннеля и их игрой в боюсь-не боюсь, Давид объявил перерыв, так как дождь на улице уменьшился, поэтому нужно было подождать, пока снова не начнёт лить как из ведра. Акселю и Максансу предложили остаться вдвоём, чтобы подготовиться к будущей сцене — словно они этого так хотят. Но нельзя перечить режиссёру, он и так к ним слишком добр.       Поэтому они садятся чуть поодаль от съемочной группы, в темноту и сырость, оставляя между собой достаточное пространство, чтобы практически не различать лиц друг друга, и пьют предоставленный им горячий чай, дабы совсем не замёрзнуть. Они не смотрят друг на друга, даже не пытаются что-то разглядеть в кромешной тьме, но чувствуют напряжённость между ними.       — Советую тебе не испортить дубль, у нас всего одна попытка, так что постарайся, — усмехается Максанс и делает глоток обжигающего напитка.       Аксель сжимает стаканчик в ладонях и шумно выдыхает через зубы, поддаваясь издёвке, но язвит в ответ:       — Это ты у нас парень с причудой, так что лучше тебе не запороть дубль. Данэ-Фовель смеётся, да так искренне, что Акселю становится неловко, словно он сказал что-то глупое. Поэтому он смотрит вопросительно, хотя и знает, что этого не видно.       — Не стоит сравнивать персонажа со мной — я совсем другой человек.       — Ага, у него биполярка, а у тебя идиотизм, — Орьян фыркает и почти неслышно смеётся, отпивая из стакана.       Он слышит, как Макс недовольно рычит и практически чувствует на себе его испепеляющий взгляд, отчего его улыбка становится ещё шире. Парировать колким фразам партнёра доставляет ему большое удовольствие, чего он и не скрывает, каждый раз находя на обидную фразу что-то более неприятное.       — Я всё понять не могу, тебе так нравится выводить меня из себя? — мужчина отбрасывает пустой стаканчик в сторону и одним быстрым движением приближается к Акселю, хватая его за грудки и прижимая спиной к стене. — Ну что же, ты этого добился.       Орьян от неожиданности расплёскивает содержимое стакана на руки, но совершенно этого не замечает, пытаясь разглядеть в темноте лицо Максанса. Сердце стучит в ушах, дыхание становится неровным. Теперь испуг персонажа передался и ему; он ощущает, как так же зависит от Элиотта, имеющего спасительный свет.       — Ну и? Всего же минуту назад был таким храбрым и дерзким, а сейчас что? Испугался? — тёплое дыхание опаляет шею, отчего Аксель съёживается и вертит головой.       В нём просыпается неожиданный прилив решительности и он отталкивает от себя Макса, начиная шарить в карманах в поиске телефона, но не находит его.       — Не это ищешь? — в метре от него вспыхивает огонёк фонарика, и парню приходится зажмуриться из-за ослепляющей яркости, но он вновь вертит головой в попытках разглядеть хоть что-то в этой тьме.       — Максанс, это не смешно. Верни, — его голос дрожит, и Аксель пытается придать ему твёрдости. — Сейчас не время для игр.       — Правда? А мне казалось, что тебе нравилось снимать эту сцену. Или сейчас ты ощутил настоящий страх? — чужой шёпот раздается совсем рядом, и Орьян вскакивает, выставляя перед собой руки. — Отбери, если так нужно.       Свет от фонарика снова ослепляет, заставляет отвернуться, прикрыть глаза, а затем вновь исчезает. Аксель пытается отыскать какую-нибудь палку, чтобы можно было «прощупывать» пространство вокруг. Вдруг талии касается чужая рука, и парень пытается подавить крик, крепко сжимая челюсти, но от этого получается лишь какой-то жалкий писк. Ему удаётся схватить Максанса за предплечье раньше, пока он вновь не исчезнет. Тот смеётся, смеётся ему прямо в лицо, выражая тем самым свою маленькую победу.       — Наша крошка Лулу испугалась, — растягивая гласные, шепчет Макс в тёмную макушку и обхватывает худые плечи, с силой сжимая их, и наклоняется к самому уху. — Поверь, в следующий раз лёгким испугом ты так просто не отделаешься.       Аксель думает про себя, что это совсем не лёгкий испуг, но решает оставить эти мысли в голове, болезненно сжимаясь. Внутри пылает ярость, и просыпается желание хорошенько вдарить по этой наглой роже, что сейчас так грубо насмехается над ним. Он уже заносит руку, но её тут же перехватывают и так же крепко сжимают, что Орьяну кажется, будто ему переломали все косточки.       — Эй, таким принцессам, как ты, не следует так себя вести. А то вдруг тебе подсунут отравленное яблочко или превратят в скользкую лягушку? Хотя ты от неё ничем не отличаешься, — дыхание Максанса обжигает, отчего у Акселя по спине пробегают мурашки.       — Блять, да пошёл ты, — шипит парень и отталкивает от себя партнёра, выхватывая у него телефон. — Какой же ты—       — Ребята, мы начинаем! — слышен голос Давида, и Орьян бесконечно рад этому.       Он включает фонарик и идёт по направлению к выходу из тоннеля, Максанс следует за ним, прожигая спину едким оскалом, отчего Акселю становится неприятно.       Вот они встают друг напротив друга, Элиотт под дождём, а Лука всё еще в укрытии. Смотрят друг на друга, глубоко дышат и дрожат — и совсем не от холода. Лука-Аксель делает несколько шагов вперёд, протягивает раскрытые ладони тыльной стороной вверх. Элиотт-Максанс переплетает их пальцы, улыбается и выжидающе глядит.       Каков актёр, думает Орьян, улыбаясь в ответ и смотря прямо в изумрудные — видные даже в темноте — глаза. Хватка на руках усиливается, появляется неприятное ощущение, и он решает отыграться: с нажимом впивается в чужие губы, кусает, с силой мнёт и ощущает ответное давление, ответные укусы; сдавленно мычит в рот Максанса, обхватывает его за шею и прижимает к себе, стараясь выглядеть естественным. Данэ-Фовель хватает его лицо двумя руками, заставляя углубить поцелуй, делая его более страстным.       У Акселя кружится голова, подкашиваются ноги и крутит живот. Никогда в своей жизни он не ощущал ничего подобного: смесь ярости, ненависти и наслаждения. Но он никогда не признается себе, что этот поцелуй доставил ему удовольствие. Никогда. Просто физически не сможет. Он надеется на это.       Элиотт разрывает поцелуй и смотрит на Луку взволнованно и возбуждённо, что у Акселя от этого взгляда мутнеет в глазах, и он сам снова тычется в припухшие губы, целует, обнимает, шарит руками по крепкой шее и мокрым волосам. Максанс не отстаёт, повторяя это с удвоенной силой. Когда силы кончаются, они отстраняются от губ другу друга и обнимаются, улыбаясь.       Будучи слишком увлечённым новыми ощущениями, парень не сразу улавливает громкие хлопки съёмочной группы, их радостные выкрики и восторженные возгласы. У них получилось. Получилось с первого дубля. Они смогли выложиться на полную.       Аксель нереально рад, что даже забывает о недавней стычке с Максансом и смотрит на него с улыбкой, но получает в ответ насмешливый взгляд и приподнятую бровь. Все хорошие чувства исчезают, заменяясь прошлой ненавистью.       — Что, Лулу, понравилось? — усмехается мужчина и проходит мимо, к туннелю, задевая его плечом.       Орьян сжимает губы и смотрит в чёрное небо. Нет, он ни за что не признается, что ему понравилось. И он это докажет.