Желание собственности

Гилберт шел по улице, точнее по тому, что от неё осталось. Почти все дома были разрушены, но всё равно можно было различить очертания бывших улиц. Отовсюду торчали куски сломанной из-за взрывов арматуры, опасно висели над головой наполовину разрушенные этажи и крыши домов, всем своим видом угрожая в любую секунду упасть альбиносу на макушку. Однако тому было совершенно не страшно проходить под ломающимися балками и давно уже слетевшими черепицами крыш, Гилберт просто шёл по главной улице и наслаждался видом. На его лице красовалась язвительная, хищная улыбка, придавашая его образу жестокости. Черный плащ, в который был одет парень, шуршал полами о трупы, которые были пока что беспорядочно разбросаны на дороге (но Гилберт словно не замечал этого), а его начищенные до блеска сапоги только что прошлись по луже крови. - Ну вот, снова придется чистить, — это уже Гилберт заметил и сделав печальный для себя вывод, пошёл дальше. Где-то в переулке он заметил движение, поэтому медленно, доставая свой наган, Гилберт направился в то место. Подойдя достаточно близко, он сумел рассмотреть худую, ободранную женщину в лохмотьях, с маленьким ребенком на руках. Увидев мужчину, она взмолилась о пощаде, закрывая ребенка собой и смотря на Гилберта в этот момент самыми что ни на есть чистыми и светлыми глазами. Недолго думая, Пруссия выстрелил два раза, чуть усмехнулся и отправился дальше. Он не был намерен долго задерживаться возле этих двоих, они были абсолютно безразличны парню, а их убийство было будничным делом. Поскольку на улице было неимоверное количество пепла, который закрывал половину неба, то понять, сколько же на самом деле времени, было крайне проблематично. Посмотрев на свои наручные часы, альбинос ускорил шаг, он опаздывал. Если же он опоздает, то ему будет очень плохо... Значит нужно поторопиться. Его позвал брат, нужно было помочь кое с какими документами и сделать это всё крайне быстро, иначе им обоим достанется от начальства. Зайдя в помещение, Гилберт первым делом подошел к секретарше. Спросив у неё про дела и где сейчас находится его брат, Людвиг Байльшмидт, Пруссия подмигнул девушке и начал с ней флиртовать. Однако, та быстро отвлеклась на что-то или на кого-то, выходящего из кабинета. Альбинос равнодушно перевел взгляд на этот объект всеобщих симпатий и тут же закатил глаза от сильного недовольства. Дело в том, что этим объектом являлся Людвиг и альбиноса это крайне бесило. Нет, дело совсем не в том, что Пруссия хочет, чтобы все смотрели на него. Просто парень считал, что к его брату всегда было приковано СЛИШКОМ много взглядов. Это значило, что ему, Гилберту, не получится что-либо провернуть с Германией. Это было больно осознавать, ведь Пруссия считал, что только он достоин взглядов ЕГО Людвига. Не показывая недовольства на публику, он осторожно улыбнулся Германии и сделал вид, что не заметил его, продолжая говорить с секретаршей. Но девушка вновь не дала альбиносу такого шанса. Она вышла из-за своего стола, взяла стопку бумаг и направилась к Людвигу, что-то спрашивая у него. Все девушки в этом отделении, да и во всем Берлине, текли как сучки по этому арийцу и каждый раз пытались увязаться за ним в кабинет, но перед самым их носом захлопывали дверь, и они уходили обратно ни с чем. Только лишь Гилберт мог находиться в кабинете его брата, да ещё пара овчарок, которые почти всегда были при Германии. - Брат, пойдем уже, — чуть раздражённо сказал Людвиг и приоткрыл дверь в кабинет. Альбинос коротко кивнул и проходя в двери, успел шлепнуть секретаршу. Та тихонько вскрикнула и убежала обратно на свое рабочее место. Зайдя в комнату, Людвиг тут же направился к своему письменному столу и уселся в черное кожаное кресло, перебирая все те бумаги, которые им нужно будет просмотреть и подписать. Стопка получилась довольно солидная и одному человеку это всё точно не успеть за каких-то два часа. Гилберт поморщился и нехотя подошел к столу. Взяв первую бумагу сверху этой «колонны», он достал свою ручку и быстро подписал. - Я считаю, что здесь нет ничего важного, поэтому давай-ка по-быстрому это все подпишем, да и свалим отсюда, — достав очередную бумагу и быстро пройдясь глазами по ней, Гилберт снова поставил свою подпись. Германия лишь нахмурился и взяв эти два листка, которые только что были подписаны его братом, перечитал их. - Дело совсем не в этом, — достал уже Германия листок, — Где-то в этой стопке есть один единственный приказ, который подписывать категорически нельзя и его нам и необходимо найти, остальные же подписать, — он взял ещё один документ и внимательно прочитал. - Так бы сразу и сказал! — начал перебирать Гилберт всю эту стопку, раскладывая бумаги в разные стороны, — Сейчас найду, а ты пока что вот это все подписывай, — тыкнул он пальцем на то, что выложил. Всё время, пока они работали, у Пруссии было какое-то странное желание подойти ближе к брату, но он был слишком сильно занят, ища тот самый злополучный документ. Оказался он третьим снизу и когда Гилберт его нашел, то уже почти всё было готово, что несомненно было хорошо. - Управились меньше чем за 2 часа! — с облегчением выдохнул альбинос и присел на стол. Людвиг неодобрительно глянул на брата, но тот не заметил этого взгляда, так как в это секунду смотрел в потолок. Закидывая ногу на ногу, Пруссия все ещё хотел подойти к Германии, обнять, поцеловать, пройтись губами по его шее или опуститься даже ещё ниже. Он просто хотел его, своего младшего брата. Но что ответит на это сам Людвиг? Посмеется над ним и даст подзатыльник? Скорее всего так, но это желание… С каждой секундой оно становилось все больше и больше и Гилберту было уже проблематично держать себя в руках. Он все время поправлял свою фуражку, дергал себя за китель, бесшумно водил туда-сюда по столу кончиками пальцев. Вдруг раздался звук отодвигающегося кресла и цокот каблуков. Германия подошел к Пруссии и чуть удивленно посмотрел на него. Через мгновение он подошел ещё ближе и накрыл своей рукой руку брата, чуть сжав её. Парень тут же заалел и непонимающе посмотрел на это действие. - У тебя рука дрожит, — вновь нахмурившись, произнес Людвиг, — С тобой все хорошо? — он изучал лицо Гилберта. Их взгляды встретились и теперь Пруссии ещё сильнее захотелось его поцеловать. Но альбинос, лишь сделав уверенное выражение лица, попытался успокоиться, сглатывая комок в горле. - В-все хорошо… — не успел он ответить, как Людвиг прикоснулся губами к его лбу. Гилберт зажмурился из-за этого и открыл глаза только тогда, когда Германия отстранился. Но даже сейчас Людвиг всё равно оставался в паре сантиметров от его лица, поэтому альбинос раскраснелся от нарастающего напряжения между ними. - У тебя жар, ничего не хорошо! Я позову медика, — хотел отправится к двери Германия, как вдруг его схватили за руку. Он остановился и обернулся назад, — Сиди здесь, иначе если ты встанешь, то у тебя закружится голова. Как же Пруссия был зол на него за то, что он не понимает такого слова как чувства, но и рад одновременно, ведь он в этот миг был рядом с ним, а не с кем-то другим! Уже успев спрыгнуть со стола, Гилберт подошел ближе к брату и тихо сказал ему, не выдерживая напряжения: - Брат, я… Я хочу тебя, — едва он это произнес, тут же прикрыл рот одной рукой и уставился в пол. Лицо Людвига исказилось в отвращении и он тут же высвободил свою руку. Тихо буркнув что-то себе под нос, он снова попытался уйти из кабинета, но Пруссия его снова остановил. — Я действительно хочу тебя! — снова, но уже громче сказал парень. Людвиг остановился на месте и уже повернулся к брату. - Ты же в курсе, что будет, если нас увидят вместе? — мрачным, но таким дурманящим взглядом посмотрел на него Германия. Да, Гилберт действительно был в курсе всего, что с ним может случится, но и это не останавливало альбиноса. Гилберт кивнул в знак ответа и с надеждой посмотрел на брата. Людвиг прикрыл глаза, выдавил из себя смешок и вплотную подошел к альбиносу. Одной рукой блондин растрепал волосы брата, а другой залез под китель. Гилберт обнял брата за талию и потянулся к пересохшим губам арийца. Германия поспешил ответить на требовательный и долгий поцелуй, после чего опрокинул Пруссию спиной на стол, нависая над альбиносом. Фуражка Гилберта уже давно отлетела на кресло вместе с верхней одеждой, а на рубашке были все ещё застегнуты только лишь пара пуговиц. Людвиг мучал брата, томно водя своим языком по его ключице, покрывал свободные от одежды части тела поцелуями, но не давал себе спускаться ниже торса; зализывал укусы, которые он же оставил на руках альбиноса, также он гладил его везде, где только захочется. Гилберту же хотелось большего чем просто ласки, потому сейчас он извивался под увесистым телом блондина, негромко постанывая и нетерпеливо вздыхая, чтобы тот возбудился еще сильнее. - Ты сейчас так похож на шлюху, — облизнул ариец губы и вновь поцеловал брата, на этот раз залезая рукой в его штаны. Только Германия решился расстегнуть свой ремень чтобы пойти с братом дальше, как в дверь постучали. На первые пару ударов никто не обратил внимания, но на последующие и очень настойчивые Людвиг уже дернулся и поспешил застегнуться. Похоже этот кто-то не спешил уходить, поэтому после последних двух ударов в дверь, её открыли. Германия встал по стойке смирно, отдавая честь, перед ним был командир пехотной дивизии, тот самый, которому как раз-таки надо было передать те самые бумаги. Людвиг сглотнул и судорожно обернулся, вспомнив про брата. К счастью, Пруссия к тому времени успел спрятаться под стол, это была очень хорошая новость. Пройдя к столу, Германия открыл один из ящиков, достал бумаги и начал пересчитывать, их должно было получится ровно 116 подписанных и одна неподписанная. - Кхм… — кашлянул командир в кулак чтобы обратить на себя внимание, — Стесняюсь спросить… а что это за одежда в кресле? — с небольшим подозрением посмотрел он на подчиненного. Людвиг остановился на пару секунд, но потом снова непринуждённо продолжил счет. - Моя сменная. Я уже два дня разбираю все эти гребанные бумаги… — быстро сказал мужчина, поправляя всю бумажную стопку, — Вот, ровно 116 и одна неподписанная. - Интересно вот еще что, — командир взял всю эту бумажную колонну и пошёл к двери, — Почему там нет штанов? Впрочем, это уже не мое дело, — сказав это, он наконец-то вышел из кабинета. Германия поспешил закрыть за ним дверь на замок, после чего посмотрел под стол. Там, как и ожидалось, Гилберт сидел на полу, уже без штанов, похоже успел их тихонько снять пока была возня с документами. Также его рубашка была теперь полностью расстегнута, но не скинута. Губы альбиноса были покрыты трещинками от укусов и даже начала течь маленькая, темная струйка крови по его подбородку, а лицо было всё красное и влажное. Чтобы не издавать лишних громких звуков пока посторонний был в кабинете, возбужденный Пруссия также был вынужден кусать себя за костяшки пальцев. Людвига дико возбуждало это зрелище: как его, вроде бы достаточно жестокий, холодный брат сейчас так хочет, чтобы его отымели. Германия аккуратно помог Пруссии вылезти из его временного укрытия, а сам после этого уселся в кресло. Только альбинос хотел встать на ноги, как его остановили и вновь поставили на колени. - Постой пока что на месте, — говоря это, Людвиг расстегивал свой ремень, складывая его пополам, — Теперь — ползи ко мне, — ремнем он постучал по ножке стула, приказывая брату подойти к нему. На лице блондина в этот момент была азартная и в тоже время немного жестокая улыбка. Оперевшись головой на руку, он достал свою возбужденную плоть и пробно провел по стволу несколько раз пальцами. Гилберт уже подполз к самым ногам Германии и хотел взять его член в рот, как раздался громкий звук грубого шлепка. — Стоять, — нахмурился Людвиг, кончиком языка облизал конец ремня, которым хлестнул Гилберта, — Тебе никто не разрешал этого делать. Не будешь слушаться — накажу! — пригрозил он брату. Пруссия зажмурился от боли и послушно отстранился, — Молодец, хороший мальчик, — погладил Германия альбиноса по голове, — А теперь, можешь приступать. Думаю, ты знаешь, что делать, — после этих слов Германия осторожно, но быстро притянул его ближе к своему паху за волосы. Гилберт и правда знал. Первым делом, он облизал изнывающий без ласки член своего брата, беря его в рот полностью, до самого основания. Потом повторил это ещё несколько раз и было похоже, что уже сам Пруссия был на пределе. Да-да, он вот-вот кончит только от того, что сосет брату и это его более чем устраивало. - Я сейчас кончу, — напрягаясь сказал Людвиг. Пруссия, услышав это, отстранился от члена и начал просто жадно облизывать его с внешней стороны, но Германия притянул его обратно, заставляя снова взять в рот, самостоятельно начал двигать его голову до упора. Кончили они оба одновременно, издавая довольно громкий стон. Людвиг излился внутрь брата, также немного запачкал его лицо. — Смотри, не пророни ни капли, — властно закрыл он рот альбиноса, пока тот откашливался. Но одного минета Гилберту было мало, он хотел ещё большего, ещё и ещё впадать в экстаз от такого горячего тела брата. Проглотив всю, до единой капли, сперму, альбинос поднялся на ноги и потянулся к лицу брата. - Это ведь еще не конец? — внимательно всмотрелся он в горящие глаза, которые были едва заметны сейчас под козырьком военной фуражки. Германия вновь усмехнулся и снял свой головной убор. - Я же тебе сказал, не будешь слушаться — накажу, — мужчина укусил альбиноса за плечо, оставляя кровоточащий след. Он крепко прокусил светлую, тонкую кожу и был этому крайне доволен. Прусс вскрикнул от боли и попытался отодвинуться, но был тут же пойман. Его руки связали, заломив за спину, тем же самым ремнем, что и хлестнули до этого, и очень крепко затянули, чтобы парень при всем желании не смог больше пытаться вырваться. Сделав это, Германия поднялся из кресла и одним движением положил Гилберта животом на стол. Альбинос все ещё пытался сопротивляться, но теперь, только лишь для того, чтобы подразнить брата. Людвигу это не нравилось, и он притянул голову брата за волосы ближе к себе, прошептал ему в самые губы: — Ты что, хочешь кричать точно так же как те самые сучки из отделения? — хищно спросил он, смотря Гилберту прямо в глаза в глаза, — Это был вопрос, отвечай «да» или «нет». - Д-да, — еле выдавил из себя Пруссия этот ответ. - Хорошо, тогда в моем распоряжении ещё целая ночь, — облизнулся Людвиг и без какого-либо предупреждения вошёл в брата. Он двигался быстро и отрывисто, причиняя боль альбиносу. Пруссия, не выдерживая боли, выгнулся дугой и снова вскрикнул, умоляя остановиться брата, но свои слова назад уже не вернёшь, Гилберт ведь позволил ему это сделать, буквально сам хотел этого больше чем Людвиг. - С-стой, стой! Х-хах… Медленней! — кричал Пруссия, — Люц, прошу… Не так… Быстро… А-а-а! На глаза прусса уже навернулись слезы, а темп все ускорялся и не сбавлялся ни на каплю. - Медленней, говоришь? Уже не хочешь меня так, как хотел пару минут назад? — только лишь отозвался в ответ Германия и усмехнулся, но услышал жалобные мольбы и стал двигаться медленно и размеренно. Теперь Гилберту стало куда лучше и приятнее, поэтому через несколько толчков он уже сам начал насаживаться на член, двигаясь в такт Людвига. Его ноги подкашивались, а руки болели из-за слишком туго затянутого ремня. На бледной коже альбиноса, в области шеи, красовался яркий засос и довольно сильный укус, но их можно будет скрыть за высоким воротом рубашки, чтобы никто не смог увидеть. Так парень вероятно и сделает. Сейчас же единственной мыслью Гилберта было удовольствие и гордость из-за того, что Людвиг находится сейчас рядом с ним, а не с какой-то очередной шлюхой. Хотя на данный момент альбинос и выглядел, как шлюха, развратная, грязная сучка которая просит ещё и ещё, но он об этом не задумывался. На секунду Людвиг остановился и вышел из тела брата. Гилберт перевел дыхание и недовольно посмотрел на него. - Знаешь, если мы проснемся в кабинете, то это будет крайне проблематично и неприятно, — сказав это, Германия развязал руки брату, надевая обратно свои штаны, — Но когда мы придем домой, то даю тебе слово, ты получишь то, что хотел сегодня, — с этими словами он помог альбиносу подняться и быстро одеться. Гилберт почти не мог двигаться. Поскольку была ночь и из отделения почти все уже ушли, Германия решил донести брата на руках, иначе передвигались бы они очень медленно. Едва зайдя в дом, Пруссия тут же начал снимать с брата одежду и страстно целовать. Людвиг приказал ему немного подождать, пока они пройдут хотя бы в комнату, там он подозвал к себе Блэки и снял с него ошейник, надевая на брата. - Никогда бы не подумал, что ошейник нашей собаки так подходит к твоей шее, — усмехнулся блондин, защелкивая металлический замочек и пристегивая к ошейнику короткую цепочку. - Больно… — тихо сказал Гилберт, дотронувшись пальцами до своей шеи. Как раз на этом месте был укус и его сейчас несильно, но натирала кожаная полоска. Германия проигнорировплиего слова, снял рубашку с брата и начал вести языком вниз по его телу, обрисовывая каждый кубик пресса. Ноги альбиноса плохо держались на земле и тот упал на пол, закрывая лицо руками. - Зачем ты закрываешься? — усмехнулся Людвиг, смотря на это, — Ты ведь ещё недавно выказывал всю свою пошлость, а сейчас что, боишься? — он наклонился и убрал руки Пруссии с лица, удерживая их одной ладонью. После Германия быстро опрокинул брата на спину и снял с него штаны. Приблизившись к бедрам, блондин начал гладить внутреннюю сторону одного из них, словно рассматривая её, а после укусил. Пруссия, вскрикнув от боли, попытался отодвинуться, но когда он так сделал, то хватка его брата только стала жёстче, а челюсти сомкнулись ещё сильнее. Когда Людвиг отстранился, пруссак затих и тихо всхлипнул. У альбиноса закружилась голова из-за потери крови, но несмотря на это, ему все равно было до жути приятно это действие, как и в принципе всё, что делал с ним брат, поэтому и не возражал больше. Расстегнув ширинку, Германия достал свой член и медленно начал входить в брата. Одной рукой в этот момент он удерживал цепь от ошейника, а другой медленно водил по стволу брата. Темп постепенно начал ускоряться, скоро Людвиг уже со всей скорости начал вдалбливать прусса в пол и несдержанно порыкивать. Гилберту было до того хорошо, что он не контролировал себя и, вероятнее всего, их могли слышать соседи. Но братьям сейчас было просто плевать. - Теперь ты только мой и ничей больше, — сказал блондин и ещё раз укусил брата за плечо. Наконец-то, Пруссия добился этого, да, теперь он принадлежал брату, и никто больше не имел права быть с Людвигом кроме него! Теперь он сможет наблюдать за плавными движениями его нежно-голубых глаз, Гилберт теперь сможет без опаски называть его по имени и ещё много других вещей он теперь может делать с братом. Такое манящее и развратное чувство собственности ему очень нравилось. Ночь прошла громко. Наутро же им вместе пришлось идти на работу. Теперь, хоть девушки вокруг, всё так же смотрели на блондина, Гилберту уже не было это противно или неприятно, он знал, что Людвиг теперь ЕГО и никакие там секретарши это не изменят.