Возбудим и не дадим

— У нас дальше история, — напомнила Ира, выпуская меня из кабинета социологии первой и, широко улыбнувшись, потёрла ладони, — я к ней с выходных готовлюсь… Я помотала головой и непроизвольно скривилась. Историю я любила, но только Отечественная вызывала у меня отторжение, ну не хотелось мне слушать про революции и российских президентов, я с удовольствием бы послушала лекции о средневековых или древних временах, но никто студентов не спрашивает, что они хотят видеть в учебном плане, поэтому мы имеем то, что имеем: большую нелюбовь к Отечественной истории и много пропусков на практике, потому что такая информация у меня в голове не откладывалась. А прийти на пару, чтобы послушать о том, что я никчёмная и бесполезная бюджетница, которая зря занимает место, мне не особо-то и хотелось. А Ира не то что бы сильно Отечественную историю любила, но автомат ей по этой дисциплине получить хотелось, потому что практики у нас ведёт один препод, а экзамен мы сдаём другому, и один другого лучше. Проще в лотерее выиграть, чем сдать, или же получить автомат, но со вторым вариантом я уже в пролете. — Мне ещё несколько раз ответить, и я получу зачёт. — А я, как обычно, ничего не сделала, — развела я руками, виновато косясь на подругу, — удачи тебе, — Ира сложила руки на груди, сжимая губы в тонкую линию и хмурясь, — даже не уговаривай, не пойду… Мне там нечего делать, всё равно экзамен Анисимову сдавать буду. — Вот ты откуда знаешь? — раздражённо фыркнула Ира, — ты к нему подходила? Узнавала баллы свои? Может, тебе немного ещё поработать, и поставит он тебе зачёт. — Да зачем подходить, он меня всё равно не узнает в лицо. Я была-то три раза за семестр. — Три раза тоже неплохо, Ларин вообще не ходит, но домашку спрашивает, — да уж, Ларин вообще неизвестно как учится ещё с первого курса, но сессию сдаёт, даже оценки «хорошо» у него в зачётке проскакивают. — У нас по три пары в две недели, — напомнила я, вздыхая, а Ира всё не унималась, пытаясь воззвать к совести. — Ты как будешь экзамен сдавать? Там же посещаемость будут просматривать, — подруга помотала головой, глядя мне в глаза исподлобья, а я не намерена была сдаваться. По остальным предметам у меня хорошая посещаемость, везде, где только можно, я наработала на автоматы и не только на «хорошо», мне и «отлично» поставят, меня хвалят на некоторых парах, но Отечественная история — это крах! Я уже придумала план действий: в конце семестра подойду к нему и попрошу отработки, а если он откажет, — а он откажет, — пойду в деканат и в совет обучающихся, там мне точно помогут. — Я всё выучу к экзамену, пойду на отработки, сделаю ему несколько рефератов. Тем более зачёт-то не дифференцированный, так что будет ещё проще. — Ась, ну ты даёшь. А на первом курсе ты меня заставляла на пары ходить… Куда катится мир. Я пожала плечами, не могу я ей сказать, что не хожу на пары из-за того, что насолила нашему историку. Александр Николаевич вел у нас пары ещё с первого курса, и у нас были нейтральные отношения, как у преподавателя со студентом, но с начала этого семестра случился неприятный инцидент, в результате которого я поняла, что дальше учиться у него мне будет трудно. Я совершенно случайно по невнимательности и благодаря плохому зрению врезалась в преподавателя в коридоре и испачкала его рубашку помадой, не очень яркой, с розоватым оттенком, но отпечаток губ на ткани остался, а тем же днём я увидела, как он у здания университета ссорится с какой-то девушкой. Помню, как будто это было вчера: девушка с чёрными волосами до плеч бурно жестикулируя указала на след от помады, а потом её лицо исказил гнев, она сильно нахмурилась и, подняв руки над головой, мол, я сдаюсь, не трогай меня, села в подъехавшую машину. Тогда я очки дома не забыла, и видела всё чётко, но лучше бы не видела, потому что эта сцена отпечаталась у меня в памяти надолго, и, едва Александр Николаевич появлялся в поле зрения, чувство вины не давало покоя. На следующей паре мне устроили тёмную, завалили вопросами и чуть ли не высмеяли, но не одну меня, в списке лоханувшихся была половина группы, но тем не менее. Больше на его парах я не появлялась. — Не волнуйся, меня не отчислят. Ну, я пойду, — улыбнулась подруге, а она, обняв меня на прощание, пошла на пару, а я поплелась на выход. Но без неприятных инцидентов ни один день у меня не проходит, поэтому на повороте к заветной двери я снова столкнулась с историком. — Опять вы… — с явным пренебрежением и презрением хмыкнул он, медленно поворачиваясь к тому плечу, в которое я врезалась, видимо, чтобы осмотреть на предмет отпечатков губ. На этот раз я забыла накрасить их блеском, поэтому на ткани ничего не осталось. — Извините, — бросила я коротко, отворачиваясь от него, чтобы уже наконец уйти, но меня остановили требовательным: — Осипова, я очень надеюсь, что хотя бы сегодня вы соизволите посетить мой предмет, или я буду вынужден зайти в деканат и поговорить с Марией Геннадьевной. У вас слишком много пропусков. — Я приду, — опустив голову, прошипела в ответ, глядя, как на губах растягивается улыбка. Он знал, что идти на пару я не собиралась, знал, что не готовилась, и, уверена, сегодня спросит именно меня. — Будьте любезны… — Александр Николаевич с видом победителя проводил меня высокомерным взглядом, не поворачивая головы, а потом и сам сдвинулся с места, а я пошла мимо входной двери, наблюдая за тем, как студенты покидают корпус, и почти со слезами на глазах поднялась на второй этаж, чтобы пойти в нужный кабинет. Когда зашла в аудиторию, группа затихла, а потом встретила меня громкими аплодисментами и радостно-удивлёнными выкриками. — То-то погода испортилась! — улыбнулся Степан, перевешиваясь через парту, — И Осипова, и Ларин пришли! Да ещё и вдвоём на одну пару! Это надо отметить! — вышеупомянутый молодой человек, сидя рядом со Степаном, махнул мне рукой. — Этим вечером мы и займёмся, — оживился Ларин, — отметим. Одного дня в универе за месяц мне достаточно. — Ась, ты чего вернулась? — спросила Ира, сдвигаясь дальше за парту, чтобы я могла сесть рядом. — Я с ним у выхода столкнулась, — захныкала я, подпирая щёку ладонью, — и он сказал, что я сегодня должна пойти, потому что у меня, видите ли много пропусков. Гадство. — Ну, он прав так-то, — пожала подруга плечами, поддержки я, видимо, не дождусь. Через несколько минут в аудиторию зашёл Александр Николаевич и, мазнув суровым взглядом по рядам, нашёл меня среди студентов и, прищурившись, словно нашёл себе цель для издевательств, провозгласил: — Сегодня будут отвечать те, у кого много пропусков. Я нервно сглотнула, переглядываясь с Лариным и Степаном, которые вздохнули в унисон и перекрестились, Чернов медленно открыл журнал и провёл ручкой по списку фамилий, а Ира выпучила глаза, прошептав, что лучше бы я сегодня пропустила пару, и опустила взгляд. Все затихли, даже дышать перестали, а потом в гробовой тишине на всю аудиторию раздался спокойный хриплый голос: — Ларин Иван, пожалуйста, отвечайте, — я выдохнула с облегчением, Степан, кажется, поблагодарил бога, а обречённый Иван вышел к преподавательскому столу и сел на стул рядом. Через полчаса допросов Александр Николаевич поставил в ведомости плюсик и отправил его на место, несмотря на то, что Ларин часто прогуливал, он знал историю хорошо и не отвечал только на каверзные вопросы. После него вышел Степан, который тоже отвечал неплохо, а потом настала и моя очередь: — Осипова, пожалуйста. Я поднялась и с видом каторжника поплелась к его столу, чтобы сесть на стул и, сложа руки на коленях, уставиться в пол, а потом, услышав сам вопрос, взмолиться богам, чтобы это быстрее закончилось. Мучали меня полчаса. Полчаса я, заикаясь и запинаясь, отвечала на вопрос, о теме которого вообще ничего не знала, но Чернова это не останавливало, он полностью был поглощён желанием отомстить. Я была готова уже встать перед ним на колени, расплакаться из-за эмоционального давления, которое он на меня оказывал, но звонок прозвучал раньше, чем по щекам потекли слёзы. — Надеюсь, к следующей паре вы подготовитесь лучше, — широко улыбнувшись, он усмехнулся, ставя в ведомость жирный минус. — На следующей паре меня не будет, — ответила твёрдо, наклоняясь ближе и глядя ему в глаза, когда мои уже заслезились. Сквозь пелену слёз казалось, что его лицо на мгновение изменилось: улыбка резко пропала с лица, губы сжались, а брови нахмурились ещё сильнее. — Всего доброго, — процедила сквозь зубы и резко поднялась со стула, чтобы вернуться к парте, но Ира уже собрала все мои вещи и стояла у двери, готовясь меня успокаивать. — Что-то у него сегодня настроение плохое было, — опасливо прошептала она, поглаживая меня по плечу, когда мы вышли из аудитории. — Не волнуйся, нашла из-за чего плакать, оно твоих слёз точно не стоит, — обратился ко мне подошедший сзади Степан, потрепав по волосам, — видела бы ты, как на прошлой паре меня ебали. Ух, вспомнить страшно, а это ещё цветочки. — Как-то не утешает, — пожала я плечами, прикладывая бумажную салфетку, которую мне протянул Иван, к глазам, чтобы стереть влагу. — Реально, оно того не стоит, не переживай. Зачёт он всё равно поставит. — Я надеюсь, — выдохнула, вздрагивая, когда увидела, как преподаватель выходит из кабинета и закрывает дверь на ключ. — До свидания, Александр Николаевич, — кивнул Иван, когда он повернулся в сторону нашей толпы, а я только опустила голову, не желая его видеть. Я не плакала из-за учёбы со школы, а тут… Из-за какой-то истории.

***

Дома было всё так же грязно, тихо и одиноко. Переодевшись в домашнее, я поплелась на кухню, хотелось есть, но всё, что оказалось в холодильнике — несколько яиц и пакет молока сомнительного качества, вчерашние вареники были съедены ещё утром, а в морозильной камере не осталось ничего, кроме мороженого. Идти в магазин после того, как уже переоделась, мне не хотелось, поэтому, порывшись в шкафах, нашла муку и решила приготовить блины. В процессе приготовления разлила по полу растительное масло, которое даже не нужно было, просыпала сверху муку, ударившись о спинку стула локтем, и в порыве злости пнув этот самый злосчастный стул, больно ударилась мизинцем. Двадцать минут убиралась в кухне, десять — готовила блины, а потом лежала на кровати, слушала музыку и жалела себя, потому что день выдался отвратительным. Тяжело вздохнула и повернулась на бок, дурацкая идея в воспалённый энергетиками и сбитым режимом сна мозг, пришла быстро. Схватив телефон, написала Ире сообщение: «Давай в клуб? Сейчас» Ходить по клубам я не особо любила, но бывает такое время, когда хочется, так сказать, «оторваться», забыться, выпить именно среди толпы, даже если не танцевать, то просто послушать музыку и отвлечься от насущного. Редко появлялось у меня такое желание, но зато после такого «отдыха» я чувствовала себя лучше, представляла, какие проблемы могут быть у окружающих людей, убеждала себя в том, что я со всем справлюсь, и мысленно отпускала произошедшее накануне. Ирина: Давай, только я могу через полтора часа. «Тогда я еду, а ты потом присоединишься»

***

Людей в клубе было достаточно, но сейчас, в будний день, не было такого ажиотажа, как по ночам в выходные. Без Иры было неуютно и непривычно, поэтому, пройдя вдоль стенки к барной стойке и, осторожно забравшись на высокий стул, я кивнула бармену и, когда он заметил меня и наклонился, готовый слушать, попросила: — Мохито, пожалуйста! — Будет сделано, — улыбнулся мне парень, ставя на стойку бокал для моего будущего коктейля. Дождавшись свой заказ, я повернулась боком к стойке и окинула взглядом танцующих людей. Играла популярная музыка из чартов на музыкальных каналах, а я постукивала ногой в такт басам, не ожидая, что идиллию разрушат так скоро. — Привет, — подмигнул мне парень, подсаживаясь рядом и кладя руку мне на плечо, — познакомимся? От такого наглого поведения я опешила, ещё никто не опускался до того, чтобы меня лапать. Медленно повернула голову, не зная, как на это реагировать, в голове проскользнула простая, но жестокая мысль: я бы с удовольствием сломала бы ему руку, чтоб неповадно было. — Я не знакомлюсь, — процедила зло, брезгливо убирая его руку, и повернулась к парню лицом, чтобы он больше ничего не вытворил, — отойдите от меня! — С парнем пришла? — ехидно спросил парень, явно подвыпивший, глаза его уже были стеклянными, а дикция нечёткой, с таким говорить было бесполезно, всё равно не поймёт. — С парнем, — подтвердила, начиная понемногу выходить из себя. То есть моего несуществующего парня он уважает больше, чем моё собственное мнение, раз мой отказ его не остановил, надо же, какой цирк! — Ну и где твой благоверный? — парень снова протянул руку, чтобы обнять меня, но тут же её отдёрнул, едва мне на плечо легла чужая ладонь. К нам присоединился кто-то третий, а у меня началась паника, если эти двое знакомы, то меня сейчас могут попросту вытащить из клуба и увести, но не успела моя фантазия выдать очередной ужасный исход этого вечера, как над ухом раздался до жути знакомый голос: — Уже здесь, — я резко повернулась, чтобы посмотреть на своего спасителя. Лучше бы с этим познакомилась… За спиной стоял Чернов собственной персоной со своим фирменным всех презирающим взглядом. — Свободен, — раздался приглушённый голос, и моего ухажёра как ветром сдуло, а еле слышный притворно-ласковый шёпот на ухо заставил впасть в оцепенение: — давно не виделись, Ася. — Александр Николаевич… — протянула я, всё ещё не веря собственным глазам, — добрый вечер. А что вы тут… — от неожиданности я растерялась, но сбивчиво продолжила: — делаете? Осторожно слезла со стула, стремясь отойти от него на несколько шагов как минимум, борясь с желанием ускориться до бега, но меня остановили, оперевшись руками о барную стойку с обеих сторон, заключая меня в своеобразную клетку, выбраться из которой можно было только нагнувшись и опустившись на колени. К такому я пока не готова! — Я не могу отдохнуть после рабочего дня? — задал риторический вопрос преподаватель, наклоняясь ниже к уху и подходя ближе, чтобы почти прижаться ко мне бёдрами, — вы бы лучше к истории готовились. Пользы было бы больше. — Я подготовилась… — с придыханием ответила, опуская глаза вниз, лишь бы не смотреть на него, — мне, наверное, пора. Отпустите меня. — Вы сегодня расплакались после моей пары? — вдруг начал Александр Николаевич, стискивая меня в объятьях так, что я чуть ли не упёрлась носом ему в шею: слишком близко он пододвинулся. — Вы очень наблюдательны, — прошептала в ответ, чувствуя, как его ладонь скользит по талии к пояснице и накрывает поперёк, поглаживая одними пальцами, заставляя дыхание учащаться. — Я не хотел доводить вас до слёз. — Тем не менее, у вас это получилось, отпустите меня, я хочу уйти. — Ася… Преподаватель наклонился ещё ниже, осторожно погладил грубой ладонью щеку и, повернув лицо к себе за подбородок, мазнул кончиком носа по щеке и едва прикоснулся губами к моим. Я растерялась окончательно, вздрогнула, размыкая от неожиданности губы, чтобы сделать глоток воздуха, которого вмиг стало слишком мало. Моей растерянностью бессовестно воспользовались, поцелуй стал ещё настойчивее. Александр немного отстранился, как будто позволяя мне отпрянуть, но вместо этого я сильнее зажмурила глаза, запрокидывая голову, ладони скользнули вниз и застыли на его талии, едва прикасаясь и сжимаясь в кулаки. Когда от меня оторвались, напоследок несильно прикусив нижнюю губу, я боялась на него смотреть. Но едва его пальцы сжали подбородок, побуждая поднять голову, встретилась с серьёзным взглядом светло-серых глаз, по щекам прокатилась ещё одна волна жара. — Ещё один поцелуй, и завтра на паре я вас мучить не буду, — сказал Чернов с придыханием, снова наклоняясь ко мне, — всего один… — и губы снова накрыли поцелуем, но теперь уже настойчивым, с языком… Я всхлипнула, когда меня прижали к стойке ещё сильнее, а слуха коснулся едва слышный в музыке стон. Его стон. В кармане завибрировал телефон. Преподаватель тут же оторвался от меня и, сообразив, что звонят ему, отступил на шаг, неслышно ругаясь, и развернулся, чтобы отойти, напоследок строго бросив мне: — Когда я вернусь, надеюсь застать вас… Я неосознанно кивнула и отвернулась от него, переводя взгляд на знакомую фигуру. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы узнать в стоящей напротив девушке Иру, которая что-то быстро печатала, держа телефон в правой руке. Когда она тоже меня узнала, глаза её резко округлились, метнувшись к парню, с которым я только что целовалась, а когда тот самый парень повернулся к ней, держа телефон у уха, я непроизвольно усмехнулась, растягивая губы в глупой улыбке. Немая сцена осознания происходящего продолжалась до тех пор, пока я, не взяв себя в руки, не оторвалась от барной стойки, подходя к Ире. — Ир, пойдём, пожалуйста, — и потянула её к выходу, последний раз обернувшись на преподавателя, который с места не сдвинулся, провожая меня хмурым взглядом и прижимая пальцы к губам. — Боже, у тебя роман с Черновым! — удивлённо воскликнула она, прижимая руки к лицу, — Ася! Почему ты раньше не говорила? Я не отвечала, ведя её за руку на улицу. Щёки пылали огнём, как и губы, дыхание никак не получалось восстановить, а в голове путались сумбурные мысли, которые не хотели собраться в кучу. Едва мы вышли на улицу, я запустила пальцы в волосы, и ощутимо их сжимая, тихо застонала. — Какой абсурд! — Ась, у тебя уже была компания, зачем меня надо было звать? — немного успокоившись, спросила Ира, но на лице её до сих пор отображался спектр всех возможных эмоций от растерянности до удивления. — Нет, Ира! — прервала я подругу, — не было у меня компании, и никакого романа тоже не было и нет! — Вы целовались… — Это получилось случайно, — почти захныкала я, на нас стали оборачиваться люди, которые стояли чуть поодаль от двери и курили, поэтому тон немного снизила: — я не хотела, он сам… — Ира положила ладонь мне на плечо и спокойно попросила: — Расскажи мне всё по порядку…

***

— Мы на пару пойдём? — задумчиво спросила Ира, закидывая ногу на ногу, — или сбежим после философии? — Сбежим, — кивнула я, провожая взглядом группу студентов из одного конца коридора в другой, — я бы и на философию не пошла, но ты ведь не одобришь… Время близилось к двум часам. Две пары уже прошли, и теперь, сидя на скамейках в холе во время большого обеденного перерыва, мы отдыхали от усердной умственной работы. — Как думаешь, он нам пропуски поставит сегодня? — Ира изо всех сил старалась скрыть улыбку, когда заговорила про Чернова, но получалось плохо. — Уверена, — хмуро ответила, складывая руки на груди, — он никогда… — я вздрогнула, едва на весь холл раздался звонок, оповещающий студентов о том, что занятие уже началось. — Идём, — Ира тут же поднялась, — Серафим, конечно, не Чернов, но тоже не любит, когда опаздывают. Сил на разговоры у меня не было. На перерыве нас задержал куратор, поэтому в магазин, где уже выстроилась очередь из голодных студентов, мы идти не захотели, в буфете был ажиотаж, а магазинчик с едой в корпусе почему-то не работал. Хотелось есть, но я мысленно убеждала себя в том, что это последняя пара, а потом мы с Ирой сможем зайти в кафе и нормально поесть. Когда мы дошли до кабинета философии, я открыла дверь первая, готовясь тихо прошмыгнуть на своё место, но вместо Серафима Евгеньевича у стола стоял Александр Николаевич. — Вы… — запнулась на полуслове, не сумев сдержать эмоции. — Можно было бы и запомнить моё имя за почти два года учёбы, — ехидно улыбнулся он, — Осипова… Садитесь, — Ира, кивнув ему из-за моей спины, потянула меня к ряду у двери, потому что проходить около него к своим местам мы не хотели. Когда мы сели под хищный взгляд преподавателя, он отметил присутствующих и, взяв телефон, вышел из кабинета, попросив подождать нас несколько минут. Едва дверь за ним захлопнулась, я повернулась к одногруппникам: — Это что такое? У нас же сейчас философия! — А мы тоже так думали! — яростно начал Степан, Ивана сегодня на паре не было, видимо, исчерпал свой лимит, — когда звонок прозвенел вместо Серафима пришёл Чернов! — А мы не готовились, — захныкала Вера, — я уйти после философии хотела, нас даже никто не предупредил, что пары местами поменяют. — А я не распечатал доклад, — пожаловался Степан, — думал, что в перерыве в первый корпус схожу. Получается, я тоже к паре не готов. — Мра-а-ак, — протянула Ира, нервно смеясь, — счастливого дня смерти. А ты, Ася, готовилась? — спросила она, игриво приподнимая брови. — Конечно, — саркастично ответила я, складывая пальцы домиком, — всю ночь зубрила. Мне ж делать больше нечего. — Это нам придётся ещё и на следующую пару идти, — задумчиво протянула подруга, — мы ещё и не поедим… — Видимо, не судьба, — обречённо изрекла я, доставая тетрадь по философии, чтобы была хоть какая-то видимость учёбы, по крайней мере он обещал меня не мучить… Я своё уже отработала… Как только подумала о вчерашнем, усмехнулась, нервно постукивая ногой, надо же… «Отработала», как какая-то… Александр Николаевич вернулся быстро, и все тут же затихли, делая вид, что повторяют тему. Подойдя к столу, он сел на стул и склонился над списком присутствующих. — Осипова, — вдруг позвал преподаватель, — я почему-то уверен, что вы весь вечер усердно готовились к моему предмету. Ответите? — вопрос скорее риторический, — Октябрьская революция, начинайте. Я молча бросила ручку на парту и тут же накрыла её ладонью, чтобы она не укатилась по наклонной поверхности, глядя ему в глаза, а он отвечал также зло и презрительно. Ира несильно толкнула меня плечом, переводя взгляд с меня на преподавателя. — Вы готовились? — Нет, — ответила твёрдо, — не готовилась… Вся группа затихла, кажется, даже ниже к партам прижалась, но я оставалась непоколебимой. Больше меня до слёз он не доведёт, больше я не буду вестись на его манипуляции. — На контрольной неделе ждите звонок из деканата… — Как скажете. — Раз Осипова не готова, значит, про октябрьскую революцию нам расскажет Антипов. Ира судорожно выдохнула, но ничего не сказала, видимо, решила оставить до конца пары, всё оставшееся время от которой я рисовала в тетрадке, сидела в телефоне и откровенно бездельничала. Теперь преподаватель на мне внимание не заострял, только изредка переводил взгляд, задерживаясь на несколько секунд, и снова возвращался к отвечающему студенту. Даже замечания не делал, наверное, понял, что бесполезно тратить силы и терпение на в скором будущем отчисленную студентку. А Ира сидела как на иголках, боясь, что ей достанется за то, что она неосознанно стала свидетелем вчерашних событий, но до конца пары он нас так и не спросил. Когда пара закончилась, аудитория вмиг опустела. Некоторые даже не потрудились сложить тетради в рюкзаки, сразу похватали всё, что лежало на столе, и повылетали чуть ли не со свистом, а я всё делала медленно. Страха перед ним уже не было, наверное, потому что как преподаватель он утратил всякое влияние в моих глазах, зачёт-то мне всё равно не поставит, а какой смысл тогда перед ним ползать и пресмыкаться? — Осипова, останьтесь, — бросил он скучно, когда я уже подошла к двери. Остановилась, кивая Ире, чтобы она ждала меня в коридоре, а сама вернулась, останавливаясь у его стола. — Вы ничего не хотите мне сказать? — спросил Александр Николаевич, закидывая ногу на ногу. — Вы обещали меня не мучить на этой паре… — напомнила тихо, а потом притворно-возмущённо продолжила: — обещание не сдержали, это нечестно. — Нечестно? Дать надежду на продолжение вечера, а потом уйти, не заплатив за заказанный коктейль — вот это не честно, а мучил я сегодня вовсе не вас… — серьёзно ответил он, а в моём воспалённом мозгу всплыли строчки из мемов, которые были в почёте лет пять назад: — Наш девиз непобедим — возбудим и… — замолкла на полуслове, нервно усмехнувшись, — извините, просто вспомнила. — Так оно, по факту, и было… — грустно ответил он, а я только поняла смысл сказанных ранее слов: — Подождите, к-какую надежду? За кого вы вообще меня принимаете? Вы… — Успокойтесь, Ася. Вы меня не так поняли. Я говорил про компанию на вечер, мне бы было интересно с вами побеседовать. — Только вы, как только меня увидели, вовсе не беседовать начали, а целоваться полезли. — За это прошу прощения, — но ни искренности, ни намёка на раскаяние я не уловила, — хотя, не сказал бы, что сожалею, мне всё понравилось. И вам тоже… — Вы-то откуда знаете? — быстро задала вопрос, стискивая зубы до скрипа, чтобы не сказать лишнего. Хотелось развернуться и уйти, громко хлопнув дверью, но лишь сильнее сжала кулаки, пряча их за спину. — Несложно было догадаться. Вы ответили, Ася. Хоть и неумело, но… Это было потрясающе. — Деньги за коктейль я вам верну, — отчеканила, косясь на дверь. Ещё немного, и я уйду! — Не стоит, вместо этого сделайте мне одолжение: составьте компанию на вечер. Просто свидание… — Я не соглашусь. — Подумайте, Ася. У вас много пропусков… Одно свидание, и их я закрою без отработок, — преподаватель задумался, глядя мне в глаза, а потом добавил: — естественно, свидание, не предполагающее продолжение в постели. Я к вам и пальцем не прикоснусь. Думайте, Ася, думайте. Даю вам два дня. Позже я с вами свяжусь. — Всего доброго, — кивнула я и вышла за дверь, всё же хлопнув ей напоследок.