Варенье из чертополоха

«Привет, я долго не мог решить, как лучше написать это письмо и с чего следует начать, поэтому я все-таки просто расскажу тебе свою историю. Быть может она и вовсе тебе не понравится, если честно, она никому не нравится, даже мне, представляешь! Правда забавно? Но я должен это сделать. Я тебя не заставляю его читать, и ты можешь смять и выкинуть его, порвать, сжечь, не столь важно, но, если ты все еще здесь, тогда будь внимателен. В моей истории нет ничего прекрасного и удивительного, яркого и запоминающегося, там лишь боль и страдания, попытки ужиться в этом мире и не исчезнуть. Мои родители были совершенно чужими людьми, иногда мне казалось, что они ненавидят друг друга настолько сильно что готовы убить. Это было обычное совместное существование, чтобы иметь какой-либо шанс выжить. Они мучили и себя и нас с братом, своими постоянными скандалами и упреками, где очередной раз выясняли виноватых. Отец беспросветно пил и его постоянные посиделки с друзьями-собутыльниками, часто заканчивались мордобоем, если не каждый день. Говорить о том, что мне и брату часто попадало в такие моменты нет необходимости. Мы сбегали из дома, уходили как можно дальше от этого убогого мирка, в котором мы жили, бежали сломя голову, но вот только куда? И в итоге мы всегда возвращались, чтобы снова и снова сбегать. В один из таких дней, когда отец снова устроил разборки, напившись до белой горячки, все закончилось очень трагично. На этот раз он не рассчитал сил и ударил мать по голове стеклянной бутылкой, в очередном приступе ярости. Она глухо упала на пол безжизненным телом, а ее лицо замерло в жутком испуге, под головой растекалась алая вязкая лужа. Ее стеклянные безжизненные глаза будто смотрели сквозь меня, это отвратительное зрелище въелось в мое подсознание и долгие годы мучало невыносимыми кошмарами. Тогда брат быстро закрыл мне руками глаза и крепко обнял, тихонько нашептывая что, «все будет хорошо, я рядом, слышишь, мы уйдем». Лжец… Через месяц после смерти матери, я до сих пор не знаю на каком пустыре отец закопал ее, меня покинул и брат. Все что я могу вспомнить так это то что нашел его мертвым от передоза, его взгляд был таким стеклянным, меня долго рвало, и я рыдал как никогда в жизни. Я остался совсем один с отцом. Денег естественно не хватало, так как основной доход был за братом, первое время я выкручивался за счет мелкого воровства и поборничества, но этого было мало, отец требовал больше и напивался до потери сознания. В конце концов меня просто выперли на панель, это самое мерзкое и отвратительное из всего что я делал. Что интересно, юные парни пользуются отличным спросом у взрослых дяденек-извращенцев, платили они достаточно и весьма неплохо. Моим первым клиентом стал сорокалетний мужчина, низкий и полный, с неприятным лицом и колючей щетиной, лысиной на затылке и убогими очками на горбатом носу, мне было тогда только пятнадцать. Он был нетерпелив и слишком властен, особо не распространялся на нежности и прелюдия, было невыносимо больно и страшно. Все мое тело ныло, с множеством синяков и красных пятен от его пальцев, укусов, царапин и багровых засосов, а еще простынь в каплях крови и чужого семени. На столе пара смятых купюр, а в душе зияющая дыра. Это продолжалось около трех лет, после чего я не выдержал и снова сбежал в никуда. Несколько дней скитаний и самобичевания, ночевки на вокзале, остатки еды, холодная трасса и твоя тень. Я был как маленький брошенный котенок, которого ты подобрал. Для меня ты был всем и даже большим, словно ангел, что вытащил меня из этого ада. Прекрасные черты лица, очаровательные ямочки, что появлялись стоило тебе растянуть губы в ласковой улыбке, и бесконечно нежные касания, которые ты мне дарил каждую минуту вместе. Ты часто водил меня в кино, я помню, как первый раз поцеловались на задних рядах для влюбленных, как ты покупал мне вкуснейшие пирожные в уютных кафешках, ведь я так люблю сладкое, ты никогда не скупился на мне, и из-за этого было очень неловко. А твои карие глаза, мне казалось, что каждый раз глядя в них, я задыхаюсь, тону, иду на дно и больше никогда не выплыву из этого омута. Трепетные признания, что каждый раз будто проворачивали мое существо, тягучие долгие поцелуи в темноте и тихий томный шепот между ними. Ты всегда считал меня красивым и говорил, что я самый лучший, а я так сильно смущался что прятался у тебя в груди и довольно мычал. Я был так счастлив, как никогда прежде. Но все хорошее ведь рано или поздно заканчивается. Я наскучил тебе… Ты стал все чаще пропадать и задерживаться допоздна неизвестно с кем и где, а иногда и совсем забывал, что я жду тебя всю ночь. И вот однажды ты пришел не один, ужасно пьяный с незнакомой девушкой, вам не было до меня дела, вы просто трахались на нашей кровати, в то время как я тихо всхлипывал за стенкой под ваши стоны. На следующий день ты вел себя как обычно, будто это все мне просто приснилось, ужасный кошмар наяву, и стоило мне спросить об этом, как жгучая боль обожгла мою щеку; тогда ты первый раз ударил меня. Я ведь так тебе верил, каждому твоему поганому лживому слову, я ведь так сильно тебя любил. Со временем ничего не изменилось, стало только хуже: тебе нравилось брать меня силой, принуждать и издеваться, уничтожая морально, убивая изнутри, а твоим друзьям подонкам тушить об меня дешевые сигареты и использовать как пожелают. Неужели, тебе действительно так нравилось за этим наблюдать? Когда ты так изменился? Почему? Я часто задавался этим вопросом и слишком поздно понял, что ты всегда был монстром и просто играл очередную роль в своем прогнившем театре. Браво… Мне страшно представить всех тех кому посчастливилось попасть в твои цепкие лапы, наверняка их было до безобразного много. Ты такое ничтожество. И все же, я хочу сказать тебе спасибо за то время, когда я был, хотя бы и ненадолго, но так безумно счастлив, а еще хочу сказать тебе прощай…надеюсь мы снова увидимся в аду, я буду упорно ждать этой секунды. Если ты все-таки дошел до этих строк, значит не зря я начал это письмо. Хотя бы в последний раз ты вспомнишь обо мне, хотя бы один гребанный раз… Твой Джинни» Сокджин снова и снова перечитывает свое письмо и улыбается, мягко предвкушающе. Аккуратно сложив исписанный, выведенным красивым подчерком, листок бумаги и вложив его в заранее подготовленный конверт, с надписью «для тебя», он оставил его на самом видном месте. Он вальяжно направляется к ванной комнате, напевая спокойную и тихую мелодию, взяв все необходимое и наполнив ванну теплой водой, он залазит и устраивается в ней поудобнее, наиболее комфортно, и облегченно выдыхает. В руках заиграло озорным блеском новенькое лезвие, что вскоре, легко и мягко прошлось по синюшному запястью. Красные дорожки нежно окутали его и покатились вниз по руке, медленно падая каплями на водную гладь, расплываясь розовыми облаками. Вот она долгожданная свобода и сладостное упоение.